14
Отец Хаммер мерил шагами окружавшие их стены. Окон не было, а темница была очень крепкая. Стены толстые и звуконепроницаемые, в этом не было никаких сомнений. Ни один лучик света не проникал сквозь них, кромешная тьма действовала угнетающе. Всеми одеялами, какие у него были, священник накрыл холодное, как лед, тело Рейвен, не сомневаясь, что она умерла от потери крови. У нее не было ни пульса, ни дыхания с тех пор, как его втолкнули сюда. Перекрестив ее и совершив последний обряд, отец Хаммер начал тщательно исследовать комнату в надежде найти лазейку для побега.
Вампир, несомненно, использует Рейвен, чтобы заманить Михаила в ловушку. И Эдгар, прекрасно зная Михаила, не сомневался, что это ему удастся. Михаил придет, и тогда — царство небесное Словенски.
Тихий звук, хриплое содрогание заработавших легких, привлек его внимание.
Отец Хаммер на ощупь подобрался к Рейвен. Под кучей наброшенных на нее одеял она сильно дрожала. Кожа была ледяной, как и прежде. Священник обнял Рейвен, утешая их обоих.
— Чем я могу помочь?
Рейвен открыла глаза. Несмотря на темноту, она прекрасно видела и, обежав взглядом темницу, перевела глаза на встревоженное лицо отца Хаммера.
— Мне нужна кровь.
— Я буду счастлив стать для вас донором, дитя мое, — незамедлительно ответил он.
Но Рейвен чувствовала его слабость. Да и в любом случае она не смогла бы взять кровь, как это принято у карпатцев. Ее сознание само собой потянулось к сознанию Михаила. И в голове вспыхнула боль. Она тихо застонала, сжимая виски.
Не пытайся, малышка.
Михаил ответил властно, успокаивающе.
Побереги свои силы. Я скоро буду рядом.
Жак жив?
От отправки сообщения боль, словно осколки стекла, пронзила череп.
Благодаря тебе. Отдыхай.
Это был приказ.
Уголки нежного рта Рейвен дрогнули в улыбке.
— Поговорите со мной, отец, отвлеките меня.
Она была очень слаба, но не хотела, чтобы священник это понял.
— На всякий случай я буду говорить тихо, — сказал Эдгар возле самого ее уха. — Михаил придет, вы и сами это знаете. Он ни за что не оставит нас здесь.
Он растер ее руки, стараясь согреть.
Рейвен с трудом кивнула: все тело налилось свинцом.
— Да, он такой. Он в одно мгновение согласится отдать за нас жизнь.
— Вы его Спутница жизни. Без вас он станет тем самым вампиром из легенд, монстром, с которым не сравнится никто из людей.
Каждый вдох давался Рейвен нелегко.
— Не верьте в это, отец. И среди нас есть дьяволы во плоти. Я видела их, выслеживала их. Они ничем не лучше. — Рейвен плотнее закуталась в одеяло. — Вы когда-нибудь встречали друга Михаила — Грегори?
— Он тот, кого они называют Темным. Я, разумеется, видел его, но только однажды. Говоря о нем, Михаил часто высказывал беспокойство.
Дыхание Рейвен с хрипом вырывалось из легких и казалось слишком громким в тишине камеры.
— Он великий целитель, отец. — Она сделала еще один судорожный вдох. — И он предан Михаилу. Вы верите, что у их расы есть надежда на выживание?
Священник осенил крестом ее лоб и внутреннюю сторону запястий.
— Вы их надежда, Рейвен. Разве вы об этом не знали?
Михаил дотронулся до нее своим сознанием. Он был близко, и связь между ними стала сильной. Он окутал ее своей любовью, притянул в защищающие объятия.
Держись, любовь моя.
Его бархатный голос звучал с необыкновенной нежностью.
Не приближайся к этому дьявольскому месту, Михаил. Дождись Грегори, взмолилась она.
Не могу, малышка.
На потолке вспыхнул свет, погас и загорелся вновь, словно включился генератор. Рейвен взяла отца Хаммера за руку.
— Я попыталась остановить его, предупредить, но он все равно придет.
— Естественно, придет.
Эдгар часто моргал из-за вспыхнувшего света. Он тревожился за Рейвен. Ее дыхание стало тише и еще труднее.
Тяжелая дверь с лязгом и скрипом распахнулась. На них смотрел Джеймс Словенски. Его глаза остановились на лице Рейвен, словно оно притягивало его, и встретились с ее синими глазами.
— Вам плохо? — грубо спросил он.
Она язвительно улыбнулось, хоть и далось ей это с трудом.
— Я умираю. По-моему, вам это прекрасно видно.
Она говорила тихо, но ее голос завораживал.
Словенски прошел вглубь темницы. Рейвен чувствовала Михаила в своем сознании, набравшего силу и притаившегося, чтобы напасть. И еще она вдруг почувствовала тревогу.
Подожди. Вампир приближается.
Она сделала дрожащий вдох, громко и мучительно втягивая воздух в измученные легкие.
Сильным ударом Андре отбросил Словенски к стене. Вампир встал в дверях, раскрасневшийся после недавнего убийства. Его глаза стали тусклыми, и все-таки в них читались презрение и беспощадная жестокость.
— Доброе утро, моя дорогая. Я Андре. Пришел забрать тебя в твой новый дом.
Он пересек комнату, наслаждаясь властью над ними. Когда он приблизился, глаза его потемнели от ярости.
— Тебе же было сказано получить питание от священника.
— А тебе — убираться в ад, — ответила она глухо.
Если б она могла его ударить!
— Ты поймешь, что мне лучше повиноваться, — раздул ноздри вампир.
От злости на нее он схватил священника за рубашку и швырнул о каменную стену. Это было сделано абсолютно бесстрастно.
— Если не хочешь использовать его для питания, значит, он больше не нужен.
Вампир мерзко улыбался.
Тело отца Хаммера тяжело упало на пол, отчетливо было слышно, как раскололся череп. Раздался судорожный вдох, словно легкие еще пытались дышать, а потом тихий выдох. Все было кончено.
Рейвен подавила крик, постаравшись поглубже вздохнуть. Горе было таким острым, что в первый миг ей изменило сознание.
Михаил, я сожалею. Я разозлила его. Это моя вина.
Она почувствовала, как он окружает ее любовью, а его пальцы с нежностью прикоснулись к ее лицу.
Ни в коей мере, любовь моя.
Она ощущала его печаль.
Рейвен подняла глаза на вампира.
— И как теперь вы собираетесь мной манипулировать?
Вампир склонился ниже, улыбаясь дьявольской улыбкой, и она ощутила вонь его дыхания.
— Ты научишься. Теперь ты будешь питаться.
Он щелкнул пальцами, и Словенски, едва не споткнувшись, бросился вон из камеры и вернулся со стаканом темной мутной жидкости. Его рука дрожала, когда он передавал его вампиру, старательно избегая его смертельно острых длинных когтей.
— Это тебе, моя дорогая, завтрак.
Вампир держал стакан достаточно близко, чтобы она смогла почувствовать запах его содержимого. Свежая кровь, сдобренная чем-то еще, какими-то травами, которые она не распознала.
— Наркотики, Андре? Тебе не кажется, что это несколько унизительно даже для тебя?
Она боролась за каждый вдох, стараясь выдержать, не упасть на пол и не разрыдаться от горя из-за смерти священника. Если бы она не разозлила вампира...
Лицо Андре потемнело, когда она с презрением произнесла его имя, но он ничего не ответил, а просто смотрел ей прямо в глаза, принуждая, заставляя повиноваться.
Испытывая ненависть, страх за Михаила, страдая из-за Жака и смерти священника, Рейвен собрала все силы, которыми обладала, и вступила с вампиром в ментальную битву. Ее голова взорвалась от боли, на лбу выступили кровавые капли пота, и это заставило его отступить.
Вампир на время забыл о ее неповиновении. Если она умрет, все его планы рухнут.
— Ты умрешь, если не будешь питаться. Я знаю, Михаил понимает это. Ты слышишь меня, принц? Она умирает. Заставь ее принять то, что я предлагаю.
Ты должна сделать это, малышка, нежно уговаривал голос Михаила. Иначе ты умрешь раньше, чем я до тебя доберусь. Ты должна выжить.
В кровь добавлены наркотики.
Наркотики не действуют на карпатцев.
Рейвен вздохнула, бросив на вампира еще один взгляд.
— Что здесь еще?
— Только травы, моя дорогая, травы, которые слегка затуманят твое сознание, и у моих друзей будет время, чтобы изучить, на что способен Михаил. Они сохранят ему жизнь, заперев в этих стенах. Разве вы этого не хотите? Уцелеть? Альтернатива — его немедленная смерть.
Он приблизил стакан.
Ее желудок протестующе сжался. Как легко закрыть глаза и перестать бороться за каждый вдох. Она едва могла выносить головную боль. Она виновата в том, что Жак истерзан, а отец Хаммер погиб. И хуже всего то, что из-за нее ее любимый Михаил направляется прямо в руки врага. Если она просто перестанет...
Нет!
Михаил стал резок и непреклонен.
Не смей!
Грегори поддержал протест Михаила.
От ярости, что она может выбрать смерть и подвести его, вампир схватил ее за горло. От этого прикосновения она покрылась мурашками и почувствовала тошноту. Неожиданно вампир издал крик и отпрыгнул от нее, его лицо исказилось от ярости и боли. Рейвен видела, что его ладонь обуглилась и дымилась, даже когда он судорожно прижал ее к груди. Михаил послал предупреждение и вызов.
— Думаешь, он победит? — прорычал вампир. — Не надейся на это. А теперь пей!
Он схватил ее за руку.
Сознание Рейвен раскалывалось и гудело от его близости. Рядом лежало тело Эдгара Хаммера. Прикоснувшись к Андре, она с легкостью смогла прочитать его мысли. Он был самым развращенным созданием, которое она когда-либо встречала.
Наркотики затуманят ее сознание настолько, что она поверит, что принадлежит Андре. Михаил останется в живых и будет проводить дни и ночи в мучениях, слишком ослабленный, чтобы напасть. Словенски будет получать удовольствие, причиняя боль, а его брат с радостью растерзает «вампира» на куски, чтобы исследовать его тело. Вампир не сомневался, что братья Словенски умрут от рук мстительного карпатца. Она прочитала все гнусные планы немертвого в его сознании.
Михаил! Не приходи сюда!
Она сопротивлялась требованию выпить отравленную кровь.
Я не позволю тебе попасть к ним в лапы. Я выберу смерть.
— Пей!
Вампир стал тревожиться. Ее сердце еле билось. Ярко-алая полоса на лбу свидетельствовала об агонии.
— Никогда, — выдавила она сквозь стиснутые зубы.
— Она умирает, Михаил. Это то, чего ты для нее хочешь? Она умирает в моих руках, рядом со мной, и я в любом случае выигрываю.
Андре яростно встряхнул ее.
— Он покончит с собой в тот же миг, когда ты откажешься жить. Неужели ты так тупа, что не понимаешь этого? Он умрет.
Рейвен всмотрелась в его костлявое лицо.
— Но вначале он уничтожит тебя, — ответила она с абсолютной уверенностью.
Любовь моя.
Голос Михаила был как бархат, он успокаивал ее парализованное болью сознание.
Позволь мне. Ты не оставляешь мне иного выбора, кроме как заставить тебя. Это должно быть нашим общим решением, но ты не видишь ничего, кроме того, что мне угрожает опасность. Он не сможет уничтожить меня. Поверь в это и держись. Он не сможет разлучить нас. Мы связаны навеки. Он не понимает нашей связи. Вместе мы намного сильнее его. Я позволю ему захватить меня. Просто позволю.
Вампир понял, что воля Михаила сильнее. Рейвен не сопротивлялась, когда он поднес стакан к ее губам. Но даже под давлением тело пыталось отвергнуть пищу. Вампир чувствовал, как бунтует ее желудок. Связь с Михаилом ее успокоила, и она согласилась принять то, что предлагал вампир.
Ее сердце и легкие незамедлительно отреагировали на вливание жидкости. Дышать стало легче, тело согрелось. Когда Михаил освободил ее из-под своей воли, Рейвен попыталась отскочить от вампира. Но он схватил ее обеими руками, потерся о ее щеку и злорадно рассмеялся.
— Ты думаешь, он сильный? Посмотри, он принимает мои условия.
— Почему вы это делаете? Почему предаете его?
— Это он предает наших людей.
Михаил появился в дверях, такой высокий и сильный, что, казалось, победить его невозможно.
Словенски постарался слиться со стеной. Андре прижал острый коготь к яремной вене на шее Рейвен.
— Будь очень, очень осторожен, Михаил. Ты можешь убить меня, я не сомневаюсь, но она умрет первой.
Андре притянул ее еще ближе, поставил перед собой и оторвал от земли. Одеяла слетели с Рейвен, когда она беспомощно болталась в воздухе; она впилась глазами в Михаила.
Он улыбался ей нежно и любяще.
Я люблю тебя, малышка. Будь храброй.
— Что ты хочешь, Андре? — спросил он тихим низким голосом.
— Твоей крови.
— Я дам ее Рейвен, взамен потраченной.
Сердце Рейвен заколотилось. Она сделала движение навстречу когтю Андре. По шее потекла капелька крови. Вампир сжал ее ребра так, что они едва не затрещали.
— Не вздумай сделать это еще раз, — пробормотал он и переключил внимание на Михаила. — Ты не подойдешь так близко, чтобы поделиться с ней кровью. Собери ее в контейнер.
Михаил медленно покачал головой.
Он хочет моей крови для себя, любимая, чтобы стать еще могущественнее, чтобы усилить воздействие наркотиков на твой мозг.
Он чувствовал, что наркотики уже начали влиять на нее. Она боролась, чтобы остаться с ним.
Яне могу позволить ему взять мою кровь , повторил он со скорбью.
Рейвен потянулась к Грегори.
Ты должен прийти сюда.
Наркотик, который он тебе дал, известен с древности, стал объяснять ей Грегори.
Слова неслышно проскальзывали в ее сознание.
Его изготавливают из лепестков цветов, которые растут на севере наших земель. Он дезориентирует тебя, только и всего. Вампир попытается вложить в тебя воспоминания, в которых ты с ним, а затем попытается контролировать твои мысли с помощью боли. Он установил между вами кровную связь, поэтому сможет проследить за тобой. Когда ты будешь думать о Михаиле, он будет причинять тебе боль. Но это не наркотик, это вампир. Как можно внимательнее следи за своими мыслями, когда будешь собираться с силами. Когда ты потянешься к Михаилу, Андре не должен об этом узнать. Хотя ты можешь концентрироваться гораздо лучше любого карпатца... Он не знает о нашей связи, поэтому я смогу найти тебя в любом месте. Только закончу лечить Жака и сразу присоединюсь к Михаилу. Даю слово, что Михаил останется жив, и мы найдем тебя. Выживи ради нашего народа.
Вампир и Михаил смотрели друг на друга через темницу. Михаил спокойно взирал на вампира, который оказался перед дилеммой.
Злобное волнение исказило воздух, ударив по вискам Рейвен.
Михаил!
Она мысленно выкрикнула предостережение как раз в то мгновение, когда Словенски трижды выстрелил. Звук выстрела громким гулом отразился от каменных стен. Пулями Михаила откинуло назад, и он упал рядом с телом отца Хаммера, его драгоценная кровь ярким пятном проступила на белой шелковой рубашке.
— Нет!
Рейвен начала неистово сопротивляться вампиру, страх удесятерял ее силы, которых осталось так мало после потери крови. На какой-то миг она почти вырвалась, но рука вампира сдавила ей шею. Рейвен не могла позволить себе поддаться панике.
Грегори, Михаил упал. Они выстрелили в него.
Я почувствовал это. Да и не только я — все карпатцы почувствовали это. Не волнуйся. Он не умрет.
Грегори приближался.
Они очень осторожны, и поэтому нанесли ему раны, которые сильно кровоточат, но не смертельны, в отличие от тех, что у Жака. Михаил уже сообщил мне о степени повреждений.
Вампир потянул Рейвен за собой к двери.
— Когда придут остальные, будет слишком поздно. Не думай, что он выберется отсюда, — прошипел он ей на ухо. — Словенски и остальные жизнью заплатят за все, что совершили, а вместе с ними погибнут и все записи о том, что здесь произошло. Ты будешь моей, и так далеко, что они не смогут тебя найти.
Рейвен полностью сосредоточилась на Михаиле, передавая Грегори все, что видела. Словенски надевает на запястья и лодыжки Михаила кандалы и приковывает его к стене, радостно смеется, издевается, наносит удары ногами. Михаил хранит молчание, а его ледяные глаза становятся чернее ночи.
Вампир поднял ее хрупкое тело и с невероятной скоростью покинул темницу и устремился в небо, крепко сжимая Рейвен в когтях.
Грегори слился своим сознанием с сознанием Михаила. Это было легко, поскольку на протяжении столетий охотясь на вампиров, они много раз обменивались кровью, спасая друг другу жизнь. Михаил испытывал боль, он потерял много крови. Стрельба была отчаянной попыткой ослабить его колоссальную силу. Словенски увлеченно издевался над Михаилом, во всех деталях описывая ему предстоящие пытки.
В черных глазах Михаила тлел зловещий огонь, когда он посмотрел на приблизившегося Словенски. От его ледяного взгляда тот опешил.
— Ты научишься ненавидеть меня, вампир, — фыркнул Джеймс Словенски. — И научишься бояться. Ты поймешь, у кого на самом деле власть.
Легкая насмешливая улыбка тронула рот Михаила.
— Я не испытываю к тебе ненависти, смертный. И никогда не буду тебя бояться. Ты пешка в борьбе за власть. И тебя принесут в жертву.
Голос звучал завораживающе, и Словенски с удивлением понял, что хочет услышать его снова.
Он присел рядом со своей жертвой, радостно улыбаясь от созерцания чужой боли.
— Андре выдаст нам остальных твоих кровососов.
— И зачем ему это делать?
Михаил закрыл глаза, его напряженное лицо покрылось морщинами, но намек на улыбку по-прежнему остался на губах.
— Ты обратил его, заставил принять эту богомерзкую жизнь, так же как женщину. Он попытается спасти ее.
Словенски наклонился ближе, вынимая нож.
— Думаю, нужно извлечь из тебя пулю. Мы же боимся инфекции?
От предвкушения он даже взвизгнул.
Михаил и не пытался увернуться от лезвия. Его черные глаза распахнулись, полыхнув огнем. Словенски упал навзничь и, перебирая всеми четырьмя конечностями, отполз к дальней стене. Нашарив в кармане пальто пистолет, он навел его на Михаила.
Земля содрогнулась, бетонный пол вспучился и треснул. Словенски схватился за стену, чтобы удержаться на ногах, и выронил пистолет. Со стены над его головой упал камень и покатился по полу, потом еще один и еще. Словенски прикрыл голову руками, а камни все падали.
Словенски закричал — визгливо, что было сил. Он сжался в комок, глядя на карпатца сквозь пальцы. Михаил даже не пошевелился. Он лежал все в той же позе, уставившись на Словенски немигающим взором. Выругавшись, Словенски попытался дотянуться до пистолета.
Пол под ним вздыбился, и пистолет покатился прочь. Опасно зашаталась и вторая стена, с нее посыпались камни, обрушиваясь на голову и плечи Словенски, заставляя его распластаться на полу. Ни один камень не коснулся тела священника. Ни один не пролетел близко к Михаилу. Карпатец с легкой насмешливой улыбкой наблюдал, как под камнями скрылись ноги Словенски и начала исчезать спина. Раздался зловещий треск и душераздирающий крик, когда сверху свалился тяжелый кусок стены.
— Убирайся в ад, — зарычал Словенски. — Мой брат все равно выследит тебя.
Михаил ничего не сказал, продолжая наблюдать за тем, что творил Грегори. На его месте он просто убил бы это ничтожество, не устраивая представления, но он слишком устал, а тело его ослабело. Михаил не хотел тратить силы напрасно: все то время, что Грегори потратит на его лечение, Рейвен будет оставаться в руках вампира. Он не позволял себе думать о том, что Андре может с ней сделать. Михаил пошевелился, и все тело пронзила острая боль. Еще несколько камней упало на Словенски, закрыв его, словно одеялом, и на том месте, где он стоял, осталось лишь что-то вроде могильного холма.
Грегори появился со свойственной ему грацией, шагнув через пролом в стене.
— Это становится дурной привычкой.
— Ох, заткнись, — добродушно ответил Михаил.
Прикосновения Грегори были даже нежны, когда он обследовал раны.
— Они знали, что делали. Выстрелы не затронули жизненно важные органы, но ты потерял много крови.
Потребовалось всего несколько секунд, чтобы Грегори освободил Михаила от цепей. Он закрыл раны землей, останавливая дальнейшую кровопотерю.
— Проверь отца Хаммера, — слабым голосом попросил Михаил.
— Он мертв. — Грегори едва взглянул на искалеченное тело.
— Убедись.
Это был приказ. До этого Михаил никогда ничего не приказывал Грегори. Этого не требовалось.
Они смотрели друг на друга, и серебристые глаза Грегори сверкнули.
— Пожалуйста, Грегори, если есть хоть один шанс...
Михаил закрыл глаза.
Покачав головой — это была пустая трата времени, — Грегори покорно направился к скрюченному телу священника и проверил пульс. Он знал, что это бессмысленно и что Михаил тоже знает об этом.
— Сожалею, Михаил. Его больше нет.
— Я не хочу оставлять его здесь.
— Перестань разговаривать и позволь мне сделать мою работу, — зарычал Грегори, укладывая Михаила на пол. — Возьми мою кровь, пока я подлатаю твои дыры.
— Найди Рейвен.
— Возьми мою кровь, Михаил. Вампир не причинит ей вреда и будет очень терпелив этой ночью. Ты должен набрать силу для предстоящей охоты. Пей то, что я тебе добровольно предлагаю. Мне не хотелось бы силой заставлять тебя сделать это.
— Ты становишься занудой, Грегори, — заметил Михаил, но послушно взял предложенное запястье.
Кровь Грегори была такой же древней, как и его. Ничто другое не могло помочь так быстро. В полном молчании Михаил питался, возмещая потери. Грегори слегка шевельнул запястьем, отнимая его у Михаила, так как понимал: ему потребуются все силы, чтобы излечить и перенести принца в безопасное место.
— Тело священника надо забрать с собой, — повторил Михаил.
По его заледеневшему телу прошла теплая волна, но он все еще был голоден. Его сознание потянулось к Спутнице жизни, страстно желая слиться с ней.
Боль взорвалась в ее голове — в его — такая сильная, что он задохнулся и отпрянул; его черные глаза в агонии встретились с бледными глазами Грегори.
А теперь спи, Михаил. Вскоре мы отправимся на охоту. Но вначале надо позаботиться о твоих ранах.
Грегори отдавал команды своим гипнотическим голосом. На певучем, струящемся древнем языке.
Услышь мои слова и позволь матери-земле обнять тебя. Она исцелит твои раны и успокоит сознание. Спи, Михаил. Моя кровь смешивается с твоей. Почувствуй, как она исцеляет твое тело.
Грегори закрыл глаза, сливаясь с Михаилом, перетекая в него, чтобы излечить каждую рваную рану, вытолкнуть инородные предметы и восстановить повреждения изнутри с точностью опытного хирурга.
Огромный сыч облетел руины и опустился на обломки стены. Крылья медленно сложились, и круглые глаза стали рассматривать сцену, которая разворачивалась внизу. Когти разжались. Грегори поднял голову, возвращаясь в свое тело. Он произнес имя карпатца тихо, с признательностью.
— Эйдан.
Тело совы удлинилось, замерцало, превращаясь в высокого рыжеватого мужчину. Его глаза поблескивали золотистым блеском. Светлые волосы редко встречались у карпатцев. Эйдан приближался почти строевым шагом.
— Кто осмелился на такое? — требовательно спросил он. — Что с Жаком и женщиной Михаила?
Грегори тихо зарычал, резким ударом серебристых глаз останавливая карпатца.
— Принеси свежей земли и подготовь тело священника.
Грегори делал свою работу, когда прибыл Байрон. Неторопливое древнее песнопение заполнило ночь, обещая надежду. Никто бы не поверил, что он собирается закончить работу побыстрее, чтобы Михаил уже этой ночью встал на ноги.
Эйдан принес самой плодородной земли, которую только смог найти, и, отступив назад, стал восхищенно наблюдать за Грегори. Все ингредиенты были тщательно перемешаны и помещены поверх ран. Ветер принес с гор запах пыли, это было предупреждением для карпатцев. Приближался грузовик с двумя людьми.
Байрон опустился на колени рядом с Эдгаром Хаммером, благоговейно проведя рукой по лицу священника и поднимая его безжизненное тело.
— Я похороню его на святой земле, Грегори, а затем уничтожу тела возле хижины.
— Кто это сделал? — повторил свой вопрос Эйдан.
Грегори наполнил сознание Эйдана знанием, не потрудившись вступить в разговор.
— Я был знаком с Андре много веков, — сказал Эйдан. — Он на полвека младше меня. Мы не раз вместе сражались. В последнее время отчаявшихся становится все больше.
Эйдан скользнул взглядом по рухнувшим стенам, его золотистые глаза ярко горели в темноте. Каждый листик на деревьях сверкал серебром в свете луны, но Эйдан давным-давно утратил способность различать цвета. Его мир был темным и серым, и он будет таким до тех пор, пока он не найдет свою Спутницу жизни или не станет искать успокоения на рассвете. Он сделал вдох, улавливая запахи дичи, смерти, человека. Выхлопные газы загрязняли чистый воздух.
Он двинулся сквозь стройные ряды дубов, ведомый холодным, как лед, инстинктом хищника, чтобы отомстить за сделанное с одним из них. Их раса балансировала на краю гибели и могла не пережить очередной охоты на вампиров. Каждый из оставшихся мужчин сосредоточил все свои надежды на выживании женщины Михаила. Если она сможет принять их образ жизни как истинная Спутница жизни и произвести на свет девочек, достаточно сильных, чтобы пережить первый год жизни, у всех мужчин-карпатцев появится шанс. Появится цель, чтобы держаться, обыскивая мир в поисках таких женщин, как Рейвен. Но предательство Андре стало самой страшной изменой.
Собирался туман, густой, почти непроницаемый, он скользил между деревьями, закрывая дорогу. Раздался скрежет тормозов: водитель резко остановил машину, ничего не различая в плотном тумане. Эйдан подошел ближе, невидимый, опасный хищник, выискивающий жертву.
— Как долго нам еще добираться, дядя Джин? Ветер донес голос мальчика, нетерпеливый и восторженный.
— Нам придется подождать, пока не рассеется туман, Донни. — Второй голос казался обеспокоенным. — Такой туман бывает в этих местах, наверху, довольно часто, и застрять в нем — не лучший вариант.
— А что за сюрприз? Можешь рассказать? Ты сказал маме, что на день рождения я получу сюрприз, который никогда не забуду. Я слышал, как вы об этом говорили.
Теперь Эйдан мог их видеть. Водителем оказался мужчина лет тридцати, мальчику же было не больше пятнадцати. Эйдан наблюдал за ними, потребность убивать бежала по его венам, кипела в крови. Он чувствовал власть в каждом нервном окончании, и это напоминало, что он еще жив.
Мужчина сильно нервничал, вглядываясь в туман, со всех сторон окруживший грузовик, но ничего не видел за этой густой завесой. На мгновение ему показалось, что увидел глаза — голодные и сверкающие, почти золотые. Это были глаза животного — глаза волка, наблюдающего за ними из темноты. Сердце его заколотилось, во рту пересохло. Он притянул мальчика поближе к себе, защищая.
— Он у твоего дяди Джеймса.
Ему пришлось дважды прочистить горло, прежде чем удалось произнести эти слова. Он знал, что они в большой опасности, знал, что хищник выжидает момент, чтобы вцепиться им в горло.
— Давай прогуляемся до охотничьего домика, дядя Джин. Я не могу дождаться, когда смогу испытать свое новое ружье. Пойдем, это недалеко, — упрашивал мальчик.
— Не в тумане, Донни. В здешних лесах водятся волки... И другие хищники... Лучше подождать, пока станет видно дорогу, — твердо возразил мужчина.
— У нас есть ружья, — угрюмо заметил мальчик. — Разве не для этого мы их взяли с собой?
— Я сказал, нет. Ружья не всегда обеспечивают безопасность, мальчик.
Эйдан подавил дикое желание. Мальчик, казалось, еще не достиг зрелости. Кем бы ни были эти смертные, он не мог убить их, пока его жизни или жизни его родичей ничто не угрожает. Он не собирался становиться вампиром — предателем своего народа, хотя убивать становилось все легче. Это был один из соблазнов власти. Вокруг него поднялся ветер, закружив в вихре листья и ветки. Рядом остановился Грегори. На руках у него лежал Михаил, бледный и безжизненный.
— Давай уйдем отсюда, Эйдан.
— Я не смог убить их, — тихо ответил Эйдан, но сожаления в его словах не было.
— Если старший — Евгений Словенски, то он будет очень занят сегодня ночью. Его брат лежит мертвым под грудой камней — это месть за священника.
— Я не смог убить их, — повторил Эйдан.
— Если это Словенски, он заслуживает смерти, но я очень рад, что ты удержался, зная, что тебе грозит. В охоте на немертвых ты иногда заходил слишком далеко. Об этом говорит темнота в твоей душе.
— Я подошел очень близко к краю, — без сожаления констатировал Эйдан. — Когда женщина Михаила была тяжело ранена, его ярость почувствовали все карпатцы. Это возмущение так меня удивило, что я решил проверить, в чем дело. И вернулся убедиться, что его мудрость служит на благо нашему народу. Теперь я верю, что его женщина — это наша надежда на будущее.
— Я тоже верю в это. Возможно, в другой стране тебе станет легче. Нам нужно послать опытного охотника в Соединенные Штаты.
Оставаясь в густом тумане, Эйдан обратил внимание на тюрьму. От одного взмаха его руки земля задрожала и покачнулась. Крепкое здание сровнялось с землей, и на его месте осталась лишь груда камней, а под ними — свежая могила.
В тумане Грегори начал подниматься вверх со своей ношей. Эйдан был рядом. Они пересекли темное небо, направляясь к пещерам, куда карпатцы прибывали один за другим, чтобы помочь исцелению принца.