Вампиризм

Дыхание Октавии прерывалось мелкими влажными всплесками. "В-вы оба злые."

Ворон рассмеялся. Звук эхом отдавался в голове Винил, как будто кто-то бил в металлический барабан внутри её черепа.

“Глупая кобылка." Ей не нужно было видеть Веллум, чтобы понять, что она закатила глаза. “Зло - это просто ярлык. Разве ты не знаешь, что ярлыки в наши дни вышли из моды? Я имею в виду, тебе бы не понравилось, если бы я назвал тебя, скажем, слабой”.

Октавия вскрикнула одновременно со звуком пощечины.

“Или жалкая”.

Ещё один крик.

“Или ёбаная воровка, которая украла мою старшую сестру и отравила её ёбаный разум!” Взвизгнула Веллум, и все следы юмора внезапно исчезли из её голоса. “Это ты виновата в том, что она бросила нас! Если бы она никогда не встретила тебя, ничего бы этого не случилось! Мы бы остались семьей!”

Звуки насилия были для Винил невыносимы, но её предательское тело отказывалось подчиняться её командам. Она не могла пошевелиться, изо всех сил пытаясь хотя бы вздохнуть.

Отсрочка пришла неожиданно.

“ВЕЛЛУМ! ” прогремел Ворон. “Прекрати!"
Веллум тоже вскрикнула от боли. Что-то ударилось о стену, а затем и об пол, и воздух наполнился жалобными стонами двух поверженных кобыл.

“Я не давала тебе разрешения причинять ей вред!”

“Н-но, папочка–”

"Твои выходки перестают быть забавными, когда они подрывают мой авторитет! Она - наш козырь. Или ты забыла об этом?"

Она снова взвизгнула. По какой-то причине Винил не понравилось, как папа ударил её копытом. “Прости!”

“Мелкая месть не сплотит нашу семью”.

“Прости, папочка! Пожалуйста, прости меня! Я не подумала! Ты прав! Ты всегда прав!"

Ворон проворчал. “Ванельда, почему ты остановилась?”

“О милая Селестия. Она дышит?” В голосе Октавии слышалась паника. “Пожалуйста, нет. Селестия, прошу, нет, нет, нет-"

"Не произноси имени этой клячи в моём присутствии!" Рявкнул Ворон. "Дни Селестии сочтены. Тебе лучше начать произносить клятвы моим именем, чем её, поскольку моя семья скоро станет правящим домом на этой земле”.

”Ч-Что?"

“Эпоха Селестии закончилась. Даже возвращение её сестры или усиление влияния её учеников не смогут остановить возвышение дома Верховских. Возможно, она и вытащила какую-то семью из грязи в князи, но моих детей гораздо больше. А у аликорнов." Добавил он, явно смакуя каждое слово. "Кровь течёт так же, как и у всех остальных пони. Достаточно одной возможности... Одного укуса... И любой пони станет моей добычей, королевской крови или нет." Он усмехнулся. "Мне не терпится узнать, какая кровь королевской крови слаще на вкус, чем кровь крестьян или дворян."

“Ты... Ты сумасшедший.” Прошептала Октавия. "Совершенно сумасшедший. Ты же не думаешь, что сможешь справиться с принцессами?"

"Правление Селестии привело к тому, что мой народ вёл скромную жизнь, сражаясь в горах за объедки, в то время как пони под её защитой свободно бродили по этим цветущим землям без хищников. Оно нарушило естественный порядок вещей, защитив вас, слабых созданий. Почему пони должны быть единственным видом, который вырвался из естественного цикла? Почему вампиры должны быть так тщательно изгнаны, чтобы каждая кобыла, жеребец или жеребёнок считали их всего лишь легендой? Ну что ж, я больше ничего не скажу!” Ворон зарычал. “С моими детьми я вырву эту землю у Селестии и её мерзких аликорнов! Тогда, когда они исчезнут, может начаться эпоха вампиров!”

