𝟷𝟶.
Ванесса сидела у окна, в доме Джейка, и наблюдала за полной луной, время от времени скрывающаяся за облаками. Она снова в этом доме, но уже по своей воле.
Вид из его окна был чудесным. Ей нравилось смотреть на погоду, на яркую луну, на город, светящийся яркими фонарями.
— Возьми, — Шим вежливо протянул чашку горячего чая, вытирая мокрые волосы белым полотенцем. — Прости за то, что было на похоранах.
Девушка сузила глаза, наблюдая за парнем, который выглядел весьма искренне. Она поставила чай на подоконник, накинув на голову полотенце, также, как и Джейк и мягко улыбнулась.
— Ты умеешь просить прощения? — ухмыльнулась она. — Это ты меня извини. Я... Я просто не знала, о чем думать, когда увидела т-тело, принадлежащее кому-то другому. Ты говорил, что вампиры превращают своих жертв в пепел, чтобы после было легче все скрыть.
— Это так, но я правда не охочусь в такие времена...
— Нет, может это и не ты. Но, почему сами люди скрыли тот факт, что это не тело Даниэлы?
Напряжение между ними зарастало. Даже сам Джейк не знал, по какой причине само правительство пытается скрыть то, что тело Даниэлы Аванцини нету? Возможно, они думали, что раз у нее нету родственников, то все сойдет с рук?
— Ладно, прости. — проговорила Ванесса, нарушая звонкую тишину. — А что насчет моего признания?
Шим с поднятыми бровями посмотрел на Ванессу, сидящую напротив. Она слегка улыбалась, наблюдая за его реакцией, и словно этим пыталась скрыть свою боль, свою потерю. Он знал, что чувствовал к ней что-то неизвестное, как будто его сердце стучало. Хоть и это уже невозможно. Так было 200 лет назад, когда Шим почувствовал себя отцом. Он чувствовал себя человеком, живып существом, который может иметь семью, быть счастливым. Однако, это была лишь жалкая иллюзия. Это были лишь его фантазии.
Ванесса тоже погибнет в конце-концов. Она тоже уйдет с этого мира, а Джейк также останется. Он не хотел снова пережить то, что заставило его ломатся на куски.
— Ты мне не нравишься, Брайт, — будто специально закатил он глаза.— Думаешь, раз красивая, то все в тебя влюбятся? Я — вампир. У меня нету чувств, Ванесса.
Ванесса чуть склонила голову, будто хотела что-то сказать в ответ, но передумала. Улыбка исчезла, уступив место едва заметной тени на лице. Она отвела взгляд в окно, где луна всё так же медленно скользила среди облаков.
— Я поняла, — тихо произнесла она, поднося чашку к губам.
Тишина между ними стала слишком густой. И хотя Ванесса ещё пыталась выглядеть спокойной, внутри неё что-то сжималось.
***
Время тянулось медленно, и к ночи дом утонул в полной тишине. За окнами город спал, редкие машины проезжали по мокрым улицам, оставляя за собой блики фар на асфальте. Ванесса решила остаться потому, что мысль вернуться в свою пустую квартиру казалась невыносимой.
Ближе к трём часам ночи она проснулась от непонятного чувства тревоги. Тело требовало сна, но разум был на пределе. Встав с дивана она тихо пошла по полутёмному коридору в сторону кухни.
Проходя мимо одной из дверей, она заметила тусклый, дрожащий свет, пробивающийся через узкую щель. Дверь была чуть приоткрыта.
Внутри Джейк метался на кровати, волосы прилипли к вискам от пота, а губы бормотали что-то невнятное. Его руки сжимали простыню так, словно он удерживал себя от падения в бездну. Лоб блестел от испарины, дыхание было прерывистым, почти хриплым.
Ванесса осторожно подошла ближе, не зная, разбудить ли его или оставить. Но стоило ей коснуться его плеча, как он резко распахнул глаза и сел, будто вынырнул из ледяной воды.
— Все в порядке? — тихо произнесла она, сев рядом.
Джейк пытался отдышаться, взгляд его метался по комнате, словно он ещё не вернулся в реальность. Но когда Ванесса протянула руку и мягко провела пальцами по его волосам, он замер.
— Так мама делала, когда мне было страшно, — шепнула она, продолжая этот тихий, ритмичный жест. — И это помогало.
Шим не ответил, только закрыл глаза, прислушиваясь к её голосу и ощущению её руки. В груди что-то предательски сжалось, и Джейк понял, что это чувство — то самое, от которого он бежал столько лет. Зависимость или привязанность. Тепло, которое он уже считал невозможным для себя.
Он был влюблен.