Глава 19
Мимо проносятся ровные ряды деревьев, только зелень и ничего больше, что означает лишь одно — мы уже пересекли черту города и едем по трассе.
Я не выспалась, у меня раскалывается голова и нет совершенно никакого настроения, к тому же мы тащимся в этот пансионат на несколько часов раньше, чем надо.
Домой я вернулась почти в три, а уснула только ближе к четырем. Мама разбудила меня в пять утра, чтобы я собрала оставшиеся вещи, и я уже ненавижу этот день.
Вареная морковка в супе и та будет выглядеть бодрее и свежее, чем я сейчас.
Я не осознаю до конца, что практически на целый год уезжаю черт знает куда. Пойму, наверное, только когда из этой клетки уже невозможно будет выбраться. После вчерашнего у меня возникает мысль уговорить маму оставить меня в старой школе, чтобы не видеть Хиро и Хардина вовсе, но понимаю, что Элис ни за что не отпустит. Костьми ляжет, но заставит учиться только там. Я знаю ее.
Успокаивает, что меня будут окружать все те же люди, исключая парочку новичков, которые точно появятся, ведь о новом формате образования в нашей «частной школе» трубили по всем новостям, и не только в Лондоне и Англии.
Моя мама все уши прожужжала, какая это прекрасная возможность для меня, и если я закончу последний учебный год на отлично, то смогу поступить абсолютно в любой университет, который только выберу.
Элис слишком сильно переоценивает мои возможности, если я закончу хотя бы первое полугодие без троек, то это уже будет победа системы.
За прошедшие пару дней мою маму как будто подменили. Она стала гораздо спокойнее, перестала унижать меня при любом удобном случае, не выпивает по бутылке вина перед сном, а о рукоприкладстве даже и речи быть не может.
А, возможно, ей попросту прописали успокоительные.
Но я совру, если скажу, что мне не нравится то, что она меняется.
— Ребекка, там просто замечательно! – с восторгом восклицает она, все рассказывая и рассказывая про этот пансионат. — Сейчас ты увидишь все своими глазами и сама убедишься в правдивости моих слов.
— Да, мам, я и так тебе верю. – слегка улыбаясь, произношу я. — Долго ещё ехать?
— Нет-нет, дорогая, мы почти приехали. – мы сворачиваем, выезжая на совсем узкую дорогу с односторонним движением.
Меня до сих пор передергивает, когда мама с некой нежностью обращается ко мне. Видимо, мне долго придётся привыкать к ее «новому» поведению. Хотя...к хорошему же быстро привыкают? Только если она опять станет прежней тираншей, я не выдержу.
По мере приближения я замечаю, что пульс ускоряется, но только из-за того, что я совсем скоро увижу этих двоих.
Впереди начинают виднеться гигантские витиеватые железные ворота высотой в несколько метров, а за ними толком ничего не видно.
Прямо по середине расположена огромная вывеска с выгравированными буквами «Greenwood private school», которые заключены в герб нашей школы.
Вокруг столько зелени, что название кажется весьма символичным. Ранее школа была названа в честь большого сада, которой окружал ее почти в самом центре Лондона. Но сейчас же на ближайшие сотню километров кроме леса и заправок почти ничего нет.
Осень уже началась, и совсем скоро деревья поменяют прежнюю листву на яркие краски, правда потом листья опадут и сгниют на земле, а вокруг останутся лишь сухие деревья, которые зимой укутает холодный снег, если он вообще будет.
Я замечаю несколько камер слежения, которые установлены на сосновых стволах, а так же на самих воротах.
Поворачиваю голову в бок, и вижу небольшую железную будку, из который выходит крупный мужчина средних лет.
Обычно, охранники во всех учебных заведениях — это старички с хмурым видом, но добрым сердцем и багажом анекдотов в запасе. Но тут просто смесь Хабиба Нурмагомедова и Скалы Дуэйна Джонсона. Ему бы драться в UFC, а не охранять школьников.
— Ма, мы точно в нужное место приехали? – с усмешкой спрашиваю я. — Он больше похож на вышибалу в ночном клубе или на борца MMA.
— А ты откуда знаешь, как секьюрити в клубах выглядят? – сдвинув брови, интересуется мать, но легкая улыбка ее выдаёт.
— В сериалах всяких видела... Ну, в фильмах ещё. – сделав невинное выражение лица и беззаботно хлопая глазками, я пытаюсь отмазаться.
— Да-да, милая, сделаю вид, что я тебе поверила. – она треплет мою макушку и тепло разливается в груди.
Не верю, что говорю это, но, кажется, мама становится прежней. Той самой, которой она была, когда мы жили с отцом.
Почему именно сейчас?
Почему она не могла стать такой раньше?
Или наоборот, продолжала бы быть сукой, чтобы я не скучала.
Но... я бы скучала в любом случае. Элис одна из самых близких и родных людей, что бы она не вытворяла. Она всегда будет моей мамой.
Стекло автомобиля опускается, как только Элис нажимает на кнопку возле руля.
— Доброе утро, мисс Эванс. – учтиво проговаривает он, натягивая на себя улыбку. — Рад вас видеть здесь снова. Привезли сестру показать, каких успехов добились?
— Да нет, что вы, это моя дочь. Она будет здесь учиться. – неловко произносит моя мать, поправляя солнцезащитные очки на переносице.
Надо же, она вспомнила что такое стеснение. Видимо, каменный панцирь королевы с ледяным сердцем потихоньку с неё спадает, а скоро и сердце оттает.
— Никогда бы не подумал, что у вас может быть такая взрослая дочь, я предполагал, ваши дети, ну максимум, в яслях. – ох, мужик, заканчивай уже лебезить.
— Вы преувеличиваете, мистер... – с вопросительным тоном говорит мама.
— Бонд. Джеймс Бонд. – резкий смешок вырывается из меня от примитивности его «шутки», и они оба переводят взгляд в мою сторону.
— Простите. – все еще посмеиваясь, говорю я, показывая большой палец вверх— Отличный подкол, мистер Бонд.
Этот бугай кидает не совсем доброжелательный взгляд в мою сторону, а позже достаёт рацию, проговаривая какой-то шифр на непонятном для меня языке, и ворота потихоньку начинают раздвигаться в стороны.
Мама нажимает на педаль газа, попрощавшись перед этим с охраной.
Только заехав внутрь, я вижу с обеих сторон ещё несколько блоков с охраной, а так же будки с собаками.
— Господи, зачем все это?
— Пока родителей нет рядом, кто-то должен защищать наших детей. Это все сделано для того, чтобы никто не волновался за безопасность. Здесь все настолько под контролем, что даже муха не пролетит.
— Не могу определиться, хорошо это или плохо. – я снова оглядываюсь по сторонам, и все же обстановка вокруг мне кажется слегка странной.
— Конечно хорошо, доча. Никто не сможет сбежать, а в вашем переходном возрасте это встречается очень часто. И псих никакой не проникнет на территорию кампусов. – со стопроцентной уверенностью говорит она.
Мы проезжаем чуть дальше, а вокруг выстраиваются однотипные минималистичные здания, которые не особо сильно отличаются друг от друга. Они все невысокие, где-то три-четыре этажа в каждом.
Наконец, доехав до нужного помещения, мама высаживает меня из машины, а сама паркуется неподалёку.
Легкие наполняет желанный и нужный свежий воздух с нотками утренней осенней прохлады, а я с наслаждением продолжаю глубоко его вдыхать.
А тут не так плохо, как мне показалось на первый взгляд из-за чрезмерной охраны. Весьма забавно оказаться в глуши на природе, после учебы в самой загруженной туристами части Лондона. Будет непривычно выходить из школы и не видеть тысячи суетящихся людей и пробок.
Кампусы вблизи выглядят весьма уютно. Кроваво-вишнёвый кирпич в сочетании с белой покатестой крышей и окнами, облицованными резной фреской, смотрятся довольно неплохо.
— Ну, как тебе? – прикатив мой чемодан, спрашивает мама, приобняв за плечи.
— Мне нравится. – улыбнувшись, честно отвечаю я.
— Ребекка, мне надо будет подготовиться для торжественной речи, ты же справишься сама с распаковкой вещей и прочим? – виновато произносит мать, чем снова меня удивляет.
— Д-да, все в порядке. Я справлюсь. – запнувшись, проговариваю я. — Удачи.
— Спасибо, доченька. – поцеловав меня в висок, она разворачивается и звонко цокает по асфальту на шпильках к большому белому зданию, которое находится позади, отдельно от всех корпусов.
Смею предположить, что это будет залом для собраний и массовых мероприятий или чем-то наподобие.
Я вновь осматриваюсь вокруг себя, замечая ещё пару заезжающих машин. Через пару часов их будет очень много, может, некоторым и вовсе не хватит места на парковке. Мы с мамой приехали раньше, чем остальные, потому что Элис является одним из главных спонсоров. Только вот есть еще один спонсор, который тоже должен быть здесь, и боюсь, что оба сына приехали с ним.
Взгляд цепляется за идеально ровный газон, как будто его стригли по линейке, а вдоль тропинок свеже выстриженные кусты, которые смело можно отправлять на конкурс, по бокам в ряд стоят скамейки, как в каком-нибудь парке. На асфальте нет ни единого листика или фантика. Боюсь, что его и вовсе помыли перед заселением. Каждый сантиметр здесь вылизан до блеска.
Хватаюсь за ручку чемодана и начинаю тянуть его ко входу. На козырьке перед входом выделяется курсивная надпись «Greenwood: twelfth parallel». Моя остановочка. Двенадцатый класс. Выпускной.
Я распахиваю дверь, и попадаю в просторный светлый холл. Белая мебель, белые стены и даже белый пол с гербом школы по середине. Интересно, как быстро это все пожелтеет и почернеет?
— Доброе утро. – резкий звонкий мужской голос сбоку пугает меня, и я подпрыгиваю на месте, хватаясь за сердце. — Простите, мисс, я вас напугал?
— Да, немного. Я думала, что тут никого нет. – поворачиваю голову и вижу парня, довольно таки молодого, в серой униформе и с серебряным бейджиком в районе груди, но из-за того, что он стоит далеко, я не могу разглядеть, что там написано.
Если бы не рабочая одежда, я бы точно подумала, что это какой-то новенький ученик.
— Бен Симонс. Я ваш консьерж, но вы можете называть меня просто Бен. – вежливо произносит он и тянется за планшетом. — Мне нужно узнать ваше имя, чтобы сказать, какая комната за вами закреплена, мисс.
— Воу, надо же. – вслух произношу я, искренне удивляясь, что у каждого корпуса есть «вахтёр». — Ребекка Эванс.
По-моему, предки слишком сильно перестарались, либо же это дело рук главного анонимного спонсора, который владеет большим пакетом акций. Зная прагматичность матери, она бы не стала тратить столько лишних денег на лишний персонал, без которого можно обойтись, и Майклу бы тоже не позволила. Значит, это точно была не их идея.
— Так...Ребекка Эванс...Да. – он водит пальцем по экрану, разговаривая сам с собой. — Все верно, у вас комната на четвертом этаже, в левом крыле здания, она самая крайняя. Номер 13G11.
— 13G11...Хорошо, я поняла, спасибо.
— Простите, я бы помог с чемоданом, но я не имею права покидать рабочее место, тем более во время заезда.
— Я справлюсь, ничего страшного.
***
Я еле как прошла два этажа, с трудом затащив этот баул по лестнице. Катить его конечно классно, но не поднимать по лестницам. Весит он, по меньшей мере, килограмм сорок, а поместится по габаритам туда спокойно две меня. Моя спина и руки скоро отвалятся, но мне остается преодолеть всего две лестницы, один пролет, двадцать четыре ступеньки. Казалось бы, всего лишь пройти с третьего на четвёртый.
Господи, почему здесь нет лифта?
Почему меня поселили не на первом этаже?
Хождение по лестницам точно не входит в число моих любимых занятий.
Я конечно планировала в этом году начать заниматься спортом, но не таким изнуряющим способом. Расчет шел на зарядку по утрам хотя бы раз в неделю.
Передо мной снова выстраивается ряд ступенек, и я с трудом вскарабкиваюсь на первую, истошно пыхтя.
На середине облокачиваюсь о стену и пытаюсь отдышаться, но вдруг перестаю чувствовать рукоятку в своих ладонях.
Боже, только не говорите, что он свалился.
Грохота не слышно, но вдруг я устала настолько, что мои уши заложило?
Я с трудом открываю глаза, и вижу перед собой чёрные ботинки и джинсы, которые порваны на коленях, ползу глазами выше, натыкаясь на обтатуированные руки и чёрную футболку. Хардин.
Боюсь поднимать взгляд, и посмотреть на его лицо. Нет, я знала, что мы обязательно сегодня увидимся, но я не думала, что это произойдёт так рано.
Он молча, не сказав ни слова, берет мой чемодан, и без особых усилий тащит его наверх. Только спустя несколько секунд я начинаю идти следом за парнем, пытаясь догнать.
— Какая комната? – поравнявшись с ним, он очень грубо задаёт вопрос, чуть ли не плюется в лицо.
— Если это тебя так раздражает, то я бы и сама донесла всё. Возможно, через час, но донесла. А хамить можешь кому-нибудь другому, Хардин. – с упрёком произношу я.
— Уж извините, что я не такой воспитанный, как некоторые. – он испепеляет меня взглядом, и мне хочется зажаться в угол. — Твой любимый Хиро приедет с мамой только к открытию, поэтому придётся потерпеть меня.
— Зачем ты это все начинаешь? О нем сейчас даже и речи не шло, хватит.
— Ты скажешь, куда мне его нести или я сам должен догадаться? – все так же рычит парень.
— Левое крыло, самая последняя дверь. – вполголоса, и с обиженной интонацией, проговариваю я.
Ловлю себя на мысли, что действенно лучше бы вместо него я встретила Хиро. Или Митчелла. Или Оливера. Да кого угодно, кто бы мог помочь, но при этом не смотреть на меня, как на врага народа.
Скотт ставит чемодан около двери и выжидающе глядит на меня, будто я должна ему сказать что-то жизненно важное.
— Что? – я складываю руки на груди.
Хардин лишь цокает на это и отворачивается, дернув за ручку. Я вхожу следом за ним.
Комнатка небольшая, но места в ней для двоих предостаточно. Она чуть меньше моей, но главное не квадратные метры, а чтобы соседка попалась нормальная. Жить с какой-то сумасшедшей почти год под одной крышей я больше не смогу. Мамы было больше, чем достаточно.
На тумбе замечаю две связки ключей с цветным брелоком, где указана моя фамилия и инициалы на зеленом фоне, а на втором написано «Томпсон С.». Это явно новенькая, либо у меня слишком паршивая память.
Сажусь на кровать с бледно-желтым покрывалом, только потому, что оно мне больше понравилось, чем то розовое. Вытягиваю ноги и тело моментально расслабляется после изнурительной поездки и лестничной силовой тренировки на все группы мышц.
— Куда поставить? – на удивление, спокойно произносит Хардин.
— Поставь к шкафу. – тихо произношу я, в тайне надеясь, что он после этого сразу уйдет.
Скотт послушно выполняет мою просьбу и садится на противоположную кровать, начиная разглядывать меня с ног до головы.
— Как ты вчера добралась до дома?
— А разве тебя это волнует?
— Что за глупый вопрос?! – Хардин повышает голос. — Конечно меня это волнует.
— Именно поэтому ты меня вчера кинул, да? По-моему, тебе вообще было все равно! – я тоже взрываюсь в ответ.
— Нет, Ребекка, это не так. Если я тебе сейчас кажусь злым, то тогда я был просто в бешенстве. – он вскакивает с кровати и быстрыми шагами пересекает расстояние между нами, садясь на пол напротив моего лица. — Я старался сделать как лучше.
— Мне сейчас послышалось? – я приподнимаясь на локтях. — В каком, мать твою, месте ты старался? Скажи мне! Ты же просто сбежал. От проблем, от разговора, от меня.
— Прости. – он опускает лоб на матрас.
— Одним словом ничего не исправишь. – я мотаю из стороны в сторону головой, не на шутку разозлившись. — Зачем вообще надо было начинать эту драку? Кулаки зачесались, да? Хиро ничего такого не сделал, чтобы заслужить к себе такое отношение. Между нами ничего нет, ты слышишь меня?
— Между кем ничего нет? Между тобой и Хиро или между тобой и мной?
— Ты идиот?
— Видимо да.
— Конечно между мной и Хиро. Хардин, пожалуйста, прошу тебя, если тебе в следующий раз опять что-то покажется, то сначала поговори, а потом уже руки распускай. Точнее, вообще не распускай!
— Ты так переживаешь за него, очень мило. – с отвращением прыскает он и встаёт на ноги.
— Почему ты вечно ищешь какой-то подвох? У тебя фингал под глазом и губа разбита. Он ведь тоже дает тебе отпор, не надо создавать самому себе проблем.
— Он заслужил.
— В каком месте?
— Потому что нельзя трогать мое. – шипит брюнет.
— Я не кусок мяса, ты слышишь? – на глаза уже начинают наворачиваться слёзы. — Мы стояли и разговаривали. Ты теперь всех будешь бить, кто подходит ко мне ближе, чем на три метра?
— Бекс, я видел...
— Что ты видел, Хардин?
— Как ты смотрела на него. – слишком тихо произносит он, а я хочу провалиться сквозь землю. Все-таки, я всегда знала, что совершенно не умею скрывать свои чувства.
— Да, и как же я смотрела на него?
— Так, как раньше ты смотрела на меня. – говорит он, а в горле встает ком, и я перестаю дышать. Черт, как же все сложно.
— Хардин, не неси чушь. – отнекиваюсь я, а сама опускаю взгляд на белый пушистый прикроватный коврик, потому что смотреть в глаза Скотту становится слишком стыдно.
Какова вероятность того, что если я сейчас скажу, что у меня действительно есть некоторые чувства к Хиро, Хардин убьет сначала меня, а потом брата?
Думаю, что вероятность довольно велика.
— Ответь мне честно, вы трахались с ним?
— Ты... Да как ты...Такого ты обо мне мнения, да? – на глазах скапливаются слезы, а я сама не понимаю, чем так сильно расстроена.
Я просто устала. От всего. И от него. От них обоих, если честно.
— Это не ответ, Ребекка. – чеканит Хардин, а его голос бьет по ушным перепонкам. — Что за истерику ты разводишь? Подотри свои сопли и ответь на вопрос, который я задал.
— Я не хочу с тобой разговаривать. Уйди! – я начинаю кричать все сильнее. — Уйди, ты слышишь меня?!
— Окей, Бекки. – он корчит гримасу. — Я перефразирую: ты ему дала до того, как легла под меня, или сразу после? Когда я ушел.
Хардин стоит и режет меня без ножа. Это конец. У меня больше нет друга. У меня больше нет защиты, которую я всегда в нем видела.
— И чего ты молчишь, милая? Ответь на гребанный вопрос.
Хардин начинает приближаться, а я наоборот отхожу назад, пока не утыкаюсь пятой точкой в стол, понимая, что идти мне уже некуда. Он скалится и до дрожи в коленях пугает.
— Отойди от меня. – с хрипом и всхлипом шепчу я.
— Ответь на ебаный вопрос, Ребекка! – кричит он, и я вижу, как сжимаются его кулаки.
Хардин ударяет по столу, а я съеживаюсь и начинаю выть от страха. В мыслях сразу пролетают яркие вспышки, как он случайно ударяет меня локтем, и истерика накрывает меня с головой.
Я отшатываюсь вбок, лишь бы отойти подальше от Хардина. Боюсь, что он снова случайно заденет меня в порыве ярости, но еще больше боюсь, что когда-то это может случиться намеренно.
— Ты боишься меня? – с явным удивлением спрашивает он и подходит вплотную, а мне становится только страшнее. Слезы текут все сильнее, обжигая щеки.
— П-по-пожалуйста, отойди. – я кладу руки к нему на грудную клетку, пытаясь оттолкнуть, но он не двигается ни на сантиметр.
— Бекс? – мягко шепчет он. — Открой глаза.
Я молчу, продолжая плакать. У меня истерика. Черт, я не плакала, кажется, два года. Последний раз был в день развода родителей, когда я видела папу в последний раз. Так почему я за эти две недели рыдала чаще, чем за последние лет пять? Первый раз в парке, когда избили Хиро, второй раз вчера и сегодня снова. Это уже чертов третий срыв.
— Хей, посмотри на меня. – он нежно берет меня за подбородок и вытирает слёзы.
С трудом разлепляю слипшиеся веки, и смотрю на его обеспокоенное лицо.
— Я бы никогда не сделал тебе больно таким образом. – тихо шепчет Хардин, пытаясь обнять, но я дергаюсь от него, как от огня. — Ты подумала, что я ударю? Бекс, никогда в жизни, обещаю.
— Не разбрасывайся словами. – сквозь стучащие зубы говорю я, а рассеченная вчера макушка как назло начинает ныть.
— Что? Нет. – он обнимает меня, не смотря на мои сопротивления, и притягивая к себе.
Всё не могу успокоиться и продолжаю плакать, а Хардин поглаживает мои волосы.
— Объясни мне, Бекс. – с мольбой в голосе произносит он. — Почему такая реакция? Я столько раз выходил из себя при тебе, и ты никогда меня не боялась.
— Вчера ты случайно задел меня локтем, я упала и ударилась головой, шла кровь. – сухо произношу я. Он должен знать, что его поступки несут последствия.
— Я...Но... – Хардин отходит от меня, взявшись за голову. — Твою мать. – рычит он и пинает тумбу.
Скотт суетливо ходит из стороны в сторону, оттягивая волосы в стороны, потом он останавливается и поворачивается.
— Ребекка, я... – его глаза выпучены, а на лице читается явный шок и сожаление.
Так и не договорив, Хардин вылетает из комнаты, хлопнув дверью и снова оставив меня одну.