Глава 20
Вода была холодной. И грязной. И быстрой. Однако я должен быть благодарен за это последнее, потому что, вероятно, именно оно спасло меня. Кол все еще был в моей груди, сжигая меня изнутри, но он сместился с того места, куда был направлен. Не на много, я уверен, но вполне достаточно.
Другие к этому времени уже были бы мертвы. Может, я и не могу утонуть, но человеческая природа была могущественной штукой, и мое тело боролось за жизнь, несмотря на мое бессмертие. Мое горло было покрыто грязью, а легкие наполнялись водой, пока я изо всех сил пытался удержаться на плаву. Я не мог ясно мыслить, так как мое тело отвергало эти ощущения.
В конце концов моя голова показалась из воды, и я смог увидеть звезды и луну над собой. Что еще более важно, я смог увидеть берег. Это потребовало почти столько же сил, сколько и любой из моих предыдущих боев, но я смог доплыть до края воды, прежде чем использовать упавшее дерево, чтобы подтянуться на последние пять футов. Как только я почувствовал под собой скалистый берег, я рухнул на него. Я отчаянно пытался дышать, но мне казалось, что с каждым вздохом я задыхаюсь.
Я знал, что должен был сделать. Я посмотрел на кол и понадеялся, что он уберется сам, как это делал раньше деревянный, уже зная, что он специально сконструирован так, чтобы этого не происходило. Эта рана останется, медленно убивая меня, если я сам не уберу кол.
Оторвав клочок своей рубашки, я попыталась использовать технику, которую я использовал ранее с Натаном: поместив ткань между моей рукой и колом в качестве барьера. Даже когда я начал тянуть, я почувствовал, как мокрая ткань скользит по гладкой ручке. Мне удалось воткнуть в Натана обернутый тканью кол, но вытащить его было намного сложнее, особенно под таким углом. Моя голова откинулась назад, когда я приготовился к дополнительной боли, которая должна была произойти.
Своей более слабой рукой я ухватился за кол — без защиты — и потянул. Я чувствовал, как он обжигает мою кожу точно так же, как обжег мою грудь, но он ощущался в десять раз сильнее против каждого нервного окончания в моей ладони. Я чувствовал, как он понемногу выходит, но через мгновение мне пришлось отпустить его, чтобы просто вздохнуть.
Я окунул руку в прохладную воду, выкрикнув в воздух несколько проклятий (некоторые были направлены на Роуз, некоторые были более обобщенными), а затем настроился на еще один сеанс пыток. После трех раундов этого упражнения моя грудь, наконец, освободилась от ощущения жжения.
Я испытывал чувство удовлетворения от того, что забрасывал проклятый кол так далеко за спину, как только мог. Я наслаждался звуком, с которым он разрывал землю, и глухим стуком по грязи. Я представил себе его последнее пристанище среди небытия и рассмеялся над подходящим концом. Роза чувствовала, что достигла какой-то великой цели, но она ничего не сделала. Она была никем. Бесполезная, как и тот кол.
Я нерешительно позволил себе взглянуть на свою руку. Была причина, по которой я использовал свою не доминирующую руку. Она все еще горела, как будто я сунул ее прямо в огонь. Выглядела она тоже не намного лучше. Кожа была розовой и покрытой волдырями, в некоторых местах порвана, так что текла кровь, а там, где не было лопнувших волдырей, она была потрескавшейся и сырой. Я даже не хотел проверять рану, зная, что это только усугубит агонию, которая уже была.
Хотя я знал, что я ничем не заражусь, я также знал, что такая рана не заживет в течение дня или двух. Серебряные раны всегда затягивались немного дольше, чем другие. Царапины все еще казались пустяками, когда дело доходило до заживления, особенно для нетренированного глаза, но след от кола, пронзившего мое тело, сохранялся несколько дней. Моя рука... Я задавался вопросом, заживет ли это до или после раны на моей груди. Мое предположение было после...много позже.
