После
«Прости».
Я упала на колени, прикрывая рот ладонью и сжимая в руке телефон, который высвечивал всего лишь несколько слов. Несколько слов, которые, я думала, он написал не мне. Я думала всё, что угодно: что у него украли телефон и отправляли с его номера мне сообщения, что он просто ошибся, отправляя не мне эти сообщения, которые буквально ломали меня изнутри, выворачивали внутренности наизнанку и заставляя меня хрипеть.
«Прости, но мне пришлось жениться».
Сколько, чёрт побери, времени я зря его ждала? Месяц? Полтора? Ежедневно мучилась, вся извелась, рыдала ночами в подушку, когда вместо ласкового голоса О Сехуна слышала автоответчик, который говорил что-то по-английски. Тогда я его только заподозрила если не в измене, то, по крайней мере, в том, что с ним творится что-то странное. Всё это не заставило себя долго ждать.
— Сегодня вечером Сехун тебе скажет одну очень важную новость, — я держала руку на пока ещё плоском животе, улыбалась. Видела в зеркале, что мои глаза искрились, ведь я готовила ему сюрприз, благодаря которому он точно вернётся. То, что говорила его мать, практически пролетало мимо моих ушей, я была сосредоточена только на позитивных новостях. — Надеюсь, ты будешь к нему готова, Сохён.
— У меня тоже для него есть важная новость, — на туалетном столике было несколько тестов на беременность, которые немного пугали. Я не могла в тот момент поверить, что у нас с Сехуном будет ребёнок.
А сейчас я не хотела верить в то, что он мне написал. Раскачивалась из стороны в сторону, плакала, говорила, что так не может быть. Что это грёбаная ошибка. Ошибка, из-за которой я чувствовала себя сломанной, раздавленной, побитой как ментально, так и физически — я чувствовала боль внутри себя, задыхалась, хотелось дышать полной грудью, но я лишь открывала рот, издавая хрипы. Хотелось драть кожу на своём теле от отчаяния, хотелось разбить всё в нашей квартире, чтобы просто надрывно кричать от зуда, который охватывал всё тело.
Я хотела избавиться от всего. Как ревнивая жена, уличившая любимого в измене, хотела либо выставить все вещи Сехуна за дверь, либо выкинуть их в окно. Он же больше не вернётся. Он останется там, в Англии, будет там жить и радоваться, не зная, как там я. Я, глубоко в него влюблённая, будто во мне проросло что-то, что скрепляло меня с ним. Если ребёнка, которого я носила под сердцем, можно было назвать нашим связующим звеном, то я хотела от него избавиться.
Сейчас же.
Сейчас же избавиться от всего, что связывало нас когда-то.
Избавиться от тех футболок, которые перешли ко мне, когда Сехун собирался улетать. Избавиться от его подарков, что он дарил мне во время свиданий. Стереть кожу на щеках, стереть губы, чтобы не помнить, как он целовал меня, ведь своими сладкими губами, которые то и дело хотели появиться в моём сознании, он сейчас целовал другую девушку, неважно — блондинку, брюнетку, рыжую. Он был с другой. И я получила на все свои ожидания, все свои надежды и мечты лишь «прости», отправленное сообщением.
Мерзкий. Как же я его ненавижу.
Кормил ложью, что вернётся, писал милые сообщения, отправлял фотографии мест, в которых я никогда не побываю, а всё это для чего? Для простого «прости, я женился»?
Сгребая все тесты на беременность в мусорное ведро, я чувствовала, как дрожали мои руки. Разрушала ли я своими действиями, своими мыслями крохотную надежду на счастливое будущее? Разрушала. Ошибалась, как всегда.
Всё то чёртово время, пока я сидела в очереди на приём ко врачу, я думала. Взвешивала все «за» и «против», понимала, что, так как я ничего не сказала ни родным, ни друзьям, я ничего не потеряю, если сделаю аборт. Очень приятно иметь ребёнка от человека, который изменил, даже женился на другой девушке. Красочнее жизнь после этого не придумаешь. Что будет Сехуну, если он узнает, что я беременна? Ему ничего не будет.
Именно, наверно, поэтому я сфотографировала последний оставшийся тест на беременность, дрожащими руками разблокировала аккаунт О Сехуна и отправила ему сообщение впервые за несколько дней.
