Драгоценный

Лëгкий морской ветер всполошил золотистые волосы. Вьющиеся пряди поддались ему, взлетая по направлению к небесам. Рафаэль сделал решительный шаг навстречу новому пути. 
Глава 1. 
Молодой царевич, подающий огромные надежды своего народа. Он купался в отцовских шёлковых нарядах, стола ломились от различных яств, что не пожелал бы наследник. Народ рукоплескал ему, стоило тому хоть на мгновение озарить своим присутствием их восхваляющие взгляды. О его невероятной, дарованной богами красоте, слагали легенды, а приемная зала нескончаемым потоком принимала отцов, желающих выдать за прекрасного юношу своих дочерей. Царь устал разводить руками: его сына не интересовали браки, какими бы выгодными они не были для государства. Он даже видеть их не желал, как бы не старались девушки привлечь его внимание, или "случайно" повстречать юношу в коридоре возле царских покоев.
Бедные девы изводили себя ожиданием, но им так никто и не попадался на пути: царевич словно предугадывал их намерения и специально не появлялся. Время шло. Рафаэль взрослел, но так и не выбрал себе спутника, что весьма огорчало его отца, стареющего царя. Зато он посвящал себя другим, по его мнению не менее важным делам. Он практиковался в искусстве владения оружием. Самым разным: копьем, мечом и луком. Больше всего ему нравилось, как ни странно, копьë. Меч как правило был тяжëлым и неповоротливым, лук - оружие для слабых трусов - считал он. А вот копьëм можно было показать себя как в ближнем бою один на один с соперником, так оно было полезно и в дальнем. Он был самым сильным в группе мальчишек, с которыми обучался, поэтому юношей ему в напарники отбирали тщательно, слабых, без подготовки, он сражал за долю секунды. Они так и хлопали глазами, не понимая, что произошло. Другие же, отборные, сильные и смелые сражались чуть дольше, но и те не могли выстоять против него. Рафаэль действовал быстро, быстрее ветра, быстрее воды, текущей по течению... Сам Владыка нарëк его будущим полубогом по силе. Но того не интересовала слава, ожидаемая сила... Он занимался постиганием искусства владения оружием, потому что так велел ему отец. Единственное, к чему у Рафаэля действительно лежала душа – это игра на его излюбленном музыкальном инструменте. Она наполняла душу, складывала ее недостающие детали в единое целое, помогала ему излечить все раны, как душевные, так иногда и телесные и он отдавал ей всего себя, вместе с сердцем. Во время игры он был настолько поглощëн переплетением звуков, их соединением, что не замечал никого вокруг. Обучался царевич и каллиграфии, учился прилежно, возразить было нечего. Любил уединённость, никого в особенности к себе не подпускал. Ездил на охоты со свитой, добыча в диких лесах была хороша. Сразу после возвращения наследника закатывался пир из пойманного, который, царевич по обыкновению, пропускал. 

Так бы продолжалось ещё очень долго, даже когда наследник бы уже стал царëм, но этого события так и не случилось. 
На пороге дворца появился названный братец, одному богу известно сколько у царя было наложниц, конечно, в его государстве презирали людей со смешанной кровью, наследный царевич должен быть только чистых голубых кровей. Но от чего-то старый царь сжалился при виде незаконнорождённого сына, хотя сам даже не знал от кого он. Свою роль сыграли годы. Пристроил его во дворец, да не абы кем, а младшем царевичем, который при неблагоприятных обстоятельствах должен будет взойти на трон. Это известие вызвало большое возмущение как у двора, так и у простых жителей. Новоиспеченный царевич быстро освоился, и уже через несколько месяцев начал позволять себе вольности по отношению к наследнику. Любил отпустить колкости в его адрес, которые тот либо пропускал мимо ушей, либо предпочитал ничего не отвечать взамен. Любил вламываться в его покои, когда тот уединённо играл на лире. Его утончённые пальцы скользили по струнам, словно и не задевая их, излучая чистейший, струящийся звук, ласкающий уши словно душистый летний ветерок. А вот названный брат Базилиос мешал ему погружаться в музыку, он громыхал над ним как мог, так, от безделья, иногда переходя и на унижения. А уж их великий наследник, любимец народа, стерпеть не мог. Он неторопливо откладывал инструмент, аккуратно отряхивал полы своих одеяний и только потом вставал ровно напротив Базилиоса и долго смотрел ему в глаза. В карием омуте его радужки плескалась холодная ярость, которую, впрочем, он не показывал, ведя себя бесстрастно. Его тело оставалось расслабленным, слов грубых он себе не позволял. Базилиос ухмылялся, и, не стерпевши его взгляда, уходил. Рафаэль спокойно закалывал волосы небольшой заколкой, поправляя аккуратный хвост. Собирать свои локоны он не любил, но садясь музыцировать за инструмент, убирал их, чтобы не лезли в глаза и не мешали. Иногда придумывал свои мелодии, но чаще всего обращался за мудростью к великим музыкантам своего времени, или учился по учебникам наставников живущих несколько сотен лет назад до его рождения.  Базилиос же, бездельничал, наслаждался яствами, что преподносили ему слуги на позолоченных блюдах, пил отборный чай с Великих гор и наслаждался жизнью. А стоило призвать его царю, так он становился покладистым царевичем, добросовестно выполняющим свои обязанности во благо страны. Старый царь верил ему, гордился вторым сыном. Его старческое лицо покрывалось морщинами, когда он добродушно улыбался, поглаживая чёрную макушку затерявшегося, но через столько времени объявившегося второго чада. Он был доволен. 
В скором времени мудрый царь с успехом заключил союз с очень большой державой, с которой они из покон веков вели войны, и вот наконец, на династии Андрия это удалось! 
Летний ветерок легко покачивал флаг союза двух некогда враждующих стран. Рафаэль прогуливался по безлюдным коридорам собственного дворца, напевая полюбившуюся мелодию, которую недавно разучивал с наставником по музыке. Россыпь жемчужных звёзд украшала закутавшееся в тёмную пелену небо. Вечерняя прохлада и умиротворённое пение ночных птиц вынуждали задержаться на веранде, сделать ещё несколько глубоких вдохов, наполняя грудь свежестью уходящего дня и вглядеться в померкшую линию горизонта вдали. Сегодняшний день был расписан рукой двух государей и накрепко заложен в фундаменте будущей истории, добиться мирного соглашения и союза у врага без боя - деяние поистине мудрых правителей. Мысли о будущем у ещё неопытного юноши не вызывали никаких чувств. Лёгкий, неосязаемый, но плотный туман в душе окутывал мраком грядущее царевича. 
Рафаэль слегка пригладил длинные кудри и проник рукой в непримечательный мешочек для клади на поясе, нащупывая давно покоившийся там сверток бумаги и перо для каллиграфии - ночь обещала быть тихой, присутствие царевича на торжестве не имело смысла, а значит, это время можно отвести себе и собственному спокойному времяпровождению. 

– Две сотни тысяч! Ровно столько я положил своих воинов в этих, казалось бы, нескончаемых войнах на юге! Не уж то сам Зевс благоволит моему святому духу, сегодня на законодательном уровне, отныне и впредь, я положил конец раздору между моей страной, и нашими недалекими соседями!
Пожилой мужчина гордо восседал в самом центре накрытым блюдами с диковинными яствами и старинными винами стола. Образ его с первого взгляда разил величием и благородством, сейчас глаза государя искрились задорным блеском, но, кажется, немного помутнели от количества выпитого. Наполовину седые волосы выбивались прядями, дорогие одежды лучших мастеров, вышитые витиеватой тесьмой, ниспадали с плеч, однако некому было упрекнуть или поглумиться над господином - каждый присутствующий в зале выглядел не менее вульгарно. Пытаясь вырядиться на пир и произвести на своих «соперников» по моде впечатление, аристократы привосходили в изощрённости друг друга. Все праздновали воссоединение двух величавых держав. 
Один из приближëнных  заискивающе молвил:
— Ваша правда! Его величество столь мудр! Только Вы смогли бы так ловко и умело договориться с несомненно драгоценным государством… 
Кажется, говорящий не заполучил должного внимания сидящего в центре стола, поскольку тот на середине фразы выкрикнул:
— Подайте закуски! Гости томятся в ожидании испробовать наши лучшие угощения, вкус которых можно познать только в моем дворце и нигде больше! 

На глубоком, по-таинственному ночном небе, россыпью драгоценных осколков сияли звезды. Природа тихо шепталась где-то на окраине, разбавляя покой лишь шорохом изредка хлопающих крыльев. С наступлением темноты погода успокоилась, плотная тишина резала уши. 
—Ещë закусочку, прошу к столу! 
Издали наконец донёсся гул празднества. Рафаэль, стоявший на крыльце сморщился, слегка сжав между пальцев стержень тростникового пера. Принц больше всего любил время, когда мог полностью посветить себя изложению чувств на папирусе, однако даже такие моменты перебивали дворцовые увеселения. Которые впрочем, велись очень часто. 
Сейчас юноша стоял, облокотившись на широкие, деревянные поручни, внимая безмятежной ночи и глядя на стеклянное отражение иссиня-тёмного неба в чернильнице поодаль. Обыкновенно, по такому случаю принц уединялся в своих покоях, но сейчас во дворец явилось слишком большое количество притворно набожной и лицемерной знати, эти люди даже отказать себе в распитии вин были не вольны… Грубо по отношению к самому себе будет не уступить сегодняшний вечер отцовскому успеху, уточняя наброски чернового варианта письма где-то в стороне от праздника. Какая-нибудь уютная и тускло освещенная веранда, ведущая свои мощные колонны вдоль дворцового сада, по мнению юноши, прекрасно подойдёт.
Сжимая в левой руке письмо, переданное ему днями ранее, царевич раз за разом пробегался по одним и тем же строчкам, изучал каждый завиток в почерке своего друга. Всë-таки лёгкость слога и манера письма казались принцу чем-то уникальным, драгоценным, притягивая внимание. В тексте не было излишней красноречивости или желания блеснуть умом. Присутствовала изящная небрежность, однако каждая буква выводилась каллиграфическим подчерком. Такой явно не принадлежал простолюдину. Лицо Рафаэля тронула лёгкая улыбка. Он вновь сосредоточился на своём рукописном ответе, стараясь утрясти мысли. 

Тем временем, напившись вдоволь, шумные гости дворца в сопровождении помощников начали потихоньку разбредаться. Драгоценное вино было испито, а впереди небезызвестные Имфийские развлечения.
Кто-то из служащих распорядился послать придворных для экскурсии по величавым дворцовым садам. Правитель Имфии не упускал возможности послушать хвалебные речи в сторону его гордости – роскошных садов вокруг дворца, в которыз росло бесчисленное количество редкостных растений, и вкладывалась хорошая часть денег из казны. Это было известно каждому.
Сейчас этот тщеславный человек откинулся на спинку стула и не мог трезво соображать. Увидев, что любимая часть каждого празднества вот-вот начнётся без него, он неуклюже попытался подняться на ноги, но тут же зашатался и был подхвачен стоящим неподалёку спафарием.
Те немногие участники торжества, что уже не могли ходить, были уведены, остальные же, шумной толпой последовали за пределы дворца в сады – лицезреть их прикрасы. Но вскоре помещение покинули при помощи иеродулов и остальные гости. 
Спустя какое то время, король будто что-то вспомнил и обратился к спафарию:
- Я не видел сегодня на мероприятии своего старшего сына, Клеон, приведи его ко мне, хочу переговорить.
- Будет сделано, Ваше Превосходительство, я сейчас же за ним отправлюсь, - мягко склонившись в поясом поклоне, придворный вышел из зала и скрылся. 
Вместе с глухим звуком удаляющихся по коридору шагов, до ушей царя донесся чёткий и оттого пронзительный юношеский голос:
- Не стоило загружать Клеона лишней работой, я сам пришёл к тебе. И зачем же ты искал меня, отец? - говорящий стоял за стеной, при свете свечи лишь его тень мерцала в проходе, однако, если вслушаться в речь, можно отчетливо представить, что царевич в этот момент улыбается. 

Рафаэль лишь слегка повернул голову, когда заметил, что шумный народ из дворца перебрался в сад и вскоре приблизился к веранде. Решив, что ему здесь больше незачем оставаться, юноша аккуратно сложил два листа папируса за пазуху - допишет ответ у себя в покоях. Бросив последний взгляд на сияющую луну, он лёгкой поступью направился во дворец. 

- Так что ты от меня хотел, дорогой отец? - в подобном обращении проскальзывало нескрываемое неуважение.
Царь чуть приоткрыл рот, поскольку сразу не нашёлся с ответом - обращение в грубой форме замешкало его, а вино в крови затормозило реакцию. 
—Рафаэль?.. -неуверенно вопросил Андрис.
—Совсем не угадал... - услышал он ответ, сопровождаемый наигранной досадой.
Внезапно явивший себя из-за стен дворца старший сын, хоть и не являвшейся главным претендентом на трон, не дал ему подобрать слова:
- Я слегка огорчён, что ты вспомнил обо мне лишь сейчас.. -  сопровождая фразы всë тем же притворным разочарованием на лице, Базилиос шаг за шагом приближаться к отцу, чётко выплевывал каждое слово. 
—Я звал совсем не тебя... Но я рад, что ты здесь... -слова давались ему с трудом. 
—Великий правитель Имфии передо мной выглядит настолько жалко и беспомощно! Скуп и пьян, как ещё точнее описать нашего достопочтенного автократора? Какие ленивые глупцы вывели закон о монархии? В следствии подобных казусов на трон и садятся такие жадные, отъевшие животы правители, объедающие царскую казну...
—Довольно! -царь, видимо пришедший в себя, наконец хлопнул по столу и приподнялся.
Он уже вскинул руку, чтобы продолжить фразу, однако прямо над его ухом, рассекая воздух, блеском пронеслось наточенное лезвие меча. Базилиос обнажил оружие из ножен, искусно упрятанное ранее среди объемных одежд.
Глаза правителя округлились при виде угрозы. Не контролируя свое тело, тот машинально отпрянул и с грохотом врезался в стоящий позади стол.

Рафаэль, подметив тихое умиротворение словно спящего дворца, довольный собой продвигался по освещенным коридорам. Резко разорвавший тишину стук и звон столовых приборов из зала словно молили обратить на себя внимание. Пройдя ещё пару-тройку шагов, царевич, уступивший своему любопытству, развернулся на звуки. Какого слугу за разбитую посуду после пира стоит разжаловать на этот раз? Рафаэль решительно сменил направление в сторону зала, где проходило празднество. 
Несмотря на беспорядочные войны с его страной, Андрис, памятуя о своей трусости, впервые столкнулся с холодным оружием лицом к лицу. Он совершил ошибку. Может, позвать на помощь? Рука напуганного до смерти мужчины беспорядочно шарила по столу, в жалкой надежде нащупать что-то острое. Все было тщетно. 
Хищно улыбаясь и ивдоволь насладившись моментом превосходства, Базилиос с выдохом опустил голову:
-Не переживай, о Великий Папаша, я позабочусь о слухах, ты ведь так заботишься о репутации...  - последовал резкий выпад, и по телу царя растекся леденящий душу холод. 
Голос над его ухом шёпотом молвил:
- Можешь наконец сдохнуть спокойно, я стану лучшим правителем, -последние три слова прозвучали размыто. Нет, кажется, все вокруг кануло в немую тишину. Андрис выкинул дрожащую руку, сжав со всей оставшейся силы плечо своего старшего, так горячо обожаемого сына. Из темно-алых от текущей крови сухих губ послышался хрип, но последние слова так и не прозвучали.
Кто-то, скрывающий свое присутствие все это время и явно стоящий на стороне убийцы, вошёл в холл. Андрису было плевать на их личности, моментом назад его яростная боль смолкла, а конечности обмякли. Глаза навсегда остались распахнуты, а последнее, что в них отразилось - силуэт до смерти напуганного юноши с золотистыми локонами в дверях.
Базилиос с сухим, ничего не выражающим лицом, повернул голову. Уголки губ его снова дернулись. 
- Ах, братец! -младший по званию, но никак не по возрасту царевич, глубже воткнул меч в бездыханное тело, лежащее пред собой и поднял руки в приветственном жесте, - я ждал именно тебя, какая удача, что сегодня ты прогуливался мимо нас с отцом.
Думаю, он тоже безумно рад тебя видеть! Ты только посмотри на его счастливое выражение лица... - Базилиос вновь обернулся к телу и с толикой отвращения приподнял уголки губ на окровавленном лице, предоставляя присутствующим на обозрение дикую картину, - давай же! Ты ведь тоже ждал этого момента не меньше меня? - последние фразы так и сочились нотками сумасшествия, и казалось, будто  Рафаэль вот-вот и сам тронется умом.
- Нет... -Рафаэль и не думал, что простое отрицание дастся ему с таким мучительным усилием, однако тело слушалась лучше губ, поэтому он тронулся с места, вбегая по бетонным плитам навстречу кровавой распре.
Нет, он вовсе не желал смерти отцу. Как бы тот с ним не обращался, какие бы чувства не питал, Рафаэль никогда бы.. Никогда же?..
—Что ты наделал?! -в отчаянии заорал он. 
Запястья Рафаэля внезапно обдало невыносимо пронзающей болью и через мгновение, не дав предпринять тому каких-либо действий, грузной тяжестью на шее схлопнулся холодный замок.
Глаза юноши налились кровью. Не обращая внимания на схвативших его людей, возможно и бывших соратников, он лишь раз за разом пересиливал страдания и поднимал взгляд на убийцу, несколько мгновений назад казавшемся ему вроде как братом, приближающемуся к нему.
- Ну-ну, деликатнее, мальчики. Подарочек Гесте довести нужно в наилучшем виде, - завершение фразы звучало уже у самого лица царевича, Базилиос взглядом отдал приказ.
Попытки Рафаэля поднять голову позабавили говорящего:
-Не советую так барахтаться, твой видок и так уже хуже некуда, куда же делось твоë хвалëное достоинство? Давай помогу, - с этими словами он плавно приподнял подбородок царевича, причиняя этим закованному нестерпимые мучения и вызывая болезненный стон.
Перед тем как все погрузилось во мрак, Рафаэль надолго запечатлел в памяти тёмный, сверкающий азартом взгляд перед собой.

В маленькой холодной комнатушке было до того не уютно, что хотелось сбежать и больше никогда не появляться в этом месте. Юноша, от силы лет пятнадцати, хотя точно рассуждать было тяжело, ведь он был до того худ, что волей не волей при первом взгляде года его поубавятся, сидел возле небольшого очага и грел свои подмерзающие руки. Он был хилым и слабеньким и часто чихал. А до того белая кожа, что были видны синеватые жилки вен, словно мрамор сквозила отстранённостью. Его мать была одной из многочисленных любовниц царя Андрия, которую он случайно повстречал в одну из своих экспедиций в провинцию соседнего небольшого государства, только вот она и их общий отпрыск не получили от этого союза даже тëплой крыши над головой, им досталась всего лишь небольшая комнатка в полуразваливающемся домишке. Юноша хоть и был ещë довольно маленьким и отчасти даже не понимал всю ситуацию, но глядя на мать испытывал злость и досаду. Досада за такую жизнь. В его душе поселились лишь хитрые и корыстные чувства. Ещë в те года у мальчика в голове созрел план мести. План мести самому царю. Не каждый на такое решится. 
От нищеты и голода мать вскоре скончалась. Чада других женщин хоть и не попадали во дворец, ведь там уже главенствовала царица, готовая зачать ему истинного наследника, но зачастую ни в чëм не нуждались и снабжались царскими средствами. Похоже, их семью он тщательно старался обойти стороной, ведь они остались где-то там, за границей в маленьком, забытом городке. Юноша остался совершенно один. Он не испытывал горе утраты – в его душе зияла всепоглощающая чёрная дыра. Он думал лишь о собственном благе и старался выкарабкаться из этого до тошноты ужасного и надоевшего места. У него никогда не было даже имени, ведь царь приказал матери оставить юношу безымянным, чтобы тот олицетворял лишь пустое место. Он рос никем и ничем, а потому и чувств и эмоций никогда не испытывал, за что мать его прозвала бессердечным монстром. А что, сама так воспитала. Тогда парень решил взять сам себе имя и на слух ему попалось очень даже интересное – Базилиос. Его привлекло ещë и значение этого слова, оно больно точно описывало того, кем он хотел стать – царëм. Именно так. 
Юноша повзрослел и выбрался из трущоб, желая поскорее обрести новую жизнь. Под стечением обстоятельств мягкий и покладистый мальчик превратился в чëрствого и алчного Базилиоса, который желал заполучить лишь трон да власть. Над ним много кто издевался, он часто сталкивался с беспричинными побоями и насмешками, что ещë больше подкрепляли его злобу. Он отрастил свои чëрные густые волосы, стал работать на богатых людей, которые часто не упускали возможность поднять на него руку или воплотить свои испещрённые фантазии на жалком слуге. Вкоре у него появились кое какие гроши, которые он тратил на изысканную одежду и имидж. Базилиос достиг возраста совершеннолетия и заявился на порог к своему отцу. У того уже подрастает наследничек – лучший из лучших. Тот, не узнав чада, получившегося случайно и никак не входившего в его планы, принял его к себе, за что получил то, что должен был. Наконец-то восторжествует справедливость. Наверное. 

Следующим утром огромные колеса деревянных повозок уже ритмично подскакивали по протоптанной пыльной дороге, везя схваченных людей. По какому принципу их отбирали никому не известно, потому что повозка трясла люд всех мастей. Слегка притомленные изнурительным походом животные сопели и недовольно фыркали. Они привыкли тащить за собой тяжёлый груз, однако столько людей не выдерживали. Караван перевозил пленников, схваченных в момент недавно минувшего восстания в государевом дворце Имфии. Не пощадили никого: на повозках, среди мешков с различным скарбом, можно было разглядеть слегка осунувшихся и обессиленных детей, которым не дать и десяти лет от роду. Их везли, чтобы выращивать на благо чужой страны, в будущем они принесут пользу, но уже в качестве рабов. А также слабых женщин, уготованных для грязной работы, что пытались убаюкать рядом сидящих малышей. Каждый осознавал свою учесть, каждого разрывала изнутри тоска, но на всепоглощающую злость сил не осталось. Вторая повозка была заполнена молодыми юношами, что служили во дворце или были воинами. Опасаясь их непобедимой силы, всех парней заковали в тяжелые кандалы. Стоило чуть подергать рукой, как на запястьях оставались красные отметины, а нежная кожа и вовсе стиралась в кровь. Все взволнованно перешëптывались. Их государство пало, а теперь они даже не имеют понятия куда их увозят. В повозке царил хаос. Среди этой беспомощной группы, словно дивный тысячелистник, распускающийся под пеплом, восседал юноша с по-прежнему решительным взглядом. Не потеряв в достоинстве, даже будучи пленником, он лишь чуть откинулся на древесину в углу повозки и в упор глядел на горизонт, в те далёкие края, которые только что покинул. Этим-то он и отличался от других юношей. Обстоятельства его не сломили и он не давал волю чувствам. При малейшем его шевелении в районе запястьев и лодыжек что-то приглушенно побрякивало. Молодой человек был крепко скован по рукам и ногам, что явно намекало на его отличные боевые навыки, ведь просто так в такие кандалы не заковали бы, его сильно опасались. К тому же, кроме него в повозке сидело ещё трое мускулистых и волевых с виду мужчин – его бывшая свита. Парня, кажется, это совсем не волновало. Трудно было прочитать по выражению лица, о чем же сейчас задумался пленник. Кажется, он погрузился в воспоминания и превратился в почти бездыханную статую, такую, которую ни один скульптор не смог бы передать во всей красе. 

Годы правления Андрия в Имфии по истине сочились знаменательными событиями и большими скачками в развитии и процветании страны. Росло качество производства, торговля била ключом, и в это, раскрывающее свой потенциал государство, с севера спешили переселиться кочевники и занять ещё свободные территории. Торговцы съезжались со всех сторон света, привозя диковинные вещи, и тем самым ещë более обогащая государство. Правитель Андрий был действительно мудрым и успешным, а посему и на его приемника - родного сына Рафаэля, с детства возлагали высокие ожидания и царевич не подводил: юноша был сообразительным и великодушным, своенравным и гордым, не было дитя дивнее в стране, что сравнится с его благородством - так юного господина описывали в народе. 