Я подтянулся и отошел подальше от воды, прислонившись к толстому дереву неподалеку. Его ветви простирались далеко, и он был толстым, достаточно толстым, что я задался вопросом, обеспечит ли он достаточную защиту в течение дня. Я был измотан, и энергия, которая потребовалась бы только для того, чтобы подняться на холм к тропе, казалась мне недосягаемой. Как я должен был вернуться в Поместье? Может быть, я мог бы найти золотую середину? Конечно, там была какая-нибудь пещера или навес, под которым я мог бы спрятаться на день.
Спрятаться?
Не было никакого способа, черт возьми, чтобы я прятался.
Особенно не сейчас. Мне нужно было сделать свой рывок, чтобы забрать Поместье до того, как это сделает кто-то другой, или до того, как оно погрузится в полную анархию.
К сожалению, это означало переезд.
Боль в моем теле напомнила мне, что бессмертие не означает, что я неуничтожим. Я хмыкнул, когда приподнял свое тело, осторожно удерживая вес на одной руке и прижимая другую к себе. Каждый шаг становился все легче и труднее одновременно. Мой импульс и драйв толкали меня вперед, но мое тело умоляло меня остановиться.
Когда я добрался до вершины холма, мое внимание привлек небольшой отблеск среди листвы. Мне не нужно было думать больше секунды, чтобы понять, что это было. Этот чертов кол. Я немедленно отвернулся, следуя по нашим следам, которые вели от моста обратно к поместью.
Однако через несколько шагов я остановился. Я улыбнулся. Затем я оторвал еще один кусок ткани от своей изодранной и испорченной рубашки, прежде чем вернуться к тому месту, где, как я знал, находился кол. Он застрял острием вниз, издеваясь надо мной. Обернув ткань вокруг ручки, я потянул и был благодарен, что в таком положении это было намного легче. Также помогло то, что он не застрял на несколько дюймов глубже в моей груди.
Я сунул его в задний карман брюк, которые каким-то образом пережили все это испытание, убедился, что он был полностью и надежно завернут, а затем направился обратно к Поместью.
Я добрался до поместья незадолго до рассвета. Прогулка заняла почти в три раза больше времени, чем во время преследования Розы. Как и ожидалось, в доме царил беспорядок. Несколько человек пытались навести порядок, другие в замешательстве кричали о том, что должно было произойти, а затем еще несколько человек в гневе кричали на остальных.
Мое появление не было грандиозным. Никаких взламываемых дверей или гудящих клаксонов. Когда они увидели меня, не было ни возгласов поддержки, ни клятв верности. Многие продолжали спорить, пока один голос не заглушил остальные.
— Дмитрий! — Стивен окликнул меня с другого конца комнаты, и многие другие замолчали. Остальные притихли, как и вся комната, медленно обращая свое внимание на меня. — Мы думали, что ты умер вместе с остальными.
Я приподнял бровь в качестве обвинения.
— Чтобы убить меня, нужно нечто большее, чем Натан и Галина.
— Что насчет девушки-дампира?
К счастью, я стоял спиной к толпе, и не видел того, кто осмелился расспросить меня о ней, потому что мое раздражение было бы ясно написано на моем лице. Я знал, что кто-нибудь спросит о Розе, но я не придумал объяснения, почему ее еще нет рядом со мной. Я мог бы просто сказать, что убил ее. Но я все равно хотел, чтобы она в конце концов осталась со мной. Я бы не смог этого сделать, если бы настаивал на том, что она уже мертва.
Но был и другой способ. Тот, который заработал бы мне репутацию в моей борьбе с ней, а также в моем правлении здесь.
Повернувшись, я повернулся лицом к толпе.
— Мы сражались. Она использовала тот же кол, которым были убиты Галина и Натан, чтобы пронзить мне сердце, и убежала. Но я выжил.
— Она проткнула тебя колом... и ты выжил?
Даже Стивен выглядел скептически, хотя изо всех сил старался этого не показывать.
— Никто никогда не выживал после того, как его ставили на кон. Откуда нам знать, что ты просто не позволил ей уйти?
Я зарычал, шагнув к скептику.
— Тебе нужны доказательства моих слов? Ты не веришь, что я говорю правду?
Он стоял неподвижно, его лицо застыло, а глаза кричали от страха. Я ухмыльнулся.
— Хорошо, поскольку моего слова показалось вам недостаточным, чтобы доказать, что я выжил, я предложу вам неоспоримые доказательства.
Я отступил назад, ступив на ступеньку так, чтобы быть немного выше толпы, прежде чем сдвинуть рубашку в сторону, чтобы они могли видеть весь ущерб от кола прямо над моим сердцем. Для неосведомленного глаза это было бы прямым попаданием. Даже для опытного стража это выглядело бы как удар, который должен был убить.
Многие люди смотрели на это с удивлением, некоторые даже ахали от этого зрелища.
— Это невозможно. Никто не выживет после серебряного кола.
Я поднял подбородок, позволяя всей мантии лидерства упасть на меня, когда я принял решение, которое закрепило бы мое положение как правителя здесь.
— Я не такой, как большинство людей.
Я вытащил кол из заднего кармана, позволив защитной ткани упасть, и поднял его над толпой. Металл на моей и без того покрытой волдырями коже ревел от боли, но я стиснул зубы и сохранял невозмутимое выражение лица, когда толпа начала аплодировать и скандировать. Для них я сотворил чудо; я не только мог держать голое серебро зачарованного кола, я мог пережить прямое попадание в сердце и выжить. Почему бы им не последовать за таким могущественным и всемогущим командиром?
Секундой позже я уронил кол к своим ногам. Кто-то почувствовал необходимость проверить его силу и зашипел от жжения, что сделало мою воспринимаемую силу еще более великолепной для других. С этими словами я позволил им подтвердить между собой, что они последуют за мной. Я не сомневался, что они сделают это после того, как я покажу им, на что я способен.
Тем временем Стивен последовал за мной, когда я направилась в убежище своей комнаты.
— Как ты это сделал? — он, очевидно, не был так убежден в моей очевидной божественности, как, казалось, был другой.
— Какую часть?
— Как насчет обеих? Или все? Убить Галину и остальных было нелегко.
— Мне помогли с ними, — честно признался я, пока он пытался поспевать за моими быстрыми шагами. Мне нужно было быстро добраться до своей комнаты, чтобы успокоить и перевязать руку. — Роуз вырубила Галину, пока обездвиживала ее, и Натана...ну, он и другие на самом деле не были тем, что вы назвали бы «трудным».
— А как насчет Роуз?
— Она сбежала, — в моей груди грохотало от гнева. — Я не лгал. Она проткнула меня колом, но река, должно быть, сместила его ровно настолько, чтобы он не полностью пронзил сердце. Я выжил, но это было только по чистой случайности.
Он выругался.
— Было бы лучше обратить или убить ее.
Я уставился на него. Я уже знал это, но мне не нужно было, чтобы он подтверждал это для меня.
Он понизил голос.
— А кол? Как ты его держал?
Я ответил на это, показав ему свою левую руку. Следы были хуже, с большими волдырями и большим количеством крови, но плюсом было то, что боль почти прошла, потому что ладонь теперь практически онемела. Конечно, это был плохой знак, но я бы принял обезболивающее там, где мог.
Стивен снова выругался, но вместо сочувствия, это был чистый шок.
— Мне нужно обработать это, а остальные должны поверить, что моя рука в полном порядке. Я сниму повязку, когда буду выходить, но все остальное время буду держать ладонь спрятанной. Я правша, а не левша, так что все должно быть в порядке.
Он кивнул. Его рот был открыт, когда он все еще смотрел на красные отметины.
— Что мне нужно, чтобы ты сейчас сделал, так это вернулся и убедился, что они делают правильный выбор. Наш план все еще в силе. Галина ушла, и мы должны взять все на себя. Я вернусь, как только разберусь с этим, но мне нужно, чтобы ты пошел туда и сказал им, что я новый глава Поместья. Запиши имена всех, кто затеет драку, и я разберусь с ними позже. Понял?
Кивнув в последний раз, я отослал его прочь.
Он был в конце коридора, когда я окликнул его.
— И верни мне этот кол!
Он не спрашивал почему, но все равно убежал.
***
Прохладная вода снова принесла облегчение моей руке. Я позволил воде стекать по ней почти десять минут, пока кончики пальцев не онемели так же, как и ладонь, прежде чем осторожно положить руку на чистую тряпку для мытья посуды, чтобы она высохла. Длинная повязка рядом со мной была уже приготовлена, и я не решался ее надеть. Я знал, что сначала это принесет больше боли, но в конечном итоге это также защитит меня от боли. Компромисс был необходим, хотя и неприятен.
Наблюдая за чистой белой марлей, обернутой вокруг моих костяшек пальцев, я почти мог увидеть другое воспоминание. Руки, марля, слова и взгляды. Однако все это было изменчивым, нечетким и непонятным. Я потряс головой, чтобы избавиться от этого ощущения. Я просто был измотан, и мой разум сыграл со мной злую шутку.
Когда я опустился на кровать в своей комнате, мне захотелось по-настоящему уснуть. Лежа здесь и глубоко дыша, чтобы расслабить свое тело, я бы только этого и добился. Это абсолютно не помогло успокоить мой разум. Я снова и снова прокручивал в голове каждый момент на том мосту, пытаясь представить, что я мог бы сделать по-другому. Если бы я двигался быстрее. Если бы я еще немного сместил свой вес? Если бы я просто повалил ее на землю и взял силой. Натан сделал это со мной, лишив выбора, и я подумал, что было бы лучше предоставить ей выбор. Теперь она ушла.
Или я мог бы просто сказать ей те слова, которые она так отчаянно хотела услышать. Любовь была слабостью, которая заставляла людей совершать глупые поступки. Это была одна из причин, по которой я пропал в той пещере. Но эти слабые эмоции также могут быть мощным инструментом. Они могли манипулировать и заставлять тех, кто был слаб, делать то, что вам было нужно. Натан заставил Инну выполнить его просьбу обещаниями любви. Я убедил Роуз оказать мне физическую помощь, но пренебрег теми маленькими эмоциями, которые могли бы стать основой ее решения, потому что они тоже не приносили мне никакого удовольствия.
Я никогда не думал, что доживу до того дня, когда признаю, что Натан был умнее меня. По крайней мере, я мог спокойно отдыхать, зная, что он никогда не узнает.
Стук вернул меня к моей нынешней реальности.
— Сэр, — раздался неуверенный, тихий голос через щель в двери. — Я принес вам кол, о котором вы просили. Мистер Волков сказал, что вы хотите оставить его себе в качестве трофея.
— Да. Просто оставьте вон там на столе, — я указал на какое-то случайное место в комнате, надеясь, что она догадается об этом. Она ни на мгновение не спросила меня, почему я не хочу прикасаться к нему, но сделала, как я просил.
— Вы... — она колебалась. — Вам нужно что-нибудь еще... сэр?
Мои глаза были закрыты, а голова покоилась на подушке, но было легко услышать предложение в ее голосе.
— Кровь.
— Ты можешь использовать меня, — ее голос за секунду превратился из робкого и застенчивого в отчаянный.
Я приоткрыл один глаз, чтобы взглянуть на нее. Похоже, ей потребовалось все ее самообладание, чтобы просто оставаться на месте у моей двери.
— Если ты не хочешь умереть сегодня от моих рук, я предлагаю тебе привести мне другую кормилицу. Мне нужно больше крови, чем ты можешь дать.
Она вздохнула, выглядя подавленной, прежде чем направиться к выходу. Взявшись за ручку, она повернулась ко мне.
— Просто чтобы вы знали, сэр, для меня было бы честью умереть от вашего укуса. Я не могу придумать ничего лучшего.
Я чуть не рассмеялся, услышав, как за ней закрылась дверь. Эти люди были сумасшедшими, делающими почти все, чтобы получить кайф. Я мог понять желание заслужить их пробуждение, но быть благодарным только за то, чтобы умереть от укуса стригоя? Такого в своей жизни я еще не слышал.
***
Как и было обещано, молодой человек, которого послали ко мне, продержался недолго. Он быстро истощился и предоставил мне больше энергии, чем мог бы сделать любой отдых. Боль все еще была, но, по крайней мере, у меня была возможность передвигаться, не выглядя как ходячий мертвец.
После этого я послал за Стивеном, чтобы обсудить с ним дальнейшие шаги. Он охотно дал мне понять, что большинство поддерживает смену режима, а тех, кто задавал мне вопросы, предупредили, чтобы они ушли до моего следующего появления. Они уже собирали свои вещи и строили планы, куда отправятся на закате.
Стивен также проявил инициативу и начал выносить личные вещи Галины из ее комнаты, чтобы я мог их забрать. В качестве символического шага он предложил переехать в мою комнату, хотя она была не больше любой другой комнаты, предназначенной для подчиненных. Однако это было бы знаком того, что он был моей правой рукой. Я должен был признать, что был рад, что он был на моей стороне в этой ситуации. Для человека, который казался тихим и ненавязчивым, он, как правило, обладал стратегическим складом ума, который мог вызвать проблемы, если бы он действительно решил восстать.
Я согласился и послал за несколькими слугами-людьми, чтобы они начали собирать мои личные вещи, пока я буду наблюдать за происходящим. Он сделал то же самое. Все будет закончено в течение 24 часов, а через 48 часов Поместье будет нашим.
Однако это оставило во мне немного горечи. Все сложилось хорошо, но далеко не так, как я планировал. Каким бы полезным ни оказался Стивен с тех пор, как я решил работать с ним, он не был моей Розой. Мы никогда не были бы так синхронны, как мы с Розой. Я мог бы манипулировать им, но я не смог бы предугадать его мысли, мотивы и потребности, как я мог с Розой. Он никогда не смог бы работать бок о бок со мной, сражаться бок о бок со мной, как это могла бы сделать Роуз. Наша ссора с Галиной была доказательством именно этого. Даже когда она пыталась сбежать, она была рядом, когда я в ней нуждался. Она всегда сражалась на моей стороне, когда я нуждался в ней, даже когда ее разум говорил ей не делать этого. Это было неизбежно. Мы были неизбежны.
Я снова посмотрел на кол на прикроватной тумбочке. Она, наверное, думала, что я мертв. Почему она должна думать иначе? Я исчез из поля зрения в бурлящую реку и, вероятно, не вынырнул, пока не оказался достаточно далеко, чтобы она не смогла меня увидеть, даже если бы подождала, чтобы поискать меня.
Возможно, мне следует дать ей понять, что наша битва не закончена, а просто отложена.
В конце концов она вернется в Академию Святого Владимира. С моей «смертью» в стороне, она будет делать все, что в ее силах, чтобы закончить школу и продолжить свой долг перед Лиссой. Служить принцессе всю оставшуюся жизнь. Жалкая.
Она заслуживала гораздо большего. Я мог бы дать ей больше, а она все это выбросила.
Я достал ручку и бумагу, постукивая ручкой по столу, думая о тех последних моментах.
Ты забыла еще один урок: никогда не поворачивайся спиной, пока не убедишься, что твой враг мертв. Похоже, нам придется повторить урок еще раз, когда я увижу тебя в следующий раз, а это будет скоро.
Вспомнив, как сильно она хотела услышать эти слова, я улыбнулся и подписал его росчерком...
С любовью, Д.
Я отдал его одному из слуг, чтобы он отправил его в Академию Святого Владимира. Он посмотрел на адрес, но не подтвердил его, зная, что не имеет на это права. Как только она приедет, он будет ждать ее.
И я буду ждать ее в тот момент, когда она потеряет бдительность.