Глава 7
Cry Baby - Melanie Martinez;
Dark on me - Starset.
<<Ещё вчера всё было хорошо, а сегодня я чувствую, что гибну. Сколько раз человек может погибать и всё же оставаться в живых?>> © Рей Бредбери.
Дилейн ничерта не выспалась за ночь, и ходила утром постоянно потирая руками глаза. Она не забыла вчерашний...или, правильнее будет сказать, сегодняшний разговор. Теперь Грейселин лучше понимала, почему Шу сказал, что он разрушает всех, кто становится ему близок, но помириться от этого захотелось ещё больше. Девушка рассеянно шла по залу, полностью погружённая в свои мысли, и даже не заметила, как чуть не врезалась в Райто.
-Стервочка сегодня какая-то невнимательная. Что-то случилось?
<<Ага. С моей головой. А ещё у меня болит сердце. Только тебе не обязательно об этом знать. Никому в принципе не обязательно об этом знать>>.
-Ничего. Просто чувствую себя плохо.
Грейселин села на своё кресло, а Юи засуетилась:
-Может быть, ты ещё поспишь? Выглядишь вяло.
Девушка отмахнулась от неё, а Рейджи укоризненно покачал головой, поправив очки.
-Может, у Грейселин началась анемия? - предположил Канато.
-Прошу, не называй меня по первому имени.
-А ты не переводи стрелки.
-Хватит шуметь. - подал голос Шу. - Не думаю, что от ваших вопросов Дилейн станет лучше.
Девчонка знала: переменившееся выражение лица, сильно застучавшее сердце и разгорячившаяся кровь не скроются от вампиров, но сейчас ей было плевать на это. Она удивлённо смотрела на Шу - тот словил её взгляд, и слабо улыбнулся. Грейселин понимала, что пропала уже давно, и здравый смысл перестал ей твердить <<Бесхарактерная>>.
Дилейн всё-таки решила подняться к себе в комнату - мысль уснуть от усталости в зале казалась не самой удачной, и девушка медленно стала подниматься по лестнице в свою комнату.
* * * * * *
...Роль наблюдателя давно перестала ему нравиться, а в сердце стало появляться чувство собственности: раз она с Рейджи смогла спеться, то чем он хуже? Тем более, что Шу сам желал, чтобы Дилейн скрывала свои чувства - желание сбылось, а пользы не принесло. Зато он каждый раз еле-еле мог сдерживать самодовольную ухмылку, когда девушка смотрела на него, думая, будто Шу этого не замечает.... Всё-таки, как интересно может получиться - привыкаешь к одному присутствию человека, к одному факту, что он находится рядом. Успокаиваешься, когда он находится в зоне видимости, и тогда на сердце становится так спокойно, что вот - он - почти близко, и всё с ним хорошо. Привыкаешь к имени, которое так и хочется говорить вновь и вновь. Ди-ле-йн. Три слога, шесть букв, но так зовут её все. Грей-се-лин. Три слога, девять букв, она ненавидит это имя, но оно ей так идёт. А траур... Нет. Он заставит её одеваться в ярких цветах, или, если она откажется, то хотя бы пускай разбавит чёрный двумя - тремя цветами, помимо белого воротника и кружев.
Жалко только, что на всё требуется время...
Грейселин очень хотелось лечь на свою кровать и отрубиться хотя бы на часик-другой, но, к её сожалению, постель оказалась занята. Блондин преспокойно слушал музыку, закрыв глаза, и, кажется, полностью игнорировал приход девушки.
-Я за тебя очень рада, но уйди отсюда, пожалуйста.
Дилейн устало вздохнула - ну не мог он случайно оказаться в её комнате, случайно заявившись к ней.
-Я тебе чем-то мешаю? - Шу открыл глаза, чуть приподняв брови. Молодой человек чудом не усмехнулся, наблюдая за Грейселин.
-Не поверишь – да. Попросила ведь, но, похоже, по-другому никак...
Она раздражённо прищёлкнула языком, и, на диво резво подойдя к кровати, схватила парня за руку, потянув на себя, попытавшись подтащить его к краю, в надежде, что Шу свалится с кровати. Однако, падать Шу не спешил; даже сдвигаться с места не желал.
-Если ты так хочешь спать, не понимаю, что мешает тебе лечь рядом со мной, - невозмутимо заявил блондин, улыбнувшись. Грейселин такую наглость ожидала.
-Не позволяет воспитание родителей - они в гробах перевернутся, если я такое сотворю.
-Паранойя, что-ли?
-Просто ты - дурак. Извини.
-Извиняешься из-за того, что я - дурак, или из-за паранойи?
Шу явно нравилось издеваться над усталой девушкой. Грейселин не растерялась: она стащила с вампира одеяло, забрала одну из подушек, и, свернувшись "калачиком" на кресле, продолжала с упрёком смотреть блондину в глаза. Неудобно дрыхнуть так, но, что-ж поделаешь. Ей не впервые привыкать к неудобствам.
-Ты боишься меня? - вдруг спросил вампир.
-А что?
-У тебя руки дрожали, когда ты пыталась меня стащить отсюда.
-Это не страх, а раздражение, смешанное со злостью и моей нервознозностью. У меня нет поводов для того чтобы бояться тебя.
-Тогда почему ты избегаешь меня?
-Сам же сказал, чтобы я к тебе близко не походила, а теперь ещё и спрашиваешь.
-Не в этом дело.
Грейселин удивлённо подняла брови, и её сердце опять быстро забилось, а щёки покраснели из-за пристального взгляда Шу.
-А вампиры мысли читать умеют?
-Нет. А что, ты о всякой пошлоте сейчас подумала?
Дилейн не смогла придумать достойного ответа на язвительную фразу. Она нервно закусила губу.
-...Просто я боюсь сказать тебе какую-нибудь глупость.
Шу выразительно изогнул левую бровь.
-Можно подумать, Юи глупостей не говорит. Если ты меня избегаешь по этому поводу, то это очень глупо.
-Я знаю. На самом деле, поводов никаких нет...
-Тогда почему?
Он чуть нахмурился - внятного ответа всё не было, а для него это было важно. Важно?.. Ну да, - важно. Он переборол себя, нарушил обещание, данное самому себе, но, тем не менее, важное, а она так и не хочет сказать, что ей мешает хотя бы нормально общаться и не шарахаться от него. Грейселин поёжилась - от такого внимательного взгляда ей стало не по себе.
-...Просто боялась привыкнуть.
<<Но, похоже, уже поздно>>.
Шу невесело усмехнулся, и, встав с кровати, подошёл к ней, поправив сползающее одеяло, удобнее накрывая им девчонку. Он обернулся у выхода из комнаты, вновь посмотрев на неё, и плотно закрыл дверь за собой.
Дилейн сначала не понимала, почему она всё видит расфокусированнно, и удивлённо провела рукой по щеке, смахнув слёзы. Почему ей так тошно на душе? Почему она плачет, если слёз только что не было?..
Она хотела закрыть дверь на замок, хотя это помешает зайти в комнату разве что Юи. Грейселин не хотелось, чтобы её хоть кто-то видел в таком состоянии, и действительно - никто больше к ней не заходил.