Отсутствие жизни

Новый дачный бонус :)

С вечера накрапывал дождик, который становился сильнее по мере того, как в деревне смеркалось. Бабушка вынесла к крыльцу чугунную сковородку со скрещёнными вилкой и ножом — эдакую несовременную версию громоотвода, в эффективности которой никто в деревне не сомневался. А потом ливень перерос в настоящую грозу с молниями и громовыми раскатами. Мавна охала каждый раз, когда гремело над бабушкиным домиком: страшно, гулко, будто наверху кто-то огромный бил в гонг.

— Наша малышка совсем трусишка, — сочувственно качал головой Лируш.

Мавне хотелось треснуть ему в лоб, но при бабушке было стыдно.

Они поужинали и пили чай на веранде, как вдруг прямо над полем с картошкой небо раскроила ослепительная молния цвета сливок, громыхнуло так, что заложило уши. И тут же веранда укуталась в темноту, будто сверху набросили одеяло, не пропускающее свет.

— О как, — глубокомысленно изрёк дедушка.

Бабушка приникла к окну, высматривая что-то в кромешном мраке.

— Пробки выбило? — спросил Варде.

Мавна чуть не фыркнула от смеха: смотрите-ка, деловущий какой в деревне стал. Раньше наверняка и слов таких не знал.

— Не-а, — вздохнула бабушка и наощупь села обратно за стол. — Не пробки. По всей деревне свет вырубило. Будем теперь ждать ремонтную бригаду.

— Свечки-то есть? — спросила Мавна.

— Отож. В деревне как без свечек.

Смородник встал помочь, и скоро на столе появился подсвечник со свечами. Чиркнула спичка в бабушкиных руках, и одновременно с этим, к ужасу Мавны, зажёгся другой огонёк — на пальцах Смородника. Тот, несмотря на протестующее шипение Мавны, невозмутимо зажёг фитили один за одним. Забылся. Мавна буквально слышала грохот, с которым рушится вся их конспирология. И доверие бабушки тоже.

Повисла такая тишина, в которой точно было ясно: так молчат либо от ужаса, либо от удивления. Варде и Лируш многозначительно переглянулись, и даже в свете свечей от Мавны не укрылись их хитрые рожи.

— О-о как! — снова сказал дедушка, но уже с совершенно другой интонацией.

Бабушка схватилась за сердце и опустилась на стул. Стул скрипнул.

— Бабуль, не переживай, пожалуйста! — затараторила Мавна. Надо было брать ситуацию в свои руки, раз уж её жених всё испортил. До Смородника только сейчас дошло, что он накосячил, и он сделал самое глупое, что только мог: задул все свечи.

Мавна боролась с желанием задушить его.

Бабушка прочитала короткую молитву Покровителям. Пришлось Мавне самой зажигать свечи спичками. И с каждой новой зажжённой свечой из темноты всплывали лица близких.

Смородник был похож на нашкодившего кота, который разбил горшок с цветком и изо всех делает вид, что он тут не при чём;

Бабушка оставалась бледной и перепуганной, трогательно держала руки у груди;

Варде и Лируш не переставая хихикали, как школьники, прикрыв рты ладонями;

А дедушка выглядел самым заинтересованным.

— Так ты чё, светильником можешь у нас быть? И костёр разжигать? Ты как генератор что ли? И чего вы молчали, гады? Боялись, что я его себе заберу? В газетах вон писали про этих евойных поджигателей, я всё не верил, думал, байка, навроде Каштанского карлика. А они-ка, нате-ка, вот они! Среди нас!

— Молчи, старый! Горе-то какое...

— Нет никакого горя, — резко оборвала Мавна и поджала губы. Нельзя срываться на бабушку, но и такое говорить тоже нельзя.

— Вот именно! Щас встанет, руки в стороны, как канделябр. И в картишки сыграем, — поддакнул дед. — Генератор, ё-моё! А ты, старая, только охаешь. Денег сколько сэкономим!

Мавна нервно рассмеялась, зажав рот ладонью. Ей хотелось плакать: настолько сильно расстроилась бабушка, больно смотреть. Наверняка ей непросто было поверить в то, что среди обычных людей объявились чародеи. Да и потом думала, что всё-таки они далеко, в каких-то общинах, и это точно не касается их семьи. Но... коснулось. И Мавна тут чувствовала свою вину, но никак не могла бы сносно объяснить. Самой себе — причины возникновения этого чувства, а бабушке — то, почему всё сложилось так странно.

— Извините, — невпопад буркнул Смородник.

Он сразу как-то стушевался, сгорбился на стуле, обхватив себя руками, и шумно выдохнул. Мавна злилась на него за то, что разрушил их прекрасную маскировку, но сейчас ей стало его жалко. В чародейских инструкциях явно не было указаний на такие случаи.

