16.
Когда мой так называемый отец уходит, оставляя нас наедине, Валя начинает плакать. Я подхожу к ней, беру за руку, и она поднимает голову, глядя мне в глаза.
— Егор, я хочу побыть одна, — тихо произносит она.
— Что он тебе сказал? Расскажи мне, Валь, я тоже хочу знать, — прошу я. Она замолкает и смотрит на меня своими карими глазами, наполненными слезами.
— Мне нужно время, пожалуйста, я хочу всё обдумать, — вздыхает она, вытирая слёзы с щёк. — Еда в холодильнике, разогрей в микроволновке и поешь. Я хочу спать, сегодня переночую в гостиной.
— Валь, почему? — Я хватаю её за руку, когда она собирается уйти. — Что случилось?
— Я же сказала, что хочу побыть одна, и, думаю, я соскучилась по одиночеству. Пожалуйста, правда, мы поговорим завтра, но сейчас я хочу подумать.
— Нет, там диван неудобный и не для сна. Поспи в спальне, а я в гостевой, — я целую её в шею и замечаю, как она хмурит брови, глядя мне в глаза.
— Ладно, — легко соглашается она. — Только я застелю простыни на диване, чтобы тебе было комфортнее.
— Хорошо, — киваю я и поджимаю губы, наблюдая за тем, как она уходит с чистым комплектом постельного белья в руках.
Что же случилось? Что ей наговорил этот недоотец? Почему она хочет спать раздельно? Или я слишком преувеличиваю? Она же сказала, что хочет побыть одна, а завтра мы всё обсудим.
— Я всё, — облегчённо вздыхает она, появляясь около меня спустя пару минут. — Не забудь покушать, ты же, наверное, голодный после работы.
Я слегка приподнимаю уголки рта, радуясь её заботе, и киваю, на что Валя отвечает с улыбкой. Неожиданно она глубоко и горячо целует меня в губы, вовлекая в манящий плен своих уст и языка. Мы целуемся так ласково и трепетно. Валя, видно, скучала по мне, как и я по ней, за целый день. Она с огромным желанием впивается в мои губы, сминает мою рубашку в своих руках и трогает меня во всех областях тела. И кажется, что совсем нехотя отстраняется спустя пять или же семь минут.
— Спокойной ночи, Егор, — звучит сладкий бархатный голос, что облачает мой слух мёдом.
— И тебе сладких снов, моя Валя, — произношу хрипло ей вслед и вздыхаю, глупо улыбаясь.
После того как она ушла спать, я не стал греть себе еду, а сразу приняв душ, ушёл тоже уснуть. Правда, не мог. Всё думал и думал. Значит, мать умерла. Помню, как она с отцом и вправду пыталась до меня достучаться, поговорить, встретиться. Но я отталкивал их как чужих.
А разве они не чужие? Разве они мне близки и родны? Хрена с два. Они мне всегда были абсолютно незнакомыми людьми. И что с того, что они подарили мне жизнь? Эта гребанная жизнь мне тоже не нужна была, я всегда мечтал лишь об одном. Тот маленький мальчик по имени Егор, не умеющий контролировать свои способности, что проявлялись с каждым днём, мечтал о такой мелочи. Он мечтал о семье. О маме с папой. Мечтал ещё о большом домике. О игрушках и подарках.
Но жизнь сложилась для него иначе. Ему каждый раз приходилось смотреть, как его маленьких друзей забирали добрые люди к себе и делали их счастливыми, а он, улыбаясь им вслед и махая ручкой, мечтал также. А что теперь? Они и вправду надеялись, что стоит мне подрасти, разбогатеть, так я сразу всё забуду и их приму?
Кстати, как мне стереть из памяти тот день в юности, когда я раскопал всю информацию о моих родителях. Когда меня нашёл дядя Илья, тогда он рассказал мне впервые, почему меня бросили в детдом. Тогда я стал понимать, кто я.
Мне было всего два года, когда они бросили меня в детдоме и доверили совсем чужим людям. Я же был их частичкой, так как можно было избавиться от собственной частички себя?