Глава 16
Дисклеймер: наркотики - зло. Их употребление в любом виде вредит здоровью и угрожает жизни. Распространение наркотиков влечет за собой тюремное наказание. Автор не пропагандирует употребление и распространение любых видов наркотиков ни в каком виде. Все герои и события вымышлены. Читайте дальше с осторожностью. 18+
Pov Hero
— Два грамма, сколько будет стоить? – спрашивает молодой парень в дорогом костюме, только что подошедший ко мне.
— Три сотни. – спокойно отвечаю я, рассматривая красно-зелёные стены заведения.
— Триста? Гонишь? Что так дорого? – вскидывая брови вверх, возмущается блондин.
— Дешевле только крек в подворотне, а это –чистый кокаин. – я облокачиваюсь локтем о стену. — Поэтому, либо ты берёшь сейчас, либо уходишь, думаешь, возвращаешься, и я продаю тебе не два грамма за триста, а всего лишь один, и уже за пятьсот, понимаешь?
— Сукин сын. – усмехается он, и тянется в свой карман.
— Я, конечно, рисковый, но не настолько. – шепчу я, останавливая его. — Через пять минут в туалете. Иди. Я подойду.
Парень кивает и отходит от меня, а я же стараюсь делать вид, что ничего не произошло, и я просто побеседовал с каким-то мимо проходящим человеком, допустим, о покере или, не знаю, о погоде.
Хоть и все охранники казино знают, кто я такой и чем занимаюсь, так как владелец и непосредственно их начальник — это Рашад, на которого я и работаю, но камеры, под которыми все это происходит, являются моей головной болью, ведь если кто-то захочет их просмотреть и увидит что-то подозрительное, то меня закроют, и очень надолго.
Именно поэтому я сижу в самом дорогом казино в центре Лондона за этой стойкой, как дебил, изображая из себя хоста, который принимает гостей, общается с ними, но моя главная задача: толкнуть дурь, как можно больше и дороже, с чем я прекрасно справляюсь.
На сегодня это последний вес, который у меня остался, и я могу спокойно выдохнуть и отправиться домой, чтобы отоспаться.
Продать за вечер полкило порошка в 10 раз дороже, чем он стоит на улицах, чистой воды мастерство, я считаю. Ну, или, как говорят простые люди: мошенничество.
Благо большой поток весьма богатых и безрассудных людей позволяет быстро избавиться от товара. Некоторые берут на компании, разом и много. У них есть все возможности этого мира, а они опускаются до самого грязного и банального. От бездомных наркоманов на улице их отличает лишь качество вещества и место употребления, а по сути также жалки и зависимы, как и они.
Встретив на входе и проводив до игральных столов и автоматов ещё порядка десяти гостей, я направляюсь в уборную, где меня ждёт клиент.
Постучав в дубовую дверь, я вхожу, заметив того самого блондинчика и его рыженькую подружку. Симпатичная.
— Ох, чувак, мы заждались. – с горящими глазами говорит он, потирая руки, а девчонка выпускает смешок изо рта, оглядывая меня с макушки до пят, и обратно.
Я достаю заветный для них пакетик и трясу им в воздухе, и, кажется, ещё немного, и у них потечёт слюна. Знакомое чувство. Слишком недавнее чувство.
Неужели в те времена со стороны я выглядел так же жалко?
— Бро, гони уже сюда. – он тянется за ним, но я поднимаю руку вверх, и парень не может достать его, ибо ниже меня на голову уж точно.
Честно, я бы убил своего дилера за такое поведение, когда уже нахожусь на стадии тряски и полной нужды, но я почему-то забываю, что был таким же, и мне весело немного поиздеваться над ними.
Был таким же...Очень надеюсь, что действительно был.
— Деньги вперёд, мальчик. – надменно произношу я, хотя человек напротив старше меня лет на 10.
Говорю столь высокомерно, будто никогда в жизни не находился по ту сторону. Тот период жизни был самым худшим. Радует, что половину я попросту не помню, ибо находился чаще всего в нетрезвом состоянии.
Моя последняя доза была практически смертельной.
И если бы Хардин не нашёл меня тогда в комнате, то я бы не стоял тут. Я бы гнил в могиле.
Мой брат спас мне жизнь, и я буду вечно благодарен за это. Всегда.
Первые месяцы на реабилитации я думал: сука, почему я не сдох?