Настало время самой большой торговли. На неë собирались все государства, привозили свои диковинки и обозревали их всему миру. Все решили собраться на нейтральной территории и их выбор пал на Талассу. Это была небольшая страна, раскинувшаяся на берегу тëплого моря и в основном торгующая рыбой. Она была и не бедна, и не богата. Вела нейтралитет и враждебных отношений ни с кем не имела. Правитель у них был волевой, но с добрым сердцем. Мужчина лет тридцати пяти, каштановые волосы, вьющиеся где-то на затылке и стальные глаза, устремлëнные вдаль. Он с почтением встречал всех гостей, начиная от Имфийских послов и их царя с сыном, заканчивая Энэдовским царëм и его отпрыском. Страны долгие года не ладили, а потому было принято решение рассадить их как можно дальше друг от друга, воизбежании излишних споров. В торговле принимали участие и маленькие провинции, и другие сильные державы, прибывшие с севера. Отпрысков цари решили распустить, предварительно переодев в более бедные одежды, скрывающие их происхождение. Не хотели светить своими юными драгоценностями и раскрывать их личности. Они ещë малы и податливы к внешнему миру. За их жизни очень опасались и лишний раз старались не показывать на публике, но оставить во дворце юношей не могли, ведь было принято приезжать со своими чадами, а потому поступали именно так.
Аникий решил применить свою любимую уловку, и переодевшись в простолюдина, как было велено, отправился открывать для себя жизнь местных. Он неспешно прогуливался по оживлённым улочкам и вглядывался в снующих туда сюда людей. Все торопились по своим делам, у каждого за плечами была своя жизнь, своя история, своя судьба… Эти мысли всегда очень интересовали Аникия, быть может поэтому его всегда так тянуло познать как можно больше о нашем таком простом, но таком таинственном, и всë-таки, закрытом для нас мире. 
По разным сторонам стояли лавки с мелкими безделушками или сувенирами. Аникий принялся разглядывать местные орнаменты и вещицы. Задумавшись, он даже не заметил, как столкнулся с кем-то плечом, и как этот кто-то на него зашипел. Только тогда Аникий обернулся и чуть ли не столкнулся снова с другим юношей. Тот смотрел на него в упор и в его глазах читалась открытая враждебность и неприязнь. Аникий приподнял брови и открыл было рот, чтобы попросить прощения, но грубый юноша его перебил. Он гневно что-то пытался ему донести, активно жестикулируя, тон его сквозил надменностью и капризностью, но речь была не понятна. Похоже, паренëк был иностранцем. Речь его была похожа на… Имфийскую! Он что, имфиец? Как интересно! Ах, да, Аникия заставляли выучить язык вражеской страны, но из-за своего легкомыслия он конечно же этого не сделал. Аникий поджал губы, досадуя, что не может понять о чëм говорит юноша, но тот, похоже, догадался, что Аникий его не понимает, а потому замолк. Он долго изучал его лицо, пытаясь понять человек какой масти перед ним стоит. Это было сделать слегка трудновато, сейчас сам бы Аникий себя с трудом узнал. Внемля хоть каким-то предостережениям отца, он всë же скрывал свою внешность до неузнаваемости, признать в нëм царевича, или просто хотя-бы самого Аникия, – было невозможно.  Аникий загадочно улыбнулся, пытаясь отвести внимание юноши от себя, и сказал:
—Вы говорите по энэдски? Как вас зовут? 
Юноша кивнул и сказал, перейдя на энэдский:
—Говорю. Почему это я должен называть вам своë имя и как вы смеете его не знать? Для начала извинитесь. 
Аникий аж запнулся от такой наглости. 
—Вы что, знаменитость какая? 
Судя по одежде он мог сказать, что парень перед ним из зажиточной семьи, но не более. Так что особого отношения он мог и не ждать. 
—Как говорил Ними: «Вы не должны испытывать уважение к тому, к кому вы его не испытываете». Звучит не складно, но такова суть, так что я не обязан перед вами расстилаться, –сказал Аникий с видом знатока. 
Лицо незнакомца вытянулось и он произнëс:
—Вы тоже разбираетесь в философии? 
—Конечно, -повертел пальцем в воздухе Аникий, принимая надменный вид. 
—Мне, конечно, не приятно слышать эти слова, но я с ними полностью согласен, – кивнул Рафаэль вздыхая.
—Откуда вы? -с интересом спросил Аникий. 
—Родился и живу в Имфии, а именно в столице, –поведал ему юноша, не раскрывая ничего нового. 
—Как здорово! -воскликнул Аникий. –Всегда мечтал побывать там, но к сожалению, не удавалось. Наслышан об этой прекрасной стране. 
—Да, наше государство действительно сейчас процветает, буду рад видеть вас какнибудь у нас. 
Аникия поразила такая дипломатичная манера разговора, и он с удивлением спросил:
—Даже не смотря на то, что наши страны враждебны друг к другу? 
—Мне плевать. Это дела царя Андрия и Гесты, ко мне это никак не относится, а потому пусть приезжают и любуются нашими прикрасами все, кто пожелают. Пусть я и не особо жалую ваш народ, но, как я уже и сказал, запретить никому ничего не могу. 
Конечно, слова все эти были неискренны, Рафаэль уже мечтал сбежать отсюда нахамив, но статус, к сожалению, не позволял, а потому он всë ещë стоял тут, отвечая заученные фразочки с натянутой улыбкой. 
—Тогда я обязательно как-нибудь найду время на посещение вашей страны, улыбнулся Аникий. —Я извиняюсь за своë невежество, но всë же позвольте узнать ваше имя, чтобы более таких неловких ситуаций не повторялось. 
—Меня зовут Рафаэль, -вздохнул юноша. 
—Очень приятно познакомиться! -искренне прошептал Аникий. Его глаза заблестели восторгом. 
—И мне, -чуть ли не фыркнул Рафаэль, –Я собираюсь уходить, что ж, до встречи. 
—Постойте! Скажите, куда бы я мог прислать вам письмо? 
—Письмо? Для чего же? -нахмурившись, обернулся Рафаэль. 
—Мне очень интересна культура и народ Имфии. Я подумал, что мог бы узнать о ней побольше у вас. 
—В таком случае, присылайте в дом Элиоса, надеюсь, вы разберëтесь где это. 
Грациозно развернувшись, он медленно и плавно пошëл в сторону дворца, но позже свернул в узкий переулок и скрылся со взора Аникия. 
(На самом деле Рафаэль сказал Аникию присылать письма одному из слуг, что был ему особенно близок. Если он действительно желает продолжать общение с ним – то найдëт где это. В таком случае слуга передаст ему послание и, быть может, если будет настроение, Рафаэль ему ответит.)  Глава 2.
Настоящее время. 
Спустя несколько долгих дней, проведённых в грязной повозке, они наконец остановились. Вокруг витал солоноватый запах моря. Двери из грубого, неотесанного дерева со скрипом отворились, и юношам в лицо ударил ветер с капельками воды. Он приятно освежал, вызывая вымученные улыбки. Тёплое солнце согревало своими лучами давно не видевших в повозке свет парней. К ним навстречу вышел взрослый мужчина лет сорока. Он грубо начал выводить юношей из транспорта, поторапливая их. Все подчинились и быстро спрыгнули на песок друг за другом. В самом дальнем углу прикрыв глаза сидел Рафаэль. Мужчине пришлось залезть на пыльные доски повозки и размотать цепи от металлического крюка, на которых они висели. Он грубо сжал их в мозолистых ладонях и подтолкнул Рафаэля к выходу. Юноша в ответ косо взглянул на него, но из-за того, что был практически обездвижен и утомлëн дорогой, отпор дать не смог. Его тут же ослепило яркое небо, и он недовольно моргнул. По нему плыли завитки облаков. Они были настолько причудливой формы, будто живые. Вот-вот и можно будет взять в руку и они на глазах начнут таять на ладони. Он сделал глубокий вдох и его лёгкие наполнились приятным и успокаивающим морским воздухом. В груди растеклось приятное ощущение. Он все еще дома. Пока. Остальные парни осматривали песчаный берег. Вдоль него раскинулся небольшой городок. Узкие улочки выходили прямо к морю, люди размеренно ходили по брусчатчатым дорогам, занимаясь своими делами и тихонько разговаривая со своими спутниками. По количеству люда на улицах стало понятно, что пока еще утро. Солнце лениво поднималось с востока, воздух еще не успел прогреться и босые ноги чуть подмерзали на обдувающем их ветру. Все здания в этом городе были в приятных глазу светлых тонах. В самом центре построек стояло большое здание с колоннами цвета слоновой кости. Его фасад выходил на спокойное море. Оно стояло на небольшом холме, покрытым молодой травой, которая еще блестела утренней росой. Множество лестниц вели к его тяжёлым двухстворчатым дверям с резными позолоченными ручками. Под козырьком крыши виднелась лепнина. Двое маленьких
ангелов сидели свесив пухлые ножки с обеих сторон выступа, а в середине переплетались несколько искусных цветков. Это было главное здание в городе. Булеверион. На огоре, расположенный прямо за зданием, бил фонтан. Вылепленная мужская фигура держала на раскрытой ладони чашу, из которой струйками стекала прозрачная тëплая вода. Далее шли ряды улиц с уже куда более простенькими домами. Домики были небольшие, но опрятные и ухоженные. Пленников повели в сторону большого деревянного корабля. Он величественно покачивался на небольших волнах, которые гнал ветер. Юношей сопровождали несколько мужчин, отвечающие за их перевозку. Все они удручëнно везли ногами, хоть и были слегка приободрены прекрасными видами, что окружали их. Экипаж корабля стоял и наблюдал за ними с палубы. У всех них были далеко не дружелюбные лица, и у молодых парней пробежал холодок по коже. Они взобрались по высокой лестнице. Их тут же втолкнули в трюм, что находился под палубой. Там стояла ужасная вонь, сохранившееся от перевозки других пленников. Все резко переглянулись и зажали носы, стараясь не впускать лишний раз этот запах в себя. Тут и вправду можно было задохнуться. Воздуха почти не хватало. Рафаэля уже по обыкновению вели последним. Пол под его ногами слегка покачивался на воде, заставляя спотыкаться на каждом шагу и чуть ли не лететь в каждую балку, весящую над головой, но двое мужчин, ведущих его, тут же натягивали цепи назад, больно сдавливая его нежную кожу на шее и запястьях, не давая юноше упасть. Он недовольно скрежетал зубами, но сделать ничего не мог. Сталь на цепях была лучшего качества, такую приобрести можно было только в Имфии, других таких на весь свет не сыщешь. Его старый отец несколько лет потратил чтобы развить страну в различных отраслях и придти к такому результату. В итоге теперь не только сильные пленники сдерживаются этими цепями, но ими заключён ещё и его сын. По стенам трюма были развешаны массивные металлические крюки, на которых были привязаны за цепи пленники. У них было осунувшееся лицо и пустой взгляд, обращённый в никуда. Они без особого выражения рассматривали только что введённых людей. Парни ужаснулись, неужели их ждет та же участь? Вслед за ними сюда же ввели женщин, и держащихся за их подол детей. Их провели дальше, к решётчатым клеткам, внутри было пусто, но грязно. Зловоние достигло и этого места. У Рафаэля подкатила к горлу тошнота. Он решил во что бы то ни стало выбраться отсюда. Он не может находится здесь. Пусть он скован по рукам и ногам огромными цепями, он найдет выход сбежать отсюда, освободит свою родину и взойдёт на престол. Обязательно. Он искоса взглянул на крепко держащих его здоровых мужчин и понял, что пока его шансы невелики. Ему в голову пришла мысль. Нужно на время затаиться и притвориться послушником, потом выгадать момент и сбежать. Он позволил ввести себя в пыльную темницу, в которой лежала небольшая горка потемневшей соломы и миска для еды. Прямо как для животного. Его это неимоверно разъярило, такое подсунули ему?! Что значит?! Он, венценосный царевич, должен сидеть вместе с этими ничтожествами в темнице и питаться как свинья?! Немыслимо! Похоже, план послушания он всë же отставит, уязвлять свою гордость он не привык. Рафаэль резко рванулся вперёд, лицо его исказилось в отчаянии, но этот порыв быстро оборвался, его сильно сдавили цепями, он начал задыхаться, большие мозолистые руки толкнули его вперёд и он рухнул на пол, больно ударившись головой. В глазах помутнело, он было хотел дать отпор, но не смог даже пошевелить рукой, в ответ его сильно пнули в бок ногой, посылая проклятия за непослушание, он кинул на них презрительный взгляд и в ответ получил два пинка в живот и в голову, после чего он отключился, напоследок услышав только как его цепи привязывают к мощным крюкам.
 
Спустя некоторое время он всë же с трудом разлепил тяжёлые веки. Сначала Рафаэль не понял где находится и почему не чувствует своего тела. Юноша захотел сесть и тут же послышался лязг цепей за спиной, он стиснул зубы и от досады зашипел. Тупая боль тут же окутала его беспомощное тело. Похоже, он потерял сознание и по ощущениям пролежал так несколько часов. Всë тело затекло и онемело, с трудом опершись на сильные, закалённые в тренировках руки, Рафаэль всë же сел и огляделся. В этом отделении корабля были только темницы. Сюда бросали особо сильных юношей, которые чуть что могли дать отпор, и в опасении, их заковывали в это место. Они сидели склонив голову и окунувшись в дремоту. Некоторые просто обводили всë остекленевшим взглядом и смотрели в потолок, постепенно смиряясь со своей судьбой. Самые оптимистичные старались знакомиться или говорить с другими пленниками. Рафаэль не располагал этим оптимизмом, у него было лишь желание выжить и отомстить. Но что он мог сделать? Дверь резко выбили с ноги. Он вздрогнул. 
—Время кушать, ребятки, -послышался противный голос и в трюм вошёл мужчина, а за ним ещё несколько, держащие плошки с едой. На вид она выглядела отвратительно. Как впрочем на запах, и Рафаэль не сомневался, на вкус тоже. Его начало мутить. Каждому по очереди выдавали еду, кто-то принимал, но особо гордые юноши, вроде Рафаэля, отказывались. За это их начинали бить, чтобы показать другим, что так делать нельзя. Пленников им нужно доставить живыми, работоспособными. Один темноволосый парень и вовсе отвернулся, когда ему к лицу приставили плошку, он нервно сглотнул и хотел отползти подальше к стене, но его грубо схватили за волосы и окунули лицом в месиво, находящееся внутри. Все разом охнули. Тот парень уже начал захлебываться, а мужчина, что держал его, угрожающе, но с тенью усмешки сказал:
—Не будете есть добровольно, будем искать другие способы, все уяснили? 
Парни быстро закивали, все, кроме Рафаэля. Ему хотелось быстрее сбежать из этого кошмара. Такое... Такое унижение! Глубокая морщинка пролегла у него между бровями. 
После ещë десятку парней дали съестное, вернее сказать кинули, как животным, и наконец, дошла очередь до Рафаэля. Ему точно так же швырнули еду. Он безучастно приподнял глаза, протянул руку, и брезгуя взял одними кончиками пальцев за край посудины. Мужчина уже собирался направиться к следующему юноше, но в его голову резко прилетела плошка и все её содержимое оказалось в его волосах. Густая смесь стекала по лицу. Он оторопело остановился и медленно перевёл разъяренный взгляд на Рафаэля. Тот смотрел прямо на него, в карих глазах плескалось равнодушие с толикой злорадства. Мужчина развернулся и замахнулся на него с воплями:
—Да как ты посмел! Мы вас кормим... Неблагодарный! Избить его! -крикнул он своим напарникам. —Да посильнее! 
Двое мужчин, стоящие подле него, оскалились и двинулись в сторону Рафаэля. Масса тела у них была приличная, поэтому урона не избежать, разве только снять оковы... Он резко рванул руки назад, послышался лязг цепей, но они оказались слишком крепки, чтобы их разорвать, поэтому он просто обессиленно откинулся о стену, мужчины открыли решетку, зашли внутрь и встали за напряжëнную спину Рафаэля. Он обездвижен и отпор дать не может, они могут сделать с ним всë, что угодно и он будет бессилен. Это неимоверно пугало. К такому Рафаэль не привык: обычно это он главенствовал над беспомощными рабами и они беспрекословно подчинялись ему, теперь же, на их месте оказался он. Второй мужчина кивнул тому, что находился у него за спиной и тот подал ему плеть. Рафаэль резко развернулся, его глаза расширились от смеси удивления, страха и унижения, которого он не испытывал никогда. Они не стали заморачиваться с одеждой и решили не снимать её. Мужчина замахнулся, послышался звук рассекаемого воздуха и Рафаэля обожгла резкая боль. Он задохнулся, воздух мигом пропал из легких, и его рот открылся в немом крике. Так его еще никогда не били. Он ухватился за прутья решётки так, что побелели костяшки и железо чуть не погнулось. Все смотрели с изумлением, несколько парней прикрыли от ужаса рот ладонью. Звуки удара плетью о вытянутую, как струна спину, давили на уши, заставляя закрыть и их, хоть бы только это прекратилось. Однако Рафаэль держался стойко, ни единого звука не слетело с его уст, лишь лицо исказилось в невыносимой боли. А мужчина тем временем сил не жалел, бил так, что на его лбу стекали капельки пота. Наконец, через несколько минут этот кошмар кончился. На одежде виднелись полосы от плети, синяки в будущем расцветут на его спине огромными пятнами, но до крови не дошло. Рафаэль осел на пол, тяжело дыша. Мужчины вышли из клетки и заперли её на ключ. —Пора отправляться, -сказал один из них, они вышли из трюма, и по сильному покачиванию корабля стало понятно – они начали путь. 

Три дня они плыли без остановки. Беспощадное солнце нескончаемым пеклом душило экипаж корабля. В закрытом трюме стояла духота, дышать было ещë сложнее, отовсюду слышались тяжёлые вздохи. Темнота окутывала их, у многих начиналась паника. Пленники который день плыли в неведении, не имея возможности вдохнуть свежего морского воздуха. Многие из них за это время ничего не ели. Вперемешку с нехваткой воздуха вокруг витали запахи немытой человеческой плоти. Корабль много раз встряхивало на волнах, кого-то стошнило, не выдержав такого пути. Корабль стремительно рассекал водную гладь, на которой слепили глаза солнечные отблески. Тёплое южное море нежно окутывало его киль. Потëртые паруса покачиваясь возвышались на мачте. Плыть осталось немного. Впереди уже виднелась столица. Неподалёку стояли торговые корабли, приплывшие из других стран. Сейчас тут расширялась и процветала торговля. Перед ними раскинулась богатая, восходящая страна – Энэда. 
Глава 3.
На берегу их встретили несколько людей. Корабль мягко сел на песчаную мель. Первых из трюма выгрузили причитающих женщин, с исхудалыми лицами и грязными подолами платьев. Они держали за руки своих маленьких напуганных детей, которые постоянно вопрошали своих матерей где они находятся. Этот гул чадов со сломанной судьбой калечил слух Рафаэля. Его лицо скривилось в ужасе и горечи. Но, к сожалению, он не мог никому помочь, как бы этого не хотел. Кто бы помог ему?.. Тяжёлые руки мужчин склонили спины беспомощных женщин к низу. Поторапливая, их вели к суше. И без того спутанные грязные волосы везлись по песку. Их обезвоженные тела медленно брели по мокрой от воды поверхности. Ракушки и камни больно впивались в босые ноги. Почти незаметный ветер не охлаждал, обвивая их тела, а наоборот опалял своим раскаленным полуденным воздухом. У пленников сбилось дыхание от столь тяжёлого пути и нехватки воздуха. Энэда, так же как и Имфия славилась своей жаркой погодой, но в отличии от второй имела гораздо более жаркий климат. После одного за другим начали выводить парней. Их тяжёлые металлические цепи отражали яркие блики палящего солнца. Они шли смиренно свесив головы. Их также пригнули к низу сильные окрепшие мужские руки. Некогда доблестные воины, служащие при царском дворе и восхвалявшиеся толпами благодарного народа, шли словно провинившееся грешники, ведомые на казнь. И снова процессию завершал Рафаэль. Его путы были особенно крепки, светлая кожа слегка потемнела, от долго странствия, но впрочем, никак не изменяла его сущность нуаревича. Натренированные мускулы ещё больше выделялись на фоне туго сжимавших его цепей. Сильные быстрые ноги, всë так же уверенно шли по песку. Липкий пот блестел на ослепляющих лучах. Его загорелые икры будто были умощены маслом, как в былые времена. 
Они долго брели по берегу всей процессией, перед тем, как их взору предстала величественная столица. 
Подняв взгляд они увидели раскинувшейся будто на весу город. Столица Энэды – Кирос. Страна, получившая несколько веков назад выход к морю на сей момент являлась поистине восходящей и процветающей. Торговцы съезжались сюда на ежегодную ярмарку, которая по обыкновению изобиловала необычными вещицами. Страна с каждым годом всë обогащалась и обогащалась, благодаря хорошим дипломатическим отношениям с другими огромными державами, возрастающем населении и лучшими товарами для торговли. 
Возле огромных массивных ворот могучей державы стояли двое стражей, что охраняли вход. После недолгих переговоров с мужчинами, что вели пленников, они расступившись, впустили их. Тяжёлые двери со скрипом отворились открывая взору юношей столицу. Светлые, вымощенные брусчаткой улицы встретили их. На белых, небольших домах, висели яркие цветы в горшках, украшая и делая их красочнее. Центральная улица, на которую они вышли, вела на агор. Острые шпили на крышах зданий ловили отблески солнечных лучей. По периметру улицы шли ряды домов. Брусчатка, благодаря теням от построек, была не такой раскалённой и не обжигала босые ноги. Они быстро добрались до главной площади. В самом центре бил фонтан. Вокруг стояли торговые ларьки с зазывающими в них торговцами. Сегодня была ярмарка и праздник, но они начинались ближе к вечеру, а потому, народу пока на улицах было не много. Город до боли напоминал тот, что Рафаэль видел на берегу перед тем, как отчалить в Энэду, в его родной стране. Которую он покинул. Юноша с досадой вздохнул, то ли смиряясь, то ли борясь с этим. Люди оживленно сновали по тихим улочкам. Резвые мужчины о чëм-то переговаривались за работой. Их сильные торсы были оголены из-за жаркой погоды. Они то и дело подтирали лоб рукой. Их смуглая кожа блестела, прямо как у пленников. Перед выходом на сушу их насильно переодели в лëгкие туники. Им было невыгодно, если все рабы тут же свалятся от всепоглощающей жары. Их пленили ночью, а потому они были довольно тепло одеты, им выдали лёгкие полупрозрачные белые одежды, которые теперь развивались на лёгком тенëчном ветерке. Но это никак не спасало юношей. Парней разделили с женщинами. Их и детей отвели в другую сторону, а юношей по непонятной причине повели на главную площадь. Сопровождающие мужчины заметались. Похоже, они кого-то ждали, того, кого там явно не было. Они стали рьяно переговариваться. До Рафаэля, который прибывал последним, доходили лишь обрывки их фраз, но из них он понял, что повозка, которая должна была перевозить их до дворца, не подъехала к назначенному времени, и мужчины ведут раздумья по поводу того, чтобы пленники остались тут до вечера, ведь к тому времени транспорт уже будет тут. 
Мужчины подошли к юношам и громко объявили:
—И так, какое-то время мы будем здесь. Расходиться не разрешается, мы поделим вас на две группы, за которыми будут смотреть мои товарищи. Я доверяю это вам, один из них повернулся к стоящим двум сзади и указал на них рукой.
Он сделал несколько шагов, заставляя толпу парней расступиться и направил свой взор на Рафаэля. 
—А за тобой глядеть буду лично я, -усмехнулся он, Рафаэля перекоробило, такое выражение лица мужчины не сулило ничего хорошего. Он взял его цепь в руки и крепко сжал еë. Металл натянулся, сильно сжав Рафаэля. Боль пронзила его тело и он заскрежетал зубами. Из его глаз летали искры злобы, которыми, он вероятно, хотел сжечь мужчину, но от чего-то не получалось... Его выражение лица позабавило мужчину и он произнёс:
—Не строй такое лицо, оно у тебя симпатичное, зачем портить? Я разрешаю тебе обращаться ко мне по имени, можешь называть меня Паттрлеон, -он произнёс это с такой надменностью, что Рафаэль скривился, хотя уже больше было некуда, но вместе с тем его чуть ли не пробрал смех от такого весьма странного имени. 
—Да ты... -зашипел он, но после его лицо сменилось на вежливую улыбку:
—Паттатарлион, –выплёвывая каждую букву шипел Рафаэль. –Ты хоть знаешь с кем ты сейчас говоришь и как? 
Гордость Паттрлеона была уязвлена подобным обращением и искажением имени, и он громко выкрикнул тряхнув цепью так, что Рафаэль пошатнулся:
— Мое имя – Паттерлион, ты, никчемный мальчишка, здесь правила диктую я, а потому, если будешь вести себя тихо я еще подумаю над обращением с тобой. -из его рта брызжила слюна, попадая прямо на «фарфоровое» личико Рафаэля, заставляя того чуть ли не плеваться в ответ. 
—Да плевать мне на твое имя!
 
