Charter 41.
Сон. Все тот же сон вновь повторяется. Изменилось лишь одно — тьмы, которая стремилась поглотить её не было, на смену ей пришёлся тихий зов, сквозь толщу воды...
Воды, которой Мия боялась до чертиков. Воды, в которой она каждый раз утопала в своих кошмарах.И в этот раз, спастись не вышло...
Острый подбородок, четкие скулы,так редко улыбающиеся губы. Ловкие тонкие пальцы, гладящие девичью щеку. Какими же они могут быть нежными и чуткими...
«Что же с тобой случилось, Виктор Ван Арт? Мне кажется, я так мало о тебе знаю...
Когда у нас получится полностью открыться друг другу? Без оглядок и недомолвок. Без дикой пропасти между нами, что прочертила разница эпох..
Ведь я знаю... верю, что ты тоже этого хочешь.
Почему ты возвёл вокруг себя ледяную стену? Почему упрямо отказываешь говорить мне о своём детстве? Что с тобою приключилось, раз даже упоминание о детских годах заставляют тебя крепко стиснуть челюсти.»
— Ты в порядке? — немного хрипловатым голосом, спрашивает Виктор, любуясь лицом только что пробудившейся девушки.
— Да, — отвечает Мия, затем облизывает просохшие губы и осторожно дополняет, —... даже лучше, чем ты можешь представить.
Губы Виктора формируются в ухмылку, когда в кристально-голубых глазах проглядывает воспоминание прошлой жаркой ночи с безумным началом у стены и умопомрачительным продолжением в душе, под ласки струй горячей воды.
Мия слегка приподнимается на локтях, при этом рукой удерживая чёрное одеяло на сливочной груди. Мышцы всего тела приятно сжались, томясь легкой истомой боли, особо чувственной на пояснице и на ногах.
— Ты расскажешь мне? — шепотом спрашивает девушка, осторожно рукой прикасаясь к его голой груди и медленно поведя пальцами вниз.
Даже чувствуя на себе пронзительный взгляд Виктора, Мия не в силах больше оторвать глаз от его бледной, татуированной груди.
Её тонкие пальцы с трепетом касаются его маленьких рубцов, берущих своё начало снизу груди вплоть до самой V-образной линии бёдер.
— Я хочу знать, кто это сделал с тобой, — её тихий голос напряжением восседает в спальне, когда Мия прикасается к самому большому и наиболее глубокому шраму на левой стороне торса.
Кругом мрачная темнота. Свет в библиотеке затух мгновенно и совсем неожиданно. Маленький, мальчишка бегло оборачивается на шум шороха, который слишком быстро сменяется с двух разных сторон от него.
Тут кто-то был. Кто-то взрослый и не хороший — думал восьмилетний вампир, успевший уловить в ночи два высоких силуэта.
— Кто здесь? — спрашивает мальчишка, глазами потухших угольков, вглядываясь в темноту.
Шорохи возобновляются с новой силой и более резкой частой. Они звучат все ближе к нему.
— Я знаю, что вы здесь! — на удивление по-взрослому грубым тоном проговаривает совсем невинное дитя.
Парнишка с цветом волос чернее ночи, напрягся всем телом, встав в боевую стойку, которой его успел обучить покойный отец.
Шорох раздаётся справа. Восьмилетний парнишка только и успевает обернуть в ту сторону, как его левый бок резко пронзает острая сталь.
Мальчик прикрикивает от боли, которая пронзила все его тело. Он впервые встретился с таким ужасным уровнем боли, впервые ощутив на себе ранение. Невероятно глубокое ранение.
Маленькая ладошка мгновенно накрыла открытую рану, из которой не переставая лилась багряная кровь.
— Что вам от меня надо? — глухой детский крик, наполненный неясностью и неизведанностью, оглушил всю библиотеку.
Послышался хриплый смех. Он принадлежал взрослому мужчине.
Мальчик понимал, что нужно немедленно выбираться из комнаты. Однако он даже и шагу ступить не смог, как с новым, грубым и небрежным толчком острый нож проткнул его другой бок. А затем ещё, ещё и ещё...
Мальчик не плакал. Он лишь кричал. Кричал так громко, душераздирающе сильно, отчаянно прося прекратить перестать причинять ему незаслуженную боль.
