16 Глава.
Тогда давай… сделаем это сейчас? — нервно сглотнула, спросила Юра . Она села так, чтобы смотреть вампиру прямо в глаза. — Я не хочу тянуть с этим, от этого мне только страшнее становится. Давай решим это сейчас, раз у нас нет другого пути, раз теперь мы вынуждены мириться с такой жизнью.
— Подожди, — пробормотал Чимин. — у нас еще есть время…
— Нет. — Юра покачала головой. — Чем дольше тянуть, тем больше я боюсь. Это как нырять со скалы — чем дольше думаешь, тем больше понимаешь, что это безумие. Наша жизнь теперь — безумие, ошибка природы. Тебя не должно быть, ты — вампир, нежить. Я бы не вернулась к тебе тогда, если бы знахарь не сказал мне, что мы связаны, понимаешь? Я была готова оставить тебя умирать, и я бы не жалела о своём решении.
— Прости за это… — тихо сказал Чимин, опустив взгляд на свои руки. — Я знаю, что я противен тебе, но такой я. Прости за то, что сделал это с тобой.
— Лучше бы ты меня убил, — вздохнула Юра. — Но сейчас об этом уже поздно говорить, и я на самом деле не хочу умирать. Но и о вечности я не просила, так не должно быть. Но раз так получилось, я просто приму это. Раз теперь мы живем за счёт друг друга — так тому и быть…
Чимин кивнул, услышав, в каком быстром темпе зашлось сердце у Юри от волнения. Конечно, он понимал. Понимал, что ждать тепла от кормильца ему точно не придется, понимал еще тогда, когда умирал от ожогов, что этот человек не задумываясь убил бы его, если бы его жизнь теперь не зависела от него. В какой-то степени он был благодарен тому знахарю, который просветил Юру и объяснил ее, что к чему, иначе оба они бы уже умерли, скорее всего…
— Так что, давай просто прыгнем с этой скалы. В вечность. Тянуть нет смысла.
Юра придвинулась еще ближе, почти вплотную, так, что ее колени касались коленей Чимина, ее золотистая кожа резко контрастировала с бледной холодной кожей Чимина, и казалось, что температура тела вампира была чуть ниже человеческой. Юра вздохнула и немного откинула голову назад, открывая вампиру доступ к своей шее. Она нервно сглотнула, ее адамово яблоко дёрнулось, а губы приоткрылись, и из них вырвался судорожный выдох.
— Я пока не голоден, но… — Чимин мягко коснулся тонкой шеи и погладил большим пальцем кожу над ключицами, — …наверное, так даже лучше, мне проще будет контролировать себя…
Он притянул Юра за талию к себе поближе, и та почти завалилась на него, положив руки ему на плечи. Он медленно провел ладонью по нежной коже, чувствуя биение пульса под пальцами и тепло тела, и как кровь, такая желанная, горячая, носится по ее сосудам, по артериям, венам, по всему телу. Сейчас своими руками он чувствовал жизнь, бьющую ключом из этой девочки, чувствовал ее энергию, и нуждался в ней, как в воде и воздухе.
— Не бойся… — прошептал Чимин, приблизившись губами к жилке на шее.
Юра чувствовала на коже его дыхание, по всему телу пробежали мурашки. Она знала, что это будет больно, но откуда-то появилось… влечение? Она бы хотела, чтобы сейчас вампир просто коснулся ее губами, а не кусал, и чтобы он мягко водил губами по ее шее, а не вгрызался в неё…
«Это и есть та самая влюблённость? Или я просто выдумала это?..»
Чимин, как будто прочитав ее мысли, мягко коснулся губами и прошёлся влажным языком по ее шее, провел дорожку легких поцелуев от нижней челюсти до самых ключиц. Юра от этих поцелуев затрепетала и зажмурилась, вцепившись пальцами в плечи вампира и со страхом ожидая, когда его клыки прокусят ее шею. Она почувствовала, как Чимин прижался зубами к шее, а затем резко выпустил клыки — они прорвали кожу, и из ранок тут же выступила кровь. Чимин быстро убрал клыки и припал к ранкам, вытягивая из них кровь, высасывая то, что жаром дало в голову, заставляя тело задрожать от чувств, нахлынувших, когда на языке он почувствовал вкус крови своей кормилицы.
Все те разы, когда Юра давала ему свою кровь, чтобы подкрепить силы, ни в какое сравнение не шли с тем, что она испытывала сейчас от настоящего кормления. Он пил медленно, неспеша, чувствуя, как обмякает тело кормилицы в его руках, как пальцы, которые сначала судорожно впивались в его руки, сейчас едва касались его, и как сердце, до этого стучащее так быстро и неистово, с каждой минутой слабело, и уже как будто было готово остановиться.
Чимин быстро провел языком по ранкам, чтобы впустить в кровь свой секрет, и снова припал к укусу, сминая губами кожу и сдавливая зубами, высасывая кровь и глотая её, смакуя на языке, как лучшее вино, как самый изысканный и вкусный напиток, какой только может существовать в мире. Хотя, даже сравнения с самыми дорогими винами не могли передать всё то, что чувствовал Чимин.
— А!.. — тихо вскрикнула Юра, вздрогнув и на секунду вжавшись в его тело, когда он, увлекшись, потянул кровь слишком сильно.
— Прости… — шепнул Чимин, умерив пыл и ослабив хватку.
