Тень прошлого.
Казань окутывала меня своей размеренной, провинциальной жизнью, словно пытаясь убаюкать, заставить забыть. Но прошлое, словно тень, неотступно следовало за мной, шепча на ухо о московских улицах, о реве моторов, о звоне стали. Воспоминания о "Тамбовских", о Бате, о войне с "Рыжим" вспыхивали яркими, обжигающими кадрами, не давая покоя ни днем, ни ночью.
Я старалась жить обычной жизнью. Ходила в университет, проводила время с семьей, общалась с Дилярой, которая стала мне настоящей подругой. Но под маской спокойствия скрывалась тревога, напряжение, постоянное ожидание звонка из Москвы.
Братья, видя мое состояние, старались помочь. Они окружили меня заботой и вниманием, пытаясь отвлечь от тяжелых мыслей. Вовка, как всегда, молчаливо поддерживал меня своим присутствием, своей надежностью. Марат же, наоборот, старался развеселить, рассказывал смешные истории, придумывал развлечения.
– Марьяна, – спрашивал он иногда, глядя на меня с беспокойством, – расскажи нам о Москве. О своей работе.
Я отмалчивалась, отводила взгляд. Не могла рассказать им правду. Не хотела втягивать их в свой темный, опасный мир. Они не поймут. Они испугаются. Они будут меня осуждать.
– Ну что ты молчишь как партизанка? – не унимался Марат. – Мы же волнуемся за тебя. Хотим знать, что с тобой происходило все это время.
– Ничего интересного, – отвечала я, стараясь говорить равнодушно. – Обычная работа. Обычная жизнь.
Но они не верили. Они видели, что я скрываю что-то важное. Что тень прошлого не отпускает меня.
Однажды вечером, когда мы сидели за ужином, Вовка решил напрямую задать мне вопрос, который давно мучил его.
– Марьяна, – сказал он, глядя мне прямо в глаза, – мы знаем, что ты была в Москве не просто так. Расскажи нам правду. Что там произошло?
Я замялась, не зная, что ответить. Я не могла солгать им. Но и сказать правду тоже не могла.
– Вовка, – сказал отец, – не дави на сестру. Она сама расскажет, когда будет готова.
Я благодарно взглянула на отца. Он понимал меня. Он знал, как мне тяжело.
– Но папа, – возразил Марат, – мы имеем право знать. Мы же семья.
– Я знаю, – сказал отец. – Но у каждого человека есть свои секреты. И мы должны уважать это.
После этого разговора братья больше не настаивали на рассказе. Но я чувствовала, что они все еще волнуются за меня. И это делало мне еще больнее.
Дни сменяли друг друга. Я пыталась привыкнуть к новой жизни, но прошлое не отпускало меня. Воспоминания о Москве, о "Тамбовских", о Бате постоянно всплывали в моей памяти. Я видела кошмары, в которых снова оказывалась на улицах Москвы, среди разборок, предательства, крови.
Я понимала, что должна рассказать братьям правду. Но я боялась. Боялась их реакции. Боялась, что они отвернутся от меня. Боялась, что они не поймут.
Но я знала, что рано или поздно мне придется это сделать. Тень прошлого не давала мне жить. Она отравляла мое настоящее и забирала будущее.
Я должна была рассказать им правду. Но когда? И как? Я не знала.