— Ладно. — Бабушка поднялась с места, отодвинула стул. — Пойду я спать. Время уже позднее, чай попить успели. За ночь небось свет сделают. Да и переварить всё надо. Спокойной ночи. Завтра поговорим за пирожками.

— Спокойной ночи, — растерянно пробормотала Мавна. Меньше всего в этой поездке ей хотелось разочаровать бабушку. И сейчас её захлёстывала противная, жгучая досада, будто по груди отстегали крапивой.

— Вот и посидели. Ладно, молодёжь, развлекайтесь тут! Мавна, смотри у меня. Одна с тремя парнями не расслабляйся. Тут вам не здесь!

Дед погрозил пальцем, потёр коленки и побежал догонять бабушку.

Веранда на какое-то время погрузилась в тишину.

— Давайте играть, — подал голос Лируш. — Я знаю одну темку...

— Покровители, только без поцелуев! — шикнула Мавна. — А то твои игры вечно одним заканчиваются.

— Если ты, Булочка, вечно пытаешься кого-то из нас засосать, то уж извини, проблема не во мне.

Мавна замахнулась на него упаковкой с сушками, он увернулся и откуда-то достал пустую бутылку от дедовского самогона.

— Едой не разбрасывайся! Я тебе в город за новыми сушками не поеду.

Лируш обтёр бутылку своей футболкой и положил на стол.

— Мы сидим не кругом, — заметил Варде.

— Ого, какой ты наблюдательный! Ничего страшного. Традиции нужно уважать. Бутылка — вечный ориентир, компас в море развлечений, а угол вместо круга вполне себе подойдёт.

— И стрим не начнёшь? — подколол Смородник, немного отойдя от неловкой ситуации с бабушкой.

— Ты, Малинка, не рациональный. Если телефон разрядится, то завтра доставку будем с твоего заказывать? И с твоей карты оплатим. Так что пока никаких стримов, бережём заряд и развлекаемся как древние люди, оффлайн.

Варде хмыкнул и сел поближе к углу, чтобы их рассадка чуть больше напоминала хотя бы полукруг. В небе снова заворчало, загремело где-то в стороне речки, чуть подальше, чем до этого. Дождь хлестал по шиферу крыши, бил в окна, и Мавна подумала, что кротовые норки тоже, наверное, заливает. Стало их жалко. Может, им поставить маленькие зонтики?

— Правила простые. И никаких тебе, Булка, поцелуев. Распоясалась совсем, я смотрю. Малинка, зажги огней побольше, а то сидим как в чулане.

Смородник послушался, молча зажёг по маленькому огненному шарику на кончике каждого пальца и взмахом рук отправил их парить под потолком, выстроившись вдоль оконной рамы, как гирлянды. Мавна чуть не замурчала от удовольствия. Научился рядом с ней создавать уют, ну её мальчик.

— Спасибо. — Лируш навалился локтями на стол. — Раз так вышло, что я выбрал киснуть с вами вместо того, чтобы тусоваться в городских клубах, то будьте добры, развлеките меня. Играем так: на кого покажет бутылка, тот рассказывает историю из своей жизни. Ту, за которую до сих пор стыдно. Но историю можно придумать. А остальные должны угадать, правда это или нет. За угаданный ответ плюс балл. Кто больше баллов набрал, тот победил.

— А что будет победителю? — спросил Варде.

— О, — Лируш хитро улыбнулся. — Тот выберет, кто его поцелует.

— Ты же обещал! — возмутилась Мавна.

Лируш развёл руками.

— Всё для тебя. Я же видел, как ты расстроилась.

Мавна наступила ему на ногу под столом.

— Начинай, крошка.

— Курлык-курлык, так флиртуют голуби, они любят крошки.

— А ты и с голубями мутила?

Она наступила сильнее.

Бутылка закрутилась, зацепилась за упаковку от вафельного торта и замерла, указывая горлышком на Мавну.

— Я так и знала. А мы обязательно должны крутить, нельзя просто по очереди рассказывать кринж из жизни? Ох, Покровители, сколько же его со мной происходило.

— Вот и расскажешь, спать пока не собираемся.

Мавна закусила губу, придумывая, что бы рассказать. Что-то постыдное, но не настолько, чтобы провалиться в погреб от стыда. В закромах памяти и правда хранились целые библиотеки неловких случаев, хватило бы чтобы закрыться на этой веранде без света на всю зиму.