Насмешливые усмешки и дикий смех мужчин-вампиров чередовались с пронзительными криками мальчишки, который упорно сопротивлялся до последнего, не желая так проигрывать. Несколько десятков ножевых ранений были нанесены в течение десяти мучительно длившихся минут.
Обладая самой быстрой регенерацией среди вампиров мальчику не удавалось затягивать раны. Стоило только начать коже вновь срастаться вместе, как на то место приходился ещё один удар.
В грудь, место под сердцем, не целились, но намеренно задевали его с краев. Везде была кровь. Её было слишком много.
Той ночью была пролита детская кровь совершенно невинного мальчика, который лишь слегка отличался происхождением от других, и только. За это его так? Он не понимал. Не хотел признавать это, ведь маленькому Виктору совсем было сложно справиться с тем, что никто в королевстве не принимал его. Никто, кроме родителей, которых не стало совсем недавно...
Грудь, живот, спина, руки — были покрыты ранами, которые с трудом заживали.
Маленький Виктор, глаза которого загорелись чернотой, резко вскинул голову, ощутив знакомый запах, витающий в воздухе.
Прошла всего секунда. Звон разбитого стекла разрезал омертвевшую, опасно нагнетающую тишину, когда схватив маленького мальчика, его откинули назад, прямо в окно.
Глухой стук, о соприкосновении с землёй после пятидесяти метров падения. Звонкий треск рёбер и позвонков. Густая, поднявшаяся пыль. Маленький Виктор не мог двинуть никакой частью тела. Лишь серые глаза, которые накрыла чёрная пелена тьмы, глядели на вверх. Они смотрели прямо на солнце, которое опаляло своими горячими лучами его бледную, испачканную кровью кожу.
Эффективность регенерации уменьшилась в два раза. Теперь уже раны не могли затягиваться так, словно ничего и не было. Каждая ножевая рана — шрам, совмещённый с ожогом от горящего солнца, под которым он пролежал целых пять часов.
Целых пять часов невероятной жгучей боли. Триста минут безжалостных ощущений, словно ты сгораешь изнутри и снаружи. Восемнадцать тысяч секунд осознания, что ты уже не станешь прежним и никто не примет тебя таким, какой ты есть.
А кем он был?
Ребёнком. В первую очередь он был маленьким, восьмилетним ребёнком, который совершенно не заслужил того, что с ним сотворили.
В ту ночь Виктор понял, что уже не сможет, как и раньше проявлять милосердие и понимание. Ни к кому.
Ещё тогда, восьмилетний мальчишка твёрдо решил для себя, что больше никому не позволит причинить себе боль...
— О Виктор, — сиплым голосом шепчет, Мия, ощущая горький ком в горле. — Мне так жаль, так жаль...
— Я уже забыл это... точнее старюсь не вспоминать, ведь незачем, — ровным тоном говорит Виктор, непроницаемо смотря на панорамное окно так, словно он собранными глазами видел чудовищную картину рассказанного.
— Тех ублюдков не стало, а я выжил. Единственное, о чем сожалению, это то — что не мне выпал шанс собственными руками прикончить тех двоих.
С замиранием сердца, Мия слушала Виктора, чувствуя, что тот говорил только правду. Жестокую правду, которая таилась в каждом произнесенном им слове.
— Как ты спасся? — девичьей голос дрожит, когда она осторожно прикасается ладонью к его скуле, вмиг привлеклая к себе внимание.
— Дядя... он нашёл меня, — неожиданно заявляет мужчина, глядя в её растроганные глаза. — Сначала он отправили целую поисковую группу вампиром, которые искали меня по всему городу. Я тогда частенько сбегал, не желая находится в родительском особняке, потому что быть там без них — было слишком сложно для меня. И в тот раз, Вуд даже не подозревал, что я был совсем рядом и полуживой.
Сердце снова пропускает удар, до судорог сжимаясь в груди, когда она слышит последние жёсткие слова Ван Арта. Выражение её лица сменяется на легкое непонимание, когда одна деталь, противоречившая нынешним обстоятельствам, — совсем не состыковывается в её голове.
— Раз у тебя с... дядей были такие достаточно заботливые отношения, что же случилось сейчас? — осторожно спрашивает Мия, глядя на вампира из под чёрных ресниц.
— Многое изменилось, — коротко отвечает Виктор, в глазах которого снова выстраивается непробиваемая стена.