«Прости, но мне придётся сделать аборт».
Врачом оказалась достаточно понимающая дама в возрасте. Она выслушала меня, ласково поглаживая по руке. Она не говорила мне, что я делала неправильный шаг. Она просто сказала, чтобы именно сейчас, именно в этом кабинете я точно подтвердила, хочу ли я избавиться от плода или нет. Не буду ли я жалеть, если никогда не узнаю, кто у меня бы родился — мальчик или девочка. Я не знала этого. Может, и пожалею когда-нибудь в будущем, если что-то пойдёт не так, и я не смогу больше иметь детей.
Плевать. Если ошибаться, то во всём.
В ночь перед тем, как сделать аборт, я долго лежала, не желая шевелиться, не желая спать. Наши с Сехуном родители хотели, чтобы мы поженились, чтобы у нас были внуки. Я уже ничего не хотела. Пустота пожирала всё то, что держало меня на плаву, буквально в сознании. Я выдержала все осмотры, все анализы, чтобы мне точно разрешили сделать аборт.
На следующий день в условиях стерильности, больницы и полного отсутствия боли меня лишили плода.
* * *
Кто бы сомневался в том, что девушка, на которой женился Сехун, являлась богатой англичанкой с искоркой в глазах? Его ведь всегда тянуло на таких: привлекательных, с двойным веком, всех таких красивых и не похожих на азиаток. К чему ему я? Просто как игрушка, как кукла, с которой можно поиграть. А потом, как она сломается от любви, её просто можно выкинуть.
Зачем я вообще смотрела зарубежные новости? Пусть он подавится своей этой новой куклой.
Говорили, что после аборта меня может настигнуть депрессия. Но я не чувствовала ничего. Осознавала, что сделала что-то неправильно, что я ужасный человек, но самоличное давление на мораль прекратилось достаточно быстро. Я знала, что я сильный человек. Справилась без никого, если можно так сказать. Но один человек всё же немного разогнал тучи над моей головой, чем-то даже отвлёк. Этим человеком был Ким Чунмён.
Выслушав меня однажды, когда мы встретились в маленьком кафе, дабы поесть рамёна, парень поначалу лишь задумчиво стучал палочками по столу. Он обдумывал все мои слова, взвешивал некие «за» и «против», как я недавно, а потом вздохнул и отпил виноградного Sparkling, чуть морщась. Мне казалось, ему не очень нравилась эта газировка.
— Вот чего я не ожидал от Сехуна, так это... этого, — Мён смотрел фотографии О Сехуна и той девушки, Кейт, которая своей улыбкой явно способна была затмить свет солнца. — Он мне даже ничего не сказал, своему другу.
— Скотина, — я сжала кулак, забирая телефон обратно и удаляя мозолящие глаз фотографии. — У него весьма оригинальные способы расстаться с девушкой.
— Он часто ошибался, Сохён, — сказал парень. — Это очередная его ошибка.
Я вздохнула, скрывая лицо за ладонями. Плакать уже не хотелось, я прошла этот этап. Просто послала всё к чёрту и решила, что свет клином не сошёлся на одном только О Сехуне. Поэтому я чуть поддалась вперёд, к Киму, и произнесла:
— Знаешь, несмотря на всё это, мне надо двигаться дальше. Поэтому я с головой погружусь в учёбу. Как думаешь, мне это поможет отвлечься?
— Время Сохён-заучки только-только приходит? — парень улыбнулся, а потом кивнул самому себе. — Я уверен, тебе это поможет.
— Спасибо, оппа.
После, немного поговорив, мы разошлись по разным сторонам. Я вернулась домой, в квартиру, где когда-то мы жили вместе с Сехуном, и закрыла дверь в комнату парня на ключ, спрятав его в дальнем углу ящика, чтобы не было соблазна открыть её. Когда приедет хозяйка квартиры, я отдам ей этот ключик и скажу, что мой сосед теперь не живёт здесь. Переехал. Женился. В общем, я уверена, госпожа Ли подселит ко мне кого-нибудь, а я лишь попрошу, чтобы в квартиру ко мне подселили девушку. Всё равно, какую.
