Глава 3.
- Успела соскучиться по мне, зефирка? - Чан холодно улыбнулся, обнажив острые клыки.
Поначалу я их даже не заметила, настолько пораженная его красотой.
Если в первый раз я видела только его кровавые глаза, то сейчас смогла рассмотреть его получше. А смотреть действительно было на что - красивые скулы, прямой аристократический нос, изящные брови. Его лицо притягивало взгляд идеальностью пропорций.
Каштановые волосы, мелированные на концах, мягкой волной падали ему на лоб.
И даже глаза, сперва показавшиеся мне жуткими из-за этих неестественных линз, сейчас только добавляли ему таинственности, оттеняя белизну его кожи. Во всем его облике было какое-то неземное очарование, которое он буквально излучал каждой клеточкой тела.
Видимо все это достаточно четко отразилось на моем лице, потому что он мягко рассмеялся.
- Да, пироженка, ты права. Красота вампиров притягивает людей, а я всегда был особенно замечательным.
И только после этих его слов я, наконец, разглядела белые острые зубы, что обнажались, когда он говорил со мной, но я не видела их, будучи полностью поглощена его красивым лицом.
Словно смеясь надо мной, он раздвинул губы шире, выдвинув клыки вперед. Прямо на моих глазах они выросли в длине, сделав его похожим на хищного зверя, готового к охоте.
ВАМПИР.
Он действительно ВАМПИР!
Я всегда считала, что их не существует в природе. Что это лишь глупые выдумки. Сказки для взрослых.
Но то, что я сейчас видела... это не было похоже на выдумку, игры сумасшедших, или разыгравшееся воображение. И если красные глаза легко объяснялись линзами, то это были вовсе не накладные зубы, или какие-то протезы. Это определенно были клыки. Клыки реального вампира.
Лили сзади, кажется, тоже поняла безысходность нашего положения. Я видела, как дикий ужас отразился на ее лице. Не удержав его в себе, она тихо завыла. Это заставило Чана нахмуриться.
- Десерт должен вести себя хорошо. - Он погрозил ей пальцем, как нашкодившему котенку. - Будь любезна говорить и плакать про себя.
Лили замолчала так резко, будто ей выключили звук. Она продолжала открывать рот, хватая им воздух. Слезы лились из ее глаз ручьем, но теперь это происходило без рыданий и всхлипов.
Это выглядело так неестественно, что я не выдержала, и, наплевав на свою безопасность, зло прошипела Чану:
- Что ты с ней сделал?
- О, какой храбрый кексик, - он снова рассмеялся, сверкая своими зубами, - не переживай, с ней все хорошо. Я просто вежливо попросил ее, и она меня послушалась. Видишь ли, я умею убеждать. И тебя попрошу, если будешь ныть мне над ухом. Хотя, кажется, ты умеешь держать себя в руках и не собираешься закатывать мне истерики? Не люблю истерики.
Несмотря на то, что он по-прежнему продолжал широко улыбаться, я все же решила пока с ним не спорить, лишь молча кивнув. По крайней мере, Лили в порядке, пусть и в относительном, но быть временно молчаливой все же лучше, чем постоянно мертвой.
- Вот и ладушки. Эй, Чанбин, можешь последить за этим напитком? - он махнул рукой, и за его спиной появился еще один вампир, брюнет с широкими скулами и пухлыми губами, почти такой же красивый, как Чан, но не настолько утонченный.
- А сам что? Не справишься сразу с двумя? - он дружески хлопнул Чана по плечу и широко ему улыбнулся, даже не посмотрев на меня.
- Справлюсь, но так все же будет надежней.
- Ладно, послежу. Мне не трудно, - он легко поднял Лили, перехватив ее под бок, точно мешок картошки.
- Только не пей ее раньше времени, а то графиня разозлится, - Чан хитро подмигнул ему.
- Сам слышал, что она велела, - хохотнул в ответ Чанбин и утащил Лили, скрывшись вместе с ней за малозаметной дверью на другой стороне комнаты.
Чан проводил его взглядом, а потом развернулся ко мне:
- Ну что, булочка, пойдем спать? Что-то я сегодня устал. И брось ты уже эту бесполезную деревяшку.
- Меня зовут Хаюн, - недовольно ответила я, наконец, оставив лопату.
