Глава 4. Семья
— Чуть левее, — скомандовал Никита.
— Не слушай его, он косой, — буркнула Нина. — Правее.
— Левее, — стоял на своём парень.
— Может, вы определитесь уже? — Заныла Юля.
Именно она поворачивала картину из стороны в сторону, стараясь сделать так, чтобы она висела ровно.
— Послушай меня, если не хочешь потом каждый раз её поправлять, — уверенно сказала Нина.
— Зануда ты, — толкнул её в плечо парень, за что получил от девушки свой толчок и краткое «заткнись».
Блондинка не выдержала и отошла от стены, взглянув на картину взглядом архитектора.
— Да она ровно висит! — Взмахнула она руками, засмеялась и, отряхивая руки, пошла на кухню.
— Значит, мы оба с тобой косые, принцесса, — улыбнулся Никита.
Салтыкова в очередной раз прокляла всё на свете, потому терпеть не могла это прозвище. И, сглотнув злость, она присоединилась к своей подруге.
— Юль, отвлеки меня, пока я не убила твоего брата.
— Что может тебя отвлечь? — Хихикнула она. — О, ты знаешь, что в пятницу намечается праздник в Леоне?
— В Леоне? — Нина приподняла бровь.
— Да, туда все собираются. Судя по сториз, — Юля достала телефон и открыла нужное приложение. — Все постят объявление оттуда, что, цитирую: «Выпивка в полцены, для пар две выпивки по цене одной».
— Намечается полное бухалово, — усмехнулась брюнетка.
Блондинка отложила телефон и, загадочно улыбнувшись, продолжила:
— Может, позвать с нами Влада?
— Кто это? — Спросил Никита, присаживаясь рядом на барном стуле.
— Ну...
— Это самовлюблённый идиот, в которого влюблена твоя сестра, — заключила Салтыкова.
— Ну, спасибо, — надулась Юля. — Он не идиот.
— Хорошо, самовлюблённый эгоист.
— Что по факту одно и то же, — задумался брюнет. — Покажи мне его.
— Что? Нет! — Сопротивлялась Малиновская. — Это касается только меня и Влада.
— А Влад в курсе об этом? — Сказала Нина.
— Ну, — грустно вздохнула девушка и положила голову в ладони, закрыв глаза. — Господи, ну на что я надеюсь.
Любовь между Юлей и Владом была безответной. Чаще девушка воздыхала по нему с расстояния, но всё-таки контакт между ними был. Они познакомились где-то полгода назад, и не сразу, но парень понравился Малиновской. Он цеплял её своим стилем, ей нравился его одеколон и его увлечения. Влад увлекался фотографией, за что часто подвергался нападкам от Нины, ведь он любил не только фотографировать, но и фотографироваться. Его собственные снимки заполнили, казалось, все социальные сети.
— Юля, поверь, дело тут вовсе не в тебе, — принялась утешать подругу брюнетка. Она обошла барный столик и приобняла её за плечи. — Ты идеальна, и он тебя не достоин. Я тебе могу миллион причин назвать, почему он тебе и в подмётки не годится.
— Но он мне нравится, — продолжала канючить она.
— Сердцу не прикажешь, — поддержал Никита, задумавшись о своём.
Нина стрельнула в него глазами, мол, «что ты творишь».
— Вот именно! — Воспряла духом Юля. — Я должна попытаться, хотя бы в этот раз. Мне кажется, я стала смелее. Я смогу. Наверное, — неуверенно закончила она.
— Просто пригласить его на эту тусовку ещё ничего не значит, — спокойно сказал парень. — Попробуй.
— Но мне так страшно!
— И снова та же история, — закатила глаза Салтыкова. — Ну и как ты справишься, лепрекон? — Парень лишь усмехнулся.
— Но это правда, непросто! — Защищала себя Юля.
— Тебе нужно уже выбрать, — заключила брюнетка. — Или ты идёшь в этот страх и говоришь ему всего лишь несколько слов, например, «Влад, а ты идёшь на тусовку в Леоне?», или так и остаёшься его тайным воздыхателем, страдая от глупой любви.
— Любовь не может быть глупой, — вступил Никита, сведя брови.
— Может, — выдохнула Нина.
— И почему же? Каков твой аргумент? — Парень сложил руки на груди под шмыгание сестры.
Брюнетке не понравился этот вопрос. Не потому, что она не могла ответить, а потому что не любила никому и ничего доказывать и тем более рассуждать о любви. Она знала, что во влюблённости и всём прочем нет ничего хорошего. Но глупо объяснять неандертальцу, почему так нужен в повседневной жизни телефон, или ребёнку, что такое ипотека. По мнению Нины, такие вопросы познаются с опытом и со временем, в течение плавного развития так или иначе люди приходят к этому.
Кто-то, конечно, продолжает жить в неведении, сбиваясь с истинного пути гордого одиночества, не сумев жить наедине с собой и предав себя в руки другому человеку. Но когда «предаёшь» себя ради другого, есть риск, что потом предадут и тебя. И тогда ты останешься ни с чем. Такова была позиция Нины, и никто, казалось, не мог её переубедить в том, что лучше быть одной, чем рисковать собой ради чужого человека.
— Я не хочу это обсуждать, — отмахнулась она.
— Почему? Неужели это была мысль обиженного человека? — Брюнет прищурил глаза, пытаясь глубже понять девушку.
— Спроси у своих родителей, если бы любовь была так прекрасна, почему она не спасла их от развода? — Поспешно заметила Нина.
Наступила минута неловкой тишины, и девушка поняла, что сказала лишнее. Но в тот момент она не могла поступить иначе. Её так укололи слова парня, что она не могла больше терпеть и выпалила как на духу всю злость и раздражение, что накопились у неё за время всех контактов с Никитой.
— Извини, Юль, — брюнетка положила руку на плечо подруги. — Я не хотела.
— Ладно уж, в чём-то ты права, — вздохнула Юля.
— Это ты виноват, ты разозлил меня! — Салтыкова указала пальцем на парня, который крайне удивился её заявлению, и удалилась с кухни на балкон.
Девушка ненавидела себя в этот момент. Она позволила какому-то парню вывести себя на эмоции, позволила себе отпустить контроль, и вот во что это вылилось. Тема семьи между ней и Юлей всегда была безопасной. Безопасной в том плане, что каждый мог делиться своими переживаниями со снятыми масками без осуждения любой стороны. Они научились понимать друг друга и соблюдать личные границы в разговорах о своих родителях и взаимоотношениях с ними.
Сейчас же Нина разозлилась и дала себе волю при Юле тыкнуть пальцем в её предков. Сложно ругаться, когда тот, с кем ты ругаешься, родственник твоей лучшей подруги. Юля для Салтыковой всегда была как родная сестра, и поэтому она надеялась поговорить с ней после, извиниться ещё раз и, возможно, поругать своих родителей для баланса.
Нина завидовала вообще семье Малиновских. Завидовала тёплым отношениям Юли с мамой, тому, что её родители развелись и не заставили детей страдать от того, что не любят друг друга. Они не стали застывать в том, что есть, а пошли дальше. По мнению брюнетки, этому стоило поучиться её собственной матери.
В семье же Салтыковой была непростая ситуация. Отец изменил матери на выпускном дочери, и дочь, то есть Нина, это видела. Это видели и пару её одноклассников. Эта картина до сих пор стоит в её глазах, она каждый раз вспоминает об этом, если дело заходит о семейных отношениях или о школе.
Тем не менее, её родители не расстались. Отец даже не хотел говорить об этом матери, и тогда Нина рассказала сама. Но, к сожалению, мама попросила её в это не лезть, что разозлило девушку ещё больше. Салтыкова не понимала, как мама может продолжать жить рядом с предателем. И она была счастлива уехать из родного города туда, где сейчас учится.
Девушка продолжала навещать маму, но всегда сторонилась отца. Она не хотела его видеть и слышать. А с матерью ругалась почти каждый раз, ведь та продолжала читать свои нотации, учить жизни и стояла на своём в отношении отца. Нина перестала её слушать. «Какой смысл слушать того, кто не уважает себя?» — думала она.
— Это было неуместно, — пока Салтыкова пялилась в одну точку на балкон зашёл Никита.
— Отвали, — девушка сдвинула брови, уцепившись за карниз и даже не взглянув на парня.
— Отвали? — Недовольно усмехнулся он. — Зачем ты говоришь о том, чего не знаешь?
— Ты сам виноват, нечего было меня злить, — брюнетка покосилась на парня. — Если бы ты общался с Юлей чаще, то знал бы, что она переживает на эту тему. И перед ней я уже извинилась, так что нечего мне читать морали.
— Меня вообще-то это тоже задело, это и моя семья тоже.
— Вовремя ты вспомнил об этом, — взглянула она на Малиновского.
— В чём ты меня обвиняешь? —Сдвинул он брови. — Если бы я мог исправить прошлое, то исправил бы, и если не развод, то хотя бы сохранил общение с сестрой.
Никита переживал на эту тему не меньше Юли. Все эти обстоятельства отняли у него годы жизни без неё. Конечно, он не хотел учить брюнетку, но ему хотелось заступиться за себя и свою семью. Парень не мог ничего поделать с тем, что уже произошло. Но он отлично справлялся с тем, что имел прямо сейчас.
— Да плевать мне, — по привычке бросила Нина, но сама же поёжилась от своих слов, отвернувшись.
Никита вздохнул и вышел с балкона. Он хотел было поговорить на эту тему дальше, но понял, что это было бы бессмысленно. Девушка была не настроена говорить серьёзно, а лишь видела всё со своей колокольни и колокольни любви к Юле. К нему же она не питала тёплых чувств и не хотела понять его.
Салтыкова обернулась, но уже ничего не увидела кроме собственного отражения в оконном стекле. В этот момент ей хотелось крикнуть так громко, что птицы бы улетели с деревьев, зашевелилась бы листва, а у соседей проснулся бы ребёнок. Но вместо этого была тишина. Девушка сильно зажмурилась и сделала глубокий вдох и дрожащий выдох.