Юра чувствовала, как кожа в месте укуса уже начала неметь, а тело как будто прошибало электрическим разрядом, и она окончательно размякла в прохладных руках вампира. Она завалилась на него, и Чимин, не выдержав ее веса на себе, завалился вместе с ней назад, не отрываясь от питья. Он прижал безвольное тело кормилицы к себе, обхватив ногами, одной рукой держа за талию, а другой голову, зарывшись пальцами в волосы и мягко поглаживая. Чимин чувствовал, как пара капель тёплой крови просочились через его губы и потекли вниз по подбородку, пачкая постельное бельё, но он был слишком занят, слишком увлечён, чтобы обращать на это внимание.
Он был сосредоточен на кормильце, на вкусе ее крови во рту, на мягкости и тепле ее тела, на сердце, что вновь восстановило свой ритм после того, как он впрыснул секрет в ее ранки.
Он чувствовал эйфорию, такую, которую не испытывал никогда в своей жизни, и не мог сравнить это чувство ни с чем. Фейерверки взрывались у него перед глазами тысячами красок и искр, а тело стало настолько восприимчивым к чужому теплу, что он понимал — больше никогда не сможет отпустить, теперь только этот человек нужен ему. Во всём мире теперь нет никого, кто был бы ближе ему, чем этот человек, его кормилица, Юра— девочка, которая, в конце концов, смирилась и приняла его, вампира, которого не считал достойным жизни. Принял в свою жизнь. Принял, доверился, подставил самого себя под его клыки, чтобы связать свою жизнь с ним. Отдалась на его волю, понимая, что будет больно, и всё же…
— Спасибо… — шепнул Чимин.
Он отстранился от шеи Юри, зализав ранки от укусов и поцеловав их, потёрся носом в ее шею, которая так сильно пахла свежей кровью, но еще больше — собственным ароматом кожи Юри— нежным, похожим на запах персика, и одновременно пряным, как гвоздика.
Юра не слышала его. С той самой секунды, как Чимин вонзил свои клыки в ее шею, она дрожала и мучилась в агонии, которая разносилась по венам с каждым глотком, что выпивал из нее вампир. Всё тело парализовало, и она полностью отключилась от мира, каждую клеточку тела наполнила боль, которая усиливалась с биением сердца и ослаблялась между ударами. Она твердила про себя, что это скоро кончится, но это мало помогало, и единственное, что немного облегчало боль, это то, с каким трепетом держал ее в своих руках Чимин, и как прижимал к себе, буквально удерживая ее жизнь в своих руках. Когда она почувствовала на шее влажный язык, а затем лёгкий поцелуй тёплых мокрых губ — только тогда боль отступила, но за ней пришла усталость, настолько сильная, что не было сил даже подняться с вампира, на котором она сейчас безвольной куклой лежала, оплетенна его руками и ногами.
— Спасибо тебе… спасибо… — бормотал Чимин, продолжая свои нежные поцелуи и чувствуя, как из глаз медленно потекли слёзы, стекая по вискам. — Спасибо… спасибо… я так дорожу тобой. Больше никогда тебе не будет больно… никогда… обещаю…
— Пить… — прошептала Юра. — Воды…
— Я всё сделаю, всё, только подожди секунду.
Чимин перекатился вместе с Юрой так, чтобы оказаться сверху, слез с нее и подтащил к изголовью, уложив на подушку и накрыв одеялом. Внутри него всё дрожало и трепетало от каждого прикосновения к кормилицы, как будто тот был хрустальной статуэткой, которая от малейшего неправильного касания могла разбиться. Юра была бледной, черты ее лица заострились, губы приоткрылись на вдохе, а взгляд блуждал.
Утерев кровь с подбородка, Чимин быстро выбежал из своей комнаты на кухню, набрал в стакан воды и так же быстро понесся обратно.
— Вот, вот, пей… пожалуйста… — Чимин аккуратно приложил стакан к бледным губам, наклонив его, и приподнял голову Юри. — Пей, только осторожно… Вот та-а-к…
Юра сделала несколько глотков и отстранился, Чимин поставил стакан на столик с зеркалом и лег рядом с Юрой. Он прижал ее через одеяло к себе и уткнулся в ее шею носом.
— Спасибо тебе… спасибо… ты так дорога мне, я буду заботиться о тебе вечно…
Он бормотал нежности, мягко касаясь губами влажной от испарины кожи, гладил ее рыжие волосы, убирая непослушные прядки со лба, прижимал к себе, обнимал так сильно, как мог.
— Я буду благодарить тебя вечно… никогда больше тебе не будет так больно, я обещаю… Я обещаю тебе. Никогда…
— Теперь всё будет… хорошо? — едва слышно спросила Юра.. — Или так будет… каждый раз?..
— Нет, нет, только первый, — успокоил ее Чимин. — Только первый самый болезненный, больше так никогда не будет.
— Я думала… что умру… от боли…
— Нет, нет… Прости за это. Больше никогда не будет такой боли, обещаю, правда. Прости…
— Спать… — выдохнула Юра, медленно моргнув и причмокнув сухими губами.
— Спи, отдыхай, — ответил Чимин, и сам прикрыл глаза, наслаждаясь отголосками эйфории в своем теле. — Спасибо за кровь…
После его слов Юра провалилась в глубокий сон. Ей ничего не снилось, и лишь иногда она чувствовала сквозь дрёму мягкие прохладные губы и дрожащие пальцы, которые так трепетно касались ее, что Юра скорее принимала их за галлюцинации. Во всем теле она ощущала одновременно пустоту и заполненность, боль и негу.
Но главное, что она ощутила после первого кормления — что больше никогда не будет одинока.