Эта фраза вновь заставила его расхохотаться.
- А ты мне нравишься, плюшка. Ты забавная, но твое имя мне не к чему. Ты же не знакомишься с каждым бифштексом, которого собираешься съесть? - он вновь посмотрел мне прямо в глаза.
Казалось, что вокруг зрачков у него плещутся кровавые озера.
- Мои бифштексы не разговаривают со мной, - храбрясь, ответила я.
Если честно, внутри мне было гораздо страшнее.
Хотелось съежиться в комочек и поскуливать, как это недавно делала Лили, но я держалась изо всех сил. И одним из способов не расплакаться было вот такое вот вызывающее поведение. Разговор с ним в таком тоне давал мне хоть какое-то моральное преимущество, пусть даже кажущееся.
Пока Чан пристально вглядывался в меня, будто желая рассмотреть через глаза мою душу, я вдруг подумала о том, что совсем недавно говорила графиня.
Стоит ли мне предупредить его о грозящей опасности? Стоит ли рассказать ему о том, что я невольно услышала? Рудольф показался мне гораздо крупнее Чана и он собирается его убить. Скорее всего, у него это получится. Но если я поделюсь информацией, возможно Чан оставит мне жизнь? В конце концов, он уже дал мне шанс на спасение, избавив от нападок Рамоны.
- О, сахарок, это так мило, - проворковал он, наконец, оторвав взгляд.
- Что мои бифштексы не разговаривают? - не поняла я.
Чан взял меня за руку, потянув в ту же дверь, куда Чанбин унес Лили. Хорошо, что он хотя бы позволил мне идти самой, а не взвалил на плечо, как вещь.
За дверью оказался длинный коридор, уходящий в обе стороны, похожий на тот, через который мы сюда попали, только освещенный гораздо более ярко. Мы повернули налево.
- Нет, зефирка, твоя забота обо мне. Признайся, что ты переживала! Еда волнуется за того, кто собирается ее съесть. Трогательно, мармеладка, чертовски трогательно. Но не беспокойся, - он огляделся и понизил голос, - графиня только говорит об этом на каждое свое день рождение, но она никогда не решится на подобное. В конце концов, я чертовски крут.
- И почти так же скромен, - буркнула я, недоумевая, откуда он узнал все мои мысли.
- О, сахарок, не язви. Еда не должна быть язвительной. Ты, наверное, сейчас недоумеваешь, как же я обо всем догадался? Скажу тебе по секрету, зефирка, все вампиры могут читать мысли простых людей. На самом деле, это довольно легко, но большинство этим брезгует, ведь какая разница, что думает салатик перед смертью? А вот я всегда находил это весьма забавным.
Что ж, его пояснение внесло некоторую ясность.
Видимо, он делал это, когда так долго и пристально смотрел мне в глаза.
Правда непонятно, за что же графиня так на него ополчилась. Впрочем, сейчас это последнее, что меня должно волновать. Плевать я хотела на вампирские разборки. Да пусть они убьют друг друга, главное для меня - это выбраться отсюда самой и вытащить Лили.
Кстати, об этом.
- Значит, теперь ты поможешь мне выбраться? Ведь я тебя предупредила.
- О, не смеши меня, зефирка. Я знал это и без тебя.
- Неправда...
- Правда. Графиня меня недооценивает, считая, что я не догадываюсь о ее планах, но это не так. Просто планы всегда остаются лишь планами. И, хотя, пожалуй, я бы съел тебя один, тайком ото всех, чтобы ты только не досталась этой дуре Рамоне, но тогда графиня серьезно разозлится. А я не хочу быть тем, кто начнет эту войну. По крайней мере, сейчас.
- А почему она так отличается от остальных вампиров? - спросила я, в надежде отвлечь его.
Перспектива быть сегодня съеденной назло "этой дуре Рамоне" меня вовсе не прельщала.
- Рамона? - Чан недовольно поморщился. - О, она позор всего вампирского рода! И я даже рад, что какая-то конфетка, вроде тебя, смогла ей врезать. Впрочем, со мной бы у тебя не было ни единого шанса.
- Почему?
- Потому что я красавчик. Ты уже забыла это, зефирка?
- Ты мне об этом напоминаешь.
