4.
Pov Егор.
Я с удивлением смотрю на девушку, которую держу в своих объятиях, и не могу понять, что в ней такого, что вызывает у меня непреодолимое желание испить её кровь. А может быть, не только её кровь? Мне так хочется вновь ощутить её прерывистое дыхание на своих губах и насладиться нежностью её кожи. Её глаза словно отражают всю её нежность, миловидность и, конечно же, стальную натуру. И этим мрачным утром она словно добавляет в мою жизнь капельку яркости.
— Прости, — говорит она, выпрямляясь.
— Всё хорошо, не так ли? — спрашиваю я, и она, поджав губы, кивает. Я осторожно беру с полки книгу, которую она не могла достать, и передаю её двум другим девушкам.
Они переглядываются, благодарят меня и уходят в зону для чтения.
— Что ты здесь делаешь? — удивляется она, расширив свои шоколадные глаза.
— Пришёл почитать, — вздыхаю я, оглядывая полки с книгами. — Не найдётся ли что-нибудь про кровососов?
Она хмурится и склоняет голову, словно не понимает моих слов. Ухмыляюсь, заметив её задумчивость. Как же красива и сексуальна она! На ней длинная обтягивающая юбка до голени, которая подчёркивает её бёдра и упругие ягодицы, а также строгая приталенная рубашка с расстёгнутыми пуговицами сверху. Но главной её изюминкой являются оптические очки с чёрными краями, чёрные туфельки и неяркий макияж.
— Кровососы, говоришь? Ты сам на них похож сейчас, — выдаёт она, и я усмехаюсь. Я и есть они. — Такой бледный, как поганка. И в глазах у тебя какие-то полоски алые. И зубы немного заостренные.
Я неотрывно слушаю неотразимую девушку и, недолго думая, прижимаю её к высокому стеллажу с книгами. Подхожу к ней вплотную и утыкаюсь носом в шею, шумно вдыхая свежий запах её тела.
— А что, если бы я и вправду был вампиром? Ты бы закричала и убежала? Или сдала бы в лабораторию? — спрашиваю я у неё вопрос, который меня мучает, не позволяя испить кровь прекрасной девушки.
Приникаю ближе к её телу и вижу, как она задыхается от моих действий, хочет, чтобы я коснулся её губ, но я не тороплюсь. Просто часто дышу ей в лицо, опаляя нежную кожу своим жаром. Мне просто интересно.
— В лабораторию сжалюсь отдавать, — шепчет она, цепляясь за мою шею руками. — Вот сейчас у тебя и вправду глаза красные. Ты как вампир выглядишь, Егор, ты меня пугаешь.
Она вздыхает, стоит мне невесомо прильнуть к её губам, а потом я тут же отстраняюсь.
— Что?
— Ты меня пугаешь, — лепечет она и покрывает мои губы поцелуями, захватывая в свои плен. Но я не собираюсь поддаваться, держу дистанцию в пяти сантиметрах от её лица.
— Возбуждаю? — хватаюсь за её подбородок. Отправляю неглубокий поцелуй и отхожу от неё на два шага назад. Она вспыхивает от моих слов алыми красками и возмущённо дует губы. — Валя, тебе кажется. Ясно? Глаза у меня обычные, зелёные, а то, что ты там фантазируешь, забудь.
Она молчит, выдыхает из лёгких воздух и глядит на меня пристальным взглядом. А я перестаю веселиться, потому что я вовсе не такой забавный, каким могу показаться ей.
Я быстрыми шагами направляюсь к выходу из библиотеки. Но в последний момент чувствую, как меня резко хватают за руку. Валентина появляется передо мной, ловлю её внедоумение взгляд и свожу брови к переносице.
— Моя смена окончится через полчаса, — поделилась она, прикусив губу и опустив взгляд, и вновь подняла на меня глаза. Прямо глаза в глаза. — Пожалуйста, не уходи.
*****
Сидим на веранде ресторана, Валя, что напротив, попивает свой апельсиновый фреш, а я пристально гипнотизирую её взглядом. Очень тяжело. Хочется её крови. Сильно. Просто подойти, повалить её на стол, вцепиться в изящную шею и красивые плечи, ключицы. И всасывать в себя её слегка темную, но алую, сладкую на вкус жидкость. Сглатываю слюну, собравшуюся во рту, и выдыхаю дым кальяна в пасмурное небо.
— Жаль, что солнце в последние дни не светит, — с несчастьем в голосе бубнит Валя.
— Ну и хорошо, — пробормотал я, откидываясь на спинку стула. — Ненавижу эти жаркие лучи, что режут глаза и кожа от них пылает.
На самом деле, я был дико рад, что солнца нет. Я же вампир, а у нас жуткие ожоги после солнца.
— По тебе видно, — снова делает замечание моему цвету кожи, а я кривлю губы. — На самом деле тебе бы пошёл на пользу загар.
— Мне нельзя на солнце, — честно решаю признаться спустя пару минут благословеной тишины.
— Как это?
— Порфирия, — ухмыляюсь я, придумывая чушь несусветную. Какой я и какая порфирия?
— Чего? — Валя удивлённо замирает.
Обьясняю, порфирия — группа генетически обусловленных патологий, проявляющихся на фоне нарушения синтеза гема (промежуточного продукта метаболизма гемоглобина) и накопления его токсичных соединений в организме человека.
Симптомы порфирии разнообразны: пациенты могут сталкиваться со светочувствительностью, высыпаниями на коже, хроническими болями в животе, частичным или полным параличом, острыми психозами.
— Ты сейчас издеваешься? — спросила она. — Но по тебе вообще не скажешь!
— Ха-ха, я пошутил, — усмехаюсь я хрипло, чем привлекаю её сильнее. Да, моя усмешка всегда была такая, что девчонки таяли как лёд, и на этой красавице сработало. — Я просто не люблю солнце.
— А зря, лучи солнца очень теплые и приятные, особенно полезные! — воскликнула она умно и проглотила листик салата айсберг. — Мм, я знаю, как могу тебя отблагодарить!
Дашь попить свою кровушку? Хотелось бы произнести это вслух, но это очень рискованно. Может она окажется сукой и захочет сдать меня в на опыты, как одна девица два года назад.