После юношей отвели по разным сторонам, но не отделяли от групп, Рафаэля повели отдельно, похоже у них была конкретная цель, они брели по улице, точнее это Рафаэль брëл, а мужчина торопился и постоянно поторапливал его самого. Они подошли к ларьку с глиняной посудой. 
—Ну и что мы тут делаем? -вальяжно спросил Рафаэль, за что сразу получил удар по лицу, отдавшийся в ушах глухим звоном. Его глаза расширились уже в который раз, несмотря на тяжёлые цепи он еле поднял руку, замахнулся и ударил «Паттатарлеона» в ответ. Его глаза были широко распахнуты и блестящие зрачки выжидающе глядели на Паттерлеона, ожидая реакции. Мужчина явно никак не ожидал такого, а потому принял удар и с ненавистью посмотрел на пленника. 
—Ты мне на корабле жизнь портил, теперь и сейчас! Я предупреждал, что будет если ты не будешь послушно выполнять мои приказы смиренно склонив голову. 
—А, так это на тебя я ту миску опрокинул?.. -усмехнулся Рафаэль. –И не собираюсь, пусть я и пленён, нахожусь в другой стране, в которой мои полномочия ограничены, но я все еще являюсь наследным царевичем, -спокойно, будто объясняя простые вещи ребëнку, ответил Рафаэль. 
—Наследный царевич? Что ты мелишь, малец?
—Не знаешь моего имени? -огрызнулся Рафаэль. —Пеняй, на то, что дальше своего носа не видишь. 
Паттерлион изогнул одну бровь. Юноша пред ним совершенно точно не походил на наследного царевича Великой Имфии. Грязные спутанные волосы, всë лицо испачкано в дорожной пыли и некогда светлая кожа загорела на солнце, придавая его образу некую мужественность. Не было и шёлковых нарядов, что всегда сопровождали его высочество. Вместо них была светлая легкая туника, но с другой стороны они выдали их сами, какие у юноши одежды были до этого, мужчина не запомнил. Сейчас в Имфии правит Великий Базилиос, во дворце случился страшный переворот: некто убил государя и скрылся. Выяснилось, что это сделал Наследный царевич Рафаэль. После расследования он добровольно отказался он престола и был изгнан в соседнюю страну. Трон занял следующий наследник: второй сын Базилиос – так гласила гулявшая легенда, которая была известна уже всем и каждому. У пленника пред ним и Великого Рафаэля пусть и были одинаковые имена, они кардинально отличались. Поэтому пусть этот юноша прекратит разыгрывать спектакль, нужно наказать его за вольничество. Забыв о том, что намеревался купить глиняный сосуд в дорогу, он отвёл Рафаэля подальше, что оказалось довольно сложной задачей, потому что парень сопротивлялся и имел весьма хорошую мышечную массу, он со всей силы потянул за цепи, и Рафаэль, не выдержав натиска, всë-таки упал на колени. Это привело мужчину в небывалую радость и победоносная улыбка расцвела на его лице. Рафаэль угрожающе смотрел из подлобья, но Паттерлион не обращал на это никакого внимания. Его интересовал жалкий вид только что бушующего юноши. Для поддержания собственной самооценки он ещë и пнул царевича в живот. Тот пошатнулся, его губы раскрылись в безмолвном вопросе. В горле стал неприятный солоноватый привкус крови, который захотелось незамедлительно сплюнуть. Его пальцы затряслись и сами собой сложились в два мстительных кулака, которыми он не мог воспользоваться в полной мере, как бы не желал. Действия были замедленны из-за оков и весьма ослабшего тела, но он не оставил надежды рассечь нахальное лицо Паттерлеона.
Мужчина, конечно, предвидел эти жалкие потуги и легко увернулся приподняв руки в якобы примирительном жесте. Да он просто над ним издевался! 
Рафаэль бессильно обмяк, тем самым удовлетворив эго Паттерлеона. 
Через какое-то время ему надоело смотреть на сломленного юношу и он понял, что пора выдвигаться обратно, но Рафаэль не спешил подниматься и идти за ним. Он потянул за цепь, но это не произвело никакого эффекта, парень так и сидел безвольной статуей. Увидев это, торговец глиняными сосудами, что стоял за прилавком, подбежал к ним. Он вскинул руки в сторону Рафаэля. Работорговля в Энэде была строго запрещена. Во всяком случае официально… Он подбежал к нему и начал взволнованно спрашивать может ли он чем-нибудь помочь, совершенно не обращая внимания на стоящего рядом Паттерлеона. Тот резко взмахнул рукой и очень сильно ударил по вытянутым пальцам торговца, тот, будто ошпаренный, отдернул руки и с тревогой посмотрел на него. 
—Что же ты делаешь? -с горечью спросил он. 
—Пленник – мой, не лезь куда не надо, пока не пожалел об этом, мы направляемся во дворец. 
Торговец округлил глаза от столь резкого тона, но услышав последнюю фразу, послушно отступил. 
Паттерлеон дёрнул Рафаэля на себя, заставляя его подняться с колен. В этот раз тот послушался и легко встал. Тащить за собой его не было нужды, он уверенно шагал сам. Всë происходящее ему безумно надоело, он намеревался прекратить это, поэтому, найдя в себе силы, он непринужденно, или делая вид, что это на самом деле так, шëл вперёд навстречу свободе. 
День клонился к вечеру, солнце потихоньку катилось к закату, а воздух остужался. Всех пленников собрали на центральной площади. Стоял лёгкий гул. Юноши хоть и боялись, но хотели с кем-то поговорить, поэтому шептали что-то своим товарищам, в надежде не быть услышанными. Это быстро прекратилось. Паттерлеон и его приспешники подумали, что парни готовят заговор по своему освобождению и силой заткнули им рты. Люди, что были на площади и решили посетить праздник, будто не замечали их. Были, конечно, и неравнодушные, но их попытки быстро пресекались Паттерлеоном, другие же, просто не хотели связываться. Себе дороже. 
Через какое-то время начал собираться народ. Пленников чуть распустили, чтобы не привлекать внимание. Юноши даже не могли попросить о помощи, ведь они находятся в чужой стране и схвачены дворцом. Рафаэль, облокотившись на каменную светлую стену, присел на корточки. В былые времена наследного царевича он бы себе ни за что не позволил так неподобающе сесть, но ситуация отличалась. Его ноги ныли от продолжительной ходьбы и были изодраны о камни. Нежная кожа не привыкла к ходьбе босиком. За серой пылью, обволакивающей его ноги, виднелись розовые стопы, не огрубевшие от плохой обуви или отсутствия еë на постоянной основе. Люди начали что-то оживленно обсуждать, перемещаясь с одного ларька за другой. Приходил как и простой народ, просто поглядеть на диковинки, так и знатные люди, прикупить себе в коллекцию необычную вещицу, а после хвастать другим высокопоставленным чинам из их кругов о новом приобретении. Торговцы с широкой улыбкой громко зазывали прохожих. Их места изобиловали безделушками или небольшим оружием. Взгляд Рафаэля зацепился как раз за последнее, оружие ему было нужно. Но он не мог отойти от Паттерлеона, который неотрывно следил за ним, да и как он купит? Денег у него с собой не было и местная валюта очень даже отличалась от Имфийской. Всë, что он ощупал в небольших карманах туники – это пергамент недописанного письма его другу... И письмо его самого. Те так и остались в его одежде в момент дворцового переворота и когда они переодевались в выданную на корабле одежду, он незаметно переложил их, спрятав под тканью возле груди. 
Это единственное, что осталось у него от прошлой жизни. 
По брусчатке послышался стук перекатывающихся колëс. Подъехала перевозящая повозка. Она чуть отличалась от той, грубой, что перевозила их до корабля. Юношей собрали и погрузили в неë, кто-то из народа оглянулся и удивленно осмотрел их. 
Снова лёгкое потрясывание и сильное подскакивание в некоторых местах, где дорога была сильно плоха, встретило их. Юноши уже не возражали ничему. Просто не осталось сил. К тому же терпкий страх незнакомый страны сковывал их. Ослабшие тела безвольно поникли, только Рафаэль всë ещё не растерял гордости и держался стойко, но потихоньку его решимость безысходно угасала...
Рафаэль не помнил как пролетела дорога и повозка остановилась у дворца. Он очнулся когда юноши вылезая, спрыгивали с повозки, а один из них слегка толкнул его плечом. Тот медленно поднялся, опершись о руку. Сзади послышалось уже знакомое и до боли надоевшее звяканье металла.  Он выкарабкался самостоятельно, цепи связывали его руки, поэтому это вызвало некоторые затруднения... Юноши уже топтали грязную землю ногами в ожидании последнего и продолжая дальше свой путь. Стоял жаркий день, означавший, что их дорога заняла около дня. Перед ними предстал роскошный дворец правящей династии. В целом он мало чем отличался от его собственного дворца. Соседние, теперь дружественные страны, были очень похожи архитектурой и даже языком. Понимать их не составляло Рафаэлю труда, тем более в детстве его обучали языку вражеской страны, дабы при столкновении с ними он смог понять их речь. Его резко схватили и потянули на себя сзади, от неожиданности он в который раз чуть не упал, но оковы не дали этого сделать. Рафаэль развернул голову так, что волосы всколыхнулись. Он ожидал увидеть противную рожу Паттерлиона, но там оказался его товарищ, который, к сожалению, обладал не менее противным лицом. 
—До дворца доведу тебя я... -он так безумно оскалился, что у любого побежали бы мурашки, но, конечно, не у Рафаэля. Он просто отвернулся, ему было без разницы. 
Пеший путь занял немного времени, и вот, перед ними массивные двери дворца. Их впустили в небольшой дворик и приказали ожидать, взамен дав им присесть. Уже другой мужчина подошёл к Рафаэлю, который так удобно успел разместиться на доске, и приказал ему следовать за ним со словами:
—Тебя ожидают. -сухо объявили. 
—Кто? -лениво спросил он. 
—Какие вопросы? Молча иди куда велено. Государь Геста пригласил тебя. Не знаю зачем ты ему сдался... -нахмурив брови объяснил мужчина. 
Рафаэль лишь горько усмехнулся. Он всë понял. Они хотят побеседовать и поглядеть на пленëнного Имфийского царевича, будто он диковинка, хотят узнать о нëм побольше. 
А ему и не жалко. Он медленно побрёлся за сопровождающим, чем очень злил его с каждой минутой, в конце концов тот весьма ощутимо подтолкнул его в спину, только тогда Рафаэль прибавил шаг. Он обернулся на оставшихся позади юношей из его родной страны. Его бывших союзников и слуг. Те растерянно смотрели ему вслед, не зная как помочь своему наследному царевичу. Их единственного покровителя и надежду уводили прямо на глазах. Но никто так и не отважился побежать за ним. Темные коридоры дворца встретили его за распахнувшимися дверьми. Золотая отделка сразу бросилась в глаза. Некоторые стены имели сюжетные фрески с запечатленными на них историческими достижениями Энэды. Пока он с интересом рассматривал стены, прямой коридор сменился резким поворотом и Рафаэль чуть не споткнулся. Похоже, они шли по не официальным коридорам, вернее сказать «чëрным», и поэтому они не имели такой отделки как те, по которым изо дня в день ходил двор или высокопоставленные лица. Пройдя дальше, в самом центре Рафаэль увидел двустворчатые двери. По их периметру были вылеплены узорчатые цветы с переплетающимися завитками. Сзади полегчало, он обернулся и увидел, что мужчина отпустил его цепи и уже направляется назад, отличный шанс сбежать! Но тут мощные дворцовые двери отворились, разнося по залу глухое эхо и впуская внутрь пленника. Тяжёлые цепи кандалов тащились за ним по лакированному деревянному полу. Чуть подняв голову, уже утративший свой статус царевич узрел чинно восседающего на троне юношу, который по годам был не особо старше его самого, что было очень любопытно. Рафаэль слегка прищурился. Он ожидал увидеть могучего правителя, мужчину средних лет, тщедушного старикашку, кого угодно, но в этот момент на него с высокого поста был устремлен пылкий взор молодого парня. Так какой же статус он имел в этом дворце? 
Глава 4.
—Ваше высочество!, - начал чуть нервный паренёк подле трона, по видимому являвшийся слугой или советником. —Прибыл изгнанник из Имфии. Бывший наследный царевич Рафаэль. 
Юноша, восседавший перед пленником, кивнул и внимательно оглядел того. Даже любому рабочему было известно, что посещая тронный зал, нужно было приклонить голову и встать на колени. Бывший царевич же, не спешил проявлять почтение, продолжая презрительно смотреть перед собой. Спина прямая, гордая. Волосы золотистые, блестящие. Руки, не огрубевшие от тяжких работ. Одежды весьма грубы, ткань дешева и проста, зато чистая, не гоже такую царевичу носить. У Имфии что, совсем бюджет худ? 
  Двое рослых мужчин, что сопровождали парня по пути в тронный зал, одновременно двинулись в сторону последнего, чтобы силой заставить того проявить почтение, однако были остановлены голосом сверху.
— Не стоит, -затем, говорящий перевёл внимание обратно на визитера. —Видно, что голубых кровей, -хмыкнул он
Рафаэль рассматривал его с нескрываемым интересом. Статный, светловолосый парень, владеющий полным контролем эмоций и каждым присутствующим. От пронзающего взгляда зелёных глаз не скрыться, но пленник и не пытался. 
"Симпатичный"
—Приветствую сына Имфийского. - медленно проговорил юноша. 
Названный в ответ безмолвствовал, но все же чуть приподнял голову.
—С сего дня ты будешь жить в этом дворце. Мы не надеемся, что пребывание здесь станет тебе благом, однако уповаю на то, что ты ценишь гостеприимство моего величества, ведь я мог бросить тебя где то там. 
Парень мягко вскинул руку, закрыл один глаз и указал в сторону запада на горизонт, который крыл за собой бескрайние воды морей. 
– Я – наследный царевич Аникий, - после минутной паузы продолжил тот. –Назови же своё имя. 
Пленник нахмурил брови. Он никогда не думал, что настанет день, когда его имя спросит столь высокопоставленная личность. Как он смеет не знать его имени? Этот парень неслыханно дерзок. Тем более его имя уже было названо, он издевается, да? 
— Ты мог бы относиться к своим обязанностям более ответственно, или сел на трон и позволяешь себе что вздумается? Отцовская мантия от последствий защитит? — казалось, каждый присутствующий в зале перестал дышать и все развернулись в сторону Рафаэля, что не только упрекнул самого царевича в некомпетентности, но и использовал обращение на "ты". 
Царевич, казалось, немного задумался, затем наклонился вперёд, подперев рукой щеку, и без тени усмешки произнёс:
— Когда нечего терять — не боишься риска, не так ли? 
После последующего недолгого разговора Аникий отпустил его из тронного зала. 

Рафаэль по-прежнему прокручивал в голове образ молодого парня, пока продвигался с сопровождающими по нескончаемым тëмным коридорам в его новые покои. Они являли собой не такие роскошные хоромы как в его дворце, но для пленника комната все же слишком изобиловала разными резными украшениями, некоторые элементы даже были с позолотой. Посередине стояла высокая кровать, аккуратно застеленная и прикрытая балдахином. Возле окна, выходящего в сад, находился аккуратный, искусно вырезанный столик, а на противоположной стороне комнаты небольшой шкаф дополнял полноту образу помещению. Интересно только для чего он, одеждыто всë равно нет… Всë было выполнено из резного дерева, минималистично, но изящно, только вот... К чему такое отношение к простому пленнику?..

К Аникию снова и снова приставали с обязанностями, с разговорами о возложенных на него надеждах и судьбой наследника. На это ему лишь хотелось заткнуть уши и никого не слушать. Аникий грезил сбежать из дворца и жить как обычные люди, с которыми он успел познакомиться в Киросе. Их образ жизни ему уж очень нравился и он бы скорее хотел прожить их жизнь, чем ту, что уготована ему. А потому он часто сбегал из дворца, чтобы провести время под видом обычного человека, не знающего забот, спокойно работающего и смеющегося в своë удовольствие. В основном провернуть такую затею ему удавалось в обед, когда весь дворец уходил на обед и засыпал… 
Он втихаря пробирался по «чëрному выходу» и выбегал на агор, прямо к ярмарке. Если знать правильные ходы, покинуть огромную территорию дворца не составит труда. Жизнь кипела полным ходом, уличные музыканты играли популярные у народа песни, а толпы, собравшиеся вокруг них, подпевали мужчинам с удовольствием. Зазывалы, стоявшие за ларьками, оживлённо жестикулировали руками, пытаясь привлечь покупателей. Торговля в Энэде в последние годы уж очень развивалась, поэтому изобилие товаров было абсолютно везде. У Аникия аж глаза заблестели, а в  душе будто цветы расцвели, от радости и гордости за свою родину, за свою столицу и за свой дом. 
Конечно, перед выходом, дабы не быть узнанным, Аникий переоделся  и сейчас его было почти не отличить от простого человека, не имеющего никакого отношения к царской семье. Лишь чистые волосы и не огрубевшая кожа могли опознать в нëм человека голубых кровей. Аникий пошëл разведывать город. 
По пути ему встречались некоторые люди, с которыми он охотно заводил беседу, чточто, а язык у него был явно подвешен.
Именно они научили его выполнять грязную работу, которая была немаловажна для будущего процветания страны. Он завëл много новых знакомых, для которых представлялся Пенелатром, так как в один момент его застали врасплох и пришлось быстро что-то придумывать на ходу. Он быстро стал любимцем среди простых людей и пользовался популярностью среди девушек. Аникия за глаза все называли добрым и отзывчивым. Правда, с первыми закатными лучами солнца юноша куда-то пропадал в неизвестном направлении, но на следующий день появлялся снова. Все уже привыкли и ждали его в одно и тоже время. Иногда он, конечно, мог и пропустить денëк-второй, но на это у него всегда были крайне важные причины. 
Глава 5.
За пару дней по городу разнеслись вести о грядущем избирательном турнире на право числиться в армии Энэды. На состязание будут приглашены как добровольно, так и принудительно, пленники из Имфии вынужденно примут участие на равне с жителями страны, дабы быть полезными государству.  Сильнейших определяли в особую категорию, которую будет отбирать сам наследный царевич. Рафаэль оказался исключительно перспективным участником этой особой категории, он разительно отличался от других парней своей ловкостью, быстрой реакцией и хладнокровием. Когда он плавно поднимал руку, мышцы в предплечьях мягко перекатывались, а рукава колыхавшееся от быстрых движений, запутывая противника, обнажали мускулистые руки, что были закалены в изнурительных тренировках. Впрочем, ничего в нём не выдавало работягу,  часами напролёт тренирующегося под пеклом солнца в поте лица и пыли, дабы хоть немного приблизиться к результату царевича. Всë в нём кричало о совершенстве и элегантности голубых кровей. Другим оставалось только разевать рты, глаза не успевали следить за мелькающими движениями Рафаэля, а мужчина средних лет, что отбирал их по группам и вовсе вздохнув, отошëл подальше. Юноша был на состязании последним, дабы развлечь царевича Энэдовского. Ну, не привыкать. По слухам, сравниться с Аникием в этой стране не удавалось ещё никому, однако и мастерство Рафаэля едва ли кому-то повторить было под силу.  Этот парень явно отличался от всех глупых храбрецов, решивших потягаться силами с наследным царевичем. Однако Рафаэль был не впечатлен приглашением на подобное действо, ему вовсе не хотелось не с кем состязаться, всë, чего ему сейчас хотелось, это разлечься на щедро выделенной ему во дворце мягкой кровати, (желательно той, что была в его прежних покоях), лениво перебирать струны лиры, и наслаждаться тëплыми лучами солнца, слушая подпевающих его мелодиям птиц. День сегодня стоял жаркий, почти полуденное время заставляло любого смориться под пеклом яркого солнца, и спешить укрыться в прохладных местах. Но сегодня каждый наоборот в предвкушении прорывался сквозь толпу к полю для состязаний, дабы занять место для обозрения. Все на улицах суетились, от простого люда, собравшегося ради зрелища, до рядов отборных опытных воинов, разминающихся перед боем. Правда, отличалось это поле от обычных тренировочных тем, что имело зрительские места. Аристократы и группа знатных чиновников занимали высокие позиции, уже обсуждая участников, взбудораженные предстоящими схватками закаленных в боях и тренировках мужей, и с остервенением выкрикивали ставки. 
***
Первый отбор прошёл успешно. Явилось множество сильных и талантливых юношей, которые имели право получить возможность защищать страну в качестве царской свиты. Из пленников, привезённых из Имфии, боевыми искусствами владели лишь человек пять из всей толпы. Остальные же были временно направлены во дворец, пока им не найдутся «роли».
Многие жители шли добровольцами на мероприятие, окрепшие мужчины хотели использовать свою силу во благо страны, но были и те, кто просто желал познать свою силу на турнире. 
Рафаэля через силу вели к арене с заднего дворцового двора. 
За царевичем шли двое крепких мужчин, сопровождая того до места поединка и контролируя все его движения. С каждым шагом он лениво переставлял ноги, возя ими о землю. 
—Это бой, или детская шалость? Вашему молодому господину захотелось поиграть перед дневным сном?
В действительности, царевич не ожидал от предстоящего чего-то занимательного, его не посвятили в курс дела, разве что почтили присутствием час тому назад. Нарушили его покой и вытащили на сомнительное развлечение. Однако, чем ближе приближалась троица к месту назначения, тем больше пронзали слух беспорядочные выкрики, визги и вопли толпы, что слились в огромный гул, вызывая раздражение и искривление лица. 
Рафаэль остановился за поворотом, который крыл за собой выход на арену, и стал ждать своей очереди, как было велено его сопровождающими. Он мог спокойно пройти несколько метров, отделяющие его от безумной толпы и тренировочного поля, но ему было безразлично на грядущее зрелище.
Объявили первого участника и турнир был официально открыт. Некоторые отсеялись сразу, Аникий выбил меч из их рук со скоростью ветра и парни глухо упали на колени в пыль. Могучие юноши выстаивали дольше, сражаясь не жалея сил, но скоро выдыхались от быстрых, отточенных движений наследника. До Рафаэля то и дело доносился звон от соприкасающегося оружия, но чаще всего бой заканчивался молниеносно.
Только один человек прошёл испытание, сражаясь с царевичем чуть ли не на равных. У него были рыжие кудрявые волосы до плеч, голубые океановые глаза. Красавец под стать царевичу. Телосложение среднее, виднелись небольшие выпуклые мышцы, но сильно натренированного тела он не имел. Меч держал твердо, выбить не получалось, бегал быстро, реакцию имел отличную. Перед царевичем не дрожал, держался ровно. Полный набор. Аникию юноша понравился, он решил взять его под своё крыло и отправить на обучение. 
После нескольких неудачных мальчишек, поверженных ещё до того, как они встали в защитную стойку, пришла очередь последнего кандидата. Рафаэль явился под не одобряющие крики толпы и внимательный взгляд Аникия. Плëлся он нехотя, сражаться не было желания. Но тем не менее шёл гордо, внимательно смотря перед собой. Пересекая вход на поле, царевичу пришлось прикрыть глаза рукой, изящно приложив её ко лбу, и, сощурившись, он недовольно фыркнул. Как и ожидалось, поле было величественным, разгуляться мечу позволено от души, хотя оно и не служило для официального проведения соревнований. На солнце карие глаза сверкали янтарëм, пронзая своими отблесками противника перед собой. Аникий выглядел серьёзным, это показалось Рафаэлю чуть забавным, он стоял расслабленно, угрозы не представлял. Но от его присутствия шла такая подвнутренняя мощь, что хотелось убежать, да подальше. Пленник встал ровно напротив Аникия, с ленивым вызовом смотря ему в глаза. Тратить силы на другого человека он явно не хотел, но выбора конечно, не было. Разве может Рафаэль не умерить пыл этого гордого наследника, не растоптав честь того на глазах народа? Мужчина, ответственный за оружие, выдал ему меч. Для тренировочных боёв обычно используются деревянные мечи, дабы не ранить противника, в руках же у него блестела сталь. Да такая начищенная, что можно глядеться вместо зеркальца. Он лишь провел пальцами по рукояти и встал в боевую стойку. Аникий хмыкнул и сделал так же. Они встретились глазами, и от напряжения, возникшего между их взглядами, все присутствующие на площадке замерли, боясь лишний раз вздохнуть и прервать эту тонкую нить. По команде смотрящего юноши начали бой. Аникий первый пошел в атаку, набегу он замахнулся и срубил рассекая воздух по диагонали вниз. На месте, где стоял Рафаэль давно было пусто, он даже не успел заметить когда тот сменил местоположение. Он двигался словно молния, быстро, без колебаний. Сзади раздался свист замахивающегося меча и по спине Аникия пробежал холодок осознания, что противник прямо за ним. В последний момент он успел извернуться и легко отпрыгнуть в паре метров от Рафаэля. У того поднялись от удивления брови, впервые кто-то смог уклониться от его атаки, да ещë и напасть первым. Вот это поистине достойный противник. В его глазах разгорелся азарт. Аникий, заметив это, поспешил продолжить атаку, нужно показать место этому мальчишке с надменным выражением лица. У него быстро спадет эта уверенность, когда он будет валяться перед Аникием в пыли и захлебываться своей кровью. Его бесили такие самоуверенные люди. Он со всей силы рванул к нему, крепко держа меч двумя руками и попутно уводя его рукоять чуть назад. Рафаэль было раскрыл рот, но тут же решил не уворачиваться, а принять удар и дать отпор. Металл, соприкоснувшись, зазвенел. Все, ещё помнившие вкус быстрого поражения смотрели разинув рот. Как этот юноша может так на равных сражаться с Аникием? На несколько секунд их фигуры скрылись в пыли, слышался лишь стук ударяющихся друг о друга мечей. Но через мгновение пелена спала и все увидели оторопевшего Рафаэля. Его глаза были широко распахнуты, а меч валялся подле ног. Аникий опустил своё оружие и с интересом осматривал своего поверженного противника. У него не осталось слов. Впервые его кто-то победил, да ещë и так быстро. Они оба тяжело дышали. Весь воздух будто в миг сгустился и с огромным трудом проходил через лёгкие.
На площадке по прежнему стояла тишина. 
Аникий, не дожидаясь, пока дрожащее тело встанет, бросив меч, ушëл. Рафаэля трясло. Как... Как так?! Он... Он проиграл?.. И проиграл тому, кому никак не должен был, да еще и по чистой случайности. Там, в пыли, он полностью контролировал ситуацию, но пару слов заставили его замереть на долю секунды, и это время стало решающим. Аникий замахнулся и наискосок срубил небольшую прядь золотистых волос, Рафаэль, казалось, даже не заметил, но если честно, был слегка уязвлëн, он очень заботился о своих волосах. Юноша отбил атаку, а то меч вошёл бы в его грудь, оружие отлетело с такой силой, что чуть не ранило своего хозяина, но усилием воли он сдержал его в нужной позиции. Рафаэль сжал рукоять так, что побелели костяшки, и замахнувшись снизу, резко ударил его в кисть, чтобы выбить меч из рук. Аникий охнул, удивленно расширив глаза, такой подлости он не ожидал. Но ухмыльнувшись, одним движением подскочил к Рафаэлю и быстро, но четко молвил ему на ухо:
—А ты не плохо сражаешься, как тебя смогли так легко одурачить? 
Он оторопел. Аникий узнал, что произошло в тот день во дворце и почему его отправили сюда? 
В момент его замешательства, царевич энэдовскийй подкинул меч, аккуратно схватился за кончик лезвия, и рукоятью глухо стукнул по его ногам, заставляя их подкоситься. От неожиданности Рафаэль полетел на колени. Потеряв равновесие, он не смог отбить удар, Аникий выбил меч из его рук и тот упал рядом с ним. 
Глава 6.
Крупные капли дождя барабанили в окно, мешая заснуть. Плотный ком мыслей опутал сознание Рафаэля. Сегодня он впервые почувствовал вкус поражения, который неприятной кислинкой отзывался где-то внутри. Мерное постукивание дождя успокаивало и расслабляло, вызывая некое вдохновение. Жаль, нету его излюбленной лиры под рукой. Она осталась где-то во дворце в Имфии. Интересно, сохранились ли все вещи бывшей правящей семьи или уже уничтожены? Тоска по родине зародилась в его сердце, так, что в глазах неприятно защипало. Чтобы скрыть чувство боли, юноша решил придаться музыке, пусть и не инструменту, но он всë ещë может петь. Рафаэль сделал глубокий вдох и напрягши живот, запел. Он просто напевал любимую мелодию, изредка вспоминая некоторые места. По комнате растеклись приятные звуки, исцеляющие душу. Они слились с тихим постукиванием капель, дополняя друг друга. Каждый о чëм-то тосковал, и от того мелодия делалась грустной и душераздирающей. Пел Рафаэль негромко, дабы его никто не услышал, ведь он пел только для себя. Ну и для единственного кто ещë тут его понимал – дождя, который бывал в Энэде настолько редко, что каждый раз можно считать за праздник. Дворец по обыкновению спал, лишь изредка из коридора доносились тихие быстрые шаги. Его покои находились в дальнем крыле, а потому, даже в полдень здесь редко кого можно было повстречать. Будто всë живое затаило дыхание в ожидании рассвета. И даже Рафаэль. Наконец он сделал то, о чëм его сердце так давно взывало, теперь юноша спокойно может провалиться в дурманящие омуты сна до самых первых лучей, что упадут на его глаза. 

