Часть 12
Сеймур подал мне идею. Но даже с его и моим вдохновением, даже если все пойдет точно, как задумано, шансы, что план сработает в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят. Вероятно, даже намного меньше. Но по крайней мере, это дает мне надежду мне и Рею. Сейчас он для меня ребенок и любовник одновременно. Я не могу вынести мысли, что он умрет таким молодым. Он был не прав, говоря, что я сдалась без боя. Я буду биться до конца.
НАСА разработало идею запуска груза в космос. Этот проект называется "Орион"; сама по себе идея революционна, но многие специалисты, говорят, что она не сработает. В то же время большое количество именитых физиков и инженеров верят, что это будущее космического транспорта. По существу, это огромная плоская тяжелая платформа с пушками на дне, которые выстреливают небольшими ядерными бомбами. Полагают, если точно рассчитать мощность взрыва и сбалансировать время детонации зарядов, ударная волна поднимет платформу, в воздух, пока в конечном итоге она не преодолеет гравитации. Преимущество этой идеи перед традиционными ракетами, то что в космос можно отправить огромный тоннаж. Основная проблема очевидна: кто захочет привязать себя к платформе, на которой установлена атомная бомба? Уверена, мне бы такая поездка понравилась. Высокая радиация беспокоит меня не больше, чем солнечный день.
Даже с моими практически неограниченными ресурсами, в моем распоряжении нет ядерной бомбы. Но идея проекта "Орион" вдохновила меня. Сеймур попал в точку, сказав, что Якша должен попасть в ситуацию, когда будет уверен, что мы обречены. Это удовлетворит его. Он вернется к Кришне, веря, что все вампиры уничтожены. Думаю, что смогу построить свой собственный "Орион", используя динамит и тяжелую стальную платформу, чтобы дать возможность Рею и себе сбежать, когда второй взрыв убьет Якшу.
Так я вижу детали. Я впущу Якшу в свой дом и скажу, что согласна с его решением, мы взорвемся все вместе. Я знаю как убедить Якшу. Мы сядем в гостиной возле ящика с динамитом. Я даже предложу Якше зажечь запал. Он убедится, что бомба достаточно большая, чтобы убить нас всех.
Но не увидит под ковром стальной лист, толщиной в пятнадцать сантиметров по моим и Рея креслами. Наши два кресла будут прикреплены болтами через ковер к стальному листу. Кресла будут частью металлической пластины - одним целым. Якша не увидит меньшую бомбу между полом и пластиной. Эту бомбу я сдетонирую сама, прежде чем догорит запал Якши. Она запустит мой самопальный "Орион" через широкую застекленную крышу в потолке. Взрывная волна также инициирует взрыв большой бомбы.
Просто? Да. Но, я знаю есть сложности.
Взрыв спрятанной бомбы может инициировать взрыв большой бомбы, прежде чем мы окажемся на безопасном расстоянии. Полагаю, обе бомбы взорвутся примерно одновременно. Но Рею и мне надо подняться на нашем "Орионе" всего на пять метров. Потом взрыв большой бомбы вытолкнет нас через застекленную крышу. Если бомбы будут находиться на расстоянии хотя бы пяти метров друг от друга, в идеале оно должно быть в два раза больше, взрывная волна спрятанной бомбы достигнет второй бомбы, когда мы уже поднимемся на необхрдимое расстояние.
Раны, от того, что головами мы пробьем стеклянный потолок, быстро заживут, если, конечно нас не разорвет на части.
Физика проста в теории, но на практике, она до краев наполнена всевозможными вероятными ошибками. Поэтому, возможно Рей и я будем мертвы еще до восхода. Но для обреченных любой шанс - это хороший шанс, и я максимально использую его.
Я останавливаюсь возле телефонной будки и звоню человеку, занимающемуся моими делами в Северной Америке. Я говорю ему, что через два часа мне нужен динамит и толстый стальной лист. Где я могу все это достать? Он привык к моим необычным требованиям и сказал, что перезвонит через двадцать минут.