Сжав кулак, я решила, что со следующего дня погружусь с головой в учёбу и забуду этого изменщика. Мне будет на него всё равно. Даже если я увижу этого парня в Сеуле, в толпе, я сделаю вид, будто мы не знакомы. Пройду мимо, гордо подняв голову к небу. Он достоин моего игнорирования. Достоин саркастичного смешка прямо в лицо.
Но смогу ли я держать планку?..
* * *
«Прости».
«Ты же знаешь, что без тебя я не могу жить».
«Так вышло, малыш».
А не пошёл ли ты к чёрту, О Сехун? Стоило его разблокировать, как мне сразу открылись все сообщения. Он знал, что я намеренно его игнорировала. Я знала, что вытаскивать его из чёрного списка было моей ошибкой. Он не заслуживал такого отношения к своей персоне. Почему, поставив перед собой особую цель, я не могла ей следовать? Как я, будучи достаточно бесхребетной, зависимой от него, дожила до своего возраста? Глупцы не умирают в детстве. Они живут, в то время как умные люди разбиваются в авиакатастрофах.
Многое шло своим чередом: сменялись времена года, сменялись курсы университета. Люди приходили в мою жизнь и так же легко уходили из неё. Я только улыбалась и прикрывала за всеми двери. Вскоре после выпуска молодых специалистов по маркетингу я нашла работу, сменив статус «ищущий работу» на «человек работящий». Мой работодатель, Ким Чонин, был достаточно интересным молодым человеком, который, увидев мой потенциал, слёту предложил мне работать в команде с главными маркетологами.
С того самого момента как раз началась вся эпопея моего хода по карьерной лестнице. Не скажу, что было легко. Воображение — штука плывучая и немного пришибленная, а оттого порой казалось, что я находилась в некоем застое, будто я лежала в реке, плывя по течению. Иногда охватывало чувство, что я занималась не тем, чем должна. Карьеристки нынче не особо в моде.
Будучи в двадцать пять лет достаточно успешной женщиной, которая гордо смотрела в будущее и видела потенциал молодых работников, я не сомневалась, что деловая поездка в Англию обернётся чем-то хорошим. Последние полгода я усиленно учила английский язык, в перерывах на кофе практиковалась с сотрудниками, с которыми вместе полечу. Это было неожиданно, необычно — новый опыт, новые ощущения, а если всё пройдёт замечательно, мы будем одно время даже работать в Англии. Я не боялась пересечений с О Сехуном — по слухам, которые донесли до меня родители, он уехал куда-то в другую страну вместе со своей холёной женой. Туда им и дорога.
— Завтра у нас у всех ответственный день, — говорил Ким Чонин, стоя перед нами — людьми, которые отправляются в другую страну. — Моя задача — чтобы вы нормально доехали до Инчхона, а потом, уже непосредственно в Лондоне, вас встретят наши люди. Госпожа Ли, госпожа Им, — мы с Им Ильхун кивнули, — как я знаю, вы живёте вместе, постарайтесь поднять друг друга.
Им Ильхун заселилась ко мне через два месяца после того, как я отдала ключ от комнаты Сехуна хозяйке квартиры. Очень милая девушка, которая с порога засмеялась и заставила квартиру искрить каким-то особым светом. Мы с ней были в очень хороших дружественных отношениях, часто вместе готовили, пару раз заседали с мультиками то в её, то в моей комнате. Конечно же, она поначалу жаловалась на некий мужской дух в квартире, которым пропитался даже тюль, но спустя несколько махинаций, а именно уборки всей комнаты и перенос вещей Сехуна на порог его родителей, запах мужчины смог выветриться. Запах ванили смешался с запахом терпкого одеколона, вытесняя его, и вскоре всё же сделал это.
— Ты ключи взяла? — лениво протянула я, когда мы от остановки шли к дому. — Я опять их куда-то не туда засунула.
— Вечно ты такая, онни, — девушка закатила глаза к небу и вынула связку ключей из сумки, перебрасывая их мне. — Просто привяжи их к своей сумке, вдруг не забудешь.