Пробуждение было не таким спокойным, как ожидал Рафаэль. От сладкой неги его оторвал стук в дверь. Он резко раскрыл глаза и сел, стряхивая с себя остатки сна. За дверью послышался приглушëнный голос: 
—Рафаэль, прошу к подъему, скоро начнëтся завтрак. 
Рафаэль закатил глаза, он был уверен, что с остальными юношами обращаются совершенно не так и они точно не спят в уединении в собственных покоях. Почему только к нему такое отношение? Нет, особые привилегии его несомненно радовали, но в то же время вызывали некую настороженность. Он нежно потянулся, тело неприятно отозвалось в мышцах, которые после долгого застоя пережили такой резкий бой. 
—Благодарю, сейчас выйду, -ответил Рафаэль. Он не знал, может ли пленник позволять себе так отвечать, но всë-таки в нëм взыграло прошлое наследника трона и он решил оставить всë как есть. 
Босые ноги нащупали каменный пол, он уже слегка согрелся от редких утренних солнечных лучей и приятно передавал своë тепло его стопам. Прошлым вечером один из иеродулов занëс ему сменную одежду. Это была такая же светлая лëгкая туника, только не из того грубого материала, что был до этого, воздушная ткань легко прикрывала его тело, а небольшой сквознячок, что проходил через открытое окно, приятно вздымал еë края. Он аккуратно приложил пальцы к двери, ощупывая поверхность, а после осторожно открыл еë, сначала выглянув и проверив как обстоят дела наруже. Нужно было обследовать незнакомую местность. В правой стороне, ведущей к основной части дворца было пустынно, но когда он повернул голову в другую сторону, то увидел юношу, вальяжно идущего в дорогом халате с затейливыми украшениями. Его светлые волосы беспорядочно струились по широким плечам. Он протянул свою смуглую руку ко рту, чтобы прикрыть утренний зевок. Халат легко ниспадал с плеч, тем самым показывая некую небрежность. Похоже, парень вышел из соседних покоев и явно являлся здешним господином. У Рафаэля пришло осознание – это был Аникий. Что покои правящей семьи делают рядом с покоями пленника? 
Юноша обратил взор своих зелёных глаз на ошеломлённого Рафаэля. 
—Ну здравствуй, -мягко улыбнулся он. 
Рафаэль от удивления не мог вымолвить ни слова, а потому сглотнув, просто кивнул в знак приветствия. 
—Направляешься на завтрак? -делая вид, будто заинтересован, спросил Аникий. 
—Да... -неуверенно ответил Рафаэль. 
—Приятного аппетита, -ласково засмеялся наследник и прошëл вдаль по коридору. Дождавшись, пока Аникий скроется из виду, Рафаэль вышел из-за двери, тихонько захлопнув еë, и направился вперёд туда, куда только что прошëл юноша. Он не знал где проходит трапеза, поэтому просто шëл прямо. Покои Аникия были последними и если пройти дальше, то упрëшься в тупик. Завернув за угол, он увидел большой холл, вот он уже был хорошо освящён, сравнивая полумрак в коридоре. Из одного из светлых проходов лились вкусные запахи, что весьма раззадорили проголодавшегося Рафаэля. Он направился туда. В помещении и вправду сидела большая часть пленников, привезённых из Имфии. Это были парни, которые отобрались на том состязании служить Энэде. Они с большим аппетитом поедали простенькую жиденькую похлёбку. Рафаэль уже было хотел сесть на свободное место рядом с темноволосым парнем, но одна из иеродулов схватила его под руку и увела в сторону. Он издал удивлённое:
—А... -и протянул руку в сторону юношей, в надежде ухватиться за кого-то и не быть уведëнным. 
—Уважаемый Рафаэль, -начала иеродул, Вы обедаете вместе с царевичем Аникием, и усадила его за стол с более изысканными яствами, больше напоминающими те, что он ел в пошлой жизни, будучи царевичем. 
Рафаэль не притронулся к еде, потому что не до конца понимал, ему ли предназначалась пища. Он удивлённо хлопал глазами, а парни будто и не замечали, что происходит вокруг, голод настолько одолел их, что они были полностью поглощены едой. Через несколько минут в проходе показался силуэт Аникия. 
—Вы опоздали, сегодня кушаете в общей столовой, мы уже накрыли стол, присаживаетесь вместе с Рафаэлем, -спохватилась иеродул. 
Улыбнувшись, он прошëл прямиком в сторону Рафаэля и как ни в чëм не бывало сел напротив него. 
Все присутствующие разинув рты, удивлённо обернулись. Наследник  обедает с пленниками, что за вздор?
Словно и не обращая на них внимания, Аникий заговорил:
—И так. Давай познакомимся снова, Имфийский подарочек, -он поставил руки на стол, и взяв их в замок, поставил на них подбородок. Пристальный взгляд блуждал по лицу Рафаэля и остановился на глазах. 
—Подарочек? Ты это о чëм? -нахмурился юноша, на что Аникий лишь махнул рукой. 
—Как ты мог заметить, наши покои находятся рядом, -говор его явно разил лукавством. 
—Заметил, и кстати очень удивился. Объяснишь мне, что здесь происходит? Рафаэль взглянул на него очень внимательно, ловя каждую деталь. 
—Хм... Хорошо, но для начала мне нужно позавтракать, -улыбнулся Аникий и принялся за столовые приборы. Увидев, что Рафаэль не следует его примеру, Аникий наклонился к юноше и прямо перед его лицом сказал:
—Не будешь есть, я ничего тебе не расскажу, вот и ходи в неведении, на голодный желудок переговоры не ведутся, ваше высочество, -хохотнув он отпрянул и погрузился в приëм пищи. 
А вот Рафаэлю кусок в горло не лез, последние слова его настолько задели, что он не мог дышать, не то что обращать внимания на еду. 
*—Так значит он знает... *
*—Но с чего бы ему не знать, он же царевич Энэды, наверняка ему всë известно, только вот какую версию событий знает Аникий?..*
—К чему ты привлекаешь столько внимания, зачем завтракать именно с пленниками? 
—Я проспал свой приём пищи, вина моя, в такие моменты ем с кем приходится, улыбнулся он в ответ. 
Поджав губы дрожащими от волнения руками Рафаэль взял столовые приборы, и насадив на них кусочек мяса, протянул ко рту. 

После трапезы Аникий отставил от себя тарелки и их поспешили унести. 
—Давай выйдем, -он схватил Рафаэля за руку и под всеобщие взгляды утянул его из столовой. 
После недолгого бега они оказались в по-утреннему тихом саду. 
Аникий присел на земь и посмотрел на Рафаэля. 
—Зачем ты сел? Она же грязная... 
—Ну и что? 
—Ты же наследник, почему не соблюдаешь приличия? 
—А ты почему не садишься? Ты уже не царевич, -колко спросил Аникий. 
—Я...-замешкался Рафаэль. 
Аникий выдохнул и сказал:
—Не важно царевич ты или нет, ты в первую очередь такой же человек. Иногда всем хочется забыть о заботах и просто наслаждаться бескрайними просторами неба, лëжа в объятиях молодой озорной травки. Просто забудь обо всëм и ложись рядом со мной, -Аникий похлопал рукой, жестом приглашая Рафаэля. Утопая в искрящихся зелëных глазах он аккуратно присел и закрыл глаза, жмурясь от утреннего ласкающего солнца.
Недолго послушав тишину, нарушающуюся только заливистым пением птиц, Аникий сказал:
—А теперь к делам насущным.
Рафаэль открыл глаза и кивнул. 
—И так бывший наследный царевич Рафаэль, -начал Аникий, делая акцент на втором слове. Юноша затаил дыхание. 
—Случился дворцовый переворот и тебя вместе с остальными увезли сюда. Это тебе известно. Только вот один вопрос, -он снова наклонился ближе и зашептал Рафаэлю на ухо так, чтобы никто их не слышал. 
—Кто устроил этот переворот ты – надежда народа и папина гордость или твой братец... -он прищёлкнул пальцами, а Рафаэль остолбенел. 
—Мне вот что интересно, за это время прошло много слухов, но ни один не говорит о правящем нынче Великом Базилиосе. Почему? -кажется, вопрос был адресован ему. 
—Да потому, что это он всë и учинил! - рявкнул Рафаэль скрежеща зубами. 
—Я так и знал, -с невинной улыбочкой хлопнул в ладоши Аникий, —тебя отправили сюда не в качестве пленника, тебя прислали как подарок, за заключение союза. Нам нужно относиться к тебе хорошо, по-особенному, -тут же похолодел Аникий.
Страшный человек, он может улыбаться, быть и лëгким и миролюбивым, а потом в мгновение стать беспощадным и ледяным. 
—Я понял, у меня были догадки на этот счëт, но я пытался не брать их во внимание... спокойно принял свою участь Рафаэль, но его глаза по-прежнему бегали. 
—Сегодня я хочу выйти с тобой на прогулку, -предложил наследник. 
—Со мной? -удивился юноша. 
—Всë верно, встретимся в главном холле после заката солнца, и проследи чтобы тебя никто не видел, -после этих слов он поднялся с травы, отряхивая полы одежд и убежал сверкая пятками в сторону дворца, находу крича:
—Ох, какая жалость, трапеза уже кончилась, мне пора заниматься, увидимся! 
—И зачем ты меня сюда вытащил, мы же даже не договорили! 
—Иногда нужно развеется, помни об этом! -улыбнулся Аникий и скрылся из виду. 
Рафаэль так и хлопал глазами:
—Взял и убежал... 
Он неспешно вернулся в столовую, чтобы после скрыться в толпе. Через некоторое время к юношам подошёл мужчина и сообщил, что трапеза окончена. Рафаэля, на этот раз вместе со всеми, вывели из помещения и отвели на задний двор. Там их построили по рядам и разъяснили кто за какую работу будет отвечать пока они прибывают во дворце. Странно, но своего имени Рафаэль пока не услышал. Парень не придал этому значения, навряд-ли "Имфийский подарочек" будет выполнять грязную работу, пусть он и пленник. Юноша со скучающим видом оглядывался вокруг, почти не внимая громким речам мужчины, что пытался рьяно донести до них информацию. Из дум парня вытянула женщина, что аккуратно похлопала его по руке, привлекая внимание. 
—Прошу выйти сюда Рафаэля, -послышался голос того мужчины. Юноша хоть и удивился, но послушался и спокойно показался из толпы. 
—По просьбе царевича Аникия двор единогласно решил, что этот пленник будет обучаться искусством владения меча вместе с наследником, такова воля царя. Ты лучше остальных проявил себя на состязании, мы тщательно проверим тебя, а после ты можешь начать свою подготовку. 
Рафаэль приподнял брови, но легко кивнул и скрылся обратно в толпе. Долго церемониться он не хотел. Эта привилегия была ему не особо нужна, всë, чему можно было научиться - он уже знал, но было бы не плохо поддерживать форму. Уникальный шанс. 
После всех пленников рассредоточили и Рафаэль направился в свои покои. Удивительно, что всех держали под строгим надзором, а он имел возможность идти куда душа велит,-в который раз удивлялся Рафаэль. Идя по коридору он услышал шаги за своей спиной. Кто-то торопливо бежал за ним, пытаясь догнать его быстрые ноги. Наконец, он услышал чьë-то сбившееся и тяжёлое дыхание прямо у уха и некто, протянув руку, дотронулся до его плеча. 
Рафаэль резко развернулся и увидел перед собой юношу, по одежде и лику которого стоило догадаться, что тот из толпы пленников, а значит перед ним Имфиец. 
Глава 7.
Увидев резкую перемену в лице Рафаэля, он поджал губы и поклонился в пол, увидев это бывший наследник скривился и отпрянул назад. 
—Стой! Что ты делаешь?! -всплеснул руками он. 
—Я лишь отдаю дань уважения, мой царевич, -всë также не поднимая головы, ответил юноша. 
Рафаэль, не зная, что делать, схватился пальцами за переносицу и произнëс:
—Ну и зачем ты пошëл за мной? Помочь тебе я ни с чем не смогу. 
—Я лишь хочу оберегать вас... -взмолился юноша. 
—Нет нужды, иди отсюда скорее, пока тебя не нашли и не наказали, -Рафаэлю было неприятно разговаривать с грязным человеком, от которого разило немытой плотью хоть падай. Он вообще не видел смысла тратить своë время на мальца, но тот так рьяно хватался за него, как за последнюю надежду, что отступить куда-либо было попросту невозможно. 
—Ты кто такой? -терял терпение Рафаэль. 
—Имя этого ничтожного – Хаисокл... -залепетал он и рухнул на колени. 
—Да что ты делаешь, а ну встань! -теперь уж взвился и Рафаэль. –Хаисокл, не то время и место для церемоний, убирайся вон! 
Пленник поднял свой взор на него и еле слышно сказал:
—Этот ничтожный хотел вам помочь... -из его глаз уронилась бусинка-слеза. Рафаэль и заметить не успел, как взор Хаисокла заволокла пелена слëз, он накрыл веки грязными руками, дабы скрыть слабость от своего царевича, тем самым только размазывая эту грязь по лицу. На это было неимоверно больно смотреть. 
—Я и сбежал-то потому... Что хотел... Вас увидеть... Чем я могу... Быть полезным? рыдал он. 
Рафаэль дрожащей рукой потянувшись, склонился к нему, сам не зная от чего, он видел в этом юноше что-то из прошлого, то, что уже не возвратно утеряно. Его преданный народ, что теперь вынужден страдать или покинуть свои родные дома и земли, всë по его вине, всë по его слабости. И этот сломленный, плачущий юноша, что после всего всë так же остался преданным ему и жаждал всем сердцем помочь, вызывал у Рафаэля в душе нестерпимую муку. Всë это время он терпел всë, что с ним происходило и не падал духом, в надежде, что скоро всë изменится и он сможет вернуться к прошлой жизни, но вот уже долгое время ничего не меняется и он, как и все пленники из Имфии всë так же страдают. Наконец, что-то в нëм переломилось, он рухнул на колени перед пленником и молча обнял его. Он не видел в нëм слугу или человека, он видел в нëм свою родину, своë детище. Из его глаз пролилась скупая слеза горечи. 

Рафаэль лежал на кровати, не зная, чем занять свою скуку. Время близилось к полудню. Лëгкий ветерок, летящий из открытого окна, нежно обдувал его, заставляя тяжëлые кудри шевелиться и неспешно метаться по лбу. Услышав спешные шаги по коридору, он навострил уши. Наконец, чьи-то беглые ноги остановились прямо у его двери, и без какого либо предупреждения она отворилась. Рафаэль не узнал рыжеволосого юношу на пороге, хотя его силуэт казался ему знакомым. 
—Рафи, привет! -задорно улыбнулся он. 
Рафаэль, удивлённый неожиданным визитом, кивнул:
—Здравствуй.
—Следуй за мной, сегодня будешь мыться, приказ царевича Аникия! 
—Не нуждаюсь, -нахмурив брови, покачал головой Рафаэль. 
—А вот и нуждаешься! Не привередничай, честно, запах в твоих покоях не самый лучший! 
—А ты кто такой? 
—Ой, прости, я – Тэйлос, -был он лëгким и непринуждённым, прямо как ветерок, что дул из приоткрытого окна сейчас. 
—Моë имя Рафаэль, -представился в ответ юноша. 
—Знаю, -усмехнулся Тэйлос, —Зови меня просто Тэй, если хочешь, конечно. 
Он схватил Рафаэля за руку, и они побежали вперëд по коридору, в ту сторону, где была столовая. Рука у него была мягкая, тëплая и нежная. Взгляд лучезарный и жизнерадостный, словно лучик солнца, а рыжие, будто разъярённый огонь волосы, словно отполированное зеркало ловили отблески. Рассмотрев парня получше Рафаэль улыбнулся. Несмотря на все его бесцеремонные поступки он казался очень добродушным и будто притягивал к себе людей. Кто бы им не встречался на пути – приветственную улыбку ловили все. Не дойдя до столовой, они повернули в другое крыло. 
—Нам сюда-сюда! -крикнул Тэй и потянул его с таким напором, что Рафаэль чуть не упал. Они врезались в дверь, из под низа которой растекалась вода.  
—Ну что, мы пришли, я буду ждать тебя за дверью, мойся сколько душе угодно, -и не дав Рафаэлю дать ответ он вышел, захлопнув дверь перед его лицом. 
С тяжëлым выдохом он резко опустил руки и они безвольно повисли, Рафаэль обернулся. Пол и стены были вымощены тëмным камнем. По сторонам стояло два не глубоких бассейна – с ледяной водой и тëплой - от неë слегка поднимался пар.
Он снял тунику и его босые ноги ощутили жар, исходящий от камня. Он слегка обжигал, но в то же время исцелял и обмягчал уставшие ступни. На бортике бассейна стоял небольшой кувшин, взяв за резную ручку, он аккуратно зачерпнул немного воды из холодного бассейна, который также был каменным. Рафаэль опрокинул его на себя. Впервые за долгое время он почувствовал на себе прикосновение воды. По грязным, спутанным волосам стекали струйки, напоминающие дождь. Он сделал это снова и снова, пока не почувствовал, что чист. Из-за двери послышался приглушëнный голос Тэйлоса:
—Как закончишь – крикни мне, я позову иеродулов. 
—Я помылся, зачем? 
Ответа не последовало, он лишь услышал спешные шаги, уходящие вдаль. Рафаэль решил так и остаться стоять тут, ожидая возвращения Тэйлоса. 
Через несколько минут, распахнув дверь, влетел иеродул. Рафаэль выдохнул. 
*Хорошо, что не женщина*
Он поклонился и произнëс:
—Уважаемый Рафаэль, я принëс вам сменную одежду и мне было приказано умостить ваше тело маслами. 
Рафаэль удивился (в который раз) и спросил:
—Благодарю, для чего масла? 
Поклонившись ещë ниже, иеродул ответил:
—К моему сожалению не могу ответить, мне ничего неизвестно, лишь приказ. 
—Я тебя понял, оставь масла пожалуйста, я знаю как это делать. 
Пристально посмотрев на него, иеродул оставил вещи и поклонившись, вышел. Он открыл сосуд с оливковым маслом и налив чуть на руку, аккуратно растëр его на голени. Приятный холодок покрыл слегка золотистую кожу, питательное масло впитывалось, придавая ногам сил. Вот так сам того и не ожидая он попал в царскую купальню и смыл с себя все те ужасы, что происходили с ним до этих пор. 
Одежда, приготовленная иеродулом была более изысканная –туника, называемая хитонискосом и гиматий.
*—но зачем... *
Не успел Рафаэль в голове и докончить фразы как, за дверью снова послышался голос Тэйлоса:
—Сегодня тебя хочет видеть царь, выгляди как подобает, пожалуйста. 
Рафаэль выдохнул, теперь всë встало на свои места. 
Надев тунику, которая тут же прилипла к телу, он стал повязывать гиматий. Юноша накинул тяжëлую расписную ткань со спины, и проведя под правой рукой, вернул на левое плечо. Закончив, он вышел к Тэйлосу. Увидев, как переменилось его лицо, он вопросительно взглянул на парня. 
—Когда мне говорили, что ты раньше был царевичем – я не верил, но теперь я не сомневаюсь, что их речи были правдивы...
Подобное высказывание рассмешило Рафаэля, и он прикрыл рукой рот, чтобы скрыть улыбку. 
Да, он был исключительно красив, и пусть одежда и украшала, подчëркивала статность, но и без неë его выдавало неизработанное гладкое тело, гордая осанка и благородное лицо. 
Опомнившись от наваждения, Тэйлос произнëс:
—Пойдëм-ка, царь уже заждался. 
Рафаэля увели в совершенно незнакомую ему часть дворца. Отделка здесь была краше, богаче, фрески живописнее, позолота на дверях и стенах мозолила глаза. В прошлый раз он не разглядел, но это было то же место, что и когда он попал сюда впервые, только с другой стороны. Те же массивные двери встретили его в свои объятия и захлопнулись, не запуская к себе Тэйлоса. 
В зале было пусто, не считая двух стражей по бокам от него и чинно восседавшего царя. 
Не успел Рафаэль ничего предпринять, как его больно пригнули к полу, силой заставив проявить уважение. Царь смотрел на него сверху вниз, он также подпирал рукой подбородок, как и его сын в первую их встречу. 
*Яблоко от яблони далеко не падает…* -хмыкнул про себя юноша. 
—Приветствую сына Имфийского, -провозгласил государь. 
—С уважением приветствую царя Энэдского, -вторил Рафаэль как его учили. 
—Не нужно церемоний, мне очень жаль, что так получилось, Рафаэль. Теперь ты будешь жить в моëм дворце. Я постараюсь сделать всë, чтобы ты не чувствовал здесь себя невольником. Я дам тебе пищу, собственные покои и возможность тренироваться с моим сыном. 
—Я от всего сердца благодарю царя Гесту, за оказанную мне помощь, однако, всë, что волнует меня, что будет с моими людьми? –на самом деле его не интересовал свой народ, ему нужны были союзники, которых он мог в них получить. 
—Ты очень добросердечный мальчик, я сделаю так, чтобы и они жили в комфорте, но обещать того, что и у тебя не могу. Как ты здесь устроился, Ники не докучает? -на последних словах что-то у Рафаэля кольнуло и он слегка сморщил лицо. 
—Совсем нет... 
—Я рад, мне лишь хотелось поведать тебя, можешь ступать, если что можешь рассчитывать на мою поддержку. 
После Рафаэля увели, а из под занавесей показался силуэт человека. Это была прекрасная дева с чëрными, как беззвёздная ночь длинными волосами, она элегантно прикрыла рот рукой, чтобы скрыть лукавый смех. 
—Зачем же вы, государь, так лжëте бедному мальчику... 
—Для начала нужно завоевать его доверие, а после посмотрим... 
—Но вы же взаправду не готовы так почествовать пленника из враждующей страны, верно? 
—Не суйся куда не велено, конечно нет, пока одаривал его слащавыми речами, аж поперёк горла встало, такой взгляд у него колкий, неприятный мальчишка. 
Глава 8.
Дождавшись, пока солнце будет клониться к закату, Рафаэль пошëл на место встречи. В холле, он как и думал, увидел Аникия. Тот разговаривал с неизвестной девушкой, которая передавала ему некий предмет. 
Рафаэль подошëл к ним и уставился на наследника, заявляя о своëм присутствии.
Аникий обернулся, и увидев юношу, улыбнулся, приветствуя его. Рафаэль не стал следовать его примеру и просто кивнул, настороженно глядя на царевича. Его взгляд наткнулся на лежащие в руках Аникия предметы. Это были два меча. 
—Зачем оружие? -кивком указал он на них. 
—Пойдëм и узнаешь, -подмигнул парень и кинул ему в руки один, Рафаэль легко поймал и осмотрев резьбу на рукояти, подвесил его на пояс. 
—Выдвигаемся.