— Ладно, — вздохнула она и перекинула волосы на одну сторону — почему-то накатывало волнение, хотя парням она точно доверяла. Что, если их мнение о ней изменится? Они знают её как милую простую девчонку из пекарни, у которой почти всегда хорошее настроение. А тут... выложит свои тёмные булочные тайны и разобьёт этот сладкий образ. Но может ведь и соврать. Ей не привыкать, раньше она постоянно врала родителям и Илару, и только Смородник, как строгий учитель, отучил её от этого. Разве что указкой по пальцам не бил.

— Видели мой велик? — спросила она и сделала небольшую паузу, чтобы мальчики точно вспомнили, о каком опасном транспорте, грозе чародеев, идёт речь, и продолжила: — Я его угнала, когда мне было десять лет. Вам могла говорить, что он достался от Илара, но... он же девчачий, это видно. Это было тут, в деревне. К нам приехала новая девчонка, мы всей компанией гуляли. А ей родители купили этот классный велосипед. А я страшно завидовала, но мне говорили кататься на старом Иларовом. Но мне было на нём неудобно, у меня ноги короткие, а в десять лет были ещё короче. И всегда хотелось симпатичный дамский велосипед, а не то старое страшилище с высокой рамой. Ну я и решилась. Угнала велик, пока девчонка не видела. И спрятала тут, за сараем. Когда она спросила, не видел ли кто-то, конечно же я делала удивлённое лицо и говорила, что не видела. На следующее лето она уже не приехала, родители развелись, и в эту деревню её больше не привозили. Ну а я осенью достала велосипед из укрытия, а бабушке сказала, что купила его у райхи на остановке. Это ужасно и стыдно, но я так счастлива была гонять на нём по деревне. Местным детям рассказывала, что мне просто купили такой же. Мало ли в Уделах красных велосипедов? Короче, выкручивалась, как могла, лишь бы оставаться такой же счастливой. А теперь мы с великом уже совсем сроднились, нас все эти годы связывала общая тайна. И, Покровители, я готова поклясться, что ему у меня нравится.

— Нравится носить на брутальном железном теле наклеечки в виде цветочков и сердечек, — заключил Лируш. — Да уж, как-то у нас невесело началось, история двоякая. Я рассчитывал послушать про любовные приключения. Но я ставлю на то, что ты снова врёшь. Тебе просто купили велик, а ты сейчас выпендриваешься.

— Я тоже думаю, что это неправда, — поддержал Варде. — Ты слишком хорошая.

Остался Смородник.

— Думаю, так всё и было, — вздохнул он.

Мавна не знала, что сделать: дать ему в нос за то, что плохо о ней думает или поцеловать за то, что слишком хорошо её знает и чувствует.

— Это правда, — глухо вздохнула Мавна и уткнулась лбом в сложенные на столе руки. — Вы меня ненавидите?

Ей на спину легла ладонь. Потом ещё и ещё. Скоро она оказалась в тройных объятиях, и руки мальчиков ощущались такими разными по тяжести, температуре и силе, с которой сдавливали её тело под свитером.

— Мы тебя любим, — заверил Лируш таким тоном, будто приносил клятву на чьей-то могиле. — И даже не станем сдавать тебя полиции. Но ты пожизненно должна будешь снабжать нас выпечкой и бесплатным кофе. По рукам? Мне кажется, честная сделка.

— Иди ты, — с улыбкой всхлипнула Мавна, вытирая нос рукавом. В момент её лицо стало мокрее, чем трава за окном. Она никому не рассказывала эту историю, а тут вдруг рассказала, и будто сорвала пластырь с противной ссадины. Больно, но заживёт быстрее.

— Тогда я буду следующий, — заявил Смородник, отодвигаясь на своём стуле обратно.

— К чёрту твою бутылку, Лируш, — поддержал его Варде. — Всё равно все расскажут.

— Не угрожай мне, квакуша.

Молния выбелила небо, на веранде стало светло как днём, но только на секунду. Затем снова за окном разлилась фиолетовая чернильная тьма, бархатистая, ворчащая дождём.

Варде налил чаю в пустые кружки, а чародейские огоньки отражались в поверхности напитка, как красные звёзды. Мавна ухватилась за кружку, пряча в горячем паре раскрасневшийся нос. Адреналин от своего рассказал ещё не улёгся, и предвкушать разоблачение Смородника было волнительно. Мавна не могла с уверенностью сказать, хочет ли она знать его тайные истории о прошлом. Но выбора не было, не затыкать же уши.

Смородник пощёлкал пальцами, собираясь с мыслями, вздохнул и начал:

— Мне было около двадцати. Я уже служил в отряде, у меня была комната в общежитии. Молодой, глупый.

— Да ты и сейчас ненамного умнее, — фыркнул Лируш.

Смородник сделал вид, что не услышал колкость.