Девушка смотрит на него ожидающим взглядом, блеском в своих глазах моля его об ответе.
Но Виктор, как всегда непреклонен и чертовски осторожен в своём прошлом. Краткий, отрицательный кивок послужил Мии ответом.
— Хорошо, — шепчет она, хотя в голосе проглядывает оттенок огорчения.
Мия удобнее хватается за одеяло на груди, и намеревается встать с постели, чтобы пойти в душ и немного побыть наедине со своими мыслями, которые гложут её изнутри.
Однако, стоит Мии убрать руки с его бледной груди и всего на сантиметр отстраниться от Виктора, как девушка вмиг чувствует холодные руки на своей голой талии.
Из губ Мии вылетает звонкий взвизг, с истеричным смехом, когда быстрым движением Виктор переворачивает девушку на спину, пальцами ухватившись за её талию, при этом необдуманно пощекотав бархатистую кожу. Вампир прижимая девушку к матрацу, оказывавшись над ней.
Его взгляд опустился вниз, проходясь по нагому телу Мии. Серые глаза вернулись обратно к её, зарыдавшему огнём лицу.
— Я не хочу, чтобы это прекрасное лицо настигала печаль, — ласково шепчет мужчина, нежно проведя ладонью по её щеке.
Мия трепетно вздыхает, чувствую пламенные огоньки, которые приятными покалываниями пронеслись по телу от его нежных слов, тёплого взгляда и проницательного голоса.
— А я не хочу, чтобы ты закрывался в себе. Особенно от меня, — чувственно произносит Мия.
Виктор слабо качает головой, награждая Мию немного строгим взглядом, красноречиво кричащим, мол «не смей так думать, глупая».
Виктор медленно склоняется над Мией, приближая своё лицо к её. Аквамариновые глаза поначалу взглянули в дымчатые глаза, а затем на небольшие губы, находившиеся всего в паре сантиметрах от её собственных. Брюнетка сама замерла в ожидании поцелуя, который жаждала каждой частичкой своей души.
С томным вздохом на губах, Мия прикрыла глаза, когда губы Виктора коснулись её полуоткрытых. Руками обняв Виктора за шею, она максимально близко приблизила мужчину к себе, однако не позволяла трепетному поцелую перерасти во что-то невероятно страстное. По крайней мере, не этим утром, когда у Мии было одно важное и неотложное дело.
Виктор чувственно сминал её губы меж своими, пальцем поглаживая её щеку.
Девушка мягко разорвала поцелуй, и прикрыв глаза, прижалась своим лбом к его.
— Вот бы так всегда, — прошептала Мия, признавшись в своём самом сокровенном желании.
В желании каждый день просыпаться в постели с Виктором, который бы каждое утро дарил ей умопомрачительный поцелуй, хранящий в себе столько чувств... столько эмоций... столько нежности и любви.
***
Чёрные, шелковистые волосы были собраны в высокий хвост на макушке. Плавное покачивание бёдер; ровная линия спины, уверенная, но все же вовсе неторопливая походка к месту, в котором все нутро сжимается до изнеможения. Там всегда так. Всегда холодно и слишком одиноко, что внутри, что снаружи.
Её походка - решительная. Она всегда была такой. Грациозной и воинственной одновременно.
Бедра обдаёт холодом, когда девушка садится на холодный выступ плоского камня. Чуть дрожащие руки аккуратно кладут два небольшие букета голубых фиалок на подножие двух прямоугольных гранитов.
Мия глубокого вздыхает, заставляя тёплый воздух струится из её полуоткрытых, вмиг обсохших губ.
Поникшие голубые глаза, затаили в себе печаль, глубочайшую тоску, и безграничную любовь.
Гранит поблескивает кварцем, играющими и переливающимися на солнце. С гладкой поверхности чёрного камня на девушку смотрели двое молодых невероятно влюблённых и таких счастливых людей, которых к сожалению не стало...
— Привет, мам, пап, — Мия глубоко вдыхает.
Ещё не начав говорить, она чувствует, как предательски голос подрагивает, а пульс учащённо пульсирует в венах.
— С Рождеством вас... Знаете, я хочу столько всего рассказать.... Я смогла на отлично закончить первое полугодие в институте, — девичий голос эхом отзывается на кладбище, среди сводов камней, хранящих в себе душу ушедших людей...