“Так вот почему ты так сильно хочешь вернуть Винил?” Голос Октавии был таким хриплым, что Винил едва могла расслышать его из-за шума в ушах. *Ты сделал всё это, потому что хочешь настроить её против принцесс?"

"Мои дети принадлежат мне, и я могу делать с ними всё, что захочу." Объявил Ворон.

“Ты не можешь заставить её в одиночку сразиться с четырьмя аликорнами!”

“Она не будет одна. Отнюдь нет”. -

“Да.” Подала голос Веллум.

”Вы?" Октавия явно не верила своим ушам. “Она? Вы думаете, её будет достаточно, чтобы переломить ситуацию в твою пользу? По крайней мере, в случае с Винил я могла бы понять твои мысли, но посылать маленького пегаса против четырёх аликорнов? Это нелепо. Особенно такого крошечного и слабого на вид. А ты, ты просто земной пони!”

Веллум прошипела.

“Ну, ты и слаба. Ты едва смогла удержать меня, когда он... Пил из меня раньше”. Голос Октавии дрожал, когда она говорила, но странная твёрдость обволакивала её, словно покрытие из жидкой стали.

'Тави, что ты делаешь?' В отчаянии подумала Винил. 'Молчи! Не говори больше ничего!'

"А я всего лишь обычная земная пони, и не из тех, у кого есть мускулы, чтобы работать на земле. У меня даже нет магии, и ты думаешь, что у тебя будут какие-то шансы против Селестии и Луны? Не говоря уже о принцессах Кейденс и Твайлайт. За принцессой Кейденс стоит мощь всей Кристальной империи, а Твайлайт Спаркл, пожалуй, самая могущественная пони из когда-либо живших на свете. Они сбросят тебя с плеч, как ненужное пальто."

Тави, ты же не настолько глупа!

Рычание Веллум было диким звуком прямо из ночного кошмара.

"Если планы твоего отца зависят от тебя, то он может с таким же успехом бежать обратно в горы, поджав хвост, потому что эпоха вампиров никогда не наступит, если ты будешь лучшей, что они могут предложить."

Рычание перешло в вопль чистой ярости. "Ты..." Гласные превратились в визг и бешеное хлопанье крыльев.

“Веллум, остановись!" Взревел Ворон.

Слишком поздно.

Послышался чавкающий звук и плеск жидкости. Октавия издала пронзительный булькающий звук, который Винил помнила по тем годам, когда она ходила на охоту с Веллум.

Её разум истончился до беззвучного крика, который продолжался, и продолжался, и продолжался, обволакивая каждую мысль и придавая им одинаковую форму.

Тави, НЕТ!

______________________________________

"И что же, скажи на милость, привело тебя в мой магазин, путник?"

Ванельда бросила мешочек с монетами, рассыпав его содержимое по прилавку. При виде золота глаза лавочника расширились. Судя по количеству товаров, которыми было забито это место, он совершил не так уж много продаж, и, конечно, прошло много времени с тех пор, как он в последний раз видел такие деньги.

“Гримуар Ассидуа Шэдоухуфа.” Прошипела она.

Копыто, тянувшее монету из мешочка, замерло на полпути. "Я думаю, ты ошибаешься. Этой книги не существует, путешественница."

“Так и есть, и я знаю, что оно у тебя есть”. Потребовались месяцы, чтобы убедиться, что Гримуар темного мага - это нечто большее, чем просто миф, и неимоверные усилия, чтобы найти подлинную копию своей книги, но Ванельда знала, что это то самое место и что он лжёт ей. Полки были завалены всевозможными предметами, которых "не существовало". Книга, написанная опальным учеником Старсвирла Бородатым, была не самой необычной вещью в этих стенах.