— На рок-фестивале я познакомился с девушкой. — Он стиснул челюсти и мельком посмотрел на Мавну, будто хотел убедиться, что ей комфортно услышать рассказ на эту тему.

Мавна кивнула. В самом деле, ну что такого? Она прекрасно знала, что у него были отношения до неё. Хотелось думать, что не будет после.

— Как-то так получилось, что мы оказались у неё дома. Она обещала показать виниловые пластинки первых альбомов «Вопящих опоссумов». Я пришёл, смотрю на полки, а пластинок нет. Думаю, где же они. Поворачиваюсь, а она уже сняла футболку. И под ней... нет ничего. Стоит и смотрит на меня. Я испугался, даже горло перехватило. Я тогда... Ну... Ещё ни разу...

— В двадцать лет?! — вскрикнул Лируш.

Смородник спокойно кивнул.

— Да. Как-то не до того было. То привыкал к чародеям, то учился, то ездил на охоту. Да и общаться всегда было тяжело.

— Ну ты и дебил.

— Дай ему рассказать! — заступился Варде.

Лируш с недовольным видом откинулся на стуле, поставив его на две задние ножки.

— Я убежал в ванную, — продолжил монотонно бубнить Смородник. — Сказал, что нужно помыть голову. Больше ничего не придумал. Закрылся там и... сидел часа два.

— У девочки из-за тебя психологическая травма! — не выдержала Мавна. — Кто так делает?!

— Да погоди, мы ещё не знаем, правда это или нет, — шикнул на неё Варде. Он слушал и смотрел так внимательно, что сомнений не оставалось: игра его захватила, и он правда пытался понять, сколько лжи в словах соперников. — Продолжай пожалуйста. Как ты от неё ушёл?

— Твоя честь пострадала? — добавил Лируш.

Смородник усмехнулся, опустил лицо. Наверняка у него горели уши от такого откровенного рассказа (или сказки?), но из-за красных огоньков было не разобрать. Удобная чародейская маскировка — чародеи ведь не стесняются.

Мавна порадовалась, что Смородник не убежал, когда она впервые разделась перед ним. Иначе бы застрелилась от неловкости — кажется, тогда она носила в сумочке пистолет.

— Сбежать через ванную не получилось. Там не было окна. Я понял это только когда закрылся. Сначала сидел на полу и ждал, когда она уйдёт. Но это ведь её квартира, поэтому уходить она не собиралась. Мне было странно и непонятно, и никаких инструкций на такой случай нам не выдавали. Ну и... я всегда действовал внезапно.

— Как лосось в кустах черники, — подсказал Лируш. Он подвинулся поближе к Варде и теперь тоже слушал заинтересованно. Они даже очень похоже подпёрли головы кулаками.

— Так как выбрался-то? — спросил Варде.

Мавна хмыкнула. Мальчишки. Каждый хочет иметь в запасе указания, как сбежать с нежелательного свидания. А женщинам, между прочим, в разы хуже, страшнее и опаснее.

— Выбирался ужасно. Она стучалась, говорила, что я больной и занял ванную. Когда я открыл замок, девушка стояла у двери. Слава Огню, уже одетая. Что-то спрашивала. Я оттолкнул её и побежал к выходу. Пришёл в себя только в соседнем квартале. Была уже ночь. Ловил попутку до общежития.

— Смоня! — Мавна пихнула его в бок. — Как ты мог толкнуть девушку?! Она не ушиблась? Ты придурок, конечно.

— Да вроде не упала, — пробубнил он, оправдываясь. — Я несильно.

— Давайте думать, правда или нет. — Лируш выпрямился на стуле. — Ставлю на то, что история — фигня. Ты не мог упасть в обморок от женской груди в двадцать лет. И сидеть безвылазно в чужой ванной тоже. Это очень тупо. Даже для тебя.

Мавна подумала, что он явно недооценивает Смородника и тот уровень кринжа, который он способен выдать. Уж ей-то не знать... после «кипящего чайника» в разгар любви она вообще уже ничему не удивится. И иногда до сих пор подкалывала его, вспоминая ту фразу. Смородник пыхтел и немного обижался, но тогда она чмокала его в нос или в лоб, и между ними снова царили понимание и нежность.

— Думаю, неправда, — согласился Варде. — Мне кажется, ты не настолько псих. Ты нервный, конечно, особенно раньше был, но непохож на инфантильного придурка. Поступил бы по-другому. Необязательно убегать, толкаться и вот это всё, особенно когда уже не малолетний дурак.

— А я голосую за правду, — вздохнула Мавна.

И тогда Варде с Лирушем переглянулись, оба понимая, что этот раунд они проиграли.

— Ну? Малинка, колись.