Чан мягко рассмеялся, но тут же снова стал недовольным.
- Да, а про Рамону такого не скажешь. Графиня обратила ее по ошибке и совсем недавно. Рамона самая молодая, самая слабая, да к тому же еще и такая неопрятная на вид! - он презрительно фыркнул. - Даже вампирские флюиды ее не спасают, у нее слишком плохие исходные данные. Слава богу, я не видел ее, когда она была еще человеком.
- По ошибке? - переспросила я, решив, что мне послышалось. - Но разве можно обратить человека по ошибке?
- Выходит, можно. Но не забивай себе этим голову, зефирка. Завтра тебе будет совершенно все равно не только это, но и остальное.
Чан толкнул еще одну дверь, и мы оказались в небольшой комнате.
Вся обстановка комнаты, в которую Чан привел меня, да и само наличие двери резко контрастировало с грязными стенами и полом.
Здесь было не так много мебели, но вся она оказалась такой же изысканной, как и в том зале, где мы были раньше.
У стены стоял небольшой шкафчик из темного дерева, украшенный тонкой резьбой и позолотой, рядом с ним был стул на изящных ножках, обитый бордового цвета бархатом. Чуть поодаль пристроилась огромная кровать, застеленная шикарным бельем из алого шелка. Такую постель я видела однажды в шоу про жизнь знаменитостей. Окон в комнате не наблюдалось.
– Кровать? – ее наличие меня действительно озадачило.
По моим представлениям вампиры не должны были спать вовсе, а если бы все же и ложились на дневной отдых, то в ящик с родной землей, а не на такое вот шикарное ложе, где наверняка спишь, как младенец.
Впрочем, раньше я так же думала, что их не существует в природе. А если все же мне вдруг и доведется познакомиться с каким-нибудь вампиром, то это будет томный красавчик.
Такой, что стоя под окнами в дорогом костюме будет надрывно заламывать руки, называть себя злобным монстром и уговаривать держаться от него подальше. Но сам при этом тебя не оставит, а наоборот постоянно будет поблизости, при каждом удобном случае признаваясь тебе в вечной и несокрушимой любви.
Чан был еще каким красавчиком, но дальше этого дело не пошло. Зефирка, безусловно, ласковое прозвище, но только не тогда, когда его произносят жадно облизываясь.
– О, эклерчик, ты что же, ждала гроб? Прости, если я тебя разочаровал. В любом случае, кровать здесь для меня. Ты вполне поспишь на стуле.
Он отвернулся, подойдя к шкафу и принявшись в нем рыться, что-то ища.
Это был мой шанс.
Я со всех ног кинулась к двери, но, несмотря на то, что я была всего в шаге от нее, я не успела даже коснуться ручки, как Чан оказался рядом, преграждая путь.
– Спасибо, что напомнила, сахарок, – он похлопал меня по плечу, – дверь действительно надо запереть. Конечно, кого-то, вроде Рудольфа, это не остановит. Но так ты доставишь мне меньше хлопот.
Чан повернул ключ в замке, а потом спрятал его где-то в складках своей одежды. И по сравнению с Рамоной, он был действительно невероятно быстр. Уж точно слишком быстр для того, чтобы я смогла с ним справиться.
– А теперь, зефирка, мы тебя немного обездвижим.
Чан кивнул на стул, и мне не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться. Он взял с кровати веревки, которые достал из шкафа во время моей неудачной попытки к бегству, и в мгновение ока крепко связал мне руки и ноги, лишив любой возможности передвижения.
Черт, на это я точно не рассчитывала!
– Конечно, я бы проснулся и оказался рядом гораздо раньше, чем ты успела бы пересечь комнату. Я же не такой, как эта бездарная Рамона, которую ты стукнула по носу. Но все же, я хочу хорошенько выспаться, а не смотреть на то, как ты будешь развлекать себя надеждой скрыться. Так что сладких снов, зефирка, – и он улегся на кровать, отвернувшись к стенке.
Подождав для верности около получаса, я попробовала пошевелить руками, или ногами.
Бесполезно.
Он связал их так крепко, что не было ни шанса выбраться.
Что же мне теперь делать? Я вовсе не хотела быть чьим-то обедом.
Решив не сдаваться, я попробовала еще раз, надеясь хоть как-то ослабить узлы.