Серебряная луна освещала небольшую тропу, ведущую в оливковый сад. Рафаэль и Аникий медленно направлялись туда. Лëгкой поступью они незаметно шагали по молодой траве, купающейся в чарующем свете. Дворец уже спал, и потому в дали не слышалось ни единого звука. Лишь пение ночных птиц ласкало их слух. На поясе весели мечи. Рафаэль оделся легко, его тело слегка подмерзало на остывшем воздухе, заставляя поёжиться. Заметив это, Аникий прибавил шаг, Рафаэль повторил за ним. После они перешли на лёгкий бег. Свежая трава с капельками росы нежно касалась их босых ног, оставляя свои призрачные прикосновения на коже. Впереди раскинулись бескрайние просторы деревьев. Достояние дворца – оливковый сад. Они легко лавировали меж деревьев, то запутываясь в их пышных листьях, то на ходу врезаясь в молодые ветки. Аникию было несказанно весело, он улыбался от души. Наконец дворцовые тяготы оставили его хоть на мгновение. Рафаэль бежал за ним, иногда не успевая раздвигать ветви и спелые оливки попадали ему прямо в рот. Увидев это, Аникий расхохотался так, что повалился наземь и светлая одежда в миг испачкалась о мокрую траву. Но казалось, его это ничуть не заботило. Юношу так забавило недовольное лицо и забитый плодами рот Рафаэля, что он схватился за живот. 
—Рафи... —сквозь смех пытался выговорить Аникий, —Ты... Просто посмотри на себя... Такой забавный... 
Рафаэль скривился, будто ребëнок, но это не было признаком недовольства, ему тоже было весело; скорее он хотел показать, что слова Аникия ему ничуть не пришлись по душе, хотя все мы знаем, это было не так. 
Он медленно опустился на траву, к лежащему на ней наследнику и они оба уставились на усыпанную звездами беспроглядную черноту неба. Аникий подложил руки под голову, а правую ногу закинул на согнутую левую. Рафаэль, же, просто сидел оперевшись о руки и любуясь жемчужным светом. 
—Ты когда-нибудь играл на музыкальном инструменте? -аккуратно начал Аникий со странного вопроса. 
—Играл, -только и ответил Рафаэль, но после небольшой паузы послышался ответный вопрос:
—А ты? 
—Когда-то давно – да, сейчас же, я посвящаю себя боевым искусствам, -ответил Аникий, и не услышав ответа, продолжил:
—Можешь обращаться ко мне сокращённо, тебе я разрешаю, -увидев удивленный взгляд Рафаэля, он поспешил перевести тему:
—Говоря о боевых искусствах, ты отлично сражался тогда, я был в восторге, - поведал он ему с загоревшимися глазами, —ты догадываешься, почему я дал тебе меч перед выходом? -загадочно улыбнулся Аникий. Рафаэль закрыл глаза в немом подтверждении. 
—Имею представление. 
—Отлично! Я уже замерз лежать, пойдем-ка разомнёмся, -с этими словами Аникий потянулся и поднялся с земли, усеянной травой. Рафаэль, последовав его примеру, сделал так же. 
Аникий направился куда-то в глубь сада, приглашая за собой Рафаэля. Тот уверенно шагал ведомый им, его тело зарядило предвкушение, наконец он сможет размять своë, будто закаменевшее от оков, тело. Он нежно положил руку на отяжеляющую рукоять меча и погладил еë, ощупывая все деревянные выпуклости. Обойдя несколько ветвей (Рафаэль на этот раз не словил оливки) они вышли на небольшую поляну, которую обступили деревья со всех сторон. На ней было пустынно, будто чего-то не хватало, но в то же время так маняще спокойно. Аникий первый остановился прямо посередине и жестом поманил Рафаэля к нему. Юноша подчинился, и как под гипнозом подошёл к наследнику, бесшумно ступая по земле. Аникий аккуратно достал меч из ножен. Послышался приятный слуху звон вытаскивающегося оружия. Рафаэль закрыл глаза от удовольствия. Как он давно не слышал этот звук, его душа пела. Он сделал также, невероятно медленно, наслаждаясь каждым мгновением, и встал в боевую стойку. Его губы расплылись в счастливой улыбке смешанной с азартом. Наконец-то ему предстал противник равный по силам. За ними не наблюдают сотни жадных глаз, можно сражаться не отвлекаясь. Он не стал ждать пока на него наглядится Аникий и рванул на него с криком:
—Ну что, начнём?
Тот встретил Рафаэля с ухмылочкой и отразил удар. 
—С удовольствием, -вторил ему Аникий и замахнувшись наискосок, рубанул в сантиметре от лица Рафаэля, заставив того отскочить, небольшая царапина рассекла нежную щëку, пару капель крови потекло по слегка загорелой коже. 
Рафаэль сделал выпад и выставив остриë вперёд, помчался на Аникия. Таким образом он не мог отбить меч, а потому единственный выход был либо отступать, либо... 
За секунду до удара он вскинул руку и пальцами задержал кончик, рассекая тем самым себе руку до крови. 
—Теперь с нас обоих пролилась кровь, -сквозь зубы от напряжения процедил Аникий. 
—Но так даже интересней, -согласился Рафаэль, продолжая напролом вести оружие. 
—Ещë бы мгновение и я бы был подвешен на своëм же мече... 
—Так это твой меч? -удивился бывший наследник. 
—Всë верно, я подумал ты будешь хорошо смотреться с моим оружием, заигрывающе усмехнулся Ники, - а свой же, я одолжил у отца. 
—Такие ценные вещи... Я ведь могу и сломать ненароком... -Рафаэль опустил оружие и отступил. 
—За это не беспокойся, -спокойно ответил Аникий. 
Воспользовавшись замешательством Рафаэля, он пошëл в наступление. 
—Рафи, ты отличный воин, я восхищаюсь тобой, но твои чувства мешают бою, позже это сыграет с тобой злую шутку, убери лишние мысли из своей головы. 
Рафаэль отразил удар так, что меч Аникия пошатнулся, прыгнул и замахнулся прямо над его головой:
—Ники, -передразнил он его, -ценное наставление, принимаю, но вот тебе мой совет: пока сам будешь болтать, упустишь момент. 
Пока наследник переваривал его слова, над головой Аникия просвистел разрубленный острым лезвием ветер и в стали отразились лунные отблески, вызывающие мурашки. Он выбил меч из его рук, припоминая старые обиды, и быстро поменяв траекторию, направил меч в его грудь, Аникий рефлекторно отшатнулся, тем самым упав на земь и выставил пустые руки перед собой в примирительном или оборонительном жесте, кто как поймëт. Так они и застыли. Две ничтожно маленькие тёмные фигуры средь множества крон деревьев. Их груди тяжело вздымались жадно хватая воздух. Рафаэль резким движением отбросил оружие куда-то в сторону (чуть позже он вспомнит, что это был дорогой меч Аникия) и протянул ему свою руку. Ники поднял взгляд и увидел длинные бледные пальцы, словно невесомые, тянущие к нему свою помощь. Он поднял слегка подрагивающую руку и поддался к Рафаэлю. Юноша крепко ухватил наследника и помог ему встать.
Плоть соприкоснувшись, теплотой разошлась волнами по их телам, согревая их. Аникий беспорядочно отряхнул полы своих одежд, а после взглянул на Рафаэля. Золотистые кудри были взъерошены и чуть покачивались на ночном ветру. Карие глаза поблёскивали, отражая блики звëзд. 
—Я проиграл, -с усмешкой признался Аникий. 
—Вижу, теперь мы квиты, -удовлетворённо кивнул Рафаэль и они направились обратно во дворец, на этот раз идя спокойно по вытоптанной тропинке. 
—Мы оба проиграли в этих поединках, но наши силы отнюдь не различаются, это всë чувства, Рафи, -размышлял Аникий. Рафаэль кивнул в знак согласия, но со своими эмоция поделать ничего не мог. 
—Понимаю.
И снова молчание, что бы его разбавить Аникий, смеясь, произнëс:
—Рафи, ты такой угрюмый, у тебя вообще есть друзья? -увидев свирепый взгляд пленника он исправился:
—Б-были?..
—Был один, мы не были знакомы лично, но часто переписывались, занятный парень был. 
—Хотя-бы тут разговорился, похоже, этот юноша был тебе дорог, знаешь, я тоже когда-то вëл переписку с весьма мудрым человеком, было интересно... -срывая спелую оливку с тоненькой ветки и кидая еë в рот, рассказал Аникий.
На этом они оба замолчали и так прошёл их путь обратно.
Глава 9.
Тусклый огонь догорающей свечи освещал небольшой резной стол. За ним сидела фигура со светлыми волосами и, макая перо в чернила, неспешно выводила предложения на бумаге. Он любил писать большие письма своему единственному другу. В них содержались различные пожелания, рассказы о проведённом времени, о его новых увлечениях и, конечно, обсуждения невзлюбившехся ему людей. Это был единственный человек, кому юноша мог открыто, без препятствий рассказать то, что творилась в его мыслях и на душе. Остальные же, хоть и были с ним очень вежливы по статусу, пытались угодить, но искренности не испытывали. И он к ним тоже. Поэтому каждый раз, как выдавалась свободная минутка, Аникий бежал в свои покои и записывал свои мысли и чувства на бумагу, которую после посылал своему собеседнику, через время получая такое же письмо в ответ. Эта переписка продолжалась уже около года, может и больше. Он не считал время, проведённое в удовольствии чтения полученных незнакомцем писем, и написанием своих. Ему  нравилось мировоззрение своего таинственного друга, его острый ум, рассказы как он проводит своё время, правда, всегда размытые, без подробностей. Единственное о чем он писать очень много - это музыка. Она была ему по-настоящему важна. Он это знал. Ему нравится его аккуратный, каллиграфический подчерк, коротенькие стихи, что тот иногда писал под настроение, и редкие шутки. Каждый раз читая его письма Аникий улыбался. Такую улыбку и спектр эмоций у него никто не вызывал, уж подлизывающийся двор, желающий угодить своему царевичу, так точно. А он не угождал, писал свою точку зрения открыто и гордо. Иногда в его словах сквозная некая надменность, но он уже привык и она его ничуть не отталкивала, в какой-то мере они даже были похожи. Свою личность таинственный собеседник не раскрывал, да и сам Аникий этого делать не спешил. Пусть хоть какое-то время с ним пообщаются как с обычным человеком, а не как с принцем, хоть на долю секунды он снимет свою маску надменности наследника трона и станет простым юношей, желающим просто поговорить по душам. 

Несколько лет назад. 
Лучи ясного дня падали на спокойное лицо Рафаэля. Мальчик снова играл на лире, предаваясь чувствам. Сегодня он выбрал грустную мелодию, и медленно перебирал пальцами. Его руки нежно ласкали струны, еле дотрагиваясь. Всё его выражение лица говорило о сосредоточенности и умиротворенности. Птицы за окном по обыкновению подпевали в такт его песням, дополняя своими отголосками её звучание. Занавеси легко покачивались от лёгкого ветерка, что гулял по раскрытым настежь окнам. Время клонилось к полудню, скоро ему принесут обед. 
Через полчаса в дверь аккуратно постучали. Стук был тихонький, едва уловимый. Не такой увесистый, как у резвого юноши, что по обыкновению приносил ему обед, будто чья-то маленькая нерешительная ручка стучала по массивным древесным дверям. Принц аккуратно отложил инструмент, встал и молвил на выдохе:
—Можешь входить. 
Двери осторожно распахнулись и в комнату вошёл, переминаясь с ноги на ногу, исхудалый мальчик. Его волосы были черны, кожа загорелая от палящего солнца, а руки огрубевши от тяжких работ. 
—Обед вашему высочеству подан... -запинаясь, промямлил он. 
—Благодарю.- Рафаэль ограничился короткой благодарностью и осторожно принял у него деревянный поднос с едой, сев за небольшой стол для приёма пищи, что стоял в углу комнаты. Он использовался тогда, когда наследника не звали на трапезу с отцом и мальчик уединялся один в своей комнате, чтобы не делить столовую вместе с прислугой. Несмотря на погожий день, его настроение навевало уныние, а слуга, между тем, не спешил уходить. Он продолжал открыто разглядывать Рафаэля, его губы шевелились, будто он желал что-то ему сказать, но не решался. 
—Если желаешь, можешь остаться, - косо смотря на него, бросил Рафаэль. 
Мальчик тут же повеселел и подошёл ближе. От него тянулся неприятный шлейф запаха немытой плоти, что весьма дурно влияло на аппетит Рафаэля. На его подносе стояли несколько тарелок и пиала с гроздьями винограда и оливками. На тарелке, что побольше, остывали нарезанное мясо и пару лепёшек, а в другой, самой большой и красивой, суп. Он взглянул сначала на поднос, потом на недоедавшего мальчика и молча подвинул тарелки в его сторону. Тот охнул и затараторил:
—Еда пришлась вам не по вкусу? Мне принести другую? 
—С едой все в порядке, съешь сам, тебе нужнее. -холодно ответил Рафаэль и отвернулся.
Мальчик оторопело смотрел на кушанья, и, не долго думая, все же решил принять предложение, дабы хоть раз в жизни наесться так, чтобы не чувствовать голод. 
Он жадно стал поглощать пищу, вспоминая моментами о своих манерах перед наследником трона. Спустя некоторое время все тарелки были опустошены, а мальчик сидел довольно поглаживая живот. С рождения он так не наедался. Лучшее ощущение в его жизни. Рафаэль тем временем читал какой-то заумный трактат о боевых искусствах. Мальчик ничего из него не понял. Он был не образованный, читать не умел. Рафаэль, заметив, что слуга поел и выжидающе смотрит на него, развернулся и спросил:
—У меня к тебе всего два вопроса. Кто ты такой и что тут делаешь? Ты не похож на слугу, что обычно приносил мне кушанья. Как тебя зовут? 
Мальчик замялся. Он невероятно восхищался наследным царевичем Рафаэлем и горел желанием увидеть его в живую, поэтому подговорил Áласа отнести ему еду вместо него. Тот, пусть и неохотно, но согласился, и мальчик помчался выполнять свои обязанности. Иногда казалось, будто этого ребёнка что-то невыносимо гложет. То ли путая его выражения лица с тихой тревожностью, то ли разглядывая в бегающих зрачках уколы совести, Рафаэль сосредоточенно глядел на собеседника. 
—Моë имя Áмон. Я - сын слуги, что много лет добросовестно выполняет работу в Вашем дворце. Я всегда восхищался Его Высочеством, донимал матушку с расспросами о вас...- после короткого молчания, он резво потряс головой, чем взъерошил и так спутанные на голове волосы, и все же добавил, -И я так же готов служить вам верой и правдой! -выпятив грудь вперёд гордо ответил мальчик. Рафаэль, выслушав эту тираду, лишь усмехнулся, и лениво ответил:
—Служить мне нет нужны, слуг у меня в избытке, но коли желаешь, можешь иногда заходить сюда побеседовать... -неуверенно начал он, последнюю фразу царевич добавил с толикой неуверенности. 
—Я?! Ваше высочество, ну вы что, как я могу... 
—За это можешь не беспокоится, я сам пригласил тебя, так что всë в порядке...- прозвучало все также смущенно. 
—Это большая честь для меня! Я буду приходить к Вам и приносить обед, а после мы с Вами будем беседовать! -выкрикнув это, Амон быстро выбежал из комнаты, растеряв все манеры. Рафаэль выдохнул, ранее у него никогда не было собеседника, он общался лишь сам с собой или читал как это делают другие в книгах или трактатах. Но это дитя отличалось неведомой искренностью и любопытством. Уголки губ царевича поползли вверх. Неужели у него будет настоящий друг, порой ему действительно не доставало общения... 
    На следующий день все повторилось. Снова стук в двери около полудня, еле уловимый, и тревожный. После дозволения войти мальчик внёс поднос с едой в покои Рафаэля и расставил блюда по столу. 
—Что, сегодня я снова обедаю не с отцом? -безэмоцианально задал вопрос Рафаэль. 
Амон поджал губы – да
—Понятно. Ты не строй такое лицо, я уже привык, спросил для приличия, - увидев потерянное выражение лица слуги, поспешил добавить царевич.
Мальчик сразу расслабился, но радости не почувствовал. Он присел на стул, стоящий неподалёку, дабы после трапезы поговорить с Рафаэлем, как и обещал. Не ясно, каким способом ему удалось вымолить столь высокопоставленную по меркам дворца должность, обычно Рафаэль видел к полудню у двери рослого мужчину.
Рафаэль снова окинул взглядом Амона. Царевич не привык, что во время приёма пищи на него смотрят голодные глаза. Обычно, аристократы, которые сидят за одним столом с ним, давно отъели животы и продолжают что-то жадно жевать во рту, вызывая лишь отвращение. Мальчик же, перед ним, сидел опершись на руки, сложенные на ногах, и глядел в пол. Он был низок, его ноги свисали со стула, не доставая пола. Он бултыхал ими воздух, ожидая когда освободится царевич. Рафаэль спокойно взял в утончённые руки столовые приборы. На покрасневших пальцах виднелись следы от струн лиры. Он принялся за приём пищи. Сегодняшний рацион мало отличался от прежнего, мясной бульон с овощами, пару лепёшек в прикуску и на десерт гроздь спелого зелено-желтоватого винограда, лежавшего на небольшой тарелке, вместе в горстью оливок. 
На этот раз он сильно проголодался, поэтому делиться с мальчиком не пожелал, и быстро, но наслаждаясь вкусом, съел обед. 
После трапезы он обратил свой взор на Амона. Тот всë также глядел вниз, рассматривая то ли узорчатый пол, то ли свои худощавые ноги. Рафаэль демонстративно встал, показывая, что уже закончил. Он подошёл к нему, и взяв стоящий неподалёку резной стульчик, сел напротив него. Мальчик перевёл свои тёмные глаза на Рафаэля. Лучи солнца падали на смуглую кожу с желтоватым подтоном. Красотой мальчик не блистал. 
—Ты раб, привезённый из другой страны? -Начал Рафаэль с грубого вопроса, цвет кожи не был характерен для светлого в Имфии. 
Мальчик помялся, но ответил. 
— Нет. Но вот моего отца привезли как пленника когда-то из Пьери. Мать уроженица
Имфии, работает с самого детства во дворце. Мой отец добросовестным трудом, спустя годы добился какой-никакой репутации, и его взяли выполнять тяжелую работу при дворце, там-то они и познакомились с матушкой... -тихо рассказал он. 
Рафаэль задумался. Перед ним сидит ребëнок низшего сословия. Таких обычно Рафаэль старался обходить стороной, хоть они у него и вызывали интерес, но отец запрещал даже пересекаться с ними, не считая проверенных слуг из дворца. Но этот мальчик ему нравился, он отличался от другой челяди, что встречалась ему. Амон был его ровесник, он почти не мямлил перед ним, разговаривал открыто. В целом был хорош собой, не считая его не ухоженности, что весьма отталкивала. Всë же он пришёл к решению, что ему нравится проводить время с этим слугой, поэтому пускай тот остаётся. 
—Понятно. -только и ответил он, поднося к нежным розовым губам небольшую чашу. 
—Прошу прощения за нескромный вопрос, но где же Ваша матушка, Рафаэль? 
Рафаэль поперхнулся и остолбенел. 
Каждый во дворце знал, что даже помыслить, а тем более спрашивать, да ещё и у правящей семьи, о таком уж точно было нельзя. Фамильярное обращение к царевичу по имени также было верхом неуважения. 
Но, видимо, этот наглый малец не знал. Рафаэль, хоть и до жути смутился, но на вопрос ответил холодно и бесстрастно. 
—Она умерла. Еë не стало, когда мне было около трëх лет. Я почти еë не запомнил, но, говорят, она была поистине красивой и мудрой женщиной. -сказав это, царевич всë же сделал неторопливый глоток отборного чая, а после взглянул на Амона. Тот раскрыл рот от удивления, он лишь недавно прибывал во дворце, и то, что жена правителя ему никогда не попадалась на глаза, он списывал на то, что она больна, или отправилась в путешествие. Ему было поистине жаль Рафаэля. Он рос без матери, а внимание отца ему почти не перепадало, бедное дитя, что даже малейшей жалости к себе не приветствует. Теперь стало ясно, почему он такой холодный и отстраненный... 
Они задавали друг другу интересующие их вопросы, но больше не переходили за грань. 
Амон появлялся в покоях царевича несколько дней так, что это вошло в привычку обоих. Они успели хорошо поладить, и Рафаэль больше не притворялся перед ним недотрогой. Ему становилось всë проще и проще проявлять искренность в речи и поступках, что, казалось, уже было утерянным навыком. Позволял себе посмеяться, сдержанно, как дозволяет царевичу, улыбнуться. Когда приходили те дни, в которые Рафаэль плохо себя чувствовал или не пребывал в хорошем настроении, он просто выслушивал болтливого мальчика, иногда кивал или коротко отвечал. За это время отец так и не пригласил его на совместную трапезу, это очень сильно огорчало Рафаэля, но он продолжал ждать встречи с ним. 
Амон оказался шустрым и любознательным, ему нравилось, как Рафаэль играл на лире, как еë утончённые звуки ласкали его слух, поэтому он напросился, чтобы Рафаэль обучил его этому искусству, и вскоре мальчик уже смог сыграть простую мелодию. 
Мальчик стал заглядывать к нему всë чаще, Рафаэль с улыбкой встречал его, Амон одаривал наследника слащавыми речами, которые царевич с радостью принимал. Он верил ему, ведь казалось, что по-настоящему с ним так ещë никто не общался. Этот мальчик согревал его давно закаменевшую душу, они много разговаривали, иногда Рафаэль от удовольствия забывался и начинал говорить заумные вещи, только что прочтëнные в книгах, а Амон сидел, и непонимающе хлопал глазами, но не перебивал. У наследника в этот момент сверкали глаза, он наконец-то мог с кем-то поделиться своими мыслями, рассказать о том, что его интересовало и знать, что его выслушают. 
Так, за разговорами они подрастали, сменялись месяцы, а после и года.  Пару лет пролетели мимолетно, скрепив две некогда чужие друг другу души и сопутствуя их взрослению. 
***
Уже несколько суток впервые за долгое время в Имфии стояла пасмурная погода. В один из таких дней царевичу захотелось придаться струнам и сыграть на лире трагичную мелодию в память о матери. Он открыл небольшой выдвижной ящичек, что был в глуби шкафа, и не обнаружил на привычном месте украшение. Он разметал всю комнату, но подарок матери так и не нашëл. 
Губы Рафаэля мелко задрожали, когда на него нахлынуло осознание потери. Он обшарил ящик рукой несколько раз, в попытке нащупать привычные пальцам колющие выступы. Заколка пропала. На миг перед глазами мальчика все расплылось. Рафаэль не нашел этим утром вовсе не обвитое драгоценной отделкой украшение для волос, материальной стоимостью в несколько состояний, исчез дорогой сердцу подарок покойной матери. 
Заколка не была особенно красива: простой материал, украшений почти не было, лишь пару камешков обрамляли еë с двух сторон. Однако мальчик не знал цены вещице. Он любил собирать ей волосы во время тренировок или игры на лире, а в те моменты, когда волосы были распущены, заколка бережно хранилась в тайнике. Казалось, будто от неё исходило слегка ощутимое тепло.  
Он разметал всю комнату, но подарок матери так и не нашëл. Рафаэль в отчаянии бросился расспрашивать слуг, что заходили в его покои, но все разводили руками и качали головами. Никто ничего не знал. Рафаэль не верил ни единому их слову, но поделать ничего не мог. Он не может протрясти весь дворец сверху донизу, это невозможно. Тогда он пошел на отчаянные меры. Рафаэль кинулся в тронный зал отца, к которому в обычных обстоятельствах не подошëл бы без дозволения. 
Наследник резко раскрыл тяжёлые двери и зал наполнился глухим звоном открывающихся створок. Наследник вбежал в просторное помещение впопыхах и, не проявив должного уважения перед царëм, затараторил. Обычно ленивый тон его сменился:
—Отец! Пропала заколка! 
Удача была на стороне Рафаэля, раз ему вообще удалось застать отца во дворце этим днем. Обычно он занимался только тем, что устраивал гуляния вместе с аристократией, и его обязанности свешивались на советников. Рафаэлю хотелось им только посочувствовать. 
Царь медленно перевëл взгляд на сына. Его густые брови сошлись к переносице, поскольку в зале помимо их с Рафаэлем находились явно высокопоставленные гости. Естественно, Его Величеству не очень понравилось то, что какой-то мальчишка отвлекает его от весьма важных дел, даже если этим мальчишкой было его собственное чадо. 
—Ты смеешь врываться в тронный зал и отвлекать меня из-за какой-то безделушки? прозвучало громогласно над головой Рафаэля. 
—Нет, отец, то - заколка моей матери! Еë украли! Я уверен в этом! -в отчаянии выкрикнул он, и на глазах мальчика выступили слезы. 
—Ты что, плачешь? -медленно и грозно задал вопрос царь. Могло бы прозвучать как утешение, но слова были сказаны настолько гробовым и тяжëлым тоном, что Рафаэль сделал шаг назад, а все присутствующие в зале замерли в презренном ожидании, раздражённо вздыхая. 
—Ты готовишься возглавить огромную державу и даëшь вольность эмоциям? Грошь тебе цена! –слова резанули Рафаэля по сердцу. 
Он пошатнулся и всë-таки упал на колени. 
—Отец... Эта вещь очень важна для меня... Я прошу тебя помочь найти еë... -его тихий, безжизненный голос эхом пронëсся по огромному залу. 
—С того и нужно было начинать, как ты смеешь не проявлять должного уважения перед царëм, зазнавшейся ты малец! Ступай, и не трать мое время! - царь яростно указал на него пальцем. Рафаэль свесил голову ещё ниже. Его глаза потухли. Он медленно, покачиваясь, встал и поспешил убраться вон, под высокомерные взгляды двора. Двери за ним с грохотом захлопнулись. 
Мальчику оставалось лишь медленно брести по пустынным коридорам. Впервые он попросил о чем-либо отца, и тут же получил отказ. Вскоре ярость и обиду заполнила всë та же волна всепоглощающего горя. Кажется, в последнее время царевич слишком часто давал волю чувствам. Его лицо расслабилось, постепенно приняв как и прежде равнодушный вид, заплаканные глаза безвольно глядели в пустоту мрачных коридоров.