Через пятнадцать минут он на связи. В его голосе слышится облегчение, потому что он знает, очень плохо разочаровывать меня. Он говорит, что подрядчик "Франклин и сыновья", строящий небоскребы в Портленде, завез динамит и толстые стальные пластины. Он дает мне адрес главного склада и я вешаю трубку. Портленд в ста шестидесяти километрах. Время - десять пятьдесят.
Без четверти одиннадцать я сижу в машине возле склада, прислушиваясь к людям, находящимся внутри. Помещение закрыто, его охраняют трое - один в маленькой будке на въезде смотрит телевизор, двое других курят траву. Так как большую часть ночи я думала о Кришне, надеясь, что он поможет мне, я не стану убивать их. Я выхожу из машины.
Закрытые двери для меня не проблема. В мгновение ока, я стою перед обкуренными охранниками и вырубаю их легким ударом в висок. Они очнуться с головной болью. К несчастью парень, который смотрел телевизор, прошел проверить как его дружки, когда я отключаю их. Увидев меня, он тянется к пистолету, я действую инстинктивно, и убиваю его также, как и отца Рея, круша кости груди одним сильным ударом. Я от души напиваюсь его кровью, прежде чем он издает последний вздох. Я все еще слаба.
Благодаря хорошему обонянию, я без труда нахожу динамит, он надежно заперт в сейфе у входа на склад, где хранится несколько ящиков динамитных шашек. Там же я обнаруживаю детонаторы и запалы. Я решила, что обратно в Мейфаер я поеду не на Феррари, мне понадобится грузовик, чтобы перевезти стальные листы. Металл не такой толстый, как я рассчитывала; мне придется приварить несколько слоев вместе. Я нахожу сварочный агрегат и беру его с собой.
Возле склада стоят целых семь подходящих грузовиков, их ключи очень к стати находятся в замках зажигания. Я загружаюсь и выезжаю со склада, припарковав Феррари в нескольких кварталах отсюда.
Когда я возвращаюсь в Мейфайер, на часах уже начало третьего. Рей сидит возле огня. Он изменился. Он вампир. Его зубы не стали длиннее или еще какая-то глупость подобного рода. Но все признаки на лицо - в его когда-то идеально карих глазах появились золотистые пятнышки; его загорелая кожа стала слегка прозрачной; а движения приобрели грацию, на какую не способен ни один смертный. Он встает, когда видит меня.
- Я живой? - Спрашивает он невинно.
Я не смеюсь на этот вопрос. Я не уверена, что ответ это просто да или нет. Я подхожу к нему.
- Ты со мной - Говорю я. - Ты такой же как и я. Когда ты меня встретил, ты думал, что я живая?
- Да.
- Тогда ты живой. Как себя чувствуешь?
- Могущественным. Ошеломленным. Мои слух, зрение, это невероятно - у тебя такие же?
- Мои более чувствительные. Со временем они становятся более чувствительными. Тебе страшно?
- Да. Он вернется?
- Да.
- Когда?
- На закате.
- Он убьет нас?
- Попытается.
- Почему?
- Он думает что мы зло и чувствует необходимость уничтожить нас, прежде чем покинуть эту планету.
Рей хмурится, проверяя свое новое тело, его реакцию.
- Мы зло?
Я беру его за руки и усаживаю.
- Нам не обязательно быть злом. Вскоре ты начнешь жаждать крови, и кровь даст тебе силы. Но чтобы получить ее, тебе необязательно убивать. Я научу тебя.
- Ты сказала, что он хочет покинуть планету. Он хочет умереть?
- Да. Он устал от жизни. Иногда так случается - от такой долгой жизни можно устать. Но мне жизнь не надоела. - Я так взволнована, когда Рей рядом, это удивляет меня. - У меня есть ты, чтобы вдохновлять меня.
Он улыбается, но это грустная улыбка.
- С твоей стороны это было жертвой, спасти меня.
Я поражена.
- Как ты догадался?
- Когда я умирал, я видел, что ты боялась дать мне кровь Что с тобой случилось, когда ты это сделала? Это ослабило тебя?
Я обнимаю его, радуясь, что могу сжать его со всей силы и не бояться сломать его кости.
- Не волнуйся за меня. Я спасла тебя, потому что хотела.
- Мой отец действительно мертв?
Я отпускаю его и смотрю ему в глаза.
- Да.
Ему все еще сложно смотреть мне прямо в глаза, несмотря на то, что теперь он тоже вампир, хищник. Его образ мышления тоже уже начал меняться, он не протестовал, когда я говорила ему о необходимости пить кровь. Но любовь к отцу намного глубже, страха пролить чужую кровь.
- Это было необходимо? - Спрашивает он.
- Да.
- Он страдал?
- Нет, меньше минуты. Извини. - Добавляю я мягко.
Он наконец поднимает глаза.
- Ты дала мне свою кровь еще и из-за чувства вины.
Я киваю.
- Я должна была дать что-то взамен того, что отняла.
Он закрывает ладонями глаза. Он еще не простил меня, но пытается понять, и за это я благодарна. Он сильно тоскует по отцу.
- Мы не будем говорить об этом. - Говорит он.
- Хорошо. - Я встаю. - Нам надо много сделать. Якша вернется на восходе. Даже совместными усилиями, мы не сможем уничтожить его. Но возможно нам удастся перехитрить его. Поговорим, пока будем работать.
Он встает.
- У тебя есть план?
- У меня есть больше чем план. У меня есть ракетоноситель.
У нас не заняло много времени приварить вместе несколько слоев металла, это дало нам примерно пятнадцать сантиметров брони. Я работала на улице, чтобы Якша не почувствовал запаха, когда войдет в дом. Ему придется войти, потому что я к нему не выйду. Однако, много времени заняло вырезание огромного прямоугольника в полу, чтобы уложить стальную пластину. Я волновалась, наблюдая, как уходит время. От Рея было не много помощи, у него еще не было такого разностороннего опыта как у меня. В конце концов я сказала ему сесть и наблюдать. Он не возражал. Он рассматривал все предметы, попадающие в его поле зрения, видя в них то, о чем он даже не представлял. Я называю его кислотным вампиром, он смеется. Хорошо слышать смех.
Пока я работаю, я не чувствую Якши.
Это удача.
Я набираю темп, когда прикручиваю кресла болтами, и накрываю пластину ковром. Здесь мне нет нужды работать очень аккуратно; кайма кресел закрывает почти все. Когда я заканчиваю, гостиная выглядит обычной. Я хочу использовать край стола, чтобы спрятать детонатор бомбы, установленной под стальной пластиной. Я делаю в столе углубление и засовываю в него металлический провод, который проходит сквозь пластину и прячу конец провода под основание лампы, установив детонатор возле нее. Когда придет время, я ударю по крышке стола, провод прижмет взрыватель, и первая бомба взорвется, отправляя нас в полет.
Вторая бомба должна взорваться практически сразу после нее. Я постоянно возвращаюсь к этой части плана, это его самое слабое место. Надеюсь, мы будем достаточно высоко, чтобы стальная пластина защитила нас от второго взрыва.
Прикрепить бомбу под пластину занимает несколько минут. Я использую двадцать крепко связанных шашек динамита. Пятьдесят шашек, целый ящик, я ставлю возле камина в гостиной, рядом с самым удобным креслом в доме. Это место я предложу Якше. Будем мы жить или умрем, завит от того насколько точны мои расчеты, и как хорошо сыграем наши роли перед Якшей. Это еще одно очень слабое место в моем плане; Якша почувствует, что что-то не так. По этому я прощу Рея говорить как можно меньше, а еще лучше вообще молчать. Про себя уверена, что смогу солгать Якше. Лгать мне также легко, как говорить правду, может еще легче.
Рей и я сидим в наших хитрых летательных креслах, и разговариваем. Бомба в ящике стоит в полуметре от нас. Я открыла застекленную крышу и мы сразу ощутили приятный прохладный воздух ночи. Я предупреждаю Рея, что мы все равно врежемся в стекло, когда будем вылетать, но он не переживает по этому поводу.
- Я уже умер один раз. - Говорит он.
- Наверно ты стоял, прислонившись носом к стеклу, если выпал вместе с ним.
- Нет, пока он не поднял флейты.
Я киваю.
- Он тогда смотрел на дом и мог вытолкнуть тебя только силой своих глаз. Это в его власти. У него много способностей.
- Он более могуществен, чем ты?
- Да.
- Почему?
- Он первый вампир. - Я смотрю на часы - Час до восхода. - Хочешь услышать историю его рождения?
- Я хочу услышать все твои истории.
Я улыбаюсь.
- Прямо как Сеймур. Я приходила сегодня к нему в гости, пока ты спал и сделала ему подарок, расскажу об этом в другой раз.
Я делаю паузу и глубоко вдыхаю. Мне нужны силы. Простая работа террористов утомила меня. С чего начать свой рассказ? Когда он закончится? Я закончу его? Мне кажется неправильным, что все может закончится через час. Правильно - что за выбор слов для вампира. Я, кто нарушила каждую заповедь Вед и Библии также как и всех остальных святых книг на земле. Смерть никогда не приходит в правильное время, несмотря на веру смертных. Смерть всегда приходит как вор.
Я рассказываю Рею о рождении Якши, и как он в свою очередь сделал меня вампиром. Я рассказываю ему о встрече с Кришной, но мне не хватает слов, я не плачу и не восторгаюсь, я просто не могу говорить о нем. Рей понимает; он хочет, чтобы я рассказала о своей жизни в другой эре.
- Ты была в Древней Греции? - Спрашивает он. - Я всегда восхищался ее культурой.
Я киваю.
- Я долгое время жила там. Я знала Сократа, Платона и Аристотеля. Сократ видел во мне что-то нечеловеческое, но это не пугало его, это был бесстрашный человек. Он смеялся, когда пил яд, который был приговорен выпить. - Я качаю головой, при воспоминании об этом. - Греки были жутко любопытны. Я знала одного молодого человека - Клео. История не помнит о нем, но он был также умен как и другие великие люди того времени. - Я запинаюсь. - Он был дорог мне. Много лет я жила с ним.
- Он знал, что ты вампир?
Я смеюсь.
- Он думал, что я ведьма. И ему это нравилось.
- Расскажи мне о нем. - Просит Рей.
- Я встретила Клео во времена Сократа. Я только вернулась из Греции, где жила много лет. Я всегда так делаю, остаюсь на одном месте, только пока моя затянувшаяся молодость не становится подозрительной. Когда я вернулась в Афины, никто не помнил меня. Клео был одним из первых людей, с которыми я там встретилась. Я увидела его, когда гуляла по лесу, он помогал роженице. В те дни о нем еще никто не знал. При родах присутствовал только он один и хотя он весь был покрыт кровью и определенно занят, он сразу понравился мне. Он попросил помочь ему, что я и сделала, и когда родился ребенок, он отдал его матери, и мы пошли прогуляться. Он объяснил, что разработал новый способ родовспоможения и хотел проверить его на практике. Оказалось, что он же является и отцом ребенка, но для него это было не важно. Клео был великим доктором, но он никогда так и не был признан современниками. Он был впереди своего времени; улучшил технику Кесаревого сечения, экспериментировал с магнитами и их способностями воздействовать на больные органы; положительный полюс стимулировал орган, отрицательный - успокаивал его. Он разбирался в том, как ароматы цветов влияют на здоровье. А еще он был первым хиропрактиком, и постоянно практиковался, вправляя позвонки и суставы. Однажды он пытался массировать мое тело, но вывихнул запястье. Понимаешь, почему он нравится мне.
Я рассказываю ему, что знала Клео много лет, и о его ставшей фатальной ошибке: о его одержимости женами богатых Афинских мужчин. В конце концов его поймали в постели с женой важного генерала, и обезглавили. На его лице была улыбка, а половина женщин Афин рыдало. Чудесный Клео.
Я рассказываю о соей жизни в средних веках, когда я была английской герцогиней. Каково это было жить в замке. Мой рассказ оживляет мои воспоминания. Постоянные сквозняки. Каменные стены. Ревущий огонь - по ночам. Какими черными могут быть ночи. Мое имя было Мелисса, и летними месяцами я каталась на лошади по зеленым лугам и смеялась над заигрываниями рыцарей в блестящих доспехах. Я даже приняла несколько вызовов, о чем мужчины позже глубоко сожалели.
Я рассказываю о жизни на Юге во время американской гражданской войны. О поджогах и мародерстве, когда янкиони пронеслись по Миссисипи. В моем голосе появляется горечь, и я не рассказываю Рею обо всем. Только не о том, как меня схватили двадцать солдат, привязали веревку на шею и заставили ползти по болоту, пока они шутили о том, как развлекутся со мной. Я не хочу пугать Рея, и не рассказываю о том, как каждый умер, как они кричали, пытаясь в темноте выбраться из болота, отбиваясь от быстрых белых рук, которые отрывали их конечности и крушили черепа.
В конце я рассказываю ему о том, что была на мысе Канаверал, когда на луну был запущен Апполо 11. Как тогда я гордилась человечеством, что наконец оно вновь обрело страсть к путешествиям, с которой так хорошо было знакомо на своей заре. Рей подшучивает над моими приятными воспоминаниями. Это заставляет забыть его об ужасе, который ожидает нас и частично является причиной, почему я рассказываю ему обо всем этом. - Ты бы хотела побывать на Луне? - Спрашивает он. - На Плутоне, он намного дальше от солнца. Там намного комфортнее для вампира.
- Ты переживала, когда умер Клео?
Я улыбаюсь, но на моих глазах появляются слезы.
- Нет. Он прожил свою жизнь, как он хотел. Если бы он прожил слишком долго, он бы надоел самому себе.
- Понимаю.
- Хорошо. - Говорю я.
Но Рей понимает не до конца, он неправильно истолковал, мои чувства. Я плачу не из-за Клео, а из-за своей долгой жизни, ее насыщенности, всех людей и мест, которые являются частью ее. Она является слишком интересной книгой истории, чтобы просто захлопнуть ее и отбросить в забытый угол. Я печалюсь из-за всего того, о чем никогда не рассказажу Рею и Сеймуру. Я печалюсь о клятве, которую нарушила. Больше всего я печалюсь о своей душе, потому что несмотря на то, что я делаю, в конечном счете, я верю, что есть Бог, и что я встречалась с ним, не знаю, дал ли он мне бессмертную душу, или она существует, только пока живет мое тело. Я не знаю дописана ли последняя страница моей книги, и будет ли это моим концом.
Я чувствую темноту, и не нахожу в себе достаточно света, чтобы сопротивляться ей.
- Он приближается. - говорю я.
- Ты бы хотела побывать на Луне? - Спрашивает он.
- На Плутоне, он намного дальше от солнца. Там намного комфортнее для вампира.
- Ты переживала, когда умер Клео?
Я улыбаюсь, но на моих глазах появляются слезы.
- Нет. Он прожил свою жизнь, как он хотел. Если бы он прожил слишком долго, он бы надоел самому себе.
- Понимаю.
- Хорошо. - Говорю я.
Но Рей понимает не до конца, он неправильно истолковал, мои чувства. Я плачу не из-за Клео, а из-за своей долгой жизни, ее насыщенности, всех людей и мест, которые являются частью ее. Она является слишком интересной книгой истории, чтобы просто захлопнуть ее и отбросить в забытый угол. Я печалюсь из-за всего того, о чем никогда не рассказажу Рею и Сеймуру. Я печалюсь о клятве, которую нарушила. Больше всего я печалюсь о своей душе, потому что несмотря на то, что я делаю, в конечном счете, я верю, что есть Бог, и что я встречалась с ним, не знаю, дал ли он мне бессмертную душу, или она существует, только пока живет мое тело. Я не знаю дописана ли последняя страница моей книги, и будет ли это моим концом.
Я чувствую темноту, и не нахожу в себе достаточно света, чтобы сопротивляться ей.
- Он приближается. - говорю я.