Глава 11
POV Хардин
Я ехал в дом Вэнса сегодня уже со странным чувством, как - будто что-то должно произойти. Но такого поворота событий я даже не мог себе предположить.
Я чувствую нервозность Тессы, пока мы сидим за столом в доме Кристиана, но списываю это на ее совсем недавнее знакомство с Ким и Кристианом. Ким и Вэнс переглядываются время от времени короткими взглядами, но меня это не настораживает. Они муж и жена, у них могут быть свои секреты ото всех.
Кристиан зовет меня в кабинет, поговорить о работе. Он предлагает мне должность заместителя редактора в отделе современной прозы. Это серьезная должность с серьезной зарплатой, и я уже не смогу работать только из дома, если соглашусь. Такая работа требует пребывания в офисе, мне надо подумать, да и с Тессой поговорить не мешает. Мы и так мало времени проводим вместе из-за учебы и работы, а если я соглашусь, его станет и того меньше. Хотя можно попробовать договориться на те же часы, что Тесс проводит на дежурстве, это было бы идеально для всех. Я озвучиваю эту идею Кристиану, и он говорит, что можно так попробовать. Мы продолжаем беседу, Вэнс говорит о том, как он рад, что я переехал в Нью-Йорк, что мы теперь чаще видимся и т. п. Внезапно он серьезнеет, а его голос прерывается от волнения.
- Я давно хотел сказать тебе, Хардин...хотел и не мог...боялся, не находил в себе сил...это не только моя тайна, она и твоей мамы тоже...если бы не Тесса, я бы так и не решился тебе рассказать...
- Тесса? Причем она здесь? Говори же уже, не тяни, - тороплю я Вэнса.
- Она догадалась обо всем сама, и настояла, чтобы я тебе рассказал, твоя девочка такая мудрая не по годам, и так тебя любит...
Кристиан замолкает, словно собираясь с духом, а затем поднимает на меня потемневшие глаза.
- Ты мой сын, Хардин, я твой отец, я, а не чертов Кен Скотт...
Я отшатываюсь, когда он хочет взять меня за руку, мое сознание горит, в груди комком встает боль.
- Нет, ты врешь, скажи, что это неправда, такого просто не может быть...
Вэнс продолжает на меня смотреть, в его глазах стоят слезы, а взгляд начинает жечь меня, словно огнем. Я не хочу его больше видеть сейчас, просто не могу смотреть в его такие похожие на мои глаза, не могу слышать его голос, чувствовать резкий и терпкий запах его одеколона.
- Не может быть, мама не могла так со мной поступить, нет, нет, это ложь, - только и произношу я.
В моих глазах сейчас только слезы и боль, я хочу уйти отсюда как можно быстрее.
- Не смей больше меня касаться, Вэнс, ты врал мне целых двадцать лет...
- Прости, сын, я трус, я не смог рассказать тебе правду, пока Тесса не убедила меня сделать это...
- Тесса? Как она узнала? – мне просто необходимо знать, как долго моя девочка скрывала от меня, что знает правду.
- Она заметила наше сходство в тот день, в клубе, и напрямую спросила меня, а я не стал ей врать, я устал врать тебе, ей, всем, сын, прости меня, прости, что не рассказал раньше...
- Нет, никакой я тебе не сын...я никому уже не сын...хватит так меня называть...никогда больше ко мне не приближайся...не хочу знать тебя больше никогда...
Я бегу на задний двор за Тессой, хочу забрать ее и уехать отсюда как можно скорее.
- Я ухожу из этого дома, Тесс, и вряд ли когда приду еще. Ты идешь? Мы уходим, детка, - бросаю я ей на ходу, разворачиваясь к выходу.
Она растеряна, смотрит на меня в замешательстве, но идет за мной сразу и без вопросов. Мы садимся в машину, Вэнс уже стоит возле нее, он просит Тессу сесть за руль, а я сажусь на переднее пассажирское место, блокируя дверь со своей стороны и отворачиваясь. Кристиан хочет что-то мне сказать, но просто остается стоять возле машины.
Тесса садится на водительское место, ее руки слегка подрагивают, но она заводит машину и медленно трогается с места.
- Мы можем убраться отсюда как можно быстрее? –в моем голосе сквозит только раздражение. Мне буквально не хватает воздуха, я расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, почти отрывая ее.
- Домой? Ты как? – осторожно спрашивает Тесса. Мне хочется нагрубить ей сейчас, она все знала, это была ее идея рассказать все мне.
- Лучше всех, - яд так и сочится в моем голосе. – Я не могу сейчас вернуться домой, мне надо выпить, чтобы успокоиться, - я стискиваю до хруста пальцы, а затем начинаю теребить волосы, но это совсем не помогает успокоиться.
Тесса едет еще какое-то время, а затем притормаживает на обочине. Она наклоняется ко мне и обнимает, а я зарываюсь лицом ей в волосы, вдыхая ее знакомый аромат, и стискиваю ее плечи своими руками. В этот момент я не думаю о том, что делаю ей сейчас больно.
- Тесс, не бросай меня, я не переживу этого, - тихо-тихо шепчу я ей в волосы.
- Я с тобой, малыш, всегда с тобой, милый, - так же тихо шепчет мне в ответ девушка. Она обнимает меня так, словно хочет забрать себе всю мою боль и горечь.
- Тебе не нальют ни в одном из баров Нью-Йорка без документов, это не Спрингфилд. Едем домой, там есть бутылка виски, выпьешь и поговорим, если захочешь, милый, - я слышу голос Тессы, но не могу ничего ответить, в горле встает ком, и я боюсь расплакаться, если произнесу хоть слово.
Я молча целую Тессу в лоб и киваю в знак согласия. Тесаа тоже не произносит больше ни слова, она заводит машину, и мы едем в сторону дома.
Дорога проходит в полном молчании, я смотрю в окно, но боковым зрением вижу профиль Тессы. Она покусывает губы от волнения, а ее брови нахмурены. Всю дорогу я думаю о новом факте моей жизни, и это не дает мне покоя. Я жил во лжи целых двадцать лет! Моя мать скрыла от меня правду, мой отец оказался трусом и не осмелился все мне рассказать. Он предпочел, чтобы все двадцать лет меня воспитывал чужой мне человек, которого я называл отцом, а он ненавидел меня за то, что я не являлся его сыном. Что за черт! Почему моя мама ничего мне не рассказала? Кто теперь сможет ответить мне на этот вопрос? Как жить дальше, зная всю правду? Меня просто раздирает на части ото всех мыслей, перед глазами встают картины из детства, когда Вэнс приходил к нам в гости. Мне противно, непонятно, горько, больно, я хочу выйти из машины и закричать, что есть сил, но вряд ли это поможет унять мою боль. Тесса кладет руку на мое колено, но я даже не реагирую. Я слишком зол, даже на нее. Мне нужно побыть одному...или не нужно...я и сам не знаю, что мне сейчас нужно.
Мы приезжаем к дому через час, молча ставим машину и поднимаемся в квартиру. Я иду в ванную, умываю лицо прохладной водой, а Тесса достает виски и стаканы. Я наливаю виски в два стакана, чуть-чуть Тессе и почти полный стакан себе. Я выпиваю почти залпом, виски обжигает горло, но мне сейчас все равно. Я наливаю еще полстакана и снова пью залпом.
- Хардин, поговори со мной, не молчи, расскажи, что ты сейчас чувствуешь? – тихо спрашивает девушка и берет меня за руку. В ее глазах мелькает что-то похожее на жалость, но я не хочу, чтобы она меня жалела. В том, что произошло, есть и ее вина. Это она настояла, чтобы Вэнс рассказал мне правду. Я понимаю, что Тесса хотела как лучше для меня, но сейчас мне просто надо сорвать на ком-то свою злость, выплеснуть всю ту боль и агрессию, что жжет внутри. И я срываюсь...
- Как я себя чувствую, Тереза? Ты превратила мою гребаную жизнь в Санта- Барбару, как я могу себя после этого чувствовать?
- Я просто хотела, чтобы ты знал правду, Хардин, - спокойным ровным голосом произносит Тесса.
- Кто ты такая, чтобы решать, кому знать правду? – я кричу, замечая, как меняется ее выражение лица, серые глаза девушки буквально леденеют, она не плачет, наоборот, она вся подбирается, словно для удара.
- Тереза, твою мать, ты возомнила себя матерью Терезой? Чем твоя правда помогла мне?
- Я люблю тебя, малыш, и хотела, чтобы ты узнал, что твой отец не Кен Скотт.
- И именно из-за любви ты молчала всю неделю, готовила почву, а затем повезла меня прямо к Вэнсу на разговор! Да ты святая, Тереза!
В этот момент я чувствую, как что-то горячее обжигает мне левую щеку, а моя голова откидывается в сторону.
- Не смей, Хардин, я не сделала ничего плохого, ничего против тебя, - у Тессы бледнеет лицо, она заносит другую руку, но я хватаю ее запястье.
- И ты не смей меня бить, я не Кен Скотт и не заслужил оплеух от тебя!
- Я никогда не сравнивала тебя с ним, Хардин, ты сам сейчас так решил.
- Я еще и виноват? Ты ударила меня, как его тогда, но он нагрубил тебе, а чем я заслужил пощечину сейчас?
- Ты оскорбляешь меня, срываешь на мне свою злость и боль, а я хочу тебе помочь.
- И в чем твоя помощь? В пощечине? – я понимаю, что девушка права, я срываюсь на ней, но эта правда, подогретая алкоголем, распаляет меня еще больше.
- Я хочу поговорить с тобой, готова выслушать, а ты кричишь на меня, выставляя виноватой.
- Я не хочу ни о чем говорить, мне нужно побыть одному и все обдумать, - я хочу, чтобы Тесса просто обняла меня сейчас, но мои внутренние демоны воют и поднимаются со дна души, им нужно зажечь все в ненависти, напиться боли другого человека, и их жертва сейчас - Тесса, меня несет и я не могу остановить поток слов, о которых потом буду жалеть.
- Ты выпил, в тебе говорит сейчас виски, а не ты, Хардин, - тихо замечает Тесса.
- Ты тоже пила сейчас, Тереза, значит, твой виски разговаривает с моим сейчас?
- Тебе уже хватит, Хардин, ты выпил достаточно.
- Черта с два! Не тебе решать сейчас, сколько мне пить, мать Тереза! – я хочу прикусить язык, чтобы мои злые слова не жалили Тессу, словно осы, но не могу остановиться. Я смахиваю бутылку на пол одним резким движением. Тесса собирается убрать осколки, но я останавливаю ее.
- Не надо, сам разбил, сам и уберу все сейчас.
Я беру ведро и начинаю собирать в него самые крупные осколки. Они скользкие от алкоголя, и я режу пальцы об острый осколок. Кровь капает на пол, Тесса кидается ко мне, но я не хочу ее помощи.
- Оставь меня в покое, сам разберусь, не маленький.
Виски щиплет порезы, я шиплю, но упрямо продолжаю собирать стекла.
- Ты мне сейчас зальешь всю кухню кровью, - произносит Тесса. – Пойдем со мной, пожалуйста.- Она пытается взять меня за руку, но я уворачиваюсь.
- Не надо жалости, обойдусь без нее сейчас, - с ухмылкой произношу я и опускаю глаза на пол, продолжая уборку. Когда я поднимаю глаза вновь, Тессы уже нет рядом, она ушла в спальню. Я иду в кладовую, нахожу там перчатки для уборки, ведро и тряпку для пола. Я надеваю перчатки, наливаю воду в ведро и мою пол от виски и крови. Открываю окно, чтобы проветрить запах алкоголя.
Мне не хочется разговаривать с Тессой сейчас, и я иду в свободную спальню, снимаю одежду и ложусь на кровать под плед. Мысли путаются, выпитый алкоголь дает знать о себе, и я отключаюсь. Не знаю, сколько я проспал, но просыпаюсь я от собственного крика. Мне снилось, что Вэнс и моя мать занимаются любовью в нашем доме в Лондоне, а к ним по коридору идет Кен Скотт с пистолетом в руке. Я пытаюсь его остановить, но он легко, как щенка, отбрасывает меня в сторону, и идет дальше.
- Неееет, стой, не надо, прошу тебя, - я буквально ползу за ним по полу. Он входит в спальню и стреляет, а я вижу, как на белой блузке мамы расплывается кровавое пятно. С криком я просыпаюсь, резко сажусь на постели, мое сердце колотится где-то в горле, а глаза мокрые от слез. В спальню входит Тесса и обнимает меня.
- Все хорошо, Хардин, это просто кошмар, я здесь, все хорошо...мне жаль, мне так жаль...
Я отрываю от себя ее руки и бросаю в ее сонное и такое милое лицо:
- Уходи, оставь меня в покое, Тереза, не нужно жалеть бедненького Хардина, мне не нужна твоя жалость, иди ложись спать!
Тереза прикусывает губу, делает несколько шагов к двери, но потом резко возвращается назад:
- Мне жаль, Хардин, что ты так слеп от злости сейчас, что не можешь отличить любовь и желание помочь от жалости, мне очень жаль...
Она разворачивается и окончательно уходит, а я ложусь назад, и злые слезы текут по щекам, оставляя горячие дорожки на лице.