Спустя неделю ветром пролетевший по дворцу слух касался уже любого уха, служанки с азартом шептались на каждом углу, обсуждая небывалую новость: Алчные уроженцы Пьери под видом добросовестных рабочих обдурили всех, смешались с прислугой царского рода и обокрали Наследного царевича! Это ли не прямой вызов от маленькой, бедной страны? Как низко пало их государство!
В день пропажи заколки из дворца сбежала прислужница со своим сыном, ещё до общего переполоха им удалось незаметно покинуть дворец. Благо, главе семьи, мужу и отцу сбежавших воров, покинуть место работы не удалось. Преступник был заточен в темнице и подвергнется допросу. За виновными будут вестись активные поиски.
Эта громкая новость вскоре была известна и за пределами дворца, сохранить случившееся в строгом секрете не удалось.
Однако, царевич знал, жалкие, иссохшие от вечного голодания простолюдины, вместо честного заработка предпочли обокрасть правящую семью. Отец был прав, когда называл людей с улицы всех до единого жадными и гнилыми, не достойными и взгляда. Вот только среди ядовитых слухов и заметавшегося в поиске беглецов дворца, маленький царевич чувствовал себя так одиноко, как никогда. Из него будто вырвали частичку души. Рафаэль со свирепой обидой неотрывно глядел на открытый пустой выдвижной ящик в шкафу.
Глава 10.
Настоящее время. 
Любуясь ослепительно чистым небом, Рафаэль и сам не заметил, как придался воспоминаниям. Некоторые из них согревали сердце, что каждый раз подскакивало при болезненно светлых воспоминаниях, остальные же, придавали невозможную муку, заставляя отчаянно пытаться избавиться от них. Рядом невозмутимо лежал довольный Аникий, такие вылазки из дворца уже начали входить в привычку. Он обернулся и увидев Рафаэля, погрузившегося в свои мысли, спросил:
—О чëм задумался? 
Очнувшись от наваждения, юноша ответил:
—Да так, вспоминаю былые времена… 
—И судя по твоему выражению лица они причиняют тебе боль? 
Скупо улыбнувшись, Рафаэль кивнул:
—Почти все. 
—Значит есть и хорошие? 
—Есть, -только и ответил Рафаэль, не став вдаваться в подробности. 
—У меня тоже есть, я стараюсь запоминать каждые и в плохие времена улыбаться им вслед, -задорно улыбнулся Аникий. —Вот, например, как сейчас, посмотри как всë вокруг прекрасно, птицы щебечут тебе нежные колыбельные, молодая листва ласково шелестит им в ответ. Вокруг никого, лишь ты да я, никто не достаёт с обязанностями и этикетом, ты просто можешь наслаждаться объятиями такой же молодой, как и ты, жизнерадостной травы, я тебе уже это говорил, и буду говорить ещë очень много раз… Наслаждайся каждым мгновением, что дарит тебе этот миг. 
—Да ты философ, -усмехнулся Рафаэль. 
—Не-а, всего лишь умею радоваться жизни, чего советую и угрюмому тебе. 
В ответ Рафаэль лишь недовольно фыркнул. 
—Слушай, сегодня отец заставляет меня отправиться кое-куда, хотел бы тебя прихватить с собой, пойдёшь? 
—Куда? 
—А вот не скажу, -хохотнул Аникий Тяжело вздохнув, Рафаэль ответил:
—Пойду, куда же я денусь. 
Услышав это, Аникий просиял. 
—О-ëй, кажется уже наступил обед, мне пора, -и поднявшись с места, он быстрыми шагами направился в сторону дворца. 
—Опять сбегаешь? 
—Что? -обернулся Аникий. –Я никогда не сбегаю, -нахмурился он. 
—Тогда почему постоянно уходишь в любой момент, когда тебе вздумается? 
Аникий молчал. 
Рафаэль тоже поднялся, и взглянув Аникию прямо в глаза, прошёл мимо него. 
—Мы отправляемся сегодня через пару часов, если хочешь – приходи… -промямлил ему в след Аникий. Рафаэль не обернулся. 
Когда Рафаэль уже скрылся из виду, Аникий всë же ответил тишине:
—Рафи, сам же знаешь, всë потому, что мы встречаемся тайно, никто не должен узнать о наших вылазках… 

—Отец, я пришёл по вашему приказу, -Молвил сидя на одном колене Аникий. 
Царь в ответ медленно кивнул. 
—Тебя уже предупредили, что сегодня ты отправляешься на церемонию поклонения? 
—Да, отец, -кивнул Аникий, –У меня есть просьба, я бы хотел пригласить своего… Спутника. 
—У тебя появился спутник? -удивился царь, –Не знал, что ж, дозволяю тебе взять его с собой, приведи его позже ко мне. 
—Благодарю Вас, отец, -склонил голову Аникий и после вышел.
Иеродулы много хлопотали над образом царевича. В его светлые волосы вплели несколько засушенных цветов и позолоченную диадему с переплетающимися лепестками и листьями. Ювелирная работа. Кожу умастили оливковыми маслами разных сортов, чтобы подчеркнуть каждую часть его прекрасного тела. Изящные ключицы маняще блестели, раскрывая красоту его смуглости. Выразительные глаза подвели снизу тонкой линией смесью малахита и воды, для подчеркиванья глубины и защиты от солнца. 
Смотря на своë отражение из окна, Аникий сказал:
—Венья, наряди Рафаэля тоже, пожалуйста, также, как и меня, ничего не пожалей. 
Иеродул поклонилась и ответила:
—Ваше высочество, Рафаэль всего лишь пленник, я не могу этого сделать…  Округлив глаза, Аникий рявкнул:
—Он не пленник! Он – мой гость! 
—Но как же… 
—Молчи! Он мой друг! Друг! -взъярился Аникий, будто ребенок, его ужасно ранило такое отношение к Рафаэлю, к его спутнику. 
Иеродул сжалась, сцепив руки и поджав губы. 
—Государь не дозволит… -сделала последнюю попытку иеродул. 
—Он знает. 
—Если всë так… 
—Я буду ждать его в главном холле через четверть часа. 
Рафаэль снова не знал, чем занять свою скуку, а потому смиренно лежал на кровати, перебирая кончиками пальцев свои чистые волосы. Лëгкое дуновение ветерка из приоткрытого окна приятно охлаждало тело, заставляя вздыматься воздушную тунику. Его одолевало сильное желание поиграть на лире, руки сами собой тянулись к инструменту, а нащупав лишь пустоту, безвольно падали обратно. Из омута мыслей Рафаэля выдернул стук в дверь, заставив закатить глаза. Это прерывание его личных границ в любой неожиданный момент, юношу жутко раздражало. Он поднялся с
ложа и быстрыми шагами дошëл и открыл дверь. За ней мялась, переступая с ноги на ногу, иеродул. Девушке было неловко, но в то же время, в глазах стояло отвращение. 
—Рафаэль, мне было приказано… Привести вас в порядок. 
Юноша нахмурился:
—Со мной что-то не так? 
Слова крутились у неë на языке, но девушка решила промолчать, дабы лишний раз не злить царевича Аникия. Иеродул молча прошла в его покои, отодвинув его свободной рукой в сторону, жест был слегка пренебрежительный, но Рафаэль на это тоже ничего не сказал. В другой же руке, лежали масла, гребень, аккуратная диадемка, увенчанная листьями (похожая на ту, что украшала голову царевича Аникия) и прилежно сложенная туника, обшитая дорогой тесьмой. 
Иеродул попросила Рафаэля присесть и начала с больши́ м небрежеством расчесывать его волосы, так, что чуть ли не выдирала. По голове растеклась сильная боль, заставляя нежное лицо скривиться. Он обернулся, взглядом показывая всю неприятность, что ощущает, девушка же в ответ лишь пожала плечами, и отвернув его голову, продолжила дело. Рафаэль молча всë стерпел. Уложив пряди и закрепив их небольшой, почти не видимой заколкой, иеродул установила диадему на его голове. Она тут же придала юноше прежний вид аристократичности, и подчеркнула всю выразительность внешности. В последний момент он услышал, что в его сторону чтото летит, и успев обернуться, поймал флакон с оливковым маслом. 
—Неплохая реакция, намажешь сам себе на ключицы, шею и ноги, я пошла, фыркнула девушка и незамедлительно скрылась за дверью. 
—Странная какая-то… -проворчал Рафаэль и аккуратно откупорив крышку, растëр маслом шею, легонечко дотронулся до ключиц, оставляя лёгкий блеск на слегка загорелой коже и принялся за твëрдые мышцы на ногах. Тугие выпуклости слегка перекатывались при движении конечностей. Масло быстро впиталось в нежную кожу. Душистый аромат витал вокруг носа, слегка одурманивая юношу. 
Переодевшись так, чтобы не задеть причёску, Рафаэль вышел. Ему опять же не сказали куда идти и он выбрал просто брести вперëд. 
Дойдя до главного холла, взгляд Рафаэля уцепился в окружëнного свитой Аникия. Тот стоял весь нафуфыренный и с натянутой улыбкой беседовал о чëм-то с весьма неприятным мужчиной. Его толстые части тела громоздко передвигались, он оживлëнно жестикулировал. Изо рта мужчины брызжила отталкивающая слюна, но Аникий не подавал знаков отвращения. Похоже, разговор шëл с высокопоставленным чином. Подойдя ближе, до Рафаэля донеслись обрывки их разговора:
—Да я тебе говорю, малец, деньги те то, не тебе уготованы, а потому будь добр, забудь ты про эту затею. 
—На то воля отца, я попросил – на что получил разрешение, –спокойно отвечал Аникий. 
Правда, что царь давал разрешение совсем не на то, Аникий предпочел умолчать. 
—Людям тем нечем платить, -вторил ему мужичок. 
—Да что вы говорите! Казна наполнена до отвалу! Неужто не найдется и гроша для них! 
—Для имфийцев мы ничего не можем предложить, -сказав это, он развернулся и ушëл, оставив Аникия вздыхать и потирать двумя пальцами переносицу. 
Заметив Рафаэля, всë это время неподвижно стоявшего после упоминания его народа, Аникий слабо, но приветственно улыбнулся:
—Ты пришёл! Мы уже готовы отправляться. 
Решив оставить разговор на потом, Рафаэль кивнул и направился вслед за юношей. 
Они погрузились в дорого отделанную телегу, и направились куда-то на запад. Рассмотрев Аникия получше, Рафаэль увидел на нëм дорогие кожаные сандалии, а красивый наряд так и дополнял его разительное величине. Всë-таки такая внешность и должна была достаться такому прекрасному царевичу как Аникий. (Хотелось бы сказать, что и сам Аникий был того же мнения о Рафаэле) 
Так, сменив один закат солнца и одно появление луны, они добрались до храма. Их тут же встретили иеродулы и служители Богам. Один из сопровождающих тараторяще возвестил:
—Прибыл царевич Энэдовский его высочество Аникий и его спутник Рафаэль! 
С этим торжеством их ввели в помещение. Аникий развеевал шлейфом свой душистый аромат масел по всему храму и так они опустились на колени пред статуей Плутоса и поцеловав пол, поднялись возводя руки к небу в молитве. Звенящая тишина давила на уши Рафаэля, а не сказанные всеми слова, вертевшиеся на умах каждого, тяжёлым грузом падали на его плечи. Взгляды пару дюжин людей опутывали казалось, не защищённое тело юноши, заставляя того поëжиться, но эти чувства быстро забылись и он отдался молитвам и «встречам» с богами. Позже их отвели к алтарю за храмом, тот же, принадлежал больше богу, склонному к любви. Юноши и ему принесли молитвы, а вот за что они молились – этого уже никто не знал. 
Уже на выходе Аникий не забыл принести свои молитвы и богине Афродите, на что получил вопросительный взгляд Рафаэля и подмигнул ему, заставляя того закатить глаза. 
Дорога обратно в целом прошла спокойно. После посещения храма Рафаэль чувствовал некое расслабление и умиротворение в душе, будто всë потихоньку налаживается и совсем скоро всë будет как раньше. 
На горизонте стал возвышаться дворец. Уж своими-то размерами он явно поражал воображение любого, а отделка была стоимостью целого города, если бы его можно было купить. Наверное, казна при его строительстве изрядно похудела. Стража с прямыми, как струна спинами, встретила их, ударив копьями несколько раз о земь, в знак приветствия члена правящей семьи. С гордой осанкой и вытянув шею, Аникий вальяжно, прямо-таки распинаясь, (тем самым уж очень позабавив Рафаэля) прошёл в главные ворота, ведущие в его дом. 
В целом, обстановка не переменилась, лишь стало чуточку спокойнее. А Аникий тут же приступил к своим делам, наскоро попрощавшись с Рафаэлем. По дороге у них состоялся небольшой разговор, в котором юноша аккуратненько попросил у Аникия разрешение играть на дворцовой лире. Уж это было сверхом роскоши, а тем более такое поощрение для простого пленника (как считали многие), уже слишком. На их постоянные вопросы он со спокойным видом отвечал:
—Я просто попросил. -и уходил в свое уединение. 
Так сменялись дни и ночи, закаты и восходы солнца и начала близиться середина лета. Получив желаемое, а то есть излюбленный и такой желанный инструмент, Рафаэль с головой погрузился в игре на нëм, забыв о внешнем мире и его обитателях. Он закрывался в небольшом зале, полностью заставленным и увешанным лучшими государственными инструментами. Иногда выходил на приём пищи и изредка прогуливался по садам в поиске вдохновения. Многих такой образ жизни пленника злил и вызывал зависть, по-моему он уже давно перестал быть «пленником» в их глазах. С ним общались на равных, а то и с излишним почтением, которое впрочем, им внушал Аникий. Глядя на его беспрекословно трепетное отношение к этому, весьма высокомерному на вид юноше, они не вольно поступали также. 
Глава 11.
В какой-то момент солнечным утром к Рафаэлю заявился Аникий, прерывая его тонкую грань с музыкой, в которую он между прочим, почти влился. Этот визит слегка взбесил юношу, хотя цель его пока была Рафаэлю не известна. Он с дёргающейся  бровью развернулся к визитёру и упрямо взглянул ему в глаза. Знаете, он попытался сделать взгляд с немым подтекстом «свали», но видимо юноше напротив его было наплевать. Он хлопнул в ладоши и с лучезарной улыбкой сказал:
—Рафи, давай-ка кое-куда прогуляемся, -и заметив недовольный взгляд Рафаэля, собиравшегося отказать, продолжил:
—И захвати меч, жду тебя на нашем месте. -за ним громко хлопнула дверь, а Рафаэль со вздохом аккуратно отставил инструмент и поднялся. Ему стоило переодеться, день стоял жаркий и он изрядно вспотел, стоило надеть что-нибудь полегче. Выбор его пал на лёгкую тунику, которые впрочем, были все друг на друга похожи, так что выбирать было особо-то не из чего.  Захватив по пути меч, мирно покоившейся у него в «тайнике», Рафаэль поспешил на встречу к Аникию. 
Спросите как у пленника, а то есть у угрозы оказался меч? А на этот вопрос вам ответ никто не даст. Видимо, безответственный Аникий дал ему его. Похоже, доверие царевича столь велико к Рафаэлю, что он может ему доверить держать меч у себя, хотя по сути это может представлять довольно-таки весомую угрозу дворцу и всей царской династии. Потом уж все обвинения на Аникия. Главное, что во дворце никто об этом не знает, это их общая тайна, известная только им двоим, Рафаэль хранит его у себя в тайнике и достаёт только по просьбе Аникия. Но, сказать по правде, и так уже известно, что Рафаэль – благородный юноша и ничего не замышляет, хоть его желание по освобождению очень велико, он всегда будет действовать честно и благочестиво и полностью оправдает доверие Аникия, ведь его самого доверие – точно такое же. 
Улыбашка-Аникий приветственно махнул ему рукой, хотя они уже виделись. 
—Сейчас у наших воинов тренировка, на которой ты кстати, тоже должен присутствовать, но я чего-то там тебя не наблюдаю… -он сощурил глаза и пристально, но с долей усмешки взглянул на Рафаэля, заставляя того чуток съёжиться, но взгляд не поменять: всë тот же упрямый, готовый в любой момент отстаивать своё мнение и права, кидаться в атаку, защищая свою жизнь в чужой стране. 
—Но да ладно, приглашаю тебя с собой, посмотришь как тренируются простые смертные, - и увидев нахмурившегося Рафаэля, он продолжил:
—Или ты так не считаешь? -хмыкнул он, и схватив обескураженного Рафаэля за руку, потянул его куда-то в глубь дворца. Пройдя по долгим, витиеватым коридорам, они всë же вышли к выходу. А их во дворце было столько, что Рафаэль кажется, сбился уж со счету. Клубы пыли тут же бросились ему в лицо, а крики наставника и недовольных чем-то юношей резанули по нежному слуху. Тëплые порывы ветра окутали Рафаэля, вытягивая из него прохладу коридоров. Золотистые волосы легко взметнулись, чуть ли не соединяясь с локонами стоящего неподалёку Аникия. Наскоро пригладив их, Рафаэль посмотрел перед собой, оценивая обстановку вокруг. Увидев наследного царевича Аникия все юноши и мужчины, находившееся на площадке, резко обернулись и поклонились в пол, безмолвно встречая члена царской семьи. Наставником являлся мужчина средних лет с коротко постриженными волосами, запыленными от изнурительных тренировок одеждами, и весьма сильными ногами, что быстро зацепились за оценивающий взгляд Рафаэля. Аникий, не теряясь в моменте, сменив тон, на «царский», молвил:
—Я привёл своего спутника и желаю с ним тренироваться в ваших рядах, позволите, наставник? 
—Спутника? -удивился мужчина, -Ну, коли желаешь, будь по твоему, жалеть не буду. 
—Благодарю Вас, Еврипид, мы будем стараться изо всех сил, -он подтолкнул локтем Рафаэля, заставляя того сделать неуверенный кивок. 
Юноши, держащие в руках тренировочные деревянные мечи, которые и должны использоваться на этом поле, удивились, увидев в руках Рафаэля начищенную высококлассную сталь. Встретив их взгляды, он лишь хмыкнул в сторону Аникия, показывая тому, что и требовалось ожидать такую реакцию, и почему собственно тот подсунул ему оружие, которым можно нанести рану. 
К ним подошëл юноша, на которого Рафаэль сразу не обратил внимание, но вот Аникий тут же завел дружелюбную беседу, заставив обратить на этого парня внимание. Им оказался молодой человек с огненно-рыжими волосами и искрящимися, словно тëплое море, плескающееся в лучах солнца, голубыми глазами, Кажется, его звали… Тэйлос, вроде…  Взгляд юноши зацепился за Рафаэля и он улыбнулся и ему. Так прямо радостно, что Рафаэлю захотелось улыбнуться в ответ. Аникий удивлëнно приподнял брови: Рафаэль умеет улыбаться? Вот это новость. 
Немного передохнув, юноши встали в боевую стойку, готовые к тренировочному бою. Рафаэль и Аникий последовали их примеру и хищно глядя, устремили свои стальные клинки друг на друга. 
—Не боишься… Получить рану? -спросил Рафаэль перед началом.
—Нет, а ты?
Поколебавшись, он всë же твердо ответил:
—Нет.
—Ну смотри. 
Послышался клич наставника и все крепко сжали рукояти, в надежде найти в них опору, снова поднялись клубы пыли и… Бои начались. 
Уже спустя несколько минут многие парни выдохлись, слышались тяжёлые вздохи, а блестевшая от пота грудь тяжело вздымалась, пытаясь ухватить хоть крохи и без того раскалённого воздуха. 
Рафаэль отбивал атаки как мог, но у самого предпринять ничего не получалось, Аникий будто обезумел и кидался на него с таким бешеным взглядом, что уже только от одного него можно было отступить. 
—Да что с тобой… 
Будто и не услышав его, Аникий бросился с ещë большей силой, чуть не задев плечо юноши, но к счастью, тот вовремя сумел уклониться. 
—Та-а-а-ак! Стоп! -крикнул Еврипид.
Все незамедлительно остановились, и схватившись за колени, теперь уже заглатывали воздух. А Аникию всë было не по чëм, он со спокойным выражением лица смотрел как Рафаэль склонился пополам и стоит на негнущихся ногах. 