— Ещё, я отправила Стенли свои написанные песни. Совсем недавно он ответил, что они нечто великолепное и он будет очень рад в будущем помочь мне с карьерой. Представляете? — Мия часто моргает, улыбаясь, сквозь поджатые от досадливой горечи губы, когда глаза накрывает влажная пелена.
Все кругом умолкает. Даже шелест ветра прекратился, невольно становясь растроганным слушателем.
— Но самое главное, я хотела признаться вам в чём-то особенно важном для меня, — девушка замолкает на секунду, переводя дух.
— У меня появился любимый мужчина, — тихо, с придыханием произносит Мия, ощущая слабую дрожь во всем теле. — Его зовут Виктор... На Рождество я познакомила его с Джин. У нас был потрясающий ужин... — в горле появляется ком и говорить с каждым словом становится все труднее, — мне так жаль, что вас не было рядом, — отчаянно шепчет она, глядя на своих родителей. — Я бы очень, очень хотела, чтобы и вы смогли познакомится с ним, потому Виктор замечательный и потрясающий.
Тонкие пальцы касаются лица отца, медленно проведя по щеке, тёплым, но таким тоскливым взглядом вглядываясь в его глаза, цветом родного потухшего уголька...
— Пап... у него глаза такие же, как у тебя. Я подарила ему твой перстень, надеюсь ты не против?
Ответом приходится омертвевшая тишина. Мия обходит ограждение памятников, становясь у другого, рядом стоящего гранита.
— Мам... я получила твою шкатулку. Она замечательная, а слова на ней, вдохнули в меня новый глоток кислорода. Я ещё не открывала её, не слышала мелодию, — Мия продолжает говорить, беря маленькие паузы, чтобы перевести дыхание, которого категорически не хватало, —... но я принесла её с собой, потому что хотела сделать это с вами.
Мия аккуратно достаёт из рюкзака маленькую деревянную шкатулку, на которой, выгравирована невероятно мотивирующая и такая чувственная фраза.
«Изящная мелодия заставляет меня скучать по тебе »
Пальцы судорожно дрожат, покалывание проносится по коже, когда с придыханием, Мия открывает крышечку.
Секунда. Две.
Медленная мелодия начинает играть из музыкальной шкатулки, когда внутри крутится маленький граммофон.
Это мелодия из самого детства девушки. Самая нежная колыбельная, которую мама каждую ночь напевала своей дочурке. Мия узнала мелодию с первых нот. Сердце сжалось в груди до невероятной боли.
Мия прикрыла рот руками, подавляя в себе громкие всхлипы отчаяния, пока плавная, сладкая мелодия звучала на одиноком кладбище.
— О, мама... — надрывно прошептала девушка, благодарно смотря в глаза матери, которых к сожалению уже более пятнадцати лет не видела наяву.
— Спасибо... — Мия придвигается к прямоугольному камню, лбом прислоняясь к необычайно холодной поверхности. — Я люблю вас, — шепчет Мия, прикрыв дрожащие веки, пока безустанно по щекам стекали горькие слезы. — Мне так вас не хватает...
Горький шёпот восседает посреди пустого кладбища, посещать которое, к сожалению, девушка стала с самых ранних лет...
***
Вечерний воздух морозом ласкал кожу лица. Легкие наполнялись самой чистой природной свежестью.
— Виктор, куда ты меня ведёшь? — улыбаясь спрашивает Мия, видя ровным счетом ничего, кроме темноты.
— Подожди, детка, ещё совсем немного, — усмехается мужчина, уже в третий раз слыша её нетерпеливый вопрос.
— Ты же знаешь, терпение это совсем не моя сильная сторона, — бурчит девушка, внутри сгорая от томящего любопытства ещё с тех самых пор, когда ы собственном Виктор надел чёрную повязку ей на глаза.
Мия тогда подумала, что он направит её в спальню. Виктор усмехнулся, когда понял это, услышав её слишком громкую мысль, и уловив нахлынувшее предвкушение с оттенком сладостного возбуждения.
— Детка, твоя ненасытность с каждом разом заводит все больше, — хриплым голосом прошептал от тогда, склоняясь к её уху. — Позже, я обещаю дать тебе то, чего ты так хочешь, моя маленькая нимфоманка, — Виктор ухмыльнулся, и дразня её, губами прикоснулся к самому чувствительному местечку за ухом, получив рваный вздох девушки.