“Ассидуа Шэдоухуф - это не более чем сказка, чтобы напугать непослушных жеребят и заставить их есть люцерну.” Сказал владелец магазина. “Нет никаких исторических свидетельств того, что-”

"Слушай, как насчёт того, чтобы прекратить это, даже не начав? Я знаю, что она существовала. Я потратила много времени, чтобы убедиться в этом. Я знаю, что её книга реальна и что она является несомненным доказательством существования таких вещей, как проклятия, и я также знаю, что именно поэтому никогда не было сделано ни одной копии, а само её существование замалчивалось правительством Эквестрии так давно, что даже они сами уже не помнят почему. Так что, как насчёт того, чтобы покончить с этим дерьмом, и ты просто выложишь то, что я хочу, за ту цену, которую я готова за него заплатить. Тогда мне не придётся ни обрушивать на это место королевскую гвардию, как тонну кирпичей, ни самой сжигать его дотла.”

На то, чтобы украсть эти деньги, у неё ушло почти столько же времени, сколько на то, чтобы пересечь Эквестрию рядом с отцом и разработать этот план. Это был до смешного рискованный план, но это было лучшее, что она могла сделать, и ей потребовались месяцы тщательной подготовки, чтобы продвинуться так далеко. Она знала, что это её первый, последний и единственный шанс спастись от замыслов отца и, наконец, обрести нормальную жизнь, о которой она мечтала больше всего на свете.

Продавец уставился на неё. Она подавила желание поплотнее закутаться в плащ с капюшоном. Ей нельзя было отказать в этом шансе, чёрт возьми!

"Подожди здесь." Пробормотал он в конце концов.

Она навострила уши, прислушиваясь к малейшему намёку на предательство. Однако через несколько мгновений он вернулся, неся маленькую, непритязательную книгу в чёрном переплете. Ни на обложке, ни на корешке ничего не было написано. Если бы не очевидный возраст, её можно было бы принять за записную книжку любого пони.

“Спасибо.” Отрезала Ванельда, забирая его и уходя.

“Знаешь, это не сработает.” Крикнул он ей вслед. “Я перепробовала всё, что там написано, и ни одно из них не сработало”.

“Посмотрим. Может быть, ты просто не хотел, чтобы они достаточно работали”.

“Ну, ты, высокомерная маленькая-”

Дверь захлопнулась на том, что он собирался сказать.

Однако Ванельда солгала бы самой себе, если бы сказала, что его предостережение не приходило ей в голову, когда она стояла на лесной поляне и повторяла заклинание до тех пор, пока у неё не пересохло в горле. Она закончила своё последнее повторение, ударив кулаком по земле с такой силой, что на ней осталась вмятина, и проливая злые слёзы.

“Почему ты не хочешь работать?” Спросила она у книги. “Почему?” Она швырнула её через поляну, упала на копыта и едва сдержала крик. “Почему мне никогда не дают быть счастливой?”

Образ улыбающейся серой кобылы промелькнул у неё в голове. Стиснув зубы, она встала и вернула книгу, затем взяла палочку и ещё раз старательно начертила на земле загадочные символы, в точности копируя иллюстрацию в книге. Когда всё было закончено, она встала в центре и глубоко вздохнула, перебирая в памяти все мучительные воспоминания о своём отце, которые она могла вынести, и многие из них она не могла вспомнить. Вот причины, по которым она это делала. Она закрепила эту мысль и уравновесила её в своём сознании, как лезвие ножа, готовое разрубить узы, которые связывали её с ним раз и навсегда.

“Пожалуйста, пусть это сработает. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть это сработает. Я заслуживаю быть счастливой. Я заслуживаю!” Она закрыла глаза и повторила слова, которые произносила весь вечер, вкладывая в каждый слог всю свою решимость.