Что такое Рафи, не уж-то твои хваленные навыки куда-то испарились? -получив на это озверевший взгляд Рафаэля, он лишь ухмыльнулся и помахал руками, показывая на результат. 
Второй тайм.
Испив воды и начав всë с новыми силами, юноши начали снова. Рафаэль чувствовал, что разительно отстает от Аникия, хотя всего несколько месяцев назад победил бы и с закрытыми глазами, а сейчас… 
От сильного выпада Аникия, Рафаэль резко отлетел назад, не падая лишь благодаря силе своих ног, которыми он чуть ли не впился в землю, подняв над собой столько пыли, что та на мгновение она заволокла зрение и его самого от взора Аникия, дав ему небольшую фору. 
*Играешь не честно значит, ну хорошо-хорошо… *
Подумал Рафаэль и отведя меч наверх с прыжка ударил Аникия по голове рукояткой, заставляя того пошатнуться. В этот момент он сильно ударил по его мечу, и руки Аникия раскрылись, роняя его, после он незамедлительно ударил его по ногам, примерно повторяя сцену из их первого боя, всë-таки обида-то не утихла. Аникий повалился на колени и Рафаэль церемонно приставил меч к его горлу, показывая, что противник побеждён. Пусть хоть и удаётся победить только таким способом, ну и что? На войне все методы хороши. Сражался бы Аникий нормально с самого начала – Рафаэль бы поступил точно также, как пытался сразу сделать, но поняв, что такая тактика против уловок Аникия, затеявшего какую-то игру, бессильна – пришлось менять правила.
Лëгкий смешок, с каждым мгновением превращавшейся в безумный и, в каком-то роде, истерический смех, отвлëк Рафаэля от мыслей. Аникий прикрыл лицо ладонью и его тело бесшумно содрогалось. Рафаэль сделал озадаченное лицо и сверху-вниз взирал на поверженного Аникия. Нет, он уже побеждал его в оливковое саду, той тихой ночью, но сейчас это было сделано при всех, что весьма пошатнуло его репутацию абсолютно непобедимого царевича. К ним снова бросив все дела, подбежал Тэйлос. Он округлил глаза и, протянув руку помощи Аникию, затараторил:
—Как же… как же так, Рафаэль, ты что, монстр? 
Как только Аникий сразу же отбросил его руку, причем так сильно и больно, что юноша аж зашипел, Рафаэль ответил:
—Я убежден, что всë наоборот. Я считаю Аникия монстром, -сказав это, он развернулся, и зачем-то размахивая мечом, направился в сторону дворца, под всеобщие ошеломлëнные взгляды. Кажется, сколько он прибывает в этом дворце, столько и приводит окружающих людей в удивление. По пути наткнувшись на наставника Еврипида он попрощался:
Благодарю за возможность тренироваться, наставник, для  меня это очень ценно и я хорошо размялся, могу ли я прийти ещë?
Ошеломлённый вместе со всеми, он ответил:
—Конечно… Конечно приходи… 
Рафаэль кивнул и удалился. Гордо так, бесстрастно, оставив всю неразбериху у себя за спиной. Да, то что он победил Аникия, это целая трагедия, я вам так скажу, никому и никогда за все его семнадцать лет, не удавалось победить Аникия, кроме Рафаэля конечно. Он ещë простил ему то, что тот его победил той ночью, потому что зрителей не было и никто об этом не узнал, но при его горячо уважаемом наставнике… Это крах. 
Глава 12.
У Рафаэля засела некая обида на Аникия, сам он не понимал за что. Просто некая кошка скребла на сердце вот и все. Он думал, что Аникий честный и хороший парень, а тот так набросился из подтяжка, признаться, Рафаэль не ожидал. 
Прошло уже несколько дней с тех пор, с которых Аникий не заглядывал с дружелюбной улыбочкой к Рафаэлю, зовя его прогуляться или побыть вместе. Думаете он расстроился? Нет, конечно. Ну и пожалуйста, он снова отдал всего себя практикам игре на лире и даже сочинил несколько мелодий, которые, правда, ему совершенно не нравились. Они были какие-то слишком… Грустные и тоскливые… С того боя в нëм что-то перемкнуло, наверно Рафаэль осознал свою слабость, к которой пришло его тело без постоянных тренировок, поэтому он решил возобновить их. 
Аккуратно выбираясь из покоев, стараясь остаться незамеченным, юноша выходил на улицу и начинал бегать, пока крупные капли пота не впитывались в его тунику. Рафаэль выпросил у Тэйлоса (с которым они кстати, стали довольно близки) деревянный меч, чтобы упражняться с ним. И в скором времени сумел восстановить форму, чему был несказанно рад. За это время он не общался ни с кем, кроме пары слов с Тэйлосом. С Аникием же, он почти не пересекался, а если и удавалось – то оба делали вид, что не знают других друга и уж очень спешат по своим делам. 
Снова лëжа на кровати и нервозно болтая ногой, Рафаэль маялся, не зная, как разнообразить свой досуг. Выходить из покоев он никуда не желал, а в них самих было до того пустынно и одиноко, что хотелось удавиться. Вдруг в его дверь постучали. Как. Же. Все. Достали. Он выбрал тактику даже не отвечать, но настойчивый стук не прекращался. Юноша подошëл к двери и открыл еë до того резко, что человек, стоящий за ней, пошатнулся. За порогом стояла симпатичная девушка, которая с ходу представилась Елиной. У неë были светлые волосы, готовые по соперничать с шевелюрой Рафаэля, и серо-голубо-зелëные (Рафаэль так и не понял какого цвета) глаза. Она вежливо улыбнулась и сказала:
—Рафаэль, господин Тейлос сказал, что Вы уже долгое время не покидаете свои покои, я думаю, это весьма дурно скажется на вашем здоровье. 
Тейлос, значит? А Аникий ничего не говорил?.. 
Слегка переменившись в лице, девушка ответила:
—К сожалению, нет, царевич Аникий не упоминал вашу персону… 
—Понятно, -вздохнул Рафаэль. —Передай Тэйлосу, чтобы не беспокоился, иногда я… 
В моменте вспомнив о том, что его похождения были неофишированны для остальных, а ведь Елина может и разболтать, он прикусил язык. 
—Иногда я открываю окно и дышу свежим воздухом из него, -нервно хохотнул он, сейчас такие ночи тëплые (на самом деле они теплые всегда, но когда Рафаэль нервничает, то несёт всякую ересь), что хочется гулять побольше, ха-ха. 
—Хорошо, -девушка поклонилась и ушла. 
Рафаэль, конечно, так и не понял цель этого визита, но просто пожал плечами и лëг на своë ложе. 
Через некоторое время снова послышался стук, Рафаэль уже хотел закатить глаза, но услышал вкрадчивый голос Тэйлоса:
—Привет, Рафаэль!.. Я послал к тебе Елину… Потому что постеснялся прийти сам… Но она не дала мне вразумительного ответа, поэтому я всë-таки решился потревожить тебя… Ты долго не выходил из своих покоев, у тебя всë хорошо? 
Такое чуткое беспокойство весьма удивило Рафаэля, заставляя его в изумлении приоткрыть рот. 
Он быстро соскочил с кровати и подбежав к двери, распахнул еë:
—Здравствуй… 
В целом это всë, что он смог из себя выдавить, хотя столько слов крутилось у него на языке… 
—Аникий… -начал Тэйлос, но был перебит Рафаэлем. 
—С ним всë хорошо? -серьëзно спросил юноша. 
—Да, -кивнул Тэйлос. –В данный момент он в поездке, которая продлилась три дня,  уже сегодня вечером он возвращается. Я присутствовал там, на площадке… После твоего ухода Аникий был ужасно подавлен, хотя не думаю, что дело только в твоей победе… Это не моë дело, но в любом случае, пожалуйста, при возможности поговори с ним. 
После непродолжительного диалога Тэйлос наскоро попрощался с Рафаэлем и повоински развернувшись, ушëл. 
Рафаэль ну вот под страхом казни не хотел говорить с Аникием и пока окунался в свои мысли его вырвал стук. Он аж подпрыгнул. 
Да что за проходной двор… -прошипел юноша идя открывать новому незваному гостю. 
За порогом стоял мужчина, увидев его, Рафаэлю захотелось незамедлительно захлопнуть дверь, от этих визитов уже болела голова и вести с кем-то беседы уж точно не было желания. Но он слащаво улыбнулся и внимательно, показывая, что готов слушать, посмотрел на мужчину. Его черты лица были смутно знакомы, но никак не всплывали в памяти. 
Мужчина назвался Метфеаком. А, ну да, это же один из тех козлов, что сопровождали их по прибытию в Энэду. Теперь уже точно хотелось закрыть дверь, да ещë и прихлопнуть ею стоящего напротив человека. 
—Рафаэль, выручайте. 
Рафаэль аж пошатнулся, вот что-что, а этого он точно не ожидал. Юноша поднял одну бровь, ну знаете, так элегантно, и вопросительно посмотрел на Метфеака. 
—Сегодня вечером возвращается  царевич Аникий…  —И?
Бровь поднималась всë выше. 
—Будет устроен большой пир, на котором должны провести церемонии… Будет много высокопоставленных чиновников, поэтому всë должно быть по высшему разряду.
Наша лучшая танцовщица Елина слегка повредила ногу, но выступать не сможет. 
—А я тут причём? 
—Пожалуйста, выступите вместо неë! -выпалил он. 
—Ч-чего? -запнулся Рафаэль, –Ты шутишь? 
—Нет, времени мало, мне больше не к кому обратиться… 
—Ты точно шутишь, столько прекрасных и гибких девушек, готовых станцевать самый прекрасный танец, и твой выбор пал на меня? Не смеши. 
—Конечно, сам бы я Вас ни за что не выбрал, но на того воля господина Тэйлоса. Пока царевича Аникия нет во дворце, все важные решения переложены на него и он распорядился именно так. 
—Издевается! Он точно издевается! Но как я должен танцевать женский танец? -чуть ли не задохнулся Рафаэль. 
—Ах, за это не беспокойтесь, -коварно улыбнулся Метфеак. — Конечно, вам не придётся исполнять женскую версию, вы просто покажете некие упражнения с копьëм. Приходите через полчаса в последнюю комнату в заднем крыле дворца, если считаете, что потеряетесь, я проведу Вас туда. 
Недолго думая, Рафаэль ответил:
К чему ждать так долго, веди сейчас, -нет, Рафаэлю это на кой не сдалось, но скука настолько сожрала его, что он готов был пойти куда угодно, лишь бы хоть немного развеяться. 
Так они и дошли до заветной двери петляя и петляя по нескончаемым коридорам дворца, Рафаэль бы в жизни не дошёл в одиночку. За ними располагалась просторная комната, заставленная несколькими столиками и хлопочущими девушками. 
—Ну, вот тебе и танцовщицы, -вскинул руку Рафаэль, –Всяко лучше, чем я. 
Девушки тут же нахмурились и засмущались.
—Нам придется Вас переодеть, -радостно хлопнул в ладоши Метфеак. 
Рафаэль выпучил глаза, принимая это на свой счет. Оскорбить его внешний вид – было самым ужасным проступком. Безмолвно развернувшись и уже направившись к выходу, он был остановлен Метфеаком, который услужливо схватил его за руку. 
—Постойте-ка, постойте, -запричитал он. –Вы и нас поймите, приказ свыше, ничего поделать не можем. Тем более это не должно вас никак уязвить, всего лишь продемонстрируйте свою силу и ловкость. Как мне кажется, это отличная возможность. 
—Да этот ваш Тэйлос балбес, который и может только издеваться! 
Рафаэль уже видел с каким лицом тот отдавал этот указ, наверняка его глумливое выражение лица взбесило бы Рафаэля настолько, что он бы не сдержался и… 
Быстро поняв, что и о ком он сболтнул, Рафаэль резко хлопнул ладонью по губам и выпучив глаза ещë больше, медленно развернулся к Метфеаку. 
—Ладно, давай, что там? Костюм, прическа?.. 
—И макияж, -с улыбкой подсказала одна из девушек. 
Рафаэль чуть в обморок не упал.
Быстро спохватившись, она уточнила:
—Мы всего лишь подведём вам глаза для яркости, это ритуальный макияж, совсем не стоит ваших переживаний. 
—Что насчёт танца…-начал Метфеак. –Времени репетировать абсолютно нет. Во всëм – импровизация. Преимущества у тебя будут, не переживай, танцевать будешь с копьём, уж с ним-то управиться ты точно сумеешь. 
После Рафаэля переодели. Наряд был ярким и весьма тяжелые, но если приловчиться, управиться можно. Он пестрел различными вышивка мира из самых ярких нитей и самым настоящим золотом. Похоже, ему досталась лучшая одежда

