Глава 1.
Солнце ещё не успело подняться на свою максимальную высоту, на часах всего десять утра. Океан, спокойный и монументальный, лениво блестел в его лучах, как престарелая, но кокетливая суперзвезда. Едва слышный на высоте рокот его сонных волн ласкал слух, усыплял тревожность и баюкал нервозность. Небо не спало, в отличие от моря. Ветер летал над землёй и водой, он трепал листву и подбрасывал в воздух горсти легкого и редкого на каменистом пляже песка. Мои волосы разлетались за моей спиной, как плащ супергероя, кожа насыщалась кислородом, свободой и лёгкостью, чтобы сделать меня сильнее. Я развела руки в стороны, подняла к небу лицо и закрыла глаза. Веки ощутили мягкие прикосновения солнца, я сделала глубокий вдох, губы задрожали.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Моё платье развевалось так же, как волосы, оно было мои белым флагом с маленькими цветочками. Где-то внизу послышались звуки людей, и небольшая группа зашагала по пляжу, под их ногами зашуршали камни. Я открыла глаза и с любопытством заглянула вниз. Чтобы никто не заметил меня, стоящую на самом краю высокого утёса, я отошла на пару шагов назад и присела к земле. Как приятно почувствовать себя шпионом. Несколько человек, всего около шести или семи, довольно резво двигались вдоль воды. Они были одеты в лёгкую спортивную одежду и расстегнутые свободные куртки. Среди них я насчитала трёх женщин, остальные были мужчинами. Они говорили о чем-то, смеялись, я не стала подслушивать их, но было видно, что эти люди отдыхают. Наверное, они решили выбраться на пикник или что-то в этом роде, если судить по объемам их рюкзаков. Острые камни впились в мои ноги и причиняли дискомфорт, но оторваться от картины внизу было выше моих сил. Слишком притягательно оказалось видеть что-то... нормальное. Да, "нормальное" – подходящее слово. Вокруг слишком много мистики, так можно и забыть, что существует обычная жизнь семи миллиардов людей.
Люди внизу остановились, несколько из них подняли головы, и я смогла увидеть их лица. Они были едва ли больше, чем на пять лет старше меня. Молодые и полные сил. Кажется, они захотели остановиться здесь, чтобы передохнуть. Один из мужчин снял с себя рюкзак и вытащил оттуда несколько бумажных пакетов. Его друзья взяли по одному из них.
Но что-то отвлекло меня. Где-то позади заслышалось шуршание листвы и шорох земли, такие звуки мог издавать только кто-то большой. И тяжёлый. Я слышала, что он шёл на двух ногах и довольно быстро. Я слышала звук сердца, массивного и сильного, которое качало кровь мощными толчками, и чувствовала даже на таком расстоянии высокую температуру. Один из квилетов. Но кто? Я потянула носом воздух. Волчица внутри меня различила древесную смолу, тонкую нотку лаванды, мяты и что-то ещё, особенное, необъяснимое. Именно это необъяснимое и позволило успокоиться. Я улыбнулась самой себе. Никому теперь не застать меня врасплох.
Через несколько минут из-за заслона деревьев вышел Эмбри. Он улыбнулся, увидев меня, и помахал рукой.
— Ты не выглядишь удивлённой, — заметил он слегка невнятно. Он заметил мой взгляд. — Хочешь конфетку? Мятная.
Я засмеялась своим мыслям. С такого расстояния! Ты умница, детка.
— Нет, спасибо, — отказалась я. — Я слышала и чувствовала тебя.
— Правда?
— Да. У тебя классное средство для стирки белья, дорогой.
— О, это все Аня. Она купила какое-то, мне нравится. — Он нагнул голову и понюхал ворот своей футболки. — Это же сирень, да?
— Лаванда, Эмбри, лаванда.
Говорить все ещё было немного неприятно, горло как-то странно сжималось, но я заставляла себя, хотя рука так и тянулась по привычному адресу – в карман, за стикерами и ручкой.