На следующий день мы поехали в Инчхон под чутким руководством Ким Чонина, который нервничал больше, чем мы, которые отправлялись куда-то далеко, надолго или нет — непонятно. Зато будет отличная практика языка, если так посмотреть. Мы проходили паспортный контроль все вместе, шутили, смеялись, в общем, вели себя не как взрослые люди — как подростки, у которых в голове ветер. Обернувшись, глазами ища начальника, я поняла, что такое уже когда-то было. Я помотала головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать от себя видение О Сехуна, проходящего паспортный контроль и улетающего от меня навсегда.
Плевать на него, Ли Сохён.
Особо ничего запоминающегося в нашем полёте не было. Я всё время спала, опустив голову на плечо одного мужчины, До Кёнсу, из нашей команды. Он был ненамного старше меня и явно не возражал, что я оприходовала его часть тела как свою собственную подушку. По прилёту меня разбудили, и я, сонная и немного растрёпанная, вышла из самолёта со своей сумкой, ручной кладью, в которую уместилось достаточно многое.
Ну что ж, привет, страна, которая в своё время отобрала у меня парня. Я прилетела покорять тебя.
* * *
Нашу делегацию приняли достаточно радушно. Мы поразили англичан своими знаниями в английском, они поразили нас тем, что в самый первый день не стали налегать с чем-то сложным, а просто сказали поехать в отель и хорошенько выспаться, ведь сказывался достаточно долгий перелёт и смена часовых поясов на часы назад. Естественно, нам хотелось спать. Именно поэтому мы, как только заселились в номера, все вместе легли в кровати.
Наша встреча назначена на завтра в семь вечера, а до этого мы должны хорошенько выспаться и приготовиться к мозговому штурму. Мы не должны ударить в грязь лицом. Благо, как нам сказали, встреча будет проходить в безумно помпезном ресторане, где разольют вино, подадут разную еду, но наша конечная цель отнюдь не еда. Хотя для кого как. Поесть я любила.
Переступая через порог ресторана, я была уверена, что ничего плохого не случится. Я бы выпила в ресторане, договорилась бы с деловыми партнёрами, но не тут-то было. Дыхание спёрло, как тогда, давно, и я остановилась, будто вросла ногами в пол. Стоя в потрясающем костюме напротив человека, с которым мы должны были вести переговоры, О Сехун притягивал внимание всех. За эти годы он не растерял своего обаяния и даже сейчас заставил меня остановиться и сто раз пожалеть, что я сделала высокий хвост, слегка выпустив передние пряди. Сразу накатили воспоминания, что он любил распущенные волосы, спускающиеся волнами до самых лопаток. Не любил, когда я надевала обтягивающие платья, потому что другие люди сразу же оглядывали мою фигуру.
Я вспомнила тот самый взгляд, как он смотрел на меня после запуска фонарика. Я снова почувствовала себя студенткой, которой море по колено, амбициозной и такой молодой, что хотелось вновь улыбнуться во все тридцать два зуба и смотреть в такие манящие глаза. Платье, такое ощущение, заменили джинсы с футболкой и его огромная куртка, согревающая моё тело. Я мотнула головой, прогоняя сладкое наваждение. Стало неуютно, и я чуть не упала на мягкий красный ковёр, когда поймала на себе его немного удивлённый взгляд, который достаточно красноречиво дал мне понять, что он уж никак не ожидал меня здесь увидеть. Хотелось спрятаться, убежать, вызвать такси и мчать до самого отеля, но все английские и корейские слова застыли в горле. Воспоминания захлестнули с новой силой, и я схватилась за живот, неожиданно почувствовав боль.
Интересно, а он помнит?..
— Сохён... — даже далеко от него, стоя в дверях, я слышала его немного хриплый выдох. Выдох, который принёс мне немало боли. Я покачнулась — Ильхун обхватила меня за плечи, не понимая, что случилось. Я не знала, как ей сказать, что кореец, стоящий рядом с англичанином, — мой бывший, тот, запах которого мы выветривали из нашей маленькой квартирки. Вместо этого я посмотрела на неё, будто загнанная лань, и осторожными шагами приближалась к столу.
Мы сидели друг напротив друга, глядели друг на друга, одновременно выпивали из бокалов немного терпкое вино. Я держалась. Один Бог видел, как я сдерживалась, чтобы не выйти из ресторана, перед этим перехватив у Ильхун пачку сигарет. Когда начали вопросы задавать мне, я щебетала по-английски, будто на родном корейском. Нервы творили со мной невообразимое, проявляя у меня способности говорить на неродном языке быстро и, как ни странно, понятно для остальных.
— Не зря ты скоро дослужишься до менеджера, — шепнул Кёнсу мне на ухо, немного посмеиваясь. Я улыбнулась в ответ, краем глаза заметив реакцию Сехуна — его глаза чуть сощурились, а рот исказился. Он скрыл это за глотком вина. — Почему этот парень так на тебя смотрит?
— Откуда я знаю, сонбэ, — вздохнула я.
После того, как основная часть переговоров закончилась, нам дали всем ненадолго выйти. Я сидела за столом, проверяя, что случилось в мире за время моего отсутствия, и не заметила, как кто-то опустился рядом, укладывая руку на моё плечо. Я вздрогнула и повернула голову по направлению к О Сехуну, который буквально пожирал меня глазами. Мы долгое время смотрели друг на друга, а потом я отвернулась, заблокировав экран телефона. Ему не надо знать, что я смотрела в интернете.
— Ты до сих пор пользуешься розовой водой, — шепнул он.
— А ты до сих пор красив, — сорвалось с языка. Сердце дёрнулось, я сглотнула сухой ком, уставившись на собственные ладони. — Пожалуйста, не трогай меня. Нас могут неправильно понять.
— Я разведён.
— Мне всё равно.
Но где-то в глубине я знала — не всё равно. Я не могла притворяться той, кем не являлась. Я не могла противостоять его магнетизму, не могла не смотреть в глаза и не наслаждаться его изучающим взглядом. Рука поднялась, дабы оттолкнуть его от себя, и я справилась, вставая, отдёргивая платье и выдыхая. Этот парень — моя ошибка, — слишком сильно действовал на меня. И слишком пагубно.
— Я сожалею, — сделал ещё одну попытку заговорить парень. — Зачем ты меня заблокировала во всех социальных сетях?
— Потому что ты — моя ошибка, — сказала я, повторяя собственные мысли. — Пожалуйста, я давала тебе шанс исчезнуть из моей жизни, почему же ты возникаешь в ней вновь?
— Значит, так, — парень быстро встал следом, нависая надо мной. Корейцы, приехавшие со мной, заметно напряглись, готовые в любой момент броситься на мою защиту. Но защита нам нужна была от самих себя, дабы не сказать друг другу глупостей ещё больше. Не хотелось бы потом латать огромную дыру в груди. — Значит, ты воспринимаешь меня как ошибку?
— И ты меня тоже.
Я схватила маленькую сумку и запихнула туда трясущимися руками телефон, направляясь к выходу стремительными шагами, но Сехун остановил меня, взяв за локоть и разворачивая к себе. Пару секунд он просто смотрел на меня, в мои немного напуганные глаза, а потом впился поцелуем в губы, которые уже не хотели чувствовать его мягкость на своих. Я не могла поднять на него руку, просто укусила, тем самым заставив парня отпрянуть.
— Это была твоя последняя ошибка по отношению ко мне, — промолвила я. Отвратительно себя чувствуя, я отвернулась, направляясь к выходу. Так надо.
Мы были слишком молоды тогда, несколько лет назад, для всего: для того брака, хоть и, по слухам, принудительного, для моего аборта. Нет, я не осталась бесплодной, но был риск, что я больше никогда не забеременею. Мы молоды для всей той боли, что друг другу причинили. Наши умы, хоть и прошло много лет, до сих пор горячи, наши сердца распалены, как огромные костры.
Позволь мне всё забыть, О Сехун, позволь просто уйти. Ведь мы слишком молоды, наши жизненные пути только-только начинались, и держать внутри себя боль, как минимум, глупо. Нам нужна сила, чтобы идти дальше, подняв голову.
Я обернулась в последний раз, ловя на себе взгляд Сехуна. Я дала себе обещание, что завтра, как только проснусь, отпущу всё это. Забуду все наши поцелуи, всё то, что нас связывало, ведь так надо. Так надо, чтобы не сойти с ума окончательно. Я прикрыла глаза, поднимая лицо тёмному небу. Выдохнула.
Так мало пройдено дорог. Так много сделано ошибок...