— Готова? — шепотом спрашивает Ван Арт, склоняясь к её ушку.
— Ну же, Виктор, не томи, — задорно улыбается Мия.
Виктор звучно усмехается. Холодные руки пальцы касаются её волос, когда пальцы мужчины хватаются за концы чёрной ленты, которую он медленно снимает с её глаз.
Мия моргает пару раз, а затем, когда глаза отвыкают от темноты, девушка удивленно вздыхает от увиденного.
Ночное небо заслонила сияющая занавеска переливающаяся сине-зелеными огнями с вкраплениями розового и красного... невероятно потрясающее, сверкающее многоцветное сияние на небе.. Одно из самых завораживающих зрелищ.
Небо – такое величественное и всегда притягивающее взгляды людей. Бескрайнее, далекое, неизведанное и поэтому еще более манящее. Кажется, вот они, мириады звезд, прямо над головой.
— Невероятно... — завороженно произносит Мия, в чьих глазах застыло отражение переливающего ночного сияния.
Руки Виктора легли на узкую талию, когда он теснее прижался к девушке, кладя голову на её макушку.
Вампир глубоко вдохнул, вбирая в легкие чарующий запах её волос, аромат нежностью пахнущего тела.
— Согласен. Завораживающе красиво, — шептал ей на ухо Виктор, хоть в этом момент смотрел исключительно на неё.
К чему была эта красота, когда рядом стояла его восхищённая девушка, в кристальных глазах которой отражалось фиолетовое сияние, переливаясь с зелёным огоньком неба.
Мия мягко обернулась в объятиях мужчины, становясь к нему лицом. Женские руки нежно легли на шею Виктора, сцепляя руки за воротом его рубашки, поверх которой он даже не одел пальто... хотя острой надобности в этом и не было.
Виктор смотрит в её аквамариновые глаза, одурманиваясь влюбленным трепетом, который таился в них. Лицо мужчины склонилось к лицу девушки, которая прикрыв глаза, поддалась к нему навстречу.
Их губы слились в нежном, невероятно трепетном и таком мягком поцелуе, прямо под стать влекущей, успокаивающей атмосфере.
Мия слегка отстранилась от Виктора, опаляя его лицо горячим дыханием, приснилась своим лбом к его. Аквамариновые глаза с трепетом раскрылись, а затем чёрные зрачки удивлённо расширились.
— Вик, снег... — прошептала Мия, восхищённо смотря на необычайно большие хлопья снега, словно впервые видя их.
— Прямо за день до новогодней ночи, — улыбаясь краешком губ, произносит Ван Арт.
Поступая примеру девушки, Виктор приподнимает голову вверх, смотря на искристый снег, который хаотично слетает с темного неба.
Мия улыбается, ощущая себя невероятно счастливо. Здесь все было прекрасно. Рядом был любимый человек. Завораживающее ночное сияние с мерцающими звёздами на небе. И снег... первый снег, который наконец-то оденет зиму в белую шубку.
Девушка переводит взгляд на Виктора. Когда снежинки падали на её лицо — они таяли под горячей температуры крови под кожей. На мужчине все было иначе.
Одинокая снежника упала на густые ресницы Виктора, а затем ещё одна на скулу... но они так и не растаяли, продолжая должным образом восседать на его мраморном лице.
Вдруг руки Виктора, лежащие на её талии сурово напряглись. Вампир замер, когда каждая мышца его тела окаменела, как и взгляд серых глазах.
Мия что-то почувствовала. Её саму настигло странное чувство, которое она смогла познать благодаря своей сущности.
— Вик, что-то не так, — шёпотом произнесла девушка, бегло оборачиваясь в сторону, откуда они пришли.
Холодный воздух выходит из груди Виктора, пока его глаза бродят где-то в дали, среди высоких елей, хвойные ветви которых уже успел накрыть небольшой слой снега.
Тишина. Омертвевшая. Опасная. Давящая. Слишком подозрительная и такая обманчивая.
Ван Арт аккуратно заводит девушку к себе за спину, встав перед ней, как самый надёжный защитник.
— Ни на шаг от меня не отходи, — сурово произносит Виктор, всем своим настороженным видом показывая то, как он готов к нечто опасному, которое настроено надвигалась на них с той стороны горизонта...