И хотя я делала все предельно тихо, с кровати донесся совершенно бодрый голос Чана:
– Зефирка, а ну-ка, прекрати там копаться. Ты мешаешь мне отдыхать.
Черт, как он услышал?
Вот уж точно, будь он на месте Рамоны, я бы не смогла не то что ударить, но даже дотронуться до него.
– Я просто не могу уснуть. Веревки мне жмут, а это больно. И еще у меня вся спина затекла. Разве у выспавшейся еды не будет более хороший вкус? – сказала я первое, что пришло в голову.
– Печенька, ты меня радуешь своим чувством юмора, – Чан расхохотался, хотя я не видела здесь ничего забавного.
И в кого это он такой смешливый?
– Ну, так что? Ты меня развяжешь? Или предпочитаешь на обед жесткое и невкусное?
– Черт, пожалуй, я подумаю на счет твоего обращения. Уж больно ты забавная, зефирка, – он покачал головой.
От этого у меня похолодело сердце.
Стать такой, как он?
Бесчувственным монстром, способным без колебаний сожрать свою лучшую подругу?
Пожалуй, лучше умереть.
– Что это ты так резко затихла, кексик? Неужели, испугалась? Ладно, можешь сегодня спать со мной. Только, чтоб без фокусов. А все-таки хорошая идея насчет обращения. Как думаешь? Пожалуй, это взбесит Рамону даже больше, чем если бы я тебя просто съел.
Он моментально отвязал меня от стула, но полностью убирать веревки не стал. Крепкий узел держал мои руки спереди. Зато ноги были свободны, и так я, хотя бы, могла снова попытаться убежать.
Надо сделать это, во что бы то ни стало.
И лучше пусть он сожрет меня назло этой жирной Рамоне, чем превратит в подобного себе.
– О, зефирка, ну что за грустные мысли? – он заглянул мне в глаза прежде, чем я успела отвернуться. – Не хочешь, чтобы обращал, значит, не буду. Просто съем. А пока расслабься и выспись. И не мешай мне больше.
Он уложил меня на кровать и, отвернувшись, затих.
Я замерла, стараясь не дышать. Если он сейчас заснет, смогу ли я победить его во сне?
В любом случае меня ждет смерть, так что стоит попытаться. Так я хотя бы буду знать, что попробовала все.
Минуты тянулись очень долго, а я считала про себя. Интересно, он уже спит? И как вообще можно убить вампира, если под рукой нет осинового кола и чеснока? Может, если я сверну ему шею, это хоть ненадолго отключит его? И тогда я смогу убежать достаточно далеко?
Наконец, решив, что прошло уже много времени, я накинула руки ему на шею и резко потянула на себя в попытке задушить.
Его кожа была холодной, словно лед и казалась твердой.
Всего через мгновенье он быстро развернулся и, схватив меня за руки, усадил сверху.
– Пироженка, ну зачем ты так? – он поцокал языком. – Мы же договаривались, что ты просто выспишься.
И хотя он говорил ласково-укоризненно, в его тоне не было ни капли заботы обо мне.
Скорее, он переживал, чтобы его еда оставалась вкусной.
– Сейчас я тебя отпущу, и ты просто ляжешь, и будешь спать, не мешая мне. Договорились? – он вновь заглянул мне в глаза.
Что ж, если я достаточно высплюсь и наберусь сил, возможно, смогу сбежать завтра.
Я кивнула.
– Вот и хорошо, зефирка, – он улыбнулся и, снова переложив меня к стене, отвернулся.
***
Я думала, что у меня не получится уснуть, когда рядом лежит настоящий холодный вампир. Но стресс и усталость взяли свое и я вырубилась.
Даже крепко связанные руки и беспокойство за состояние Лили мне в этом не помешали.
И мне приснился чудесный сон.
Я загорала на пляже, чувствуя под собой приятный жар горячего песка. Солнце ласкало кожу, а теплый ветер трепал волосы, принося с собой прохладные капли морской воды.
Рядом лежал умопомрачительно красивый, загорелый блондин и широко улыбался мне, сверкая ослепительными зубами. Я счастливо потянулась, обвила его шею руками и покрепче прижалась к горячей мягкой груди.