Октавия–

Боль пронзила её. Это было не похоже ни на что, что она когда-либо испытывала раньше. Её внутренности горели огнем. Её мозг был словно сделан из расплавленного свинца. Каждый волосок на её теле отзывался такой пронзительной болью, что её вырвало скудным содержимым желудка, и она легла на землю, пытаясь проглотить пищу, которой там не было. Она забарабанила по себе копытами, инстинктивно пытаясь открыться, чтобы выплеснуть боль наружу. Кровь забрызгала землю. Её охватило давящее чувство, и вслед за этим она почувствовала пустоту, как будто какая-то неотъемлемая часть её внезапно исчезла.

Нет, не исчезло, просто было похоронено так глубоко внутри неё, что она больше не могла его ощущать.

Этого было недостаточно, но, хотя она попыталась произнести эти слова снова, связь не прерывалась. Это только заглушало, оставляя её разум странным образом... Пустым.

Она больше не чувствовала присутствия отца.

Совершенно обессиленная, она упала на землю, не в силах даже открыть глаза. Вся в поту, грязи и собственной рвоте, с её губ не сходила торжествующая улыбка. Оно всё ещё было там, когда она проснулась, не подозревая до этого момента, что потеряла сознание.

Лесной волк обдал её лицо горячим дыханием.

Должно быть, его привлек шум. Она обнажила клыки, давая понять, что перед ней другой хищник. Но укола удлиняющихся зубов не последовало. Её глаза не покраснели. Она зашипела, но это было слабое шипение новорождённого котенка, а в светящиеся зеленые глаза лесного волка было больно смотреть, но всё остальное было погружено в темноту, сквозь которую она ничего не могла разглядеть. Она была практически слепа в ночной темноте.

Ей хотелось рассмеяться. Ей хотелось кричать от восторга. Но она ничего не могла сделать, кроме как безвольно повиснуть, когда гигантский лесной волк подхватил её в лапы и унёс прочь. Его острые деревянные зубы впились ей в бока, вызвав стон боли.

Ирония её положения была слишком жестокой. Здесь она, наконец, совершила невозможное, и её наградой стало угощение для какого-то существа, сделанного из веток и листьев?

Звук льющейся воды возвестил о том, что волк бежит по берегу реки. Что ж, по крайней мере, это уводило её все дальше от Кантерлота. Она надеялась, что отец никогда не найдет её тело. Она умрет смертной пони или будет настолько близка к этому, насколько это возможно. По крайней мере, она вернула себе эту часть себя.

Внезапно лесной волк остановился. Из его горла вырвалось рычание, отдавшееся в ней. Такое же рычание раздалось впереди, и из подлеска показалась пара светящихся зеленых глаз. Два лесных волка кружили друг вокруг друга, явно соперничая за добычу, которую поймал первый. Ванельда дёрнулась и замахнулась, когда второй волк набросился на неё, пытаясь вырвать из пасти первого. Первый волк зарычал, поднимая голову, чтобы удержать её. Её задние копыта беспомощно болтались, но передние крепко сжимали книгу, прижатую к груди, как будто её мышцы были сделаны из камня. Второй волк приподнялся на передних лапах, чтобы удобнее было схватить её, но живот остался незащищенным. Волк, державший её, взмахнул когтями, и от них разлетелись щепки. Второй волк взвыл и отшатнулся назад, ударив передними лапами первого волка по лицу скорее случайно, чем намеренно.

А затем Ванельда оказалась в воздухе. Она взлетела в зенит, а затем начала снижаться. Она полностью ожидала, что умрет, разбившись о землю, и поэтому была вдвойне удивлена, когда вместо этого её окутала вода. Её голова со вздохом показалась на поверхности, и она слабо попыталась удержаться на плаву и вытащить драгоценную книгу из воды, в то время как течение уносило её прочь.

'Нет! Я не умру вот так!' Мрачно подумала она. 'Я отказываюсь умирать вот так! не сейчас! Только не после всего, через что я прошла, чтобы зайти так далеко!'

Её рог горел так, словно раскалённые иглы пронзали её лоб и проникали в мозг, но она преодолела болевой барьер и удержалась на плаву, чтобы не утонуть. У неё не было достаточно сил, чтобы добраться до берега, но, по крайней мере, она могла удержаться от того, чтобы не утонуть или не разбиться о камни, которые могли бы разбить её внезапно ставшее хрупким тело вдребезги.

К тому времени, когда её прибило к берегу, она была уже в нескольких милях от него. Её магия иссякла, и она осталась лежать, кашляя и тяжело дыша, на илистой отмели среди скопившегося там мусора.

Она не знала, сколько времени пролежала там. Возможно, прошли минуты. Возможно, прошли часы. Мир превратился в леденящую, туманную мешанину полузабытых ощущений и вещей, которые могли быть снами, а могли быть и реальностью.

“... Милая Селестия...”

“... Скорая помощь...”

“... Волнуйтесь, милая, парамедики уже на месте...”

“... Только что нашли её лежащей там...”

“... Никаких документов...”

“... Неизвестная...”

Она проснулась в стерильной комнате и почувствовала, что запах дезинфицирующих средств должен был ощущаться ещё сильнее, чем она могла бы почувствовать. Раздавались какие-то звуки, но они были далёкими и неразборчивыми, чего она никогда раньше не слышала. Она заморгала, глядя в потолок, пытаясь по крупицам собраться с мыслями.

“А, ты проснулась.” Произнёс весёлый голос.

”Хм?" С усилием она повернула голову. Жёлтая пони в шапочке медсестры склонилась над ней, сияя так, словно она лично вытащила Ванельду из небытия. “Что?”

“Всё в порядке, синичка, просто расслабься. Ты в больнице”.

"В бальнце?" Из-за чрезмерной сухости во рту слово получилось нечленораздельным. Она закашлялась. Всё её тело болело при каждом движении.

“Держись крепче.” Успокаивала медсестра. ”Ты через многое прошла".

“Моя кнега...”

“Твоя книга? Она в шкафчике с твоими личными вещами. Нам практически пришлось вытаскивать у тебя эту старую вонючую вещь, когда тебя нашли. Это, должно быть, очень важная книга”.

Ванельда откинулась на подушку, хватая ртом воздух. “Это... Это важная книга”. Она сглотнула. “Вэда?”

“Воды? Вот, пожалуйста, теперь медленно потягивай через соломинку”.

Она пила с благодарностью и жадностью, пока медсестра не отобрала у неё стакан.

“А теперь, синичка, мне нужно, чтобы ты ответила мне на несколько вопросов, хорошо? Ты думаешь, что справишься с этим?”

”Мррф".

“Ничего сложного. Прежде всего, мне нужно знать, как тебя зовут, синичка."

Она замерла. “Я… Я..." Поражённая внезапным озарением, она закончила: “Я не помню."

Медсестра нахмурилась. “О боже. Ты помнишь, что ты делала в воде три ночи назад?”

Неужели прошло уже три ночи? Папа был бы в ярости. Она снова застыла, когда её осенила мысль, что ей больше не обязательно называть его так. Она могла называть его настоящим именем. Ей больше не нужно было признавать его власть над собой.

Ворон был бы в ярости.

Эта мысль была новой и волнующей.

Ворон не знал, где она находится.

Без связи с её разумом Ворон не смог бы найти её.

Ворон подумал бы, что она мертва, когда связь прервалась, поскольку его кровная связь с детьми прерывалась только тогда, когда они умирали.

“Я вижу, это улыбка? Ты помнишь своё имя, синица?”

Она заставила себя не улыбаться. "Нет. Я просто… Я счастлива, что жива”.

Медсестра просияла. “Так и должно быть, тебе действительно повезло спастись, знаете. Ээ, я не думаю, что ты можешь вспомнить своё имя, есть кому мы могли бы позвонить, чтобы, ээ, заполнить какие-нибудь формы с твоими личными данными?”

В её голове всплыло одно имя. Это казалось самой естественной вещью в мире - произнести его.

“Октавия Филармоника”.