Все кости скручивало, тело лихорадило. Я не мог спать, есть, лежать, стоять, дышать. Я ничего не мог. И самое ужасное, что до такого состояния довел себя я сам. Только человек может травить себя подобным дерьмом, как наркотик, отдавая при этом последние деньги.
Сейчас мне легче, но все равно, каждый гребанный день я борюсь сам с собой, со своими желаниями, со своей зависимостью, со своими редкими, но ломками.
Блондин судорожно протягивает мне смятые купюры, а сам смотрит только вверх, на мою поднятую кисть.
Я опускаю правую руку, забирая деньги левой. Он молниеносно выхватывает гибкий пластмассовый квадратик из моих пальцев, и раскрывает зип-лок, делая несколько ровных дорог кредитной картой.
Собираюсь выйти, но женская рука меня останавливает.
— Подожди. Уйдёшь, когда мы закончим. – бархатный голос обволакивает уши, и я присаживаюсь на кожаный диван цвета карамели, смотря в пол.
Она даже представить не может, как же мне, блять, сложно находиться здесь, когда они нюхают в нескольких метрах от меня.
Мышцы чуть ли не сводит.
Чертов слабак.
Я закрываю глаза и сжимаю кулаки, стараясь заглушить все порочные желания внутри. Не могу сорваться, я сильнее этого, это прошлое, прошлое.
Шмыганье носом и блаженные стоны словно откидывают меня назад, в те времена, когда меня не волновало ничего вокруг.
Я думал тогда только о том, как бы забыться и не вспоминать, что мой лучший друг гандон, девушка, в которой я души не чаял, изменила мне, унизив меня на всю школу, мать не могла даже смотреть в мои глаза, потому что не понимала, что творится с ее сыночком, который когда-то гонял в футбол и был душой компании, а теперь не общается ни с кем, отец променял семью на шлюху, скорее даже шлюх, и брат, с которым вы понимали друг друга без слов, становится конченым эгоистом и пиздит тебя вместо боксерской груши каждый раз, когда его что-то не устраивает.
Всем было похер на меня, и мне стало похер на себя тоже.
И только когда я чуть не умер на глазах Хардина, он изменил своё отношение ко мне, вспомнив, что я все-таки его родной и единственный брат, а не сосед по дому.
Он поддерживал меня все полгода, звоня каждый день, напоминая о том, что я кому-то нужен. И я благодарен ему за это сейчас, стараясь забыть о том, каким же он был мудаком.
В самый сложный период моей жизни перед рехабом все отвернулись от меня.
Все думали, что у меня все зашибись.
Идеальная семья, ахирительные отношения с братом, ну, подумаешь, телка бросила, с кем ни бывает.
Никто и не хотел узнать, что у меня творится на душе, хотя...
Я помню, Бека пару раз подходила ко мне на вечеринках и спрашивала: «Хэй, Хиро, ты чего такой грустный?», «Что с тобой?», «Почему ты сидишь отдельно?».
И мне на долю секунды в тот вечер показалось, что я правда ее волную. Но потом я решил включить логику, а не свои чувства, и я понял, что подходила она лишь потому, что с ума сходила, да и сейчас, уверен, сходит, по Хардину, как и он по ней, а я был частью его жизни, которая Бек так сильно интересовала.
Не было ни дня, чтобы он звонил, и не рассказывал хоть что-то о Ребекке.
И это стало чем-то неотъемлемым, я стал фантазировать про неё, представлять, рисовать образ в голове, вспоминать, какой я ее запомнил.
Каждый божий день я думал: «А что было бы, если бы я ей открылся тогда, все те разы, что она проявляла интерес? Сложилось бы что-то иначе?»
Не знаю, и никогда не узнаю.
Она, наверное, даже не помнит об этом. Но, главное, что помню я.
Иногда я понимал, что у меня возникают довольно таки странные чувства по отношению к ней, хотя я ее даже не знаю. Так, отдаленно, и со слов брата.
Я не дурак, видел, что он в неё влюблён, хоть он и называл ее всегда «подругой».
«Хиро, ты идиот? Она для меня, как младшая сестра.» – говорил он мне в мобильник, а я лишь закатывал глаза.
Один раз я в шутку, а, может, и не совсем в шутку, сказал, что втюрился в его подружку из-за его красочных рассказов.
