Chapter 5: indifference
Как все мы знаем, если человек становится к тебе равнодушен, ты еще больше к нему тянешься, хотя умом понимаешь, что все рушится.
– Лорна Мартин, "Женщина на грани нервного срыва"
♪Slaves - heavier
Звонок при входе в дверь. Маленькое кафе. Приятный запах кофе и выпечки ударил в нос. Всё вокруг в пастельных тонах: коньячная краска на стенах, лилово-бежевые диваны и стулья, кремовая барная стойка, монохромные картины, дымчатые столы. Чудное место. Глаза писателя забегали. Он заметил девушку у окна в самом конце, перехватило дыхание, как давно он её не видел? Направился к ней. Она сидела, редко отпивая содержимое чашки. Округлые очки спадали на мочку носа, волосы были забраны в шишку, открывая длинные серьги, пряди были расслаблены, будто она делала причёску на ходу, но это дизайнерское решение, несколько коротких волос у овала лица были специально выпущены. Водолазка французского серого цвета была надета под чёрное шёлковое платье, чёрные полупрозрачные колготки обволакивали стройные ножки девушки. Она сидела нога на ногу отчего один из невысоких чёрных сапожек покачивался, словно кивая. Не совсем подходящая одежда зимой. Голубые глаза были направлены в экран ноутбука. Студентка начала писать что-то в тетрадь, когда мужчина подошёл к ней.
-Добрый вечер, - поприветствовал её хриплый голос, отчего она посмотрела сначала в направление, откуда он доносился, затем на часы.
-Добрый, присаживайтесь, - девушка указала на место перед ней и продолжила вглядываться в экран.
Тонкие пальцы левой руки забрасывали несколько волосинок назад, в то время как мужчина снимал верхнюю одежду. Он не успел присесть, как подошёл официант.
-Добрый вечер, меня зовут Артём, сегодня я Ваш официант, уже определились с выбором? – протараторил парень с дежурной улыбкой кошмарным деловым тоном, на что девушка открыла рот, чтобы что-то сказать, но сидящий напротив неё перебил.
-Флэт уайт и лимонно-творожный чизкейк, будьте добры, - с акцентом ответил мужчина. – Что-нибудь будешь? – на этот раз обратился к девушке.
-Ещё кофе и такой же чизкейк.
-Хорошо, Ваш заказ: кофе Флэт уайт, латте и 2 лимонно-творожных чизкейка, нужно ли принести воды? – девушка с парнем переглянулись.
-Нет, не нужно.
-Ожидайте.
-Вы говорите по-русски? – удивлённо спросила голубоглазая, закрывая ноутбук.
-Да, стараюсь. Очень смешно звучит?
-Да нет, неплохо.
-Чудно, так что Вы хотели обсудить?
-Я... - она опустила взгляд, - Ах, да. Как бы вы хотели, что бы выглядел Ваш портрет? В монохромных...
-В Вашем стиле, - перебил её писатель. – У меня нет особых предпочтений на этот счёт, делайте всё, что вашей душе угодно.
-Тогда у меня есть одно соображение... Не знаю, понравится ли Вам, но перед этим ответьте, Вы когда-нибудь занимались моделингом?
-Хотите спросить, были ли у меня фотоссесии? Были.
-Это облегчит задачу. У меня есть несколько набросков, - с этими словами её тонкие пальцы забегали по сумке. – Посмотрите, может, Вам что-то понравится.
Хью взял в руки скетчбук и начал просматривать страницы одну за другой. Каждый набросок радовал глаз.
-Потрясающе, почему ты... Вы не пошли в эту сферу деятельности?
«Оговорился», - пронеслось в голове. Девушка не могла не заметить секундного смятения мужчины от его же слов.
-Ваш заказ, - официант поставил кофе и десерты перед клиентами, - Приятного аппетита, - произнесли его губы, и он удалился.
-Я выбрала то, в чём была более уверена. Творчество непостоянно, да и я не такой большой талант.
-Вы себя недооцениваете, - мужская рука потянулась к напитку. – Скажите, я могу попросить два портрета?
-Два? Конечно, Вас что-то заинтересовало?
-Кого Вы рисовали в своих набросках? – он не показывал понравившиеся ему работы.
-Моего молодого человека.
-Вы очень сильно его любите.
-Почему Вы об этом говорите?
-Это видно, - наконец протянул ей один из примеров, - То, с какой точностью выведена каждая линия. Я многое понимаю в искусстве и такое сильное чувство не заметить просто не мог. Я хочу этот ракурс и... этот, - перелистнул страницы писатель.
-У Вас и правда, хороший вкус. Это две мои любимые работы.
Наступило молчание, которое возникает в трёх случаях: когда обоим безумно комфортно друг с другом и слова просто не требуются; когда не знаете что сказать и нервничаете; когда разговор никому, или одному из участников, не интересен. В этом случае верным было именно третье.
-Мне здесь нравится, особенно кофе, - отстранённо сказал Андерсон, оглядываясь кругом.
-Оно здесь действительно неплохое.
-Что с Вами?
-Простите, что? – чуть нервно произнесла шатенка.
-Юрия, Вам нехорошо?
-Почему Вы так решили?
-Это, наверное, пятидесятый поворот чашки, - кивнул он в сторону её рук, и только после этих слов девушка заметила, что всё это время крутила напиток.
-Я просто задумалась.
-Устали?
-Немного, - она сделала глоток. – И как Вам здесь, нравится?
-Я уже сказал.
-Я не то имела...
-Я шучу. Погода, конечно, не южная, но город замечательный. Люди хорошие, приветливые. И... знаете, я не люблю разговоров, которые мешают обоим.
Девушка откровенно удивилась: не ожидала этих слов.
-Если Вам некомфортно со мной, то я просто уйду, только скажите.
-Всё в порядке, - на выдохе ответила Юрия.
-Мы оба знаем, что это не так. Не отрицайте этот факт. Даже стиль нашего общения деловой и холодный. Вам стыдно за ту ночь? Не пытайтесь убежать от этого разговора, а то мы, как дети малые, честное слово!
-Та ночь была ошибкой, если Вы встретились со мной, думая, что после этого у Вас появится какой-то шанс, то... - девушка принялась лихорадочно собираться.
-Сядь и успокойся. Шанс? Какой ещё шанс? Ты никогда не давала мне шанса. Он мне и не нужен. Если думаешь, что я пришёл извинятся, то чёрта с два я буду это делать! Если так хочешь – забудь, но я хочу кое-что прояснить. Я не забуду, потому что это не было ошибкой. Это был урок, который надо выучить, а не забыть, - Юрия остановилась и тихо села. – У меня нет желания портить тебе жизнь или твои отношения, об этом никто и никогда не узнает, если ты об этом не расскажешь. И, исходя из твоей реакции, ты никому и не говорила.
-Я изменила своему любимому человеку, кому я могу об этом рассказать?!
-Хочешь моего совета? Расскажи ему. Расскажи, иначе будешь постоянно мучиться, избегать его, бояться правды, ненавидеть себя. Это не то, что тебе нужно. Если ваши чувства друг к другу настолько сильны, то он простит это тебе. Да, ему будет больно, но у кого бывает любовь без боли? Ты потеряешь его доверие, но от этого он перестанет любить тебя? Возможно, станет ненавидеть. Ненависть лучше равнодушия. Но многое зависит от того, как ты ему будешь говорить об этом. Актёрам мы верим не потому, что они в фильме снимаются, а потому что они играют. Их слова, взгляды, реплики – всё выглядит настолько естественно, что мы верим им. А тебе играть не придётся. Ты сама почувствуешь ком в горле, подступающие слёзы, услышишь, как задрожит твой голос. И он поверит тебе. Услышит, как ты сожалеешь, позволит остаться рядом. Он не поймёт тебя, перестанет доверять, отстраниться, но будет благодарен за то, что ты рассказала ему об этом сама.
-С чего ты взял, писательшка, что он так отреагирует? По-твоему, вся наша жизнь одна сплошная писанина?!
-Наша жизнь – роман, который мы пишем сами. Ты ненавидишь меня? Славно. Почему я считаю, что он так отреагирует? Это видно по его глазам, которые ты так старательно рисовала, видно по чертам его лица, по лёгким свитерам и рубашкам. И это видно по тебе. Никакая девушка не будет так яро любить того, кто мог бы отреагировать по-другому. Ты права, я писатель, но это не означает отсутствие у меня чувств. Я прекрасно читаю людей, но это не значит, что я насмехаюсь над ними. Был бы я твоим любимым писателем, если бы писал о шаблонных персонажах?
-Прости, я...
-Не нужно извинений. По крайней мере, я услышал твоё мнение о себе. Разочаровалась во мне, не так ли?
-В себе. Но ты ведь это знаешь. Ты... твои мысли в книгах очень глубоки, ты прекрасно описываешь каждого человека и... ты прав, ты должен разбираться в людях. Просто мне обидно, что...
-Ты думаешь, что я использовал тебя? Это не так. Думаешь, что я со многими так поступаю? Это тоже не так.
-Мне обидно за тебя.
-Что? – это не то, чего Хью мог ожидать от неё, нет, конечно, в одном из вариантов она могла бы так сказать, но он надеялся, что ослышался.
-Тебе... тебя не расстраивает вся эта ситуация?
-От этого не умирают.
-Ты писал обратное.
-Не все мои слова в книгах отражают мои мысли. Я пишу то, что хотят от меня услышать.
-Это лицемерие.
-Это я. Уж прости, что не оправдал всех твоих призрачных надежд найти во мне единомышленника.
-Считаешь меня глупой дурой?
-Скорее отчаянной влюблённой девушкой, что отчасти имеет такое же значение, но звучит красивее.
-Вот это уже более похоже на тебя.
-Ты не знаешь меня.
-Ты прав, - она посмотрела на дно своей чашки.
-Мне пора идти. Пиши, если будет нужно.
-До встречи.
Хью кивнул и уже почти ушёл, но обернулся.
-Я считаю, лучше чувствовать боль, чем не чувствовать ничего.
Девушка ещё немного сидела на том же месте, собираясь с мыслями.
-Извините, можно счёт? – обратилась она к пробегавшему мимо официанту.
-Ваш счёт уже оплатил мужчина, сидящий здесь.
-Вот как... спасибо.
«Дурак, дурак! – проносилось в голове Хью, - Хотел ведь быть хладнокровным, идиот! Что это было вообще, а?!»
-Хью! – окликнула его девушка. – Ты... ты сильно торопишься? - тяжело дыша выдавила она из себя.
-В чём дело? – удивился её присутствию писатель, но старался не подавать виду.
-Ты не хотел бы прогуляться со мной?
-Это весьма абсурдная идея.
-Ты прав...
-Слишком часто соглашаешься со мной. Ю, - девушка подняла на него глаза, - Я не против, пойдём.
-Друзья?
-Друзья.
Этот вечер был чудесен. Складывалась впечатление, будто они знают друг друга сто лет. Перекрёстки сменялись один за другим, длинные набережные почему-то быстро заканчивались и центр Питера был пройден вдоль и поперёк. Успели зайти в пышечную (знали бы вы, какие там готовят пышки!) да не просто зайти, а раза два или даже три. Поставили галочку в пункте "поговорить с иностранцами", правда, для Хью некоторые не были таковыми. Успели замёрзнуть и согреться, успели смеяться до жуткой боли в животе и щеках. Было ощущение, что они в каком-то смысле пытались нагнать упущенное время. Но, вдаваясь в лирическое отступление, время не вернуть. Не вернуть события, слова. Никогда. Это просто невозможно. Кроме амнезии, конечно. В душе обоих оставался осадок, его невозможно растворить, невозможно достать со дна бездонной души. Поэтому всё, что остаётся, - это заполнить его другим. Скрыть от самих себя. Такова правда. Таковы люди. Радовало одно - они не оставляли проблему не решённой, они разобрались с ней, ведь так? Что ж, по крайней мере, они сами верили или хотели верить в это. Так беспечно проводя время на январском морозе, даря друг другу самые восхитительные улыбки, они не заметили, как на часах был приличный набор цифр.
-Думаю, мне уже пора, - Хью кивнул, и она продолжила, - Ну, было приятно провести время? - спросила она, но это был не вопрос.
-До встречи, Ю.
Девушка слабо улыбнулась и ушла в ином направлении, оставляя мальчишку-переростка наедине. Ноги несли его сами, мозг отключился, и он не знал, куда бредёт до того момента, пока не увидел, куда его занесло. Болезненная улыбка появилась на лице, но тут же испарилась. Он медленно дошёл до скамейки и сел, выдыхая и засовывая руки в карманы куртки. Клубы дыма медленно растворились в воздухе. Приходить сюда по ночам стало каким-то ритуалом, выполняющимся периодически. На небе не было звёзд, оно было затянуто серыми тучами, предвещая снег. На улице было мало людей, что не могло не радовать, что сначала показалось странным. Несмотря на время, на улицах постоянно было достаточное количество народу. Но не сегодня. Сегодня было не многолюдно и... тихо? Тишина. Эта сладкая тишина, по-настоящему насладиться которой мы можем очень редко. И сейчас она нежно обволакивала парня с гетерохромией. В тишине ночи нас часто посещают различные мысли. Они могут вызывать в нас различные чувства: радость, счастье, отчаяние, боль, скорбь, любовь. Но ещё блаженнее та тишина, которая посещала сейчас Хью. Мыслей не было. Ничто не трогало сознание. Он закрыл глаза и шумно выдохнул, наслаждаясь столь романтичной обстановкой. Это чувство... такое позабытое, такое старое, детское. Беззаботность. Да, именно оно. То, что так давно не грело сердце. Как много мыслей разрывало самообладание каждый день, но сейчас это отчётливое чувство спокойствия, как кошка, прижалось к писателю. Веки стали тяжелеть, засыпать на улице, да ещё и зимой, явно было плохой идеей. И, переборов жуткое желание не трогаться с места, мышцы напряглись и подняли тяжёлое тело. Последовал продолжительный зевок, в глазах потемнело, что заставило пошатнуться. Он закрыл глаза, пытаясь найти равновесие. Чуть отогревшиеся руки достали ледяной телефон и не менее ледяные наушники. В них заиграл постхардкор от Slaves. По коже пронеслась толпа мурашек. Чёрт знает, какой именно гормон счастья начал вырабатывать организм, но удовольствие растеклось по венам. В Питерской ночи витало умиротворение. Ладонь в кармане отбивала бит, губы безмолвно шевелились, пытаясь произнести слова песни, но звук застревал где-то в глотке, отчего им оставалось только напоминать рыбу на суше. Плохо помнит, как пришёл домой, какую комбинацию сыграли цифры на часах, только музыка. Музыка, что течёт по венам, музыка, заставляющая кровь переносить кислород, музыка, заставляющее сердце биться, а разум уйти на покой. Музыка... Он помнил лишь музыку, помнил мягкий матрас, кучу подушек под собой, приятную ткань к полуобнажённому телу, расслабление, эйфорию. И отчётливо помнил голубые глаза, застывшие под веками, жгущие глазное яблоко, и понимание. Понимание, что больше дружбы ему ничего не нужно. Как опрометчиво...