𝟶𝟾.
Ванесса лежала в своей старой комнате — той самой, где когда-то мечтала о поездках, взрослении и новой жизни. Потолок всё так же имел лёгкую трещинку в углу, на полке, припорошенной пылью, стояли старые книги и мягкие игрушки, каждая из которых когда-то была главным героем её воображаемых историй. На стене висели фотографии: она в школьной форме, на первом велосипеде, с Даниэлой Аванцини.
Комната была почти такой же, как в тот день, когда она уехала в город. Только теперь она казалась чуть меньше.
Дверь тихо приоткрылась, и в комнату вошла её мама. Всё такая же красивая, ухоженная, с мягкими чертами лица и теплом в глазах.
Мать девушки — Хлоя, была добродушным человеком. На вид она выглядела не хуже собственной дочери: средний рост, стройная фигура и ухоженная кожа. Ванесса безумно похожа на свою мать.
Женщина не сказала ни слова, просто подошла и присела на край кровати.
— Всё будет в порядке, — тихо произнесла она, беря Ванессу за руку. — Не сдерживай слезы, милая моя.
Девушка не смогла сдержать слёз. Горячие капли катились по щекам, но на губах появилась слабая, почти детская улыбка. Та, что появляется, когда веришь хотя бы на секунду на то, что в жизни могут произойти волшебства.
Мама чуть сильнее сжала её пальцы и, заметив дрожь в плечах дочери, пересела ближе, обняв её за плечи.
— Я знаю... Возможно ты жалеешь, что оставила ее в тот день и уехала за границу. — прошептала Хлоя, перебирая рыжые волосы дочери. — Но, не вини себя в этом. Каждый день рождаются люди и каждый день они погибают. Однако смерть близкого тебе человека навсегда останется в памяти. Эта вина будет преследовать тебя всю оставшуюся жизнь, если ты будешь дальше думать об этом.
Знаю, тебе тяжело. Поплачь, по кричи или злись сколько угодно. Не сдерживай эмоции, как ты делала это в детстве. Хорошо? Я буду всегда рядом, Ванесса.
Ванесса позволила себе просто сидеть в объятиях, слушая ровное, спокойное дыхание матери, и впервые за последние дни почувствовала, что может выдохнуть. Что может сидеть с мамой, как раньше, и обсуждать все, что есть на белом свете.
***
Небо было красным, словно алая кровь пролилась на небе, расползаясь густыми, вязкими пятнами. Казалось, что оно дышит, медленно сжимаясь и разжимаясь, как рана, которая никак не может зажить. Вспышки молний разрывали небосвод, и каждый удар был не белым, а чёрным — будто сама смерть рвала воздух на части.
Ветер здесь был не просто ветром. Он шептал. Он звал по имени, тянул за мысли, врывался в голову чужими голосами, повторяя то, что Джейк хотел забыть.
"Изабелла... Изабелла... Почему ты не спас её?"
Он зажмурился, но это не помогало. В Тьме невозможно было закрыться от видений. Каждое движение воздуха приносило с собой крики — протяжные, изломанные, чужие и слишком близкие. Это были вампиры, которые уже столетиями сходили с ума, теряя человеческий облик и становясь чудовищами, от которых не осталось ничего, кроме боли. Их силуэты мелькали на краю зрения: вытянутые конечности, спины, изогнутые в немыслимых позах, и глаза пустые, но полные голода.
Вдалеке, за рваными тучами, рёв чего-то огромного перекрыл все стоны и крики. Джейк знал, что это тоже был вампир когда-то. Возможно, даже кто-то, кого он знал. Но в Тьме все имена стирались, оставаясь только проклятием.
Он сидел у подножия огромного, чёрного дерева. Его ствол был толщиной с башню, кора — словно застывшая лава, с трещинами, из которых сочился тёмный, вязкий сок. Ветки тянулись к небу, как когти, цепляясь за красные облака. Здесь Джейк чувствовал себя чуть в безопасности, хотя понимал, что это — иллюзия.
Он держался за голову, вжимая пальцы в виски, словно мог вырвать оттуда боль. Внутри всё горело, но это было не пламя — это была его вина. Она жгла, прожигала насквозь, вытягивая остатки силы. Перед глазами вновь и вновь вставало её лицо. Изабелла. Её глаза, полные страха. Её губы, шепчущие его имя. Последний вздох.
— Я не могу... — его голос сорвался, превратившись в хрип.
Он помнил, как просил других вампиров покончить с ним. Как молил, чтобы его освободили. Но никто не осмелился. Никто не захотел разделить его судьбу.
Здесь, в Тьме, он проживал свою смерть бесконечно. Каждый миг. Каждый вздох. И не мог умереть окончательно.
Ветер вновь усилился, и вместе с ним пришёл смех. Тот самый, что он слышал в ту ночь, когда всё потерял. Тьма знала, куда бить.
Джейк громко вздохнув, резко поднялся с места, недовольно закатывая глаза. Это быд очередной, ужасный сон, а скорее его воспоминания.