— А ты чего, кстати, здесь одна-то сидишь? — спросил вдруг Эмбри, оглядывая окрестности.
— Точно! Смотри, — заговорщицки прошептала я и махнула рукой, чтобы он присоединился ко мне.
Колл посулшался, и мы заглянули вниз. За то время, что Эмбри отвлекал меня, люди внизу разбили почти целый лагерь. На относительно ровной и свободной от колких камней площадке расстелили широкий клетчатый плед, а на нем разложили еду. Сейчас они спорили, решали, кто должен пойти за хворостом для костра. Я удивилась. Они собирались разжигать костёр в пол-одиннадцатого утра? Кто так делает?
Наконец, две фигуры отделились от остальных и скрылись где-то в лесу. Мне захотелось пойти за ними. Я могла бы сделать это, я чувствовала свою силу, она переполняла мою кровь, но это было бы неправильно. Каждый человек имеет полное право на то, чтобы одинокие скучающие оборотни не следили за ними с высоких утесов в глухой части индейской резервации. Я вздохнула и случайно поймала на себе странный взгляд Эмбри.
— Что? — удивилась я.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — попросил он. Я кивнула. — Ты сейчас сидишь здесь и следишь за людьми внизу?
— Да.
— Просто сидишь и следишь?
— Ну, да, а что?
— Ох, Салюки, — грубовато хохотнул Колл и хлопнул меня по плечу своей огромной рукой. Конфетка в его рту стукнулась об зуб, — тебе срочно нужно побывать в обществе. Слишком долго ты сидишь в затворничестве.
Я надула губы.
Это, вероятно, было правдой. Вернее, я не была затворницей на сто процентов – мне ведь все ещё нужно посещать школу и все такое, – но и прежнее участие в жизни я не принимала. Я не выезжала из дома, если не считать поездки в школу, и общалась только со своей семьёй. Если что, то я отношу Эдварда, Роуз и квилетов к категории своей семьи. Да, все равно получается довольно много людей. Но все они составляют закрытый мир. Я хочу сказать, что в моей жизни почти не осталось кого-то, не связанного с вампирами, оборотнями или какой-либо другой дьявольщиной. Черт, да я даже в торговом центре не была!
Эмбри сказал мне, что нам пора отправляться на дежурство, чтобы сменить на посту Джареда и Сэма. Парни бегали с ночи, так что, скорее всего, сейчас они просто валятся с ног. Сегодня мы с Эмбри дежурим вместе. Вообще, у меня временно не осталось постоянного напарника по дежурствам, меня ставят с теми, кто оказывается свободен в это время. Я не особо против, ведь поддерживаю хорошие отношения со всеми. Сегодня это Эмбри. Он обычно дежурит с Аней, но в этот раз сестра решила немного отдохнуть и расслабиться дома.
Интересно, ей удалось сделать это, или они с Олей все ещё ругаются из-за меня?
Мы с Коллом прошлись немного пешком, чтобы добраться до дома Эмили. Пересменка происходила там, мы могли перехватить что-то съестное перед тем, как несколько часов подряд носиться по всему лесу. Сэм и Джаред тоже должны подойти туда. Мы встречаемся там. Это позволяет быть уверенными, что с другими не случилось чего-либо, ведь иначе мы можем разминуться. И как тогда это проверить? Мы молчали, пока шли. Я давала горлу отдохнуть, а Эмбри думал о чем-то с мечтательным выражением на лице. Это интриговало, но вопрос так и не слетел с моих губ. Если это касается моей сестры, она сама расскажет, а если нет, то и не моё это дело.
Этот лес сегодня пах не только смолой, деревом и хвоей. В воздухе витало ещё и что-то лёгкое-лёгкое, похожее на цитрус или даже клубнику, было трудно определить точно. Я шла, шурша землёй под ногами, и думала над словами Эмбри. Должно быть, я и правда засиделась дома, раз даже обычная прогулка обычных людей вызвала во мне такой живой интерес. Мне срочно нужно выбраться куда-то. Но вот куда? И с кем? Я не хотела бы идти куда-то с сёстрами или Луной, потому что мы с ними и без того виделись слишком часто. Если и идти в мир, то только с представителем этого мира. Ну или с тем, с кем видеться удаётся не так часто.