страны. Вот это почести. Самый ужас начался ни на переодевании, и ни на прическе, к которой он привык, а на макияже. 
Рафаэль аж взревел, когда его губ коснулась кисть с красной жидкостью. 
—Тише-тише, ты чего? -мягко спросила девушка. 
—А это ещë зачем?! Мы договаривались на глаза! Слушай, на макияж я не согласен. 
—Без него никак нельзя, это всë часть ритуала поклонения…  Губы также должны быть подведены… 
Спустя четверть часа в зеркало глядел прекрасный юноша. Шелковистые волосы, волнящимися кудрями льющиеся по груди, передние прядки собраны и закреплены искусной заколкой сзади. Всë это искусство увенчивала утончённая диадема с выкованными лепестками. 
Лëгкий румянец подчёркивал острые скулы, а нежно-красная, не вызывающая помада, только дополняла припухлые линии губ. 
А вот карие глаза, подведённые сурьмой ему явно не нравились, он сильно тер веки, пытаясь растерять смесь по лицу. Стоит отметить, что он только испортил ситуацию. Девушка закатила глаза и немедленно поправила макияж, кстати который, если не считать за кого Рафаэля можно было с ним принять, ему очень шëл. Сурьма подчёркивала ореховые глаза юноши и делала их выразительнее. 
Ноги, что опять же не понравилось Рафаэлю, оставили босыми, ведь так гласят «традиции». Звук горна возвестил о прибытии царевича и вместе с этим оглушил Рафаэля, заставляя того подпрыгнуть на месте от неожиданности. 
Расплывшись в улыбке и легонько похлопывая Рафаэля по плечу, Метфеак сказал:
—Сейчас все рассядутся за столы и можешь выходить. Дворцовые музыканты будут играть тебе нежные мелодии, с лëгким напевом, постарайся двигаться легко. 
Рафаэль ничего не ответил, лишь поглядел на него из подлобья и отвернулся. Он чувствовал, будто в его животе кошки скребут, а дышать становилось всë сложнее, сказывалось волнение к выходу на публику. 
Глава 13.
Целая делегация тяжело ступала вслед за Аникием. Тот, как гордый будущий правитель медленно вëл колонну послов из соседних стран и других высокопоставленных чиновников за собой. 
Дворцовые служители рукоплескали его возвращению. Они чинно восседали на свои места за уже сервированный стол. Девушки в воздушных платьицах летали по залу, разнося каждому гостю угощение. Рафаэль, тяжело вздыхая, готовился к своему выходу, руки начинали потеть. 
Громкий, льстивый смех, разносится по залу. Взор всех собравшихся был устремлен к гордой фигуре, находившейся в самом центре стола и внимания. Прекрасному Аникию, который в этот момент с вежливой улыбкой что-то обсуждал с молодым послом. На вид юноша выглядел неопытно, но тяжёлый взгляд теневых взгляд говорил о коварности и приличному уму парня. 
Увидев это, Рафаэль оскалился усмехаясь, кажется, вечер обещает быть интересным. 
Тихая мелодия растеклась над сводами зала, заставляя каждого прервать беседу и обратить всë своë внимание на просторную пустую часть зала, предназначенную для выступления лучших танцовщиц Энэды. Элегантной походкой туда вышел пожилой мужчина и сказал:
—Дамы и господа, я рад видеть вас на нашем пиру, благодарю, что решили посетить сие мероприятие. Сегодня для вас выступит группа танцовщиц со своим знаменитым танцем, а праздник откроет лучший юноша нашей страны – Рафаэль. 
Услышав своë имя, он расправил плечи, взял тупое копьë, до этого мирно покоившееся в углу и, приподняв штору, легко «вплыл» в зал, заставляя всех затаить дыхание. Звучание нескольких инструментов слилось у него в одну какофонию, которой он не только не любовался, танцуя в такт музыке, а наоборот, она давила ему на уши, прижимала к полу, не давая взмахнуть и рукой. Кто-то из музыкантов отрывисто провёл по струнам арфы, волны звуков раскатились по залу, заставляя всëтаки поднять кисть, разрубая копьём воздух. Негнущиеся ноги неспешно передвигались по деревянному узорчатому полу. 
Хаотичные движения запутывали, одурманивали, пригвождали озадаченные взгляды. 
Буквально через несколько секунд, войдя во вкус, Рафаэль уже двигался спокойно, плавно и расковано. 
Крепкие бедра поспевали за нитью звуков, в изломе бровей читалось сосредоточение. Тело его блестело в масле и соли пота. Дурманящие  мелодии лир, арф и других чарующих инструментов, завораживали слух. Он на ходу подхватывал мотив и вплетал в него свои движения. Всë происходящее походило на морок. 
Плавная поступь слегка колышила застоявшийся вечерний воздух, создавая невесомый шлейф после себя. Он плавно провëл свободной ладонью по воздуху, приковывая чужое внимание к шороху своих одежд, увенчанных богатым шитьем, колкости своего взгляда. Мелодия подходила к кульминации и Рафаэлю взбрендело применить свой любимый элемент, который его наставник почему-то ему всегда запрещал, на что Рафаэль, кстати, очень обижался. А причина была проста. 
Рафаэль подпрыгул: пальцы и стопы оперлись и оттолкнулись от пола, он сделал кувырок в воздухе, делая в этот момент несколько прокрутов копьëм. Эти пару секунд растянулись для наблюдавших на минуты, а после и часы. Каждый в зале пооткрывал рты, а Тэйлос, что наливал вино Аникию, остановился, заставляя напиток течь мимо посудины. Аникий, округлив глаза, вскинул руку, будто пытаясь удержать Рафаэля и не дыша наблюдал за действом. 
Элемент был выполнен удачно, при приземлении полы его одежд взволнованно взметнулись и опали, будто выдыхая. Мелодия закончилась и танец соответственно, тоже. 
*Да-а… В таком наряде сделать это было слегка сложновато…* -подумал Рафаэль. 
Публика разразилась удивлёнными аплодисментами. Как такой хрупкий парень смог провернуть это? А у него явно хорошая подготовка – начались обсуждения. У Аникия и Тэйлоса вообще сердце будто перестало биться. 
Тяжело дыша, он поклонился и почувствовал как дрожат ноги. Предаваясь танцу, он и не заметил какие движения исполнял и сколько сил на них ушло. Некий полный мужчина поднялся со своего места и направился к Рафаэлю, прищуривая свои и без того узкие глаза и кривя рот в подобии усмешки. Рафаэль, будто и не замечал мужчину, весь его взор был прикован к замершему Аникию и сидящему рядом с ним Тэйлосу, чьи огненные кудри разметались в волнении, а голубые глаза заглядывали прямо в душу. Прямо как и всегда. Мужчина всë приближался и наконец схватил Рафаэля за руку, заставляя юношу колыхнуться будто лист на ветру и расширить глаза. Что этот человек себе позволяет? Рафаэль попытался вырваться, но он навалился на него всем своим весом, придавив юношу. Аникий отреагировал моментально: он вскинулся и уже побежал в его сторону, но был остановлен Тэйлосом. Тот положил руку ему на плечо и покачал головой. 
—Он был выбран как один из лучших воинов, давай посмотрим на что он способен и достоин ли этого звания. 
Аникий возмущено посмотрел на него, но сел. 
Рафаэль попытался отодвинуть от себя мужчину, но вес тела его будто пригвоздил. Мужчина был больше вдвое, а то и втрое. 
Из толпы послышались возгласы:
—Фемалина, что ты делаешь? 
Мужчина, истекая потом, басом произнëс:
—Хочу узнать хороши ли воины у Энэды, перед тем, как заключать союз, -сказав это, он набросился на Рафаэля, но тот успел ловко увернуться, тогда мужчина схватил Рафаэля за ритуальные одежды в попытке удержать, и ткань, не выдержав сильной хватки, разорвалась. Показалась стальная грудь, с рядами кубиков мышц. Фемалина аж захлебнулся и отпрянул, не ожидая от такого нежного и хрупкого юноши такого тела. Рафаэль, воспользовавшись моментом, перевернул копье древком вперед и наконечником на себя и, замахнувшись, всадил ему в живот, не нанося открытых ран конечно, но слыша этот хруст понял, повредить, точно что-то да повредил. 
Столько потрясений за такой короткий промежуток времени господа ещë не переживали. 
—Ох, Рафаэль-Рафаэль, -схватившись за переносицу пальцами и качая головой, хохотал Аникий. –Устроил же ты представление… 
На «сцену» выбежал мужчина, что изначально представлял Рафаэля и несколько лекарей, они утащили Фемалину куда-то в дали коридоров и гости, слегка побунтовав, решили не тратить своë хорошее времяпровождение на данный инцидент. 
Пытаясь разгладить обстановку, Аникий громогласно сказал:
—Рафаэль, а не соизволите ли вы нам сыграть что-нибудь на музыкальном инструменте? -лукаво улыбался он. 
Рафаэль резко развернулся и вперил в него такой незабываемый пронзительный взгляд, что кровь в жилах стынет. Но не успевает пройти и пары секунд, как он надевает «покорную», но не менее коварную улыбочку и отвечает:
—Конечно, господа, как вам угодно, -и хищно подходит к одному из музыкантов, который, понимая для какой цели это было сделано, прижимает инструмент к себе, но его это не спасает: Рафаэль чуть ли не вырывает у него лиру и даже не беря стул, садится прямо на пол. Все в предвкушении: странное, однако, чувство, окутывает их. И не менее странный человек пред ними. Взмах руки и тонкие, искусные нити нот сплетаются, извлекая мелодичный звук. Это произведение Рафаэль сочинил недавно и он им гордится больше всего. Оно о тоске и любви к Родине, к родному дворцу, к людям, которых знал, правда не ценил, когда было время. Но оно отнюдь не грустное, Рафаэль верит, что в скором времени всë будет как раньше и грустить нечего, только теперь он будет смотреть на это всë иначе, ведь он уже познал вкус потери. 
Закончив и бросив мимолетный взгляд на Аникия, Рафаэль запахнул разорванную ткань, прикрывая грудь. Юноша развернулся, собираясь уйти. Аникий вскинулся, опомнившись от забвения и побежал за ним. 
—Рафи, стой! 
Вот тут Рафаэль не выдержал, он замахнулся и сильно ударил ладонью по руке Аникия в районе предплечья, тот, между прочим не уклонился, а смиренно принял удар. 
—Ты! Ты и Тэйлос! Ненавижу! Ненавижу вас! -Рафаэлю становилось трудно дышать, а горькие слëзы встали поперек горла. Накатила резкая усталость и всю волнение рухнуло на его хрупкие, но такие сильные плечи. Изначально это должно было быть маленькое представление, чтобы проучить Аникия, но все события, произошедшие там, так повлияли на Рафаэля, что кажется это всë уже было взаправду. В этой стране его только и встречают унижения, унижения, унижения. Забыть своë прошлое венценосного царевича и смиренно принять все обстоятельства он никак не мог, это всë очень давило на юношу, что-то в его голове медленно, но верно с хрустом ломалось. 
Рафаэль упал на колени и закрыл ладонями глаза, тут уж не до церемоний, к каким привык юноша, обида, долго скапливаемый страх, раздражение, боль, всë выплеснулось. И всë равно, что это случилось перед тем человеком, перед которым никак не должно было, уже всë равно, он больше не мог терпеть… 
—Я так больше не могу… -рыдал Рафаэль, крупные слëзы стекали по длинным ресницам и хрупким, точеным щекам. Он сам не понял, что же случилось. Несколько  мгновений назад всë было относительно хорошо, но, похоже, волнение и адреналин слишком сильно повлияли на его психику и все эмоции решили разом вылиться. 
—Рафи… Пойдëм, пойдëм, Рафи, тебе нужно подышать свежим воздухом, -Аникий осторожно взял Рафаэля за плечо и попытался помочь ему встать, но юноша лишь отшатнулся, и ударив его по кисти, выкрикнул:
—Не трожь меня! Ты мне всю жизнь сломал! Ненавижу, ненавижу! -ревел Рафаэль, бесцельно размахивая кулаками, –Что ты за спектакль устроил? Шутки ради? Почему я должен был там копьëм махать, а?! Для твоей забавы? 
—Рафи… -Аникий всë-таки схватил его за руку и утащил в глубь коридора, ведущего в сад. 
—Стой! Гости! Там гости! -кричал Рафаэль, пытаясь выбиваться, в целом, конечно, если бы он захотел, то без труда выбрался, но кажется отчаянье настолько обуздало его, что сил на это не осталось. 
—Да и плевать, с ними Тэйлос, -покусывая губы отвечал Аникий, пытаясь волочить по каменным прохладным полам захлёбывавшегося в слезах Рафаэля. 
Аникий остановился возле небольшого куста ароматных роз и усадил Рафаэля на траву. 
—Рафи, прости меня, прости, шутка далеко зашла, прости… Я обязательно предприниму все меры, что бы тому мужику стало не сладко… Это вроде как посол из Пьери, все там такие… -на последних словах тон его переменился на некий хищный, еще более пугая растерянного Рафаэля.
Аникий сел на колени напротив парня и аккуратно окутал его своими нежными объятиями. Теплые большие руки легли на широкую, вздымающуюся от учащëнного дыхания и редких всхлипов, спину, медленно поглаживая еë. 
—Рафи, прости меня, прости, я не думал, что моя шалость выльется в это… -Рафаэль встретил эти слова грубым взглядом. 
—Отправь меня домой… Я… Отберу трон у Базилиоса и стану, как и должен был, царём. 
—Рафи… Это… Невозможно… 
—Почему?! Я не твой личный раб, я подарок, сам же говорил, лишь с течением обстоятельств мне пришлось пережить такое! 
Аникий разомкнул односторонние объятия и посмотрел в глаза Рафаэлю. 
—Рафи… Ты хочешь покинуть это место? 
—Конечно! Ты правда думал, что меня насильно привезут в совершенно чужую мне страну, оторвав от родного дома, в котором я был всеми почитаемым царевичем и купался в роскоши, будут обращаться словно с рабом и бить, я стану чьим-то подарком и мне придется проглотить всю свою гордость и после этого я буду здесь наслаждаться и не захочу сбежать?! 
—Рафи…
—Да что ты заладил! Кто ты такой, чтобы сокращать моë имя, понимаешь, я привык, что бы это самое имя произносилось с почтением человеком, стоящим предо мной на коленях. А тут ещë и издевательски-перековерканное! Ты видишь разницу?!
—Прости, Рафаэль, но я правда ничего не могу изменить, как бы не хотел… Энэда никак не причастна к этим событиям, мы лишь приняли пленников, что были перевезены к нам и всë. Никто здесь не желает тебе зла, разве хоть раз в моем дворце с тобой обращались плохо? Да, может перевозчики и полные олухи, но никто над ними свечку при перевозке не держал, они работают на себя и уж точно никакой указки обращаться с вами плохо им не было. 
Рафаэль смотрел на него тупым взглядом. А ведь правда, он сторонний пленник государства, с которым долгие-долгие столетия шла война и вот наконец, не успев заключить мир и на день, им отправляют от туда людей. В целом, сильного понятия как сейчас живут его люди он не имел, судил лишь по себе, но сам-то он строго говоря не знал забот. Ему выделили роскошные покои, достойные самого царевича, он целыми днями играл на лире и вполне себе хорошо питался. В любой момент своей прихоти выходил в сады и прогуливался по ухоженным аллеям. Не считая нескольких случаев безграничных странных затей Аникия и постоянно открывающуюся в его покои дверь: Рафаэля никто не донимал, и почти все относились к нему вполне прилично. Сам царевич этого государства проводил почти всë своë свободное время с ним, хотя многие из многих желали хотя-бы заговорить с местным эталоном буквально всего. Похоже, Рафаэль сам выдумал себе всю тоску. 
—Погоди-ка… -призадумался Рафаэль, переставая биться в истерике. —Свози меня в Имфию, это возможно? 
—Я думаю… Что да. -Ответил Аникий.
—Рафаэль, я хочу, чтобы ты знал, я желаю тебе счастья и желаю сделать тебя счастливым. За это время ты правда стал безумно дорог мне, и если таково твое желание и оно принесет тебе радость, то я сделаю всë возможное, чтобы его осуществить. 
Рафаэль аж пошатнулся.
—П-правда?.. 
—Конечно, я сейчас же схожу к советнику и попрошу разрешения, его сначала конечно должен одобрить отец… Я попытаюсь, -с этими словами он поднялся и побежал в сторону дворца. Царь отдыхал в своих покоях, уже как неделю ему нездоровилось, поэтому вместо него сегодня принимал важных гостей его, как уже выяснилось, безответственный сын. Первым делом этот самый сын получил тумаков, за то, что все свои обязанности скинул на бедного Тэйлоса, у которого уже лицо сводило от бесконечных улыбок и оставил послов без своего почтеннейшего внимания, и только потом выслушал Аникия. 
—Отец, этот человек, Рафаэль, мне очень важен, его настигла тяжелая судьба, я думаю, мы должны ему помочь. Быть может он взойдёт на престол и наши государства смогут жить в согласии… 
—Ты дурак, или притворяешься? -повёл бровью царь. 
—Таковым себя не считаю, отец… 
—Тот юноша далеко не глуп и сомнений нет, взойдёт на трон и станет очень могущественным правителем, но вот мир после всего пережитого он явно не заключит и дураку понятно, а то и войну раззадорит, насколько же ты ещë наивен и неопытен, Ники. 
—Во всяком случае, я хочу организовать поход, я никогда не был в Имфии, которая, между прочим очень славится своей архитектурой и процветанием, не уж-то не хочешь, чтобы будущий наследник поглядел на эту восходящую страну? 
—Может здравомыслием тебя Бог и обделил, но красноречием явно нет, так тому и быть, через несколько дней отправляйтесь, что я могу тебе ещë ответить… -кивнул царь. 
Глава 14.
Небо по краешку окуналось в утро, как в воду, размывая густую черноту ночи.
Рафаэль тяжело разлепил веки, ловя первые лучи открывающегося его взору солнца. Просыпаться так рано ему было не свойственно, но что-то заставило его встать и босыми, ещë тëплыми от накидки ногами, побежать по лабиринтам коридоров. Темнота ещë спящего дворца встретила его своими объятиями. Нечто вело юношу всë вдаль и вдаль, пока не показались незнакомые уголки, где было уж очень легко заблудиться. Окаймлённые золотом своды пугали, но вместе с тем завораживали, заставляя Рафаэля неподвижно, будто статуя замереть, задирая голову. Боковым зрением он увидел свет в одной из дальних комнат такого же нескончаемого коридора. Чей-то тихий, певучий голос что-то осторожно шептал, боясь быть услышанным. Рафаэль медленно подкрался и встал возле стены перед дверью, ожидая получить какую-либо полезную информацию. Как выяснилось, диалог шëл между девушкой и юношей, они наклонились друг к другу, чтобы слышать свои голоса чуть лучше. 
—Ты понимаешь, -сказал парень, –Аникий с Рафаэлем вот-вот отправятся, а пост останется на его неважно себя чувствующего старого царя, который, говоря откровенно, вот-вот отойдëт в мир иной. И на кого же останется трон? Если это произойдëт, страну захлестнëт смута, мы не сможем выровнить положение. Нет, конечно если царь останется в добром здравии, это, несомненно, хорошее известие, но если всë сложится так, как я предполагаю, мы останемся в незавидном положении. 
—Тогда нам нужно найти нового наследника… -предложил женский голос. 
Парень вскинулся и закрыл ладонью ей рот, оглядываясь по сторонам в поиске свидетелей, подслушивающих их разговор, например таких, как Рафаэль. Он быстро заскочил за стену и притворился статуей. 
—Ты что такое говоришь! Уймись! Вдруг кто услышит, это сразу казнь! Я предан своим покровителям и ни за что не буду говорить о чëм-либо таком за спиной Аникия, я лишь хочу помочь и обсуждаю с тобой совсем другое. 
—А я вот хочу. Этот твой Аникий совершенно безответственный малец, который знает себе гулянки да веселья, такой правитель нашей огромной стране не подходит! Геста ещë ладно, но он уже на подходе, и скоро об этом нужно будет серьезно задуматься. С тобой или без тебя, я спасу трон от этого наглого мальчишки. 
—Ты что! –ужаснулся парень, –Он же по праву наследник. Он далеко не глупый, умеет вести дипломатические переговоры, даже не смей что-либо менять, ты можешь возвести сокрушающую войну! 
Девушка лишь усмехнулась. 
В говорящих Рафаэль узнал Тэйлоса и Елину. Вот это открытие. Радовало лишь одно: Тэйлос не желает зла Аникию, а значит на него можно положиться. Мало чего известно об этой загадочной Елине, и еë персона изрядно пугала Рафаэля, нужно было разузнать о ней как можно больше, дабы обезопасить Аникия и его трон. Стоп… Зачем он вообще об этом печëтся? Какая ему разница? Он ведь и рад бы был, чтобы только Аникий ничего не получил, а Рафаэль сел бы на трон в своей родной Имфии да ещë и завоевал Энэду. Вот это картина маслом, а он тут переживает как бы помочь Аникию. Кидать его надо и бежать без оглядки волосы назад. 
Под уже во всю стучащиеся в окна лучи рассветного солнца, Рафаэль вернулся в свои покои и лëг обратно на ложе, будто утренней вылазки и не было. 
Тихие шаги, будто не решающиеся постучать в его дверь, разбудили Рафаэля. Кто-то неуверенно переминался с ноги на ногу по ту сторону. Подойдя и раздраженно раскрыв дверь, он увидел на пороге Хаисокла, который поднял взгляд своих больших глаз на него и внимательно взглянул в омут черных зрачков Рафаэля. 
—Ра-Рафаэль… Вы сегодня пропустили завтрак… Я…  Обеспокоен… Про-простите, что имел наглость потревожить ваш покой… 
—Ах, это ты! -воскликнул Рафаэль то ли радостно, то ли удивлённо, –Благодарю, что решил проведать меня… 
—Вам принести что-нибудь? Я сейчас же вернусь! -Рафаэль хотел было возразить, но Хаисокла и след простыл. Рафаэль лишь обескураженно хлопал глазами ему вслед:
—Что ж… 
Через несколько минут вернулся слуга. Юноша аккуратно поставил небольшой деревянный поднос перед Рафаэлем. 
—Пожалуйста, поешьте… 
Первым делом его интересовал один вопрос, поэтому он тут же его задал:
—Почему ты… Спокойно передвигаешься по дворцу ещë и имеешь дозволение брать еду в любое время? Разве рабы не ограничены в этом? 
Тот поклонился и сказал:
—Царевич Аникий издал указ, чтобы все пленники, привезенные из Имфии были свободны и к ним обращались, словно к простым служителям дворца. Огромное ему спасибо… 
Рафаэль расширил глаза и ложка с похлебкой выпала у него из рук. Это как так?.. Нужно срочно поговорить с Аникем. Забыв про все принципы, он сорвался с места, оставляя удивлённого Хаисокла позади себя и побежал по коридорам к дверям советника. Рафаэль влетел в них принося за собой ураган и чуть ли не ломая створки. 
—Советник! Где Аникий?
Пожилой мужчина, в этот момент перебирающий свитки, медленно поднял свой тяжелый взгляд на вошедшего. 
—Зачем это тебе царевич? 
—Поговорить! В смысле… Благодарность принести! 
—Благодарность? Хм… Думаю, сейчас его можно найти на тренировочном поле. 
—Примного благодарен! -крикнул Рафаэль и убрался прочь из его кабинета, помчавшись к выходу, по его подсчетам, направляющему к тому месту, где располагалась площадка. 
И действительно, палящие лучи и гул соприкасающихся мечей друг о друга встретили его. Среди них, как и предполагалось, занимался Аникий. Пот лихорадочно стекал по его лбу, он что, специально изнуряет себя тренировками?.. И для чего же… 
Рафаэль подошел к нему, но это сыграло злую шутку: Аникий чуть не срубил всю его шевелюру, Рафаэль аж вскрикнул и резко отпрянул, чуть не упав на земь
—Эй, ненормальный что-ли?! Зачем под меч кидаешься, жить надоело?! -заорал Аникий, сам испугавшись до мурашек. 
Отряхивая полы своих одеяний, Рафаэль взглянул на него и сказал:
—Аникий… Я хотел сказать… Спасибо, что… Освободил моих людей… Мы того не стоим… 
—Ну, если ты не стоишь, это не означает, что не стоят другие. Наше государство честное и не желает зла другим, я сказал, что помогу, а значит сделаю всë, что в моих силах, не мешай тренироваться пожалуйста, уйди, пока я тебе твою шевелюру не разрубил. 
—Ты почему так со мной разговариваешь? 
—А что не так? -будто непринужденно ответил Аникий, хотя за этими холодными словами-пустышками скрывались чувства, причем очень глубокие и возвышенные, томящие в себе обиду и надежду. 
Каждый из них обижался друг на друга, хотя сами и не понимали за что толком. Вот так каждый раз держа эти чувства в себе люди и приходят к разногласиям, которых априори и быть не должно, но они возникают из-за всех недосказанностей, а ведь легче поговорить спокойно, просто сесть на мягкие подушки, как могли бы это сделать Рафаэль с Аникием и придаться беседе о чувствах внутри. 
—Почему так разговариваю? –бросил Аникий, –Не тебе ли лучше знать… –Ему не хотелось напрямую заявлять о своëм позоре, потому что сегодня были и те мальчишки, которые ничего не знали о его проигрыше в состязании, а значит, и не должны были узнать. 
—Раз так, я больше к тебе в жизни не подойду, раз я тебе противен и ты даже не хочешь сказать причину, только бы не говорить со мной, я тут же пойду к Гесте и выкуплю сам себя… Как-нибудь! И уйду из дворца! 
—Ну, попробуй, –хмыкнул Аникий, отворачиваясь и рьяно размахивая мечом. 
Рафаэль убежал в противоположенную сторону даже не оглядываясь, он обязательно что-нибудь придумает! Это место ему уже окончательно опротивило. 
Подбежав к огромным дверям, ведущим в малый тронный зал, где обычно и проводил своей досуг царь Геста, он нерешительно застыл. И что он скажет? 
«Я, простой пленник, хочу сбежать из вашего дворца, потому что поссорился с вашим сыном»? 
Да его же сразу в темницу посадят и он от туда уж точно не выйдет! Ни о какой свободе тогда речь точно не пойдëт! 
Руки, казалось, не слушались и сами раньше мыслей и осознания потянули за позолоченные ручки, раскрывая могучие двери. 
Ещё на пороге его ожидаемо остановила стража. 
К ворвавшемуся вышел советник, и уже который раз на дню увидев Рафаэля, очень удивился, но не теряя официальности в присутствии царя, спросил:
—Молодой человек, вы назначали аудиенцию? 
—Нет… -тяжело дыша, ответил Рафаэль, –Но мне очень срочно нужно поговорить с царём Гестой, пожалуйста! 
—Боюсь, это невозможно, сейчас у царя всë расписано по минутам и он страшно занят, подойдите ко мне позже, я назначу вам время, в которое вы можете подойти на встречу с царём. 
Рафаэль хотел было возразить и до последнего отстаивать свою точку зрения, но тут над его головой прогромыхал чей-то могущественный голос:
—Рафаэль, так это ты? Впусти его, Офлиа, это спутник моего сына. Я выслушаю тебя, говори. 
Рафаэль поджал губы, ведь прямо сейчас он собирался отказаться от этого титула. На негнущихся ногах он встал на одно колено, потому что раньше он делал так лишь пред отцом, сейчас совсем другие времена. 
—Геста, я прошу отпустить меня в Имфию.
Геста удивленно поднял брови и переспросил грозно:
—Что-что? 
Рафаэль судорожно сглотнул и ответил:
—Разумеется, за меня заплатят. По возвращению я вышлю вам сумму, достойную меня самого за моë же освобождение. 
—То есть другими словами ты отказываешься от титула спутника моего сына и сбегаешь отсюда, только предупредив об этом, дабы избежать погони? -голос царя был все грознее и страшнее. 
—Нет… Я прошу официального возвращения…  —И ты правда на него надеешься? 
Рафаэль промолчал, но склонил голову. 
—Хм… Что по этому поводу думает Аникий? 
А вот сам Аникий об этом ни только ничего не думал, но и не знал. 
—Он… –пытался подобрать должный ответ Рафаэль, –Не против, поэтому я пришёл за разрешением к вам, уважаемый царь, надеясь на вашу Великую благосклонность, я пришёл молить вас о собственном выкупе и очень надеюсь на ваше положительное решение. Я в долгу не останусь. 
—Ты оставишь нам всех душ, что приехали вместе с тобой? 
—Решение за вами, сделаю все в точности по вашей прихоти. 
—Ходишь по краю, малец… –проскрипел Геста.
Вид его был устрашающий: Чёрные, слегка вьющиеся волосы, видимо Аникию его светлые локоны достались от матери, небольшая бородка того же цвета, и проницательные карие глаза в обрамлении густых ресниц. 
«Вся внешность похоже, у Аникия от матери» –сравнивая отца и сына  подумал Рафаэль. 
—Собирай свои вещи… Если они у тебя конечно, есть, и сегодня ночью уходи. И чтобы тебя никто не видел, ясно? 
Рафаэль ухмыльнулся, и склонившись, ответил:
—Благодарю, Геста. В течении двух недель ждите выплату, –быстро поднявшись, он скрылся из стен тронного зала. 
В один жаркий день , когда погода стояла уж совсем такая, что невозможно было вздохнуть и не обжечься, Аникий заглянул к Рафаэлю. В то время тот что-то увлечëнно писал, сидя за своим столом. Свежий, но нисколько почти не охлаждающий помещение воздух, струйкой лился из приоткрытого окна. Воздушные занавеси легко покачивались, словно спокойные морские волны. На улице было тихо. Дворец отправился на обед, а потому с улицы не доносилось ни звука. Лишь тихое шелестение листьев на оливковых деревьях нежно ласкало уши. Рафаэль, казалось, и не заметил его прихода, уж очень увлечëнно отвечая на чьë-то сообщение, поскольку рядом с его листом лежал чей-то исписанный чужой. Устав осматривать чистые покои Рафаэля, Аникий всë же решил выдать своë присутствие:
—Рафи, привет. Ты сильно занят? -прокашлявшись спросил он. 
Рафаэль вздрогнул, поскольку не ожидал ничьего визита и обернулся, отставляя перо и лист. Он мягко улыбнулся и сказал:
—О, Аникий, здравствуй. Не ожидал тебя сегодня увидеть. Ты почему не на тренировке? 
—Если ты не заметил, сейчас обед, -усмехнулся Аникий, –И вообще, ты сам-то почему не на ней? 
—Я… -запнулся Рафаэль, ведь он должен был ходить туда, это являлось его прямой обязанностью, которую он с успехом игнорировал. 
—Ой, понятно, -махнул рукой Аникий, -настроение у него, как и впрочем у Рафаэля, было отменным. –Я не за этим-то и пришёл, давай-ка прогуляемся до одного лесного озера. Не переживай, за пределы дворца мы точно не выйдем, ведь они настолько велики, что выбраться отсюда почти невозможно. 
Формулировка была конечно, странная, но вот само предложение, кроившееся в ней, было вполне заманчивым.
—Я не против. Жара ужасная, делать всë рано нечего. 
—Вот и славно. Говорят, оно такое прохладное-е-е, –говоря это Аникий сложил руки в якобы молитвенном жесте и мечтательно закатил глаза. 
Рафаэль аккуратно поднялся с места и сделал приглашающий жест Аникию, что бы тот показал куда идти. Юноша в целом-то и дворец ещë настолько не изучил, что бы смочь отсюда беспрепятственно выбраться, поэтому вся надежда только на Аникия. 
—Мы же не сбегаем тайно от твоих наставников, верно? -пред этим уточнил Рафаэль. 
—Ну… Разве только самую малость, -улыбнулся Аникий, а Рафаэль закатил глаза. Ох уж этот взбалмошный царевич. Никак не исправим. 
Глава 15.
Выйдя из дворца они попали прямиком в Зеленый сад. Он утопал в различных кустарниках, которые так и пестрили всеми возможными оттенками зелёного, и конечно же, были окантованы розовыми молодыми розами, от которых исходил чудеснейший аромат, заполняя лëгкие, и заставляя подниматься грудь в два раза чаще, в желании уловить побольше прекрасного запаха. Лёгкая прохлада, что царила в помещении, сразу отпустила их, и ей на смену пришла ещë более невыносимая жара улицы. Небольшой ветерок всë же стоял, но надо признать, толку от него было мало. Прямо рядом с выходом стояла небольшая статуя. На ней была изображена дева, а рядом с ней порхал маленький мальчик-ангелочек, «охраняющий еë тело и душу» – так гласила надпись. Всю лепнину ограждали колонны цвета слоновой кости. 
—Кто это? –спросил поражëнный Рафаэль, ведь статуи дивнее он никогда не видывал. 
—Это место посвящено памяти моей матери, раньше этот сад принадлежал ей, мне кажется на данный момент он и есть олицетворение еë образа, –грустно улыбнулся Аникий, вспоминая былые времена. 
—Мне очень жаль, -сказал Рафаэль, раз он такой, то должно быть, она была самым удивительным человеком. Божественным…-с восхищением прошептал он, –Тут так прекрасно, Ники! -оглядываясь, воскликнул Рафаэль, вырывая Аникия от нахлынувших чувств. 
—Согласен, -теперь уже совсем по-другому улыбнулся юноша, –Вообще-то нам туда, он указал пальцем куда-то вдаль, где виднелись деревья. Они образовывали собой редкий лесок, но если приглядеться, можно было заметить, что дальше он становится куда гуще. 
—Если знать правильные места, то можно попасть и к прохладному чистому озерцу, подмигнул Аникий. 
—Ну так веди, всезнайка, -вздохнул Рафаэль, чувствуя как одеяние уже давно всë взмокло, а по лбу текут крупные капли пота, словно налившиеся грозди винограда, вот с чем их можно было сравнить, никак иначе. 
Аникий вывел его к тому небольшому лесу, и свернув на небольшую тропинку, едва ли заметную не осведомлённому взору, они вышли в тихий лесок. Прямо над ухом где-то в далеке била вода, и Рафаэлю не составило труда поймать направление и самому найти нужный путь. 
Аникий так удивился и аж похлопал ему за сообразительность, на что Рафаэль упëр руки в бока и многозначительно ухмыльнулся. Деревья, беря на себя жаркие солнечные лучи, создