Часть 13
Чонгук
Среда. Мой самый нелюбимый день недели. Не из-за милых мемов про день счастья, они просто уморительны.
Нет, по средам я подвергаюсь чистой пытке — мои еженедельные встречи с доктором Левиттом. Хуже того, после этого следует обед с родителями, на котором настаивает папа, чтобы мы могли провести время всей семьей. Полное дерьмо. Ледяной шип в череп был бы менее мучительным.
Внешний вид.
Все это часть нашего счастливого семейного шоу.
Единственная причина, по которой мама старается присоединиться к нам, это то, что это дает ей прирост в количестве, когда фотограф ее кампании следует за нами повсюду, а ее менеджер по социальным сетям публикует в своих официальных профилях информацию о том, как важно семейное время для Чон Вивиан. Клянусь, это ее единственная мотивация во всем, что она делает. Дэмиен ждет на заднем сиденье, пока мы страдаем от картонных разговоров.
Мама не дает мне покоя, потому что обед в детской больнице состоится в эти выходные и мне все еще нужно сказать Лисе.
Но сначала мне нужно сгладить ситуацию с ней.
Вчерашний день удивил меня, поцелуй и слова Лисы не выходили у меня из головы всю ночь. Сначала я пытался вернуться к тому, что знаю, искал ту часть, где она отдернула занавес. Но это было неправильно. Я не хотел, чтобы это было так.
Думаю, это то, что доктор Левитт имеет в виду, когда говорит о вере кому-то на слово. Я нахожу это только в его кабинете, и даже тогда это был трудный путь к тому, чтобы дойти до точки, когда я не буду противиться всему, что говорит мой терапевт. Терапия может быть скучной, как дерьмо, но кое-что из нее запомнилось. Приятно, когда кто-то говорит свое мнение, и я мало кого пропускаю через свою защиту, когда могу принять их за чистую монету.
Если Лиса показывает мне, что я могу верить ее словам, возможно, мне стоит попробовать что-то новое: извиниться.
Стоя утром возле ее дома, я барабаню пальцами по спинке пассажирского сиденья, ожидая ее и с ужасом думая о том, что сегодня среда.
Что, если она не захочет прокатиться? Должен ли я уступить ей место?
Это не та уступка, которую я бы сделал кому-то другому. Все идет по-моему, или не идет вообще, но с Лисой все по-другому.
Когда мой гнев утих, смог мыслить яснее, я чувствовал себя ублюдком, потому что это была не ее вина. И она никак не могла подделать тот поцелуй. Я ошибался. Она не играет со мной.
Вчерашний поцелуй повторяется в моем сознании, и я облизываю губы. Для меня это тоже не было притворством.
Я просто хотел ее, мою тайную лисицу.
Она права, невозможно забыть то, что мы сделали, и я никогда не хотел, чтобы это прекратилось, но и она не может игнорировать то, что между нами.
Нет, нам нужно обсудить это до благотворительного ужина.
Лиса кажется удивленной, когда она выходит из дома, бросает взгляд за спину, прежде чем поспешить к внедорожнику и забраться в него. Ее щеки розовеют.
— Привет, — говорит она.
— Привет, — отвечаю я, ставя машину на передачу.
Воздух на несколько минут становится спертым, пока я выезжаю на главную дорогу из нашего района.
Планирую поговорить и сделать это на самом деле? Два совершенно разных настроения. Я трачу драгоценные минуты, пытаясь начать разговор, не привык думать о том, как мои слова могут повлиять на девушку, с которой я хочу поговорить, вместо того, чтобы просто изложить их, как положено по закону.
— Послушай, я... — Прочистив горло, я сжимаю руль. Ну же, чувак, просто сделай это. — Прости, что разозлился. Это было неправильно или несправедливо по отношению к тебе.
— Хорошо. Спасибо.
Она отвлеклась, заплетая свои дикие кудри. Вздохнув, я неохотно продолжаю.
Доктор Левитт всегда говорит, что когда я успокоюсь, мне нужно выразить свой гнев, даже если я не хочу этого, некоторые вещи застряли у меня в голове.
— Дело в том, что у меня проблемы с самообладанием. Ты был права, я ревновал — признаю я. Мой желудок сжался. Я не рассказал об этом никому, кроме Девлина. Бросив взгляд в сторону, я обнаруживаю, что Лиса наблюдает за мной. Горло перехватывает, когда я сглатываю. — Я хожу к психотерапевту. Сегодня у меня назначена встреча. Каждую среду.
Я опускаю, что это терапия, назначенная судом. Странно отдавать одну из своих карт после того, как я так долго охотилась за чужими. У меня так много ее карточек между ее тайным блогом и обнаженными фотографиями, что будет справедливо отдать ей несколько своих, чтобы доказать, что я настроен серьезно. Понимаю, что напряженное состояние моих плеч объясняется тем, что я готовлюсь к осуждению Лисы, но оно так и не наступает.
После долгой паузы, когда она с любопытством смотрит на меня, ее рука ложится на мою на центральной консоли. — Я рада, что у тебя есть с кем поговорить о том, что ты чувствуешь.
— Да. — Не ожидал этого. Она просто смирилась с этим, принимая меня за чистую монету, и верит, что я честен без вопросов, даже после того, как я обманывал ее несколько раз. — Итак. Я сожалею о том, что я сказал и как я себя вел. Ты заслуживаешь лучшего, так что я постараюсь.
Она хмыкает и сжимает мою руку. — Если ты когда-нибудь захочешь поговорить о чем-нибудь, ты можешь сказать мне. Я выслушаю, если это то, что тебе нужно. Может, мы и не настоящая пара, но я здесь.
Мне не нравится напоминание о том, что все это ненастоящее, причем по моей собственной вине, но я рад, что мы в порядке.
Принятие чувствует себя так хорошо, что я не в себе всю оставшуюся дорогу до школы, мои мысли чисты и спокойны впервые за не знаю сколько времени. Лиса — как бальзам теплого света на мой постоянно меняющийся разум.
По дороге в офис около середины дня я выругался, вспомнив о важной вещи, которую мне нужно было сказать Лисе сегодня утром. Я так увлекся, делясь с ней одним из своих секретов, что выгода вылетела у меня из головы.
Думал, у нас будет больше времени, чтобы притвориться в отношениях с репортерами и избирателями, но мероприятие состоится в эти выходные. Мы теряем время, так много болтая туда-сюда и борясь с сексуальной связью, отвлекающей нас.
Я не должен писать ей, но забыл сказать ей об этом сегодня утром, слишком сосредоточившись на извинениях. Это важно, и это не может ждать.
Не сердись, солнышко.
Чонгук: Показ в эти выходные. Это официальное мероприятие, у тебя это предусмотрено, или нужны деньги, чтобы что-то купить?
Проходит много времени, прежде чем появляются три точки.
Лиса: Не думай, что я не замечаю, как ты мне пишешь. Твои извинения сегодня утром не меняют твоих обещаний.
Чонгук: Да, хорошо. Выбор невелик, когда ты пропадаешь весь день, а мне нужно с тобой связаться. Тебе нужно одолжить мою кредитку или нет?
Лиса: Шоппинг за твой счет? Это большие флюиды сахарного папочки. [смеется эмодзи]
Мой желудок падает со скалы. Она... флиртует? Должно быть, она не такая уж и сумасшедшая. Надежда зарождается в моей груди.
Чонгук: Хочешь быть моей сладкой малышкой? Да, черт возьми, за эти привилегии.
Лиса: Нет! Я не знаю, зачем я это сказала. Это была шутка!
Она посылает мне целую армию эмодзи, заполняя экран обезьяной, прикрывающей глаза. Мой рот искривляется. Это мило, когда она смущается.
Чонгук: Расскажу подробности по дороге домой.
Лиса: Хорошо [знак мира эмодзи].
Секундой позже она присылает селфи в библиотеке с Мэйзи Лэндри, между ними общая пара наушников. Они строят дурацкие рожицы перед камерой. Я весь разогрелся и удивленно смотрю на Лису.
После нашего поцелуя все как будто встало на свои места.
Хорошее настроение, в которое меня погрузила Лиса, испаряется, когда вхожу в административный офис. Пока я жду у папиного кабинета, на моем лице застывает хмурое выражение. Мои руки засунуты в карманы черных брюк, школьный пиджак завязан на ремешке сумки. Секретарь офиса, с которой я флиртовал, чтобы вытащить Девлина из затруднительного положения, когда он был в комнате для записи учеников, смотрит на меня с неодобрением.
Отсоси, Дебби.
Я бы предпочел сам приехать на прием, но папа всегда настаивал. Через минуту его дверь открывается, и он выходит, застегивая свой скучный синий пиджак от костюма. Серьезно, у того, с кем он встречался, должно быть, стандарты через пол, чтобы папа перепрыгнул прямо через их бар.
— Готов идти? — спрашивает папа.
Я хрюкаю, вихрем вылетая из улья офисов и папа шагает рядом со мной. Снаружи он прочищает горло, и я закатываю глаза. Вот оно. Еженедельная лекция.
— Папа, оставь это. Пойдем.
Мы доходим до его Escalade и садимся, он включает зажигание и вздыхает.
— Серьезно. Это не то, что несколько недель назад, когда ты угнал машину ради шутки. — Он похлопывает по рулю, указывая на это.
У нас с Девлином была идея озорства после школы. Отомстить обоим нашим отцам было великолепно: мы угнали Escalade с его парковки и поехали в Денвер, чтобы сорвать вечеринку в колледже. Папа был в ярости и это было охуенно.
Я фыркнул, откинувшись на кожаном сиденье. — Что я сделал не так?
Это всегда я. Правда, я не ангел, но почему мои действия всегда под увеличительным стеклом, когда у меня двое родителей изменяют друг другу?
Может быть, мне нужно подделать анкету частного детектива и дать наводку репортерам на местных выборах? Всегда думал об этом, но не раньше, чем мама выдвинет свою кандидатуру на что-то более серьезное, например, в Сенат. Я сделаю все по высшему разряду, настоящая профессиональная работа, которая обманет кого угодно. Проблема в том, что я не хочу быть тем, кто будет делать мрачные фотографии моих родителей, дважды разрушающих дом. Это та самая дилемма, которая ставит меня в тупик каждый раз, когда я продумываю этот план.
Папа ставит машину на передачу и гримасничает. — Вот фотографии. Незаконная драка, Чонгук, правда? Ты знаешь, как важна внешность для твоей матери. Мне не нужно напоминать тебе. Такая неприятная история может затянуться и стать препятствием на пути ее политической карьеры.
Скрежеща зубами, я медленно вдохнул. Лэндри и его ребята должны были проследить за тем, чтобы ни фотографии, ни видео не попали в сеть. Идиоты.
— Да, папа. Только мне это впихивают в глотку каждый день. — Раздраженно дергаю головой. Отлично. Я добился прогресса с Лисой, но сегодняшняя сессия, вероятно, будет хуже, чем обычно, с моим настроением, чернеющим, как встречный шторм. — Сообщение получено.
Он вздыхает. — Это важный год выборов, сынок. Тебе нельзя допускать оплошностей.
Как он может быть таким слабым и податливым к маминым интригам в политике, просто непонятно. Возможно, он привык к жизни с серебряной ложкой и боится бросить ей вызов. В конце концов, именно благодаря ей он стал директором элитной частной школы, и он наслаждается деньгами, которые мы получаем от дедушки, вдобавок к их безбедным доходам.
Желание ударить ближайшую вещь душит меня. — Значит, она может иметь все, что хочет, а остальные должны подчиняться? — Я с досадой ударяю по приборной панели. — Какого черта мы это терпим? Это глупо.
Папа смотрит на меня трезвым взглядом. — Это все твоя мать, и у нас хорошая жизнь благодаря ее работе. В следующем году ты пойдешь в колледж благодаря деньгам дедушки, так что до тех пор делай, что она говорит.
— Какого хрена?
Насколько хороша наша жизнь, на самом деле? Она не кажется такой уж прекрасной. Наша семья раздроблена, мы все трое просто существуем в одном доме.
— Она хотела, чтобы я спросил, не... — Отец прерывается и хмурится. — Говорила ли мама с тобой о поиске пары на эти выходные и...
Что он не сказал, так это то, есть ли у меня красивая кукла, с которой я буду играть в домик до конца предвыборного сезона.
— Позабочусь об этом. — Я не должен был втягивать Лису в свои проблемы. Черт побери. Моя челюсть сжимается так сильно, что мышца вскакивает на щеке. — Моя девушка будет там.
Я никогда не говорил маме, что нашел кого-то и что у меня нет намерения брать из ее папки. Наверное, часть меня пытается защитить от нее Лису, не желая подвергать ее воздействию той силы природы, которая породила меня. Я извращенный ублюдок, но я учился у лучших, полагаю. Яблоки и их чертовы деревья.
Когда это началось, я был готов бросить Лису на съедение акулам, как и любого другого. Раньше это не имело значения, но теперь? Не уверен.
Сначала это был обычный шантаж, игра с пешкой, вот только я по-настоящему распробовал свою маленькую мышку.
Я собираюсь заслужить ее доверие, чтобы удержать после того, как мы вместе пройдем через этот фарс. Она может быть союзником, а не пешкой.
Лиса ждет у статуи койота перед школьным знаком после последнего звонка.
Терапия оказалась не такой плохой, как я думал, Доктор Левитт был доволен, когда я объяснил, как прорабатывал эпизод и обсуждал его утром с Лисой. Она была у меня на уме весь обед с родителями, помогая мне от них отвлечься.
Когда Лиса видит меня, она застенчиво улыбается и машет мне рукой, я подхожу к ней, я обнимаю ее за плечи.
— Это нормально? — спрашиваю я, направляя ее через террасу.
Лиса колеблется, оглядываясь по сторонам. Люди смотрят, потому что я рядом, и это то, что они делают. Кажется, она не привыкла быть в центре внимания. — Да. Это хорошо, чтобы потренироваться быть удобной для прикосновений для нашего большого дебюта. Какое платье мне нужно надеть?
Практика. Точно. — Ну, я не знаю. Это вечеринка в чёрном стиле, так что платье должно быть модным.
— Модное, поняла. — Она улыбается мне застенчивой улыбкой. — Ты хорошо смотришься в смокинге?
Уголок моего рта приподнимается. — Еще бы. Ты не готова, девочка.
— Будут танцы?
— Нет, вроде. — Я делаю жест рукой вокруг ее плеча, затем играю с ее волосами. — Это ужин, есть время коктейлей и банкет. Люди, идут покупать свою тарелку, а средства делятся между кампанией и благотворительной организацией. Это скучно до жути. В прошлом году я улизнул на два часа.
Лиса смеется и моя улыбка растет. Несколько человек с любопытством наблюдают за нами, когда мы пересекаем тротуар по пути к ступеням, ведущим вниз, к студенческому парку. Когда мы проходим мимо, я несколько раз помахиваю кулаком тем, кого узнаю. Лиса замолкает и склоняет голову.
— Что случилось?
— Ничего. Просто странно быть так близко к твоей популярности. — Она бросает на меня язвительный взгляд. — Как тебе удается пройти по коридору, чтобы вовремя попасть в класс?
Она шутит со мной, и от этого мне хочется сесть в машину и просто поехать с ней, поехать туда, где мы сможем побыть одни.
Прежде чем мы доходим до ступенек, мимо проходит Коулман и Лиса останавливается.
— Приятного вечера, Лиса.
— Спасибо, мистер К, — говорит она, отбросив стеснение.
Я скрежещу зубами, мне не нравится, как он смотрит на нее. — Ну же, детка.
Лиса обращает свое внимание на меня. Не сводя глаз с Коулмана, я наклоняюсь и целую уголок ее рта, прижимая ее к себе обнимая за плечи, она приглушает удивленный звук, кладя руки мне на живот.
Одержимый? Да. Мне все равно.
Коулман прочищает горло, и я отстраняюсь, ухмыляясь красивому розовому оттенку на щеках Лисы.
— Надо расходиться, мистер К. — Я язвительно произношу прозвище Лисы. — У нас с моей девушкой важное свидание в эти выходные, которое нужно спланировать.
Взгляд Коулмана не читается, но я знаю, что выиграл этот раунд. У него нет ни одной ноги, на которой он мог бы устоять и я подсеку его под колени. Лисе может быть восемнадцать, но он учитель, так что ему нужно отойти от нее на восемьдесят шагов, прежде чем я сорвусь.
— Лиса, — хрипит Коулман, прежде чем оставить нас.
Она сужает глаза. Ее вызывающее выражение слишком очаровательно, чтобы сопротивляться. — Это было необходимо?
— Да. На чем мы остановились? — Я подталкиваю ее, и мы спускаемся по ступенькам к площадке, заполненной первоклассными аттракционами. — Как здорово я выгляжу в галстуке-бабочке, думаю?
Лиса фыркает. — Так много о себе думаешь.
— Я бы предпочел быть полным тобой, солнышко. — Облизываю губы, подмигиваю, и она издает восхитительный, скандальный звук. — Скажи слово, и я поглощу тебя.
— Чонгук. — Ее щеки из розовых превращаются в румяные. Слишком легко ее раззадорить.
Я отпираю машину с помощью брелока и открываю ей дверь. Она запрыгивает, и я забираюсь в машину со стороны водителя.
— По какому поводу мероприятие? — спрашивает Лиса, застегивая ремень безопасности.
— Детская больница. Сбор средств на благотворительность, спонсируемый маминой кампанией. Она выступает с речью, бла-бла-бла. — Двигатель заурчал, и я выехал с парковки. — Очень скучно. Ненавижу, что мне вообще приходится туда идти.
— Так почему ты должен? — Она пожевала губу и наклонила голову.
— Ее платформа и рейтинги одобрения основаны на том, что она семейная женщина. Лидер, мать, жена. — Я насмехаюсь, зная, как много в этом всего, чтобы поддерживать ее рейтинг на высоком уровне по сравнению с парнем, который баллотируется против нее. — Практически все сводится к политике. Поверь мне, я пытался выбраться из этих вещей. Она... трудная. Настойчивая.
Лиса хмыкнула. — Знаю, каково это, моя всегда дышит мне в затылок.
Я крепче сжимаю руль, хочу сказать ей, что знаю все о характере ее матери, но мы только что добрались до хорошего места, и я уже отдал одну часть себя сегодня.
— Так если все дело в семье, почему для тебя так важно появиться с подружкой? — Она возится с радио и останавливается на песне, которая, должно быть, ей нравится, потому что она покачивает головой в такт музыке. — Так вот почему это сбор средств для детской больницы?
Лиса снова проявляет любопытство, но это не вызывает прежнего гнева, на самом деле, мне нравится ее любопытство. Она задает хорошие вопросы, стратегические вопросы, которые я бы задал сам.
— Да. Очень хлипко, если ты спросишь меня. — Я качаю головой, когда поворачиваю на нашу улицу. — У нее нет других детей, так что если я появлюсь с тобой, это послужит подсознательным сигналом, что когда-нибудь она станет бабушкой. Создание наследия.
— О, так теперь у нас будут эти фальшивые детки? — Лиса слегка похлопывает меня по руке. Я паркуюсь на своей подъездной дорожке. Она, конечно, восприняла это лучше, чем я ожидал. — Ты должна была сказать мне, дорогая. Это повлияет на мой наряд.
Сажусь обратно на свое место, под углом к ней, полностью осознавая кривую, глупую улыбку на своем лице. Я ни черта не делаю, чтобы стереть ее. Она продолжает удивлять меня.
Лиса подмигивает, или пытается подмигнуть, это что-то вроде болезненного моргания обоими глазами, которое делает с моим сердцем вещи, которые не должны быть научно возможными, — и выскакивает из машины. — Увидимся завтра.
— Пока, солнышко. — Я сижу в машине, наблюдая за ней всю дорогу до ее дома.
Соседская девушка околдовала меня.