Впереди показались красные стены домика Эмили. Эмбри тронул меня за руку. Я обернулась и увидела двоих братьев – Сэма и Джареда. Я улыбнулась им и помазала рукой. Они оба выглядели очень уставшими, но никаких следов проблем. Они приветствовали нас в ответ.
— Никаких проблем? — спросил Эмбри, подходя к ним ближе.
— Все отлично, — кивнул Джаред. — Рыжая появилась в начале, но мы прогнали её.
— Она появилась? — удивилась я. — Но мы не видели её здесь довольно долго.
— Да, это так, — пробасил Сэм. — Мне показалось, что она просто двигалась мимо. Куда-то в сторону Сиэтла или Олимпии, вероятно.
Я задумчиво нахмурилась. Что Виктории могло понадобиться в той стороне? Насколько я помню, у Джеймса был канадский акцент. Можно предположить, что и Виктория оттуда. Почему бы ей не скрываться в Канаде?
— Ох, как же обалденно! — Эмбри вдруг блаженно закрыл глаза и сделал медленный глубокий вдох. — Эмили опять что-то печёт. Я пойду, возьму кусочек.
— Эй, Колл! — закричал ему вслед Джаред. — Знаю я твои кусочки, стой, кому сказал!
И два лося умчались в дом, пихая друг друга и споря. Эмбри едва не врезался в стену после одного такого тычка со стороны своего друга. Я покачала головой, представив, что эти двое сделают с крошечной кузней Эмили, если сейчас же не прекратят. Сэм подумал о том же.
— Успокойтесь оба! — крикнул он. — И ведите себя нормально!
— Все будет нормально, босс! — донёсся в ответ голос Джареда. В доме что-то упало, раздался звон разбитой посуды и вскрик неожиданности Эмили. — Ой! Извини, Эмили, я куплю новые!..
Я засмеялась в кулак и снова покачала головой. Мальчишки никогда не меняются.
— Дети малые, — пробормотала Сэм. — Но сейчас не о них. Как ты, Локки?
— Все хорошо, — сказала я. — Голос восстанавливается постепенно. Моя сестра выгнала меня из дома. Ну, вернее, я сама ушла. Но она заставляла меня петь!
— Оля может. — Ему даже не нужно было говорить, какая из моих сестёр конкретно. Эх, в моей жизни явно что-то не так. — Но я не только о голосе.
Я вздохнула. Обязательно нужно все испортить.
— Нормально, Сэм, правда. Я в порядке.
— Послушай, он ведёт себя, как кретин, но я поговорю с ним ещё раз и...
— Зачем? Не стоит, Сэм, пожалуйста. Мы большие мальчики и девочки и сами в состоянии разобраться со своими проблемами.
— Я все равно волнуюсь.
— Это прекрасно, но мы сами. Правда, не говори с ним больше об этом. Если он сам не дойдёт до этого, то какой смысл тогда вообще начинать что-либо?
Сэм нахмурился. Он выглядел не убеждёнными моими словами, но под моим упрямым взглядом сдался. Он кивнул мне, хотя и очень скептически. Зато я улыбнулась ему через силу. Да, моя семья умеет поднимать мне настроение.
Сэм попрощался со мной и пожелал удачного дежурства. Пошатываясь от усталости, он зашёл в дом. Я услышала, как его громкий голос выгонял моего напарника.
Эмбри вывалился из дверей дома, едва удерживая в руках несколько огромных кусков лимонного пирога, ещё один растягивал ещё щеки изнутри и мешал нормально разговаривать. И вроде как я должна была привыкнуть за все это время к дикому нечеловеческому аппетиту всех квилетов, но каждый раз это неизменно вызывает недоумение. Я, конечно, не знаток анатомии, но что-то подсказывает, что нормальный желудок не вместит в себя столько еды разом. Колл невнятно пробубнил что-то и мотнул головой в сторону леса.