Смородник отвернул голову в сторону, чтобы смотреть в окно, а не на любопытных и страждущих парней. Тихо буркнул:

— Правда.

Мавна толкнула под столом Лируша, чтобы он ничего не сморозил. Но его это не остановило от смеха.

— Капец, можно я использую это как заготовку для стендапа?

— Только попробуй, — страшно шикнула Мавна.

— Можно, — к её удивлению согласился Смородник. — Только имя замени.

— Ну уж конечно, никто не поверит в историю про чувака с именем ягоды, — фыркнул Лируш. Варде хрюкнул от смеха.

— Я смотрю, вам двоим очень весело! — Мавна грозно развернулась на стуле и наставила палец на парней. Конечно, она выглядела как рычащий шпиц с бантиком на ошейнике, но душа требовала заступиться за жениха. Он ведь ей жених? Предложение не делал, но она сама возьмёт в свои руки. — Так что хватит ржать. Ваша очередь, выкладывайте грязные секретики.

— Будем говорить одновременно? — Лируш хитро прищурился.

— Сами разберётесь.

— Насколько грязные секреты ты готова услышать, Булочка?

Они схлестнулись в гляделки, оба сощурившись, только Мавна – в притворной злобе, а Лируш — с наглой насмешкой. Гром грохотал всё дальше, дождик немного утихал, а света по-прежнему не было и, Мавна предполагала, не будет до завтрака.

— Настолько, насколько ты сам готов будешь открыть.

Смородник заёрзал на стуле.

— Я обязан это всё слушать?

— Мы-то слушаем твои вечные матюки, Ягода-Малинка! И ничего, уши в трубочку не скрутились. Хотя были очень близки к этому.

— Не орите! — Мавна понизила голос. — Бабушка с дедушкой спать пошли, а то выгонят нас в Смонину палатку.

— Ах, да, палатка-то твоя наверняка насквозь промокла. Хочешь к нам на чердак? Или ты...

— Тихо!

Мавна была готова по-настоящему разозлиться. Лируш ухмыльнулся, встряхнул кудрями и подмигнул ей. Ну конечно, наверняка подсмотрел, как Мавна во время прошлой грозы затаскивала Смородника в свою комнатушку. Не мокнуть же ему, в самом деле...

— Даже в темноте я вижу, как ты очаровательно краснеешь, Булочка.

Варде во время всей шутливой перебранки сидел молча, сложа локти на столе, и наблюдал с каким-то блаженством, будто в этом и заключалось его высшее предназначение: смотреть, моргать, иногда улыбаться или хихикать, поддакивая Лирушу. Мавна удивлялась, как быстро они спелись, такие разные и внешне, и по характеру. Было в них что-то от мальчишек, которые просто подходят друг к другу на школьной перемене и с тех пор становятся друзьями. И ей, конечно, нравилось, что они оба остались частью её небольшой компании, пусть порой с ними и было невыносимо.

— Короче, я начинаю. А вы сидите и думайте, правду скажу или нет.

Лируш развернулся лицом к столу, но боком к Мавне и Варде. Чуть свёл брови, но тут же снова улыбнулся. Ямочки на щеках проступили тёмными пятнышками теней.

— Когда я учился в театральном, нам с дядей вечно не хватало денег. И на каникулы мы с пацанами с курса устроились подрабатывать в поля. Капусту собирать. Деньги никогда не лишние, особенно когда ты студент и целый месяц собираешь уделец к удельцу, чтобы сходить в бар попить пива.

— Твой дядя же гонит чачу, — вспомнила Мавна.

— Да, но чачу я мог каждый день пить. А вот пиво... На него приходилось копить. От чачи быстро отлетаешь, а с пивом можно много фигни наделать, пока пьёшь.

— Справедливо, — согласилась Мавна.

Чачу она не очень любила. Пиво — совсем другое дело.

— Там летом на полях всегда полно молодёжи приезжает. Работа несложная, на воздухе, в классной компании, платят нормально. Больше капусты сдашь — больше денег получишь. Некоторые парни даже бегали воровать на соседние поля, а это пара километров. Правда, потом драка была стенка на стенку. Поле на поле. Нас всех чуть не лишили зарплаты, но я всё уладил. Конечно же, своим обаянием. Ну и всё-таки начальница у нас была молодая женщина. Я быстро нашёл с ней общий язык.

— В прямом смысле? — невинно спросил Варде.

Мавна приставила два пальца к горлу, будто её сейчас стошнит.

— Хватит про языки! Давай историю дальше.