Вот только грудь вдруг оказалась холодной, как лед и ужасно твердой.
Не совсем понимая, где же я сейчас нахожусь, и что со мной происходит, я открыла глаза.
Взгляд уперся в красивый, точно сделанный из белого мрамора, голый торс, к которому я, собственно, и прижималась всем своим телом, обвив владельца этого торса руками за шею.
Я подняла голову повыше, увидев безукоризненно красивое лицо с прямым носом и пухлыми губами, которые сейчас были изогнуты в ехидной усмешке. И конечно глаза, ярко-алые, таинственно мерцающие, как угли, что неотрывно смотрели прямо на меня.
Черт, какой же он восхитительный, какой идеально красивый и как вкусно от него пахнет…
Чан!
Кровожадный вампир, который сейчас лежал в моих объятиях и пристально смотрел мне в глаза.
Окончательно проснувшись и вспомнив все ужасы вчерашней ночи, я резко отстранилась, пытаясь вырваться и оказаться от него как можно дальше, но из-за связанных рук, у меня вышло это не сразу.
– О, пирожочек, ты, конечно, тоже вкусно пахнешь, – мягко расхохотался Чан, наблюдая за моим барахтаньем.
Затем, наклонившись, он провел языком по моей шее и, причмокнув губами, добавил:
– Но в этом смысле еда меня вовсе не интересует.
И, сняв мои руки со своей шеи, он поднялся, а через несколько секунд стоял, уже полностью одетый.
– Знаешь, зефирка, ты разбудила меня своими обнимашками.
– Если ты больше не будешь спать, то развяжи мне руки, – кажется, я покраснела, как помидор.
Все этот чертов сон.
В жизни я ни за что бы по доброй воле не захотела оказаться к нему так близко. И уж точно не допустила бы подобных мыслей, которые он легко прочитал.
– Уже слишком поздно, чтобы спать, но слишком рано, чтобы выходить. Кажется, конфетка, на банкет мы сегодня придем первыми, – он присел рядом и быстро развязал мне руки.
На запястьях остались жуткие синяки, а правая кисть и вовсе кровоточила. Только сейчас я осознала, как же сильно болят эти места.
– О, зефирка, ты будто специально меня искушаешь, – он взял руку, на которой была ссадина и, заглянув мне в глаза, проникновенно спросил, – но мы же никому об этом не расскажем, верно?
– Нет, никому не расскажем, – я мотала головой так отчаянно, что сама себе удивилась.
Ни за что и никогда я никому об этом не скажу.
Это жаркое желание молчать, шло, казалось, из самого сердца, но все же, выглядело каким-то чужим, навязанным.
И лишь когда Чан медленно облизал мою руку, при этом плотоядно усмехнувшись, я поняла, что это было.
Принуждение.
То самое вампирское принуждение, о котором пишут в книгах, которое показывают в фильмах.
Выходит, все это время он просто играл со мной!
Чтобы удержать меня в этой комнате, ему явно не нужны были никакие веревки. Он делал это, чтобы посмеяться, ведь достаточно было только сказать, и я бы даже и не думала о побеге.
– Ох, а вот это уже не слишком хорошо, – закончив пить, Чан тщательно осмотрел мои руки.
Крови больше не было, но вот синяки никуда не исчезли.
– Опять графиня будет ворчать, что я играю с общей едой, – он в притворной печали покачал головой, а потом подмигнул мне, – зефирка, ты даже не представляешь, какой же занудной она бывает. И какие длинные нотации читает. Ну, да не беда. Сейчас мы все быстренько исправим.
Он поднес свою руку к губам и аккуратно прокусил запястье острыми клыками. Кажется, это потребовало от него некоторых усилий, ведь все-таки его кожа была гораздо плотнее человеческой.
Из двух маленьких ранок выступила темно-алая кровь, резко выделявшаяся на фоне бледной руки.
– Вот сахарок, держи. Это поможет мне избежать скучных нравоучений. Только, пожалуйста, не думай, что я заботлив. Это будет ошибочным мнением.
Сначала я даже не поняла, чего он от меня хочет.
Потом на ум пришли всевозможные фильмы и книги про вампиров. И если в некоторых из них, чтобы обратиться достаточно было укуса, то в других человеку было необходимо еще и употребить кровь самого вампира.
Обратиться.
Черт, неужели он все же решил сделать это назло Рамоне?
Превратить меня в монстра против воли?
Я в ужасе отодвинулась и отчаянно замотала головой, понимая, что это мало чем поможет.
Против Чана я была совершенно бессильна.
– Что такое, конфетка? Что случилось?– он наклонился ближе, заглянув мне в глаза.
Алые полосы вокруг его зрачков вспыхнули ярче, и он громко расхохотался.
Его смех был серебристым, как ручей и так же приятен, как и голос, но уже начал меня порядком раздражать, даже несмотря на неотвратимую угрозу смерти.
– Ох, ну не переживай так, эклерчик. Мы встали слишком рано, и веселье начнется лишь через несколько часов. Это количество крови вполне успеет выветриться. Зато твое мяско будет красивым, как новенькое.
И он поднес запястье к моим губам.
Зажмурившись, я слизнула красные капли, вновь удивившись тому, как же холодна его кожа.
Кровь была необычной на вкус.
Не то чтобы я так часто пробовала эту сомнительную вещь, но в ней ощущалось что-то неправильное, неестественное.
Впрочем, того количества, что дал мне Эш, явно было недостаточно, чтобы хорошенько распробовать.
Как только я проглотила кровь, синяки на запястьях стали рассасываться и спустя пару секунд исчезли сами собой, точно их и не было никогда. Так же ушла и легкая головная боль, что мучила меня еще с вечера, но за всеми событиями была последней из проблем, о которой мне стоило волноваться.
В организме словно прибавилось сил. И, кажется, даже зрение и слух улучшились. Я махнула рукой и с удивлением обнаружила, что двигаюсь гораздо быстрее, чем раньше.
Но все еще не так быстро, как Чан.
Его скорость явно была за пределом моих возможностей, поэтому побег по-прежнему оставался нереальным.
Зато я, пожалуй, снова смогла бы дать в лицо этой мерзкой Рамоне.
Несмотря на убеждения Чана, я вновь испугалась. Все это очень походило на признаки обращения. Впрочем, каких-то перемен в своем сознании я не чувствовала, и это немного успокаивало.
– Эффект продлится всего лишь час, зефирка, – Чан растянул губы в своей пугающе холодной улыбке, – и если ты не успеешь умереть за это время, то вскоре вновь станешь обычным человеком. Но, хотя ты сейчас быстрее, чем раньше, я все еще намного круче тебя. И ты все еще мой вкусный пряничек, который я с удовольствием съем немного позже. Так что сильно не обольщайся.
Что ж, кажется, мне действительно не спастись, по крайней мере, пока. Впрочем, я не должна отчаиваться. Может, я все же смогу придумать хоть что-то…
– Но зачем тогда ты это сделал? – я снова в недоумении повертела рукой перед глазами.
Это было непривычно, смотреть, как быстро двигается твое тело, когда ты прекрасно знаешь свои реальные возможности.
– Я же сказал, зефирка, – фыркнул Чан, – чтобы графиня не доставала меня. Она бывает очень нудной, если захочет. Разве тебе нравится, когда тебе читают нотации?
– Не особо, – честно ответила я.
– Вот и мне так же, – он покачал головой и замолчал.
Впрочем, долго тишина не продлилась.
– Знаешь, люди в своих книжках никак не могут определиться, отчего можно превратиться в вампира. Достаточно ли будет простого укуса, или же нужно еще и обязательно выпить кровь, – после нескольких минут молчания Чан пустился в объяснения, хотя никто его об этом и не просил, – а все оттого, что отчасти верны оба варианта. И слюна, и кровь вампира немного ядовиты. Только слюна недостаточно сильна, чтобы хоть как-то поменять еще живого человека. Зато, если она будет в организме во время его смерти, то перемены все же произойдут, пусть и не такие значительные. Ты же вчера успела познакомиться поближе с нашими безмозглыми дикими охранниками, а зефирка?
Я кивнула, вспомнив тех, кого я изначально приняла за наркоманов и от кого вчера отбивалась лопатой.
– Так вот, это упыри. Безмозглые, способные выполнять только простые команды и не такие сильные, как истинные вампиры, но все же, превосходящие человека по мощи и скорости. Они быстро умирают без свежей крови, и скажу тебе по секрету, их я презираю еще больше, чем людей. Ты, кексик, хотя бы вкусненькая, а вот такие, как они только зря тратят кровь. Впрочем, для охраны они годны, а дальше мы сами их устраняем, чтоб конкурентов не было. Тех, с кем ты вчера повстречалась, не будет уже завтра, когда мы все разъедемся по своим делам. Так что, даже если ты и станешь такой, то долго мучиться не будешь. А вот если ты умрешь с моей кровушкой внутри, то превратишься в полноценного вампирчика. Но ты уже отказалась от этого, а предлагать второй раз я точно не стану. А ведь многие люди служат нам годами, ради этой милости, но кончают жизнь обычными упырями.
– Тебя, конечно, не интересует мнение печеньки, но ты пожалуй еще более нудный, чем эта ваша графиня, – покачала я головой.
Все равно меня ждет смерть. Так какая разница, сделает это Чан прямо сейчас, разозлившись на мои слова, или же, меня поделят между остальными?
Пожалуй, вариант с Чаном даже лучше. Так я хоть не достанусь этой мерзкой Рамоне, а умру от зубов красивого парня, пусть и вампира. Вот только, главное, чтоб его кровь успела выветриться.
Но вместо того, чтобы рассердиться на меня, Чан только вновь громко расхохотался.
– Ты действительно забавная, зефирка. Пожалуй, я попробую уговорить графиню оставить тебя на завтра, или подарить лично мне. Знаешь, того, что мы выпили вчера, хватит нам на неделю, а то и дольше, а вот развлекать меня обычно некому, так что я бы продержал тебя в живых еще некоторое время.
– Сколько же вы вчера выпили, если вам хватит так надолго? – я ужаснулась.
В книжках обычно пишут, что вампиры охотятся, чуть ли не каждую ночь, при этом выпивая по жертве. Так выходит, те тела, что я видела, это лишь малая часть их пиршества…
– О, пряничек, неужто испугалась? По одному человеку на каждого. Обычно мы вас не убиваем, лишь берем немного крови, чтобы утолить голод. Так сказать, рациональное использование пищевых ресурсов. Куриц, несущих яйца, тоже оставляют в живых. Но вчера у нашей графини был праздник.
– У вас бывают праздники?
– Конечно. Вчера была годовщина ее обращения в вампира, совпадающая с годовщиной смерти нашего предыдущего графа, которого она сама же и порешила. И это был, так сказать, фуршет от щедрой руки, – Чан понизил голос, – вот она точно настоящий монстр. Граф ведь когда-то был ее мужем, а она так жестоко и без сомнений его убила, став новой главой своего клана. Граф позволял нам больше.
Кажется, он хотел что-то добавить, но тут в комнату, сорвав дверь с петель, ворвался кто-то еще.
Он быстро пронесся мимо, оттолкнув меня с пути настолько сильно, что я легко, будто пушинка, отлетела в угол, больно ударившись спиной о стену.
Дышать стало тяжело, словно в мои легкие воткнули острые ножи, а изо рта полилась кровь. Впрочем, это продолжалось не слишком долго. Видимо сила, что я получила от Чана вместе с его кровью, все еще продолжала бурлить во мне, заживив все раны.
Хоть и с трудом, но мне удалось разглядеть, что тем, кто ворвался в комнату, был друг графини, Рудольф.
И сейчас он пытался раз и навсегда покончить с Чаном.
Выходит, обещания, которые он вчера давал, не были очередным пустым трепом, как посчитал тогда Чан.
Черт, неужели это мой шанс?
Шанс выбраться отсюда не в виде упыря, или вампира.
Шанс не стать «зефиркой» для всех этих манерно одетых монстров?
Сейчас я все еще быстрее обычного человека и возможно у меня хватит сил убежать.
Вот только Чан и Рудольф были у выхода, перегораживая его своими телами. И вряд ли я смогла бы легко проскочить мимо них.
Но возможно, я смогу дождаться момента, когда они передвинутся немного вбок? Метр и мне этого хватит.
Тогда я побегу со всех ног и оказавшись в безопасности, вызову полицию. Спасу и себя, и Лили.
Я приготовилась пуститься прочь со всей возможной скоростью, как только выдастся такая возможность.