Я одного не понимаю – как он собирается обращаться, если держит в руках пирог?
Однако когда я перевоплотилась и обернулась на него второй раз, он уже облизывался с пустыми руками и крошками на губах. Я кивнула ему и стартовала в лес.
Сила вновь переполняла меня. Пружинистые сильные ноги, мощные лёгкие, полной грудью вдыхающие несущийся навстречу воздух, и полная информация о мире в радиусе нескольких миль – вот что значит быть волком. Я слышала каждую мелочь, каждую травинку, каждый птичий вдох. Я видела каждую мельчайшую тень, каждую капельку влаги, повисшую на паутинках. Я чувствовала все запахи, каждый невесомый шлейф, каждую тонкую нотку. Это пьянящее чувство.
Мне казалось, что я стала сильнее за время, которое не обращалась. Все чувства стали острее. Парни тоже замечали это. Они говорили, что не могли почуять меня за то же самое расстояние, за какое я уже прекрасно чуяла их. И я стала быстрее.
Мой дар пытается компенсировать своё отсутствие?
"Как твоя сестра, кстати?" — подумала я, пробегая мимо какой-то длинной реки.
"Она уехала, забыла?" — Эмбри нёсся в паре миль от меня к северу, где-то рядом с ним шумели машины.
"Я знаю. Но все же: как она? Она очень понравилась мне".
"О, ты ей тоже. Клэр сейчас дома и, как говорит мама, без остановки ноет о том, как сильно хочет обратно сюда, к нам. Судя по голосу, мама на грани".
"Это значит, что скоро Клэр приедет к нам ещё раз?" — образовалась я. Эта девочка вызвала во мне только тёплые эмоции, когда была здесь.
"Ты плохо знаешь мою мать", — усмехнулся Эмбри. — "Тут скорее Клэри до конца закрутят все гайки, и у неё не останется даде времени на нытьё. Она же рассказывала, что весь её день распланирован едва ли не по минутам".
Это правда. Я ещё помню, как малютка Клэри жаловалась мне не недостаток времени. Иногда она не успевала даже посидеть между занятиями! Ох, бедный ребёнок. Мне пришлось напомнить себе, что сестре Эмбри уже четырнадцать.
Наше дежурство тянулось спокойно. Никаких происшествий, ничего. Мы снова больше молчали, чем общались. Вообще, парни часто говорили мне, что со мной очень комфортно и удобно бегать, потому что я не лезу в их головы и не выпускаю собственные мысли в эфир. У остальных так не получается, их головы становятся едины в этой ипостаси. И в этот раз я закрыла свой разум. Мне не о чем было думать, но зато Эмбри казался погружённым в себя. Любопытство становилось все сильнее. Что может скрывать шоколадный волк?
Я прыгнула через реку, в возне мелькнуло отражение серой тени. Мой нынешний окрас, несомненно, чрезвычайно удобен: я могу скрыться в темноте и не светиться, как раньше. Я могу затаиться в листве, и никто не заметит меня. Я могу быть неожиданной и внезапной в нападении, но...
Я так сильно люблю белый.
Через три часа после начала смены Эмбри надоела тишина. Мы находились на расстоянии около трёх километров друг от друга. Я лежала на каком-то высоком камне, щедро политом солнцем, а Эмбри бегал где-то там.
"Эй, Салюки", — похвал Колл.
"Ммм?"
"Я тут все хотел спросить..."
Но я успела увидеть, о чем именно он собирался спросить ещё раньше, чем эти слова сформулировались в его голове.
"Нет, Эмбри", — резко подумала я и сама не заметила, как оказалась стоящей на всех четырёх лапах. — "Я не собираюсь говорить с тобой об этом".
Они все сговорились или что? Сначала Сэм, теперь Эмбри... Моя личная жизнь – моя личная жизнь, черт, чего ещё надо? И я сама в состоянии разобраться со всем, что в ней происходит. Ох, греческие боги, дайте мне сил пережить это. Эмбри замялся на другом конце провода, но все же решил не отступать. Я раздражении тряхнулась головой, лапы сами понеслись сквозь деревья. На бегу думать легче.
"Да не пыли ты, Локки. Я же серьезно".
"А в моем тоне тебе послышалась шутка?"
"Я хочу просто понять, что конкретно между вами произошло? Вы же не общаетесь с самого возвращения из аэропорта, и я не..."
"Ещё одно слово по этой теме – и я отключу тебя".
"Да вы же как идиоты себе ведёте!"
"Я предупреждала".
Мой разум стремительно захлопнулся, и мысленный голос Эмбри затих вдали.
~~~
— Как ваши дела с..?
— Да вы сговорились что ли?! — вспылила я. Пальцы порвали салфетку, которую мяли в течение уже довольно длительного времени. — Нормально все!
— Судя по твоей реакции, не очень.
Я сжала зубы. Третий вопрос об этом за день. Они хотят свести меня с ума! Сдаётся мне, что если бы я не свалила из дома сегодня утром, то пришлось бы отвечать ещё и сёстрам. Он засмеялся, и этот глубокий звук, тёплым ручейком проносясь в воздухе, постепенно вытеснил из меня раздражение. Как можно злиться, когда Эдвард Каллен смеётся так звонко?
Он откинулся на спинку своего стула, когда официант принёс мои спагетти. От них поднимался пар, разносящий их аромат вокруг нашего столика. Вокруг нас сидело мало людей, в такое время большая их часть, наверное, уже сидят дома или же едут домой. За окном и правда спустился полог темноты, разжигающий фонарные огни. Я отпила немного своего ванильного кофе и украдкой, сквозь ресницы бросила быстрый взгляд на Эдварда. Он задумчиво постукивал пальцами по столу, неотрывно глядя на мои спагетти.
— Ты хочешь? — неуверенно спросила я.
Эдвард засмеялся.
— Нет, спасибо, — ответил он. — Белла как-то убедила меня съесть немного пиццы. Больше не хочется.
Его воспоминания передались и мне. Я поёжилась. Ощущать, как по пищеводу вниз скользит что-то мохнатое и склизкое... Бррр. Но есть идея!
— Могу помочь с этим. — Я с энтузиазмом улыбнулась и даже выпрямила спину, предвкушая дальнейшее. Эдвард поднял брови. — Ну, могу поспособствовать твоему ужину.
— Хочешь сказать, что я смогу съесть это, как человек?
— Конечно.
Эдвард хотел позвать официанта и заказать что-то для себя, но я прервала его. Я сказала, что еду будут готовить ещё довольно долго, а нам предпочтительнее вернуться по домам вовремя. Как-никак, ни один из нас не планировал это мероприятие, и потому не подкорректировал свой график. Меня дома ждут тётя и сёстры, его – Белла. Так что, нам действительно лучше скорее расправится с этими делами и разъезжаться.
На самом деле, все это оказалось весьма сумбурным решением. Моим решением. Сращу после окончания дежурства, повинуясь какому-то Неизвестному внутреннему порыву, я позвонила Эдварду и попросила его о встрече. Уже через час мы входили в небольшое кафе на другой стороне Форкса. Конечно, это не лучшее место для дружеских свиданий (уже завтра по городку поползут слухи о том, что племянница Элиты Сандерс тайно крутит роман с младшим сыном доктора Карлайла Каллена, ах, бедная дочка Шерифа Сарли Свона!), но выбирать не приходится. Если бы было утро, можно было бы поехать в Порт-Анджелес, но уже поздно. Так что пусть будут слухи.
В конце концов, те, на чьё мнение нам с Эдвардом не наплевать, никогда не поверят во всю эту чепуху.
Хотя я бы хотела, чтобы это оказалось правдой.
Я дала себе мысленную пощёчину. Никогда нельзя даже допускать мысль о том, что такое возможно. Невозможно. Точка. Баста. Я вздохнула.
— Ты можешь попробовать эти, — сказала я, кивая на нетронутую тарелку на столе между нами. — Я не уверена, что голодна настолько, чтобы съесть это одна.
Эдвард согласился. Он выжидающе смотрел на меня, а мои пятки трогали щекочуще-прохладные пальчики нервозности. Как это должно произойти? Что делать? Ох, Сэйл, вечно ты сначала делаешь, а потом думаешь! Я не большой знаток вампирской анатомии, и потому не представляю, что именно нужно делать, чтобы запустить такие низменные для совершенного организма процессы, как пищеварение. Греческие боги, мне бы так пригодился сейчас Карлайл с его многовековым опытом исследования вампиров!..
Эдвард подумал о том же.
— Отцу было бы интересно все это, — заметил он. — Ты не передумала?
Я покачала головой. Слово не воробей.
Женщина за барной стойкой хмуро следила за нами из своего угла, искренне веря, что делает это незаметно. Она явно не одобряла, что мы находимся здесь вдвоём. Форкс – маленький городишко, и если ты не знаешь кого-то, то этот кто-то наверняка знает тебя. Не знаю, что возмущает больше: тот факт, что она вообще смотрит на нас, или тот, что мы не делаем ничего такого, за что нас можно было бы осуждать. Очень сильно хотелось назло этой женщине взять Эдварда за руку или сделать что-то подобное, чтобы посмотреть на её лицо, но я сдерживалась. Не хватало ещё вести себя, как глупый ребёнок. Я же не Аня.
Я закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться на том, чего хочу, направить туда все потоки силы, которые чувствовала в своём теле. Это должно быть просто, дар сам тянется туда. Он течёт неторопливо, но стемительно, как большая река. Ей нечего доказывать, некуда спешить, она уже большая река. Эдвард вздрогнул, когда она коснулась его своими прохладными волнами, и сжал рукой стол. Стол треснул. Когда я закончила и открыла глаза, Эдвард сидел напротив меня, похожий на привидение, таким потрясённым и отрешённым одновременно он выглядел. Я починила стол, пока никто не заметил этого небольшого недоразумения.
— Ну, как? — От неуверенности я заламывала пальцы. Не факт, что все сделано правильно.
Не говоря ни слова, Эдвард протянул руку к вилке, намотал на неё немного спагетти с соусом и медленно-медленно поднёс ко рту. Все время вокруг меня остановилось. Из всех звуков остались только часы под барной стойкой, и их ход казался оглушительным. Эдвард проглотил еду, его губы растянулись в недоверчивой улыбке.
— Это было... — Он не нашёл слов и просто улыбался. — Я не ел почти сто лет, Локки. Спасибо.
Я захлопала в ладоши, привлекая и без того не нужное внимание. Но плевать. Неужели я способна на нечто подобное? Изменить сам смысл вампирского организма, пусть даже на несколько минут. Я знаю, что сейчас эффект от моего вмешательства угасает, через пару мгновений Эдвард снова почувствует отвращение к человеческой еде. Но сам факт!..
Я правда могу так много? Неужели я на самом деле сделала это? Ох, боги!.. Губы растянулись в улыбке. Теперь я действительно могу помочь.
В голове вдруг новой звездочкой вспыхнуло старое желание. Афины. Старый-старый город, пахнущий морем, солнцем и историей. Возможно, раз все сейчас хорошо, то я могу позволить себе отправиться в Грецию? Хоть на минутку, это единственная страна, в которой я никогда не была, хотя и очень хотела.
Но вдруг что-то изменилось.
Воздух изменился, он стал гуще, тяжелее, горче... Он с трудом проходил сквозь лёгкие, свистел в гортани и кружился в бронхах. Я сделала резкий судорожный вдох и закашлялась, Эдвард мгновенно выпрямил спину и нахмуришься, глядя на меня. Температура вокруг повышалась, на моей коже надо лбом мелкими-мелкими бисеринками выступили капельки пота. На мгновение я потеряла ориентацию в пространстве и едва не упала на пол. От этого меня уберегла холодная рука, обхватившая меня вокруг талии и удержавшая на весу. Я выпрямилась.
— Что с тобой? — взволнованно спросил Эдвард. — Это из-за меня? Из-за того, что ты сделала?
— О, нет, — пробормотала я, прикладывая руку ко лбу. Стало немного легче. — Я не... Я не знаю, что это.
— Ты вдруг побледнела. Что-то почувствовала?
— Я не знаю. Это очень... Ох.
Меня снова повело, и пришлось вцепиться в стол. Да что это такое? Никаких неполадок в организме обнаружить не удалось, все в порядке. Должно быть в порядке. В голове оставалось что-то невнятное, в горле пересохло... Я одним махом осушила стакан апельсинового сока, чтобы промочить его. Оно хлынуло внутрь благодатным дождём, одарив меня своей прохладой и бодрящим вкусом. Дышать стало легче, лёгкие развернулись на полную, я задыхалась, как от долгого бега.
Женщина из-за стойки позвала нас, спросила, нужна ли нам помощь. Эдвард отказался от этого, он отпустил под талию, но все ещё стоял рядом, поддерживая меня за плечо. Я могла чувствовать его волнение, он чувствовал ответственность за меня, за то, что я нахожусь рядом с ним сейчас. По моему телу пробежалась дрожь, и нервно выдохнула.
Стало страшно.
Откуда могла взяться вся эта чертовщина, если я была в полном порядке?
— Эдвард? — дрожащим голосом позвала я. — Ты не мог бы отвезти меня?
— Разумеется, — с готовностью ответил он. — Но как же твоя машина? Я могу подогнать её к твоему дому.
— Нет-нет, — я потрясла головой, — я приехала сюда на такси.
— Тогда хорошо, давай, идём, ты можешь идти сама?
— Не настолько же я беспомощная. — Я усмехнулась и поднялась на ноги.
Пока я тянулась к сумке, чтобы вытащить кошелёк, Эдвард уже заплатил. На мои возмущения он отреагировал бесстрастным лицом и твёрдой рукой, которая помогала мне идти к выходу.
Свежий воздух дохнул в лицо, ветер раздул волосы. Я закрыла глаза, подставляя лицо небу. Ясности в голове не наступило, но все равно стало как-то необъяснимо легче. Белая холодная рука Эдварда вела меня к серебристой быстрой машине, припаркованной недалёко от входа в кафе. Я почти любовно провела ладонью по капоту, когда проходила мимо. Слишком давно этой машины не было видно. Слишком сильно я по ней соскучилась. Вольво напоминал серебристую шуструю рыбку, которая умеет урчать. Он заурчал, когда Эдвард провернул ключ в замке зажигания, и свет от фар упал на асфальт перед нами.
Я застегнула на себе ремень безопасности. Мы выехали на пустынную почти дорогу в сумеречном полумраке. По сторонам виднелись только редкие припозднившиеся прохожие. Они оглядывались, когда слышали урчание мотора. В Форксе люди ложатся садятся по домам рано, и подобные сумерки для них – уже поздно. Мы молчали. Я не очень-то хотела говорить, а Эдвард не пытался добраться до меня. Он поставил музыку, на первых нотах я узнала Лунную сонату Людвига Бетховена, одну из моих самых любимых. Божественная музыка. Обычно она успокаивала, баюкала, утешала. Но не сейчас. Я откинула голову на подголовник кресла, закрыла глаза и попыталась разобраться в том, что происходит со мной.
Такого никогда не было.
В голове ощущается какая-то неясность. Это похоже на густой туман, в котором скрывается что-то важное, крайне важное. Это похоже на воспоминания, плохо подтертые небрежной рукой, скрытые пологом тайны. И это воспоминания решили дать знать о себе именно сейчас. Это не может быть правдой, я в это просто не верю. Но других вариантов просто нет. И есть одна проблема: у меня нет даже предположений о том, какими воспоминаниями может обернуться этот туман.
Ох, греческие боги, дайте же мне сил!..
Эдвард довёз меня до самого дома, помог выйти из машины и довёл до самой двери. Не успел он нажать на кнопку дверного звонка, как дверь распахнулась сама, и на крыльцо вылетела встревоженная Аня. Эдвард передал меня ей прямо в руки, объяснил, что произошло, и, убедившись, что все хорошо, уехал. Правда, перед этим он заставил меня обещать ему, что я позвоню завтра и скажу, в порядке ли я. Пришлось обещать.
— Эдвард привёз тебя? — спросила Оля, стоило нам с Аней войти в гостиную.
Сестра лежала поперёк кресла, на её животе лежал планшет с включённой там какой-то игрой. На полу рядом с ней сидела Луна и пыталась собрать дзен-пазл, абсолютно белый. А Аня, судя по разложенным на журнальном столике косметическим принадлежностям и не до конца прокрашенным бровям, экспериментировала со своей внешностью. Элита, скорее всего, уже спала.
— Да, — за меня ответила Аня. Она обнимала меня за плечи одной рукой. — Он сказал, что ей стало плохо в кафе, в которое они ходили.
— Ты отравилась? — Оля рывком села, отложив игру в сторону. — Тошнит? Болит голова?
Она подскочила ко мене. Её тёплая рука легла на мой лоб. Сестра нахмурилась.
— Жара нет. Что произошло?
— Ты бледная, — заметила Луна. — Ни обо что не ударилась?
— Да, и почему ты не сказала, куда собираешься идти?
— Да, почему? Мы волновались!
От всего их щебета и множества слов голова закружилась на самом деле. И вдруг...
Я всхлипнула, запрокинула голову и заплакала.
В гостиной мгновенно наступила тишина. Девочки переглянулись, ни черта не понимая. Я и сама ни черта не понимаю. Такое поведение не характерно для меня. Все эти эмоции, туман, но...
— Я... Я х-хочу, чтобы вы м-меня пожале-ели, — прорыдала я в голос.
Глаза Ани стали почти квадратными. Оля соображала лучше и шагнула ко мне с раскрытыми в объятия руками. Я бросилась к ней, обняла её шею руками и всхлипнула ей в плечо. Сестра погладила меня по спине.
— Что произошло? — спросила Аня, поглаживая меня тоже. — Локки? Детка, скажи нам, пожалуйста.
— Я н-не знаю.
Горячие дорожки прочертили мои щёки, они впитывались в хлопковую футболку Оли, а плечи тряслись. Я рыдала, но не знала, над чем и почему, по какому поводу. Ох, черт возьми, почему все это происходит со мной?
Оля аккуратно опустилась вместе со мной на диван. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, я перебросила через её ноги свои, свернулась на её груди калачиком и почти затихла, только иногда вздрагивала. Полумна села рядом со мной и обняла меня со спины. Аня стояла над нами, хмурая, со сложенными на груди руками, и смотрела на всю эту картину без энтузиазма.
— Я позвоню...
— Нет! — воскликнула я. — Нет!
— Локки...
— Не звони ему, — поддержала меня Луна. — Он все испортит, как всегда. Не надо.
— Раньше он помогал.
— Раньше он не вёл себя как кусок дерьма, — отрезала Оля.
Аня не стала спорить, хотя по ней и было видно, что она готова. Она ушла на кухню и через несколько долгих минут вернулась оттуда с горячим чаем, который должен был успокоить меня. Он успокоил, но не совсем: я пила его и дрожала, но больше не плакала.
Когда кружка опустела, Оля отвела меня наверх и уложила в постель, совсем как тогда, когда я была маленькой и болела. Она долго лежала со мной и молчала, просто смотрела со мной в потолок и убаюкивала своим дыханием, пока я не уснула, предчувствуя тяжёлые сны.