— Ну так вот. Помимо красивой начальницы мне в душу запала ещё одна девчонка. И так запала, что я, кажется, влюбился. Она была светленькая, худенькая, с тонкими запястьями, носила летящие платья — вот знаете, как с картинок про типичное лето. И руки у неё на солнце так обгорели, что были красные по плечи, а выше белая полоса от рукавов.

Мавна вздохнула, мельком посмотрев на свои запястья, совершенно не тонкие и не худенькие. У неё никогда не было цели понравиться Лирушу, но всё равно она самую каплю застеснялась, что сама вовсе не воздушная девочка с картинки.

— Я тоже так обгорал, — не к месту изрёк Смородник, на что Лируш только хмыкнул:

— И выглядел как додик, а не как нежная фея. Мою конфетку звали Алия, она иногда появлялась у забора, улыбалась и придерживала рукой соломенную шляпку, которую пытался сорвать ветер. Я не представлял её работающей в поле, хотя для чего ещё она могла зависать в этой дыре? Там ни клубов, ни баров на сто километров вокруг. А за капустными полями начинались клубничные. Мы с парнями иногда подсматривали за девчонками, которые там работали. Собирать клубнику легче и приятнее, чем капусту, можно что-то сразу съесть, а кочан в рот не влезет.

— А мы воровали. Кочаны. И арбузы тоже. под одеждой проносили.

Смородник, кажется, был готов удариться в ностальгию.

— Чародеи тоже подрабатывают на сельскохозяйственных работах? — удивился Варде.

Смородник пожал плечами.

— Ну да. Что такого. Деньги всем нужны. Когда ты студент. Я на куртку копил.

— То есть, в огороде работать умеешь, ага.

Мавна мысленно сделала себе ещё одну пометку: очередная зелёная галочка в списке достоинств жениха.

— Так вот, с Алией многие пытались замутить, — продолжил Лируш, резко и громко перебив Смородника, будто испугался, что придётся пожертвовать частью внимания к себе. — Она постарше была, нам лет восемнадцать-двадцать, а ей двадцать шесть. Ну и она смеялась над нами, называла малолетними дураками. Но на меня она пялилась, я вам отвечаю, пялилась! Невозможно же не отметить такого красавчика среди целого курса прыщавых театралов. Я ей цветочки дарил, а она смеялась. Конфеты в карманах таскал. Теперь думаю, что это глупо, ведь таким девушкам нужно что-то более ценное. Чача, например. Но я был молодой и импровизировал, используя доступные средства.

Однажды мне повезло, и я выпросил поцелуй. Был вечер, народ уже расходился, а я дождался Алию и протянул букет и бутылку пива. Пиво уже нагрелось за день, цветы подвяли, но она опять рассмеялась, и я её поцеловал. Она не возражала.

А на следующий вечер мы с пацанами уже шли по грунтовке в сторону деревни, от которой автобус отъезжал, и вдруг я услышал что-то в кустах. Попросил у друга шопер и слинял. В кустах поймал ежа, пришлось снять с себя рубашку, чтоб руки не исколоть. Посадил его в шопер и погнал искать красотку. Наконец-то достойный подарок! Я-то знаю, как девчонки пищат при виде котят и прочих щенят, некоторые даже парней себе выбирают с глазами голодной псины. Ну, или бешеной, тут уж от вкусов девушки зависит.

Лируш многозначительно покосился на Мавну, но она слишком размякла после упоминания ежа.

— До чего же мило! Хотела бы я, чтобы мне тоже подарили ёжичка.

Она покосилась на Смородника и постаралась не ревновать, представляя то, как он мог ловить ёжиков чужим девушкам. Хотя для неё он вполне мог вскоре изловить самого настоящего крота. Своего рода эксклюзив.

— Алия тоже так почитала. — Лируш развалился на стуле, закинув локти за спинку, и покачался с довольным видом. — Ёжика мы скоро выпустили на волю, но этот подарок из тех, которые могут изменить отношения. Так что мы почти сразу поехали к ней. А вот под утро... случилась вся соль истории.

— Я догадываюсь, — вздохнул Варде.

— Вас кто-то застукал? — спросила Мавна.

Она и сама не заметила, насколько её увлекла простая история Лируша, которая как-то мягко и правильно сочеталась с их деревенскими посиделками. Наверняка поблизости в полях тоже работали такие студенты, и у них были вечера с песнями, летние романы и разборки.

— Оказалось, что у неё был жених. Пятидесятилетний директор упаковочного завода. Алия не особо хотела выходить за него и, кажется, даже не дала окончательного согласия, но с этим мужиком связываться всё равно не хотелось. Он с какого-то перепуга припёрся под утро, и пришлось мне в одних трусах прыгать со второго этажа и бежать через колючие кусты. Вот такая история, что скажете?