Так он минут двадцать мне пыхтел в трубку, и выносил мозг, казалось, что убил бы, находясь рядом, а я объяснял, что просто стебусь.
Это был последний день, когда он мне что-то рассказывал про нее, но, ждать пришлось не долго, через трое суток я уже приехал домой.
И когда я вернулся обратно, поперся в дом Митчелла, чтобы увидеться с Хардином, я поймал ее взгляд на себе, и в груди что-то щелкнуло. Будто мотор, который был отключён очень давно, заново зафункционировал.
Теперь я не знаю, как это все остановить. Как заглушить свои чувства? Если даже забить на Хардина, то ей просто опасно находиться в моем окружении. А я не хочу доставлять проблем.
Я игнорировал Беку всю неделю, избегал ее всеми возможными способами, но...
Как только я закрывал ночью глаза, она преследовала меня там. Снилась мне каждый, мать его, раз.
Невыносимо тяжело все время просыпаться в холодном поту в сумраке своей комнаты в полном одиночестве.
И, что самое странное, каждый раз один и тот же сон. Все повторяется до мельчайших деталей, но их я запомнить никак не могу, помню только конец.
Как моя голова лежит на ее ногах, а она зажимает жутко кровоточащую рану на моем животе и горько плачет, роняя слезы на мое лицо. Все вокруг в крови, как и ее руки. Я говорю фразу: «Прости, за то что не сдержал обещание.» И мои веки с тяжестью накрывают зрачки и все вокруг темнеет, а на фоне, приглушенно, лишь слышен душераздирающий крик девушки.
Открываю всегда глаза уже наяву. И так каждый раз по кругу. Снова и снова. День за днем.
Возможно, это просто искаженные воспоминания о той потасовке, которая и сблизила нас. Ведь я точно так же лежал на ней, а она плакала. Правда, все не было так трагично.
— Как тебя зовут? – диван рядом со мной прогибается и женская рука опускается на мое колено.
— Воу, полегче. – усмехнувшись, я убираю ладонь. — И не стыдно тебе, при парне то своем?
— У нас свободные отношения. – она облизывает свои губы, наклоняясь ближе. — Мы пару раз пробовали втроем, если ты понимаешь, о чем я. – подмигивает, проводя пальцами по моей шее и отодвигая горловину свитера. — Тебе точно понравится, красавчик.
— Очень рад за вас, но мне надо идти. – я встаю, и быстренько покидаю туалет, пока рыженькая и ее хахаль не успели опомниться.
Ещё секса с двумя обдолбышами мне не хватало. Особенно, когда я в завязке.
Нет, в жизни конечно надо попробовать все, но голову отключать тоже не стоит.
Я иду по тускло освещенному коридору, направляясь в кабинет «босса», которого я бы с удовольствием стер с лица земли, но у меня нет такой привелегии.
Не стуча, открываю дверь, и захожу внутрь.
Он сидит с закрытыми глазами и приоткрытым ртом, учащенно дыша, а рука двигается под столом.
Дрочит что ли?
— Кхм, я конечно очень извиняюсь... – громко говорю я, прокашливаясь в кулак. Рашад резко дергается, а я слышу женский писк.
Девчонка с растрёпанными волосами вылазит из своего укромного местечка, поправляя юбку, которая задралась аж до пупка.
Она вытирает большим и указательным пальцами уголки своего рта, и с возмущением смотрит на меня. В ответ я лишь дергаю плечами, поднимая руки в воздух, а на моем лице красуется ухмылка.
Такого гандона приятно обломать.
Видимо, прерывать чужой оральный секс теперь мое новое хобби.
Сначала Бека с придурком Кайлом, теперь эти. Кто следующий?
— Свободна. – грубо кидает он, застегнув ширинку.
— Чтооо? – пищит она, видимо не знает пока, что работа и сотрудники всегда на первом месте.
— Хиро... – он кидает взгляд на меня, и я со вздохом беру ее под локти, выводя из кабинета.
Закрыв за ней дверь, я сажусь в кресло, достав подвязанную пачку купюр из заднего кармана.
Он с горящими глазами стягивает резинку с денег, и кладет их в счетальную машинку, и увидев цифру на табло, его брови ползут вверх.
— Я всегда знал, что рано или поздно найду свою антилопу, которая все будет превращать в золото. – с восторгом произносит он. — Мне на килограмме столько кэша на варили, а ты...просто браво, реально «герой», не зря тебе родители такое имя дали.
— Да, только не стоит забывать, что антилопа давала столько золота, что правитель Раджа и все его придворные начали тонуть в нем, и тогда он попросил ее остановиться, и все богатство в миг превратилось в глину, в которой он так и остался сидеть, а все слуги покинули дворец.
— Малой, ты тут не умничай много, усек? – рычит он, складывая деньги в сейф.
Эх, знал бы ты, «великий правитель», что больше половины я оставил себе. Никто же не говорил, за сколько я могу продавать порошок.
Разводить богатых торчков в этом казино, как два пальца об асфальт.
— Я открываю новую точку за городом, ты займёшь там ту же должность, но будешь уже продавать не кокаин, а мой фирменный наркотик. – он листает какие-то документы, моментами отвлекаясь на компьютер.
— Нет.
— Что значит «нет»? Да! – хрипит Рашад, почесывая бороду. — Я у тебя тут не спрашиваю разрешения, я тебя ставлю перед фактом. Так понятно?
— Я уезжаю в частную школу, поэтому никак, уж извини, дорогой друг. – я кривлю лицо, изображая самую фальшивую и натянутую улыбку на свете.
— Наивный маленький мальчик. – мерзко усмехается мужчина. — Ты думаешь, я о тебе чего-то не знаю? Это два рядом стоящих здания, твоя новая школка и мой клуб. Я думал, ты умнее, Хиро.
Мои ладони до побеления костяшек со всей силой сжимают подлокотники, а дыхание сбивается из-за нарастающей злости.
— Я вернул весь свой долг, продавая твой порошок не за пару десятков баксов, а за сотни долларов этим напыщенным индюкам в костюмах, так что отвяжись от меня.
— Вот и я не думал, что у тебя такой талант, сынок!
— Не смей...– я выдыхаю через нос, пытаясь успокоиться. — Не смей, блять, называть меня так.
— Так вот, сынок. – его улыбка тянется до ушей. — Мне так понравилось, как ты работаешь, что я тебя никуда не пущу, а если ты будешь сопротивляться, то я всегда знаю, через кого на тебя можно надавить.
— Ммм, да?! И через кого же? Ты же не настолько пал, чтобы трогать семью. В вашей вере это святое, да и в любой другой.
— Да нет, малой, есть игрушка поприятнее. Ребекка, так ведь?
— Сколько можно повторять? Она просто учится вместе со мной, ничего больше. Мы никто друг другу, не вмешивай посторонних. – как можно безразличнее проговариваю я, хотя внутри уже разгорается пожар.
— Да? Никто говоришь? Уверен? – с издевкой спрашивает он, и поворачивает монитор в мою сторону. — А как тебе такие кадры?
На весь экран наши фотки с Бекой, рядом с ее домом, на парочке мы стоим так близко друг к другу, что с некоторых ракурсов кажется, будто мы целуемся. На другой я ее обнимаю, твою мать...
— Все еще будешь отрицать? – подначивает он.
— Что тут отрицать? Ну сфоткал нас кто-то под непонятным ракурсом, и что? Я приходил к ней домой из-за делового ужина отца. Наши родители теперь партнеры. Уж это ты должен знать. – сдерживая волнение внутри, говорю я.
— Да. – вновь противно улыбается Рашад. — Мне уже за сорок, Хиро. Ты меня не проведешь. На простую одноклассницу никто так смотреть не будет. Только ей, кажется, интересен твой брат, а не ты.
— Да вообще плевать, кто ей интересен. – закатываю глаза, поудобнее сев в кресле.
— Если я ее трону, то тебе будет не плевать. – ухмыляется он, полностью уверенный в своих словах.
— Точно так же, как и на любую другую мою знакомую. У меня есть такой момент, как сострадание, понимаешь? – недовольно отвечаю я, не прерывая зрительного контакта.
— Что ж, раз она и впрямь тебе не интересна, то стоит тебе кое-что показать. Незадолго до твоего прихода, мне прислали очень пикантное видео, прямо с места событий, оно меня так взбудоражило, что пришлось прибегнуть к помощи милой дамы, которую ты выпроводил за дверь. – Рашад начинает дико смеяться, запрокинув голову назад. Может показаться, что он уже сошел с ума. — Сынок, думаю, ты должен на это взглянуть.
Рашад поворачивает экран компьютера ко мне и включает видео, которое снято с небольшого дрона через окно. Я узнаю свой дом. Чертов псих, неужели он всю жизнь будет следить за мной?
Зум приближается, и теперь можно отчетливо разглядеть полуголого Хардин, стоящего между разведанных в стороны ног Бек, которая, в свою очередь, сидит на его комоде, и они целуются.
Чувство ревности с болью сдавливает грудь, и я на секунду перестаю дышать, потому что каждый вдох обжигает легкие. Я вообще не должен ничего чувствовать. Не к ней. Черт.
Они о чем-то начинают разговаривать, оторвавшись друг от друга. Я вижу, что Хардин с каждой секундой становится злее, а потом и вовсе кричит, но Ребекка затыкает его своими губами. Я сжимаю челюсть, прикусывая щеки изнутри чуть ли не до крови.
Мой брат рвёт на ней платье, припадая губами к груди, и я осознаю, что больше не в силах смотреть на это, отвернув голову в сторону.
Пытаюсь отдышаться и утихомирить нарастающий гнев, который моментально начинает бегать по венам, смешиваясь с желанием кого-нибудь прибить или что-то поколотить.
— Чего ты голову отвернул? Смотри, щенок, пока насильно не заставил. – я опускаю глаза в пол, и меня сейчас радует только то, что нет звукового сопровождения, ибо слышать их стоны и вдохи было бы самой настоящей пыткой для меня.
Я должен это вытерпеть, иначе Рашад поймет, насколько сильно мне на самом деле не плевать.
С трудом поднимаю голову, вновь смотря на экран, Ребекка полностью голая, а Хардин снимает с себя боксеры. Надев его, он медленно входит в неё, а девушка изгибается под ним.
Кто-нибудь, пожалуйста, ударьте меня чем-то тяжелом, чтобы я потерял память и никогда больше не вспомнил то, что сейчас увидел на экране.
Хардин начинает ускоряться и на этом видео заканчивается.
Слава богу.
— Понравилось, малой? Я думаю, ты ещё можешь к ним присоединиться, мне только что написали, что они до сих пор развлекаются. – усмехаясь, он проходится по мне взглядом. — Чего такой хмурый, сынок? Сердечко разбилось?
— Я уже повторил два раза, что мне нет до этого никого дела. – холодно чеканю я, сделав максимально расслабленное лицо, будто мне и правда плевать. — Раньше не так ярко замечал, что ты умственно отсталый, Рашад.
— Ещё раз услышу подобное, и поедешь не домой, а в морг, сосунок.
— Взрослым учили уступать, поэтому, только после вас. – указываю рукой на дверь, специально обратившись к нему формально. Кажется, еще пару колких фразочек, и меня начнут бить.
Может, я был бы сейчас и не против подраться, пусть даже и с ним. Но, думаю, стоит мне только замахнуться, как в кабинет тут же сбежится толпа из охранников, которые отметелят меня до полумертвого состояния.
— Хиро, с огнем играешь. – Абдулла хитро щурит глаза, но ему как будто даже нравится, что я общаюсь с ним столь фривольно, чего нельзя сказать о других подчиненных.
— Что мне надо будет делать? – сдаюсь, понимая, что выбора у меня нет.
— Ты все сам поймёшь, как только приедешь на место. Тебя найдут и просветят, пока что можешь не париться.
Я разворачиваюсь на пятках, и направляюсь к выходу из этого отвратительного места.
— Сынок, не забудь позвать ту шлюшку обратно, она все таки не закончила.
Один только вид Рашада вызывает во мне рвотные позывы. Он относится абсолютного к любому человеку, как к куску дерьма.
Пулей проскакиваю все игральные комнаты, коридоры и повороты, наконец оказавшись на улице. Морозный ночной воздух пробивает легкие, и я вдыхаю как можно глубже.
Трясущимися от злости руками, я достаю из пачки сигарету и за пару затягов выкуриваю ее. Сразу же тянусь за следующий, а потом и за третьей.
Никотин ни капли не помогает. Я все никак не могу успокоиться. Неужели по одной глупой ошибке я теперь всю жизнь буду прислуживать Рашаду? Я был слишком наивен, чтобы верить в чудо. Я думал, что сегодня мой последний день в этом злосчастном месте. Теперь я осознаю, что он не отпустит меня никогда. Я знаю слишком много, значит живым из-под крыла Абдуллы я не выйду. Другого от продажи наркотиков ожидать и не стоило.
Докуриваю третью сигарету и пока выкидываю бычок, перед глазами проносятся недавние картинки, которые я не по собственной воле увидел десятью минутами ранее. И я теперь не понимаю, меня тошнит от передозировки никотина в крови или от секса Бек с Хардином.
Я просто чертов кретин. Знаю, что не могу так поступать с братом, но и не думать о ней не могу. Какой-то блядский замкнутый круг из которого нет выхода.
Почему в мои мысли проникла именно она? Из всей чертовой школы...Ребекка? Серьезно?
Богу явно нравится надо мной издеваться.
Я сам советовал Хардину каждый день больше полугода сделать наконец-то первый шаг, а теперь мне хочется что-то сломать, лишь бы выплеснуть эмоции наружу.
Я ревную ту, которую не должен. Ту, с кем никогда не буду. Я не хочу предавать брата.
Смешно, говорю так, будто у меня в целом есть хоть какой-то шанс теперь.
«Бека и Хардин переспали, значит я ей точно никогда не был так сильно интересен.» – крутится в мыслях, пока я роюсь по карманам в поисках телефона, чтобы вызвать такси.
Действительно, она же так сильно была влюблена в Хардина два года и это не могло пройти только из-за моего приезда, потому что раньше я ее точно не интересовал, как парень.
Почему-то я об этом каждый раз забывал, стоило нам с ней оказаться наедине. Я всегда чувствовал напряжение между нами, неощутимую искру с первой секунды на той вечеринке в конце августа. Но, наверное, так казалось только мне.
После случившегося никакой искры между нами точно уже не будет.
Мое такси как раз подъезжает, а значит у меня есть еще двадцать спокойных минут по пути домой, чтобы все обдумать.
Надеюсь, к этому времени Ребекка уже успеет уйти из нашего дома как можно дальше. Хардина тоже может с собой прихватить. Не хочу никого видеть.
***
Мне показалось, что я оказался около своего участка минут за пять. Возможно, так и было.
Водитель гнал по пустым дорогам, как будто мы снимаемся в массовке фильма форсаж.
Я с тяжестью делаю каждый шаг по тропинке, боясь зайти в свой собственный дом. Но...наплевав на все, я делаю это.
Зайдя внутрь, я сразу же понимаю, что дом не пуст. Они здесь. Оба.
Надо было все-таки переночевать сегодня в отеле. Зря я приехал.
Чувствую, как легкие прожигает ревность. Я должен подавить это в себе. Немедленно. Мне надо на кого-то переключиться. Надо быть с кем-то другим.
У меня не может быть никаких чувств к Ребекке. Никаких и никогда.
Я спускаюсь в подвал, направляясь в спортивный зал, чтобы отвлечься единственным известным мне способом, который быстро помогает ни о чем не думать.
Начинаю, что есть мочи, колотить боксерскую грушу, наконец-то выплескивая накопившуюся агрессию наружу.
Из-за того, что я не надел перчатки, костяшки за пару ударов раздираются в кровь, но в данный момент мне нравится чувствовать что-то помимо сраной ревности, которая сжирает меня изнутри.
Остановившись, я отхожу назад к стене, и скатываюсь по ней, взявшись за волосы руками, и до боли тяну их в стороны.
В эту самую секунду я понимаю, что совершенно один. С мамой общаемся хоть и тепло, но редко, потому что меня часто нет дома, а прихожу я по ночам, когда она уже спит. Отца я сам видеть не хочу. Дедушка живет в другом городе. Близких друзей, с которыми можно поделиться кровоточащими тайнами – нет. Девушки – нет. Хардину тоже на меня стало плевать, как только меня выписали.
Одиночество, которое в прошлый раз и сгубило меня, окутывает новый волной. Но в этот раз я не сломаюсь.
Встаю и смотрю на часы. Прошло уже больше двадцати минут, надеюсь, они оба уснули и я никого не увижу. Если нет, то я и представить не могу, что будет, если я услышу хоть один звук.
Я поднимаюсь на первый этаж, и иду на кухню, чтобы попить воды, но зайдя в неё, ко мне спиной стоит та самая девушка, из-за которой я медленно схожу с ума.
— Привет. – вырывается из меня прежде, чем я успеваю подумать.
Чертов идиот.
Она дергается и поворачивается на меня.
А я так прекрасно держался всю неделю, игнорируя ее всеми возможными способами, но вот, стоило нам оказаться наедине, как я сам делаю первые шаги, хотя мог незаметно пройти в свою комнату и она бы даже не узнала, что я был тут.
— П-привет? – будто не веря своим глазам, произносит Бека.
— Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, подходя ближе, хотя прекрасно знаю, чем она занималась.
«Хиро, одумайся, и свали из этой кухни как можно быстрее» – здравый смысл шепчет на задворках, но мои чувства и желания оказываются сильнее.
— Воду пью.
— Ага, заметно. – я облокачиваюсь о стол, рассматривая ее идеальное тело с головы до пят. В мысли сразу лезут картинки, как мой брат нависает над ней, а потом входит, и меня буквально начинает тошнить от этого.
— Я, наверное, пойду. – она опускает глаза в пол, и хочет проскочить мимо меня.
Не так быстро, дорогая.
Останавливаю ее, схватив за запястье, и вдавливаю в столешницу, становясь перед ней.
— Удобно? – смешок слетает с моих губ.
С виду я кажусь расслабленным, но в душе творится что-то невообразимое. Меня сейчас просто разрывает изнутри.
— Что? Стоять?
— Нет. Удобно ходить в моей рубашке после секса с моим братом? – слова пропитаны ядом, хоть я и не хотел бы говорить с ней в таком тоне, но сейчас эмоции идут впереди разума.
— Твоей? – она искренне удивляется.
— Да, Бека, в моей. – я провожу кончиками пальцев по материалу, задерживаясь на швах и отодвигая воротник в бок, открывая себе больший обзор.
— Может снимешь? А то как-то некрасиво. Хардюше точно не понравится, уж поверь. – с сарказмом говорю я.
— Если бы я знала, что она твоя, я бы ее не надела, честно. – виновато шепчет она.
— Как ты вообще умудрилась?
Интересно, ей хоть на долю процента волнительно стоять рядом со мной или она думает только о том, как бы побыстрее свалить отсюда?
Жаль, что я не умею читать чужие мысли.
— Он уснул, а я хотела пить. Случайно зашла в ванную, и это первая попавшаяся чистая вещь, клянусь. – Бека смотрит куда угодно, но только не на меня. Наверное, ей просто стыдно, зная то, как ее легко засмущать.
Я вслушиваюсь в каждое слово, но совершенно не слышу, в моих ушах стоит шум, и единственное, о чем я думаю — это ее губы, покрытые красной помадой, которые плавно двигаются, обжигая мою шею потоком воздуха.
Я безумно хочу ее поцеловать, а себя придушить за свои желания. Это нормально?
Кто-нибудь, отцепите меня от Ребекки, потому что сам я уже не справляюсь.
Заправляю прядки волос за уши, провожу ладонью по очерченным скулам. Я будто пьянею от одного только запаха спелого персика, что исходит от нее.
Еще ни одна девушка в жизни не сводила меня с ума столь сильно, ничего особенного при этом не делая.
Это и есть тот самый запретный плод, который так сладок?
Рядом с ней я забываю обо всем на свете, и это не может не пугать.
Хочу коснуться подушечками пальцев слегка открытых губ, но девушка меня резко отталкивает.
Через секунду я чувствую жжение и моя голова откидывается назад.
Откуда в Беке столько силы, чтобы дать мне такую увесистую пощечину?
— Хардин, перестань. – крик Ребекки разносится по всему дому, и я наконец-то фокусирую свой взгляд.
Теперь понятно. Меня ударила не она, а мой брат. А я на секунду подумал, что перегибаю и настолько неприятен Беке, что она решила показать мне мое место другим способом.
Кажется, моя откровенная симпатия к Ребекке больше не мой маленький секретик. Уверен, что теперь Хардин меня возненавидит.
— Не лезь. – рявкает он, и наносит ещё один удар по моему лицу, пока я не успел опомниться.
Брат хватает меня за свитер, и швыряет на пол, садясь сверху, чтобы ему удобнее было наносить удары.
Он думает, что сможет меня избить, но не в этот раз.
Не в этот раз, братик.