10.конец
Толпа расступилась, как по команде. Всё затихло.
И тогда я увидела его.
Вова. Весь в крови, лицо разбито, губы вспухли, а глаза — те самые родные, всегда добрые — сейчас были полны боли и... извинений, будто он сам себя винил за то, что с ним сделали.
Я рванулась к нему, сердце сжалось до предела, я уже почти дотянулась рукой, чтобы обнять его, но кто-то резко схватил меня за волосы, дернул так, что голова запрокинулась назад, слёзы сами выступили на глазах.
— Если хочешь, чтобы он жил — ты уезжаешь из города. — голос Кащея был спокойным, но за этим спокойствием чувствовалась угроза, от которой холод пробирал до костей.
— За... зачем вам это?.. — прошептала я, боясь даже лишний раз дышать.
Кащей приблизился, его тень упала на Вову, который лежал на грязном полу, и в его руке блеснул нож. Он медленно опустил его к Вовиному горлу.
— Как мы узнали, твой отец — большая шишка в этом городе. А мы сделали одну... очень глупую вещь, из-за которой у нас будут проблемы, если мы отпустим вас двоих. Поэтому ты уезжаешь. И молчишь. Иначе... — он наклонился ещё ниже. — Иначе ты сама выберешь его судьбу.
У меня подкосились ноги. Всё внутри окаменело. Я ничего не могла сказать, просто кивнула. Слёзы застилали глаза, когда я посмотрела на Вову. Он открыл глаза и встретил мой взгляд. Столько любви и боли было в этом взгляде... я почти кричала внутри себя: «Прости меня, Вова...»
Я не понимала, при чём тут мой отец. Как они узнали кто он?
Ведь я ничего не говорила о нем, я всегда рассказывала своему папе всё. Он всегда хотел быть частью моей жизни, но обещал, что до моих 20-ти лет не будет вмешиваться и помогать мне деньгами. Ему важно было, чтобы я сама прошла свой путь. Но он знал про Вову, знал про нас. И если бы он узнал, что кто-то нас тронул — отомстил бы. Кащей это понимал. Они боялись. Хотели убрать меня подальше, чтобы обезопасить себя.
Но они просчитались.
— Прощайся с ним, у тебя минута. — холодно сказал кто-то из их толпы.
Мне развязали руки, я тут же бросилась к Вове, обняла его крепко, как могла. Его дыхание было тяжёлым, но он старался улыбнуться.
— Я с тобой, слышишь? — прошептала я, целуя его в лоб.
Я выпрямилась, хлопнула в ладоши.
— Вы, парни, конечно, молодцы... Но теперь моя очередь.
Дверь подвала буквально взорвалась от ударов. Внутрь ворвались наши. Турбо, Марат, Универсам, все ребята, которых я знала.Мгновение — и подвал превратился в хаос. Наша группа шла стеной, выбивая из противников всё, что было можно. Никто не ждал такого поворота.
Я опустилась к Вове, помогла ему встать, закинула его руку себе на плечо. Сердце колотилось, но я знала — сейчас мы выберемся.
На улице уже ждала скорая. Вову положили на носилки, я держала его за руку, пока его увозили. В тот момент я поняла: всё, что было раньше, больше не вернётся. Но зато начинается что-то новое.
⸻
Прошёл месяц.
После той ночи мы больше не были Универсамом в том смысле, в каком привыкли быть. Мы не дрались, не воровали. Но остались семьёй. Своей, особенной. Вова и я настояли: хватит драк. Хватит этой грязи. Мы начали помогать ребятам деньгами, находить работу, поддерживать друг друга.
Весна пришла быстро. Впервые за долгое время улицы были светлыми. Тёплый ветер колыхал ветви деревьев, и в этом воздухе было ощущение новой жизни.
Я шла за руку с Вовой. Его раны почти зажили, но шрамы остались. Как напоминание.
— Погоди, я возьму нам кофе, — улыбнулась я и отошла к ларьку.
Я взяла два стаканчика и, обернувшись, чтобы позвать Вову, увидела его.
Он стоял на одном колене.
В руках у него было кольцо.
Сердце забилось так, будто остановилось.
— Юлька... выйдешь за меня? — его голос дрожал, но в глазах было столько тепла, что я расплакалась прямо там.
— Да! — сказала я, не задумываясь ни на секунду.