— Совсем не кринжовая, — покачала головой Мавна. — Очень романтичная. И что, вы виделись потом?

— Это просто летняя интрижка, Булочка. Будто ты никогда их не заводила. Что происходит на летних работах, то остаётся на летних работах. Так что скажете?

— Правда, разумеется! — Мавна даже немного возмутилась. — Столько деталей. И про обгоревшие плечи, и про ежа. Ты бы придумал что-то более забористое. А это слишком мило, чтобы быть неправдой.

— А ты что скажешь, Земноводное?

Варде поднял голову, уложенную на сгиб локтя, и согласился с Мавной.

— Считаю, что правда.

Смородник кивнул.

— Правда.

И тут Лируш просто поплыл от счастья, улыбаясь так широко, что хитрые глаза превратились в щёлки. Мавну охватило подозрение.

— Что?.. Неужели ты хочешь сказать...

— Я вам соврал, — объявил Лируш самодовольным голосом и обвёл ребят глазами, буквально сияя от наслаждения. — Когда я убегал, трусов на мне не было.

Мавна залилась смехом, а Варде стал пинаться.

— Так не по правилам! Мы выиграли, а ты почти не старался придумать что-то и запутать нас!

— Кто начал игру, тот и устанавливает правила! — Лируш уворачивался от шуточных ударов кулаками, но некоторые всё-таки пропускал. — Вы всему поверили, так что не будет вам никаких баллов, лошьё.

Мавна и сама хотела бы щипнуть Лируша за такую подставу, но ей было слишком смешно и хорошо. И стыд от своего рассказа уже казался каким-то далёким, будто со слезами вышла вся неловкость, и ситуация с велосипедом стала просто призраком. Может, у неё получится найти ту девочку в соцсетях, извиниться и как-то компенсировать кражу. А сейчас даже совсем не было обидно за утраченный балл. В самом деле, могла ли она что-то потерять сейчас, здесь, с этими людьми, в этой полутёмной веранде? Только приобрести. Новые воспоминания для своей драгоценной шкатулки.

К тому моменту, как Варде начал свой рассказ, дождь начал стихать, и даже небо посветлело: сквозь облака проглядывал месяц.

— Это произошло тогда, когда я только учился управлять своим новым человеческим телом и перекидываться из низшего упыря в высшего, почти-человека. Это трудно. Особенно первые раз десять. Кажется, будто снова умираешь, тело сжимается, дышать становится нечем, трещат кости, и пару минут ты даже не понимаешь, кто ты и что с тобой происходит. Было даже так, что я обращался не до конца: у человека оставались когтистые упыриные лапы. Или наоборот: у упыря — стопы, неприспособленные для бега босиком. И нет, нельзя постоянно оставлять себе часть одного тела на другом. Это больно и ощущается ещё более неестественно, чем само превращение. Либо так, либо так. Нужно всегда обращаться до конца. Это как ошибиться во время пряжка спиной вперёд и неуклюже завалиться. Ты либо прыгаешь, либо нет.

Отец был недоволен и ругал меня за такие ошибки, но я и сам себя ругал. Пытался быть человеком, учился рисовать, чтобы лучше уметь пользоваться этим телом, чтобы понять, как двигаются руки, пальцы, как работают глаза и мозг. Понял ли я это? Конечно, нет. — Варде мягко усмехнулся. — Но понял, что мне нравится быть новым собой.

А вот на охоту я сначала ходил вместе с низшими. Втайне от отца. Потому что как-то раз попытался пить кровь человеческими зубами, и это оказалось так неудобно, странно и противно, что меня стошнило прямо на того человека. Его же собственной кровью. Хорошо, что он был сильно пьян и ничего не понял.

— Ты его напоил? — уточнила Мавна.

— Клубничка, с этим люди и сами отлично справляются! — заступился Лируш. — Правда же, Земноводное? Ты не мог так гнусно поступить с бедным трудягой?

— Это была девушка, — тихо пробубнил Варде, а остальные подробности опустил. — Но суть вообще не в том. Я пришёл к гнезду низших в заброшенном старом доме и обратился, чтобы пойти к ним уже в облике зверя. Но обращение произошло неудачно, у меня как раз осталась человеческая стопа. Я пытался ещё раз, но снова не вышло. И, чтобы не стало ещё хуже, пришлось идти так. Очень хотелось есть.

Варде сделал паузу, задумчиво посмотрел в окно, на капли, стекающие с шиферной крыши. Мавна притихла, и так прекрасно понимая, что значит упыриный голод и охота со стаей низших. Кожа под свитером покрылась мурашками, Мавна подвинулась ближе к тёплому боку Смородника, и тот без подсказок приобнял её за плечо и чмокнул в висок.

— Только мы закончили охоту, как подъехали полицейские и чародеи. Мигалки, байки, шум и бьющий в глаза свет, всё как они любят. — (На этих словах Смородник тихонько фыркнул, так, чтобы услышала одна Мавна). — И вспышки огня. В упырином облике они ощущаются особенно жарко, ярко и больно, как хлысты по шкуре. Все упыри разбежались, а я с человеческой ногой не смог. Протиснулся в дыру в бетонном заборе и спрятался на территории старого завода. Пытался превратиться обратно в человека, но у меня не получалось. Я будто застрял. Было страшно и неприятно, и я совершенно не понимал, что делать. Пролежал там всю ночь, а утром меня нашли волонтёры и забрали в собачий приют. Подумали, что я — облысевший пёс странной породы. И с травмированной при рождении задней лапой. Меня поселили в личный вольер, на карантин. Всё утро приходилось оставаться в таком облике, и я мало что помнил, потому что упыриная голова работает не так, как человеческая. Зато когда закончились утренние обходы и кормёжка, я наконец обратился. К счастью, получилось нормально, без сюрпризов. Только я хотел по-тихому свалить из приюта, как меня засекла волонтёрка. Не знаю, задержалась она или только пришла. Спросила, что я делаю в вольере. Пришлось сказать, что я тоже сегодня пришёл волонтёрить первый день, открыл дверь вольера, и новая лысая собака сбежала, толкнув меня, а я случайно захлопнул дверцу. Скормив девушке неправдоподобную историю, я быстро пошёл к выходу с территории приюта, сославшись на срочные дела, но девушка что-то настойчиво спрашивала. Но ей так и не удалось получить ответы, потому что я торопился, ведь дома меня ждал отец. Всё.

Варде пробарабанил пальцами по столу и сложил руки ладонями вверх.

— Ничего себе ты слова выбираешь, «сославшись на дела»! Попроще не мог сказать? — Лируш в шутку дёрнул Варде за ухо.

— Я же рассказываю. Должно быть складно.

Варде поднял плечо, смущённо закрывая ухо от покушений Лируша, и улыбнулся. Щёки и руки у Варде на даче покрылись неровными пятнами загара, выглядящими как лёгкие ожоги, и Мавна даже не понимала, на кого он сейчас похож больше: на потустороннего бледного вампира или на обычного парня, который приехал на отдых.

— Наверное, это правда, — сказал Лируш. — Почему бы и нет? Булка, а ты что скажешь?

— Не зна-аю, — протянула она, продолжая ненавязчиво прижиматься к боку Смородника. — Смешанные чувства. Жуткую штуку ты рассказал, Вардюш. Нога эта твоя... Наверное, правда. Не придумаешь же такое.

— Это ложь, — отчеканил Смородник и сложил руки на груди. — Упыря не оставят на территории за оградой. Он будет отслеживаться по приборам. Это раз. Не притащат в приют. Два. И в присутствии упыря собаки сойдут с ума. И низший будет бесноваться в клетке. Будь ты хоть двадцать раз смазливым художником, в упырином облике ты зверь. Не щенок. Потусторонний монстр. Не выйдет быть хорошим мальчиком. Упыри не виляют хвостами.

Варде улыбнулся шире, но уже не мило, а хищно. Зелёные глаза сверкнули под огоньками.

— Ты прав. Свои постыдные истории я оставлю для себя, не стану рассказывать при чародее. Так что пришлось импровизировать. Дружба с Лирушем многому научила.

— Заметно.

— Ну-ну, мальчики, я слышу между вами гром вражды, не надо, пожалуйста! — взмолилась Мавна. — Лируш, кто победил?

— Давайте считать. Мы с лягушкой пролетели по-полной, ни одного балла. Булочка, ты угадала один раз. А наша ягодка — два раза. Ой, ну и подумаешь, целуйтесь сколько влезет, только не заставляйте смотреть! Позовите, когда начнутся действия интереснее, я включу камеру.

Мавна хихикнула, чмокнула Смородника в губы и вскочила со стула.

— Дождик кончился, пойдём посидим на крыльце перед сном, воздухом подышим.

— Кстати! — Лируш тоже встал, обошёл стол и толкнул Смородника кулаком в плечо. — Ты же гитару не зря тащил? Давай, расчехляй. А то мне станет с вами скучно, и я пойду искать другую компанию.

— Давай! Давай-давай-давай! — Мавна захлопала в ладоши, глядя, как Смородник послушно идёт доставать гитару в чехле, которую в первый день в деревне он спрятал в угол между диваном и буфетом.

Небо окончательно посветлело, подёрнулось зелёной пеленой: где-то за лесом готовился зреть ранний летний рассвет.