🍰
Кровь для Лестата уже давно перестала иметь вкус, став лишь способом продлить свое жалкое существование в этом ничтожном мире. Унизительно быть хищником не чувствующим вкуса своей жертвы, не иметь возможности выследить ее по запаху, хотя обоняние – сильное качество у вампиров. Поправочка: обоняние – сильное качество у обычных вампиров, не у Лестата. Двойное проклятие.
Иногда удается учуять еле слышный запах, прокусить очередному-следующему шею и почувствовать наконец слегка-сладкий вкус, который как назло испаряется на губах в мгновение ока и оставляет после себя ничего кроме досады и жалости.
Лестат знает, что он такой не один. Все это знают, но говорить о таком не принято, так же как о вампиризме или гонорее.
Он будет вечно скитаться по пустынным улицам Нового Орлеана, в одиночестве, в попытке почувствовать, хоть на миг, то давно утраченное чувство целостности бытия, проливать тонны крови лишь чтобы облегчить себе страдания, не имея возможности выбраться из вечной ночи.
Но однажды, меняя за одной подворотней другую, он почувствует едкий сладкий запах, загонит жертву в тупик, и вгрызётся ей в шею, она даже не будет сопротивляться и кричать от боли и ужаса, принимая мучения как божественную кару или благодарность. Тёмные кудри будут виться по плечам, а кровь не потеряет своего вкуса, даже через минуты после того, как Лестат, превозмогая дикое влечение, отстранится от своей жертвы, чтобы сохранить эту удивительную жизнь.
Лестат будет следить за жертвой еще какое-то время, которое будет казаться мучительно долгим, а на деле лишь две недели. Каждое утро засыпать с мыслями, что следующей ночью он не сможет найти его след… Луи… Не только вкус его крови, не только вкус его плоти, был сладок как липовый мёд, рядом с ним, мир словно окрашивался и наполнялся забытыми вкусами и запахами, словно в вечной ночи, наконец наступила весна.
Когда терпение будет на исходе, Лестат решится сделать что-то невообразимое, чего прежде он никогда не делал и делать себе запрещал. Обращать людей в себе подобных – большая привилегия, но и ответственный шаг. Для кого-то вроде Магнуса – умудренного прожитыми веками и многолетним опытом – старца, создание новых вампиров – это способ вернуть миру нечто важное, не умереть понапрасну, но на деле лишь способ облегчить себе мучения. Такое серьезное “оружие” в руках Лестата? Да для него это просто дробь в водяном пистолете трехлетнего мальчика – игрушка. Но больше так жить он не может. Ему нужен Луи.
Лестат сомневался. Кто знает, может, если он обратит Луи в вампира, чудесные чары перестанут работать? Он больше не сможет выпить его крови, ведь кровь мертвецов тянет за собой. Но Лестат не хотел его убивать, выпивать до последней капли, вонзать клыки в его шею, нет, он хотел быть рядом с ним, всегда, везде, чувствовать его запах, запах цветов, раннего вечера и Нового Орлеана со всеми его неграми и лошадиными повозками. Наконец снова ощутить солёный вкус молодой рабской крови.
В ночь их первой встречи, Луи, отчаянно хотел умереть, ища то ли успокоения, то ли наказания. И много раз, стоя под окнами его больничной палаты, Лестат слышал мольбы и Сыну, и Духу, и Святому Отцу. Наглая ложь – что вампиры боятся молитв и распятий. Лестат бесшумно поднимется на второй этаж, и по скрипучему деревянному полу доберется до палаты, аккуратно, чтобы не разбудить других пациентов. Присутствие большого количества крови сбивает с толку, даже без запахов, но Лестат идет на свет одной единственной свечи и запах, который не перепутаешь ни с каким другим. Вампир тихонько приоткрывает дверь и входит в палату.
— Добей меня… Пожалуйста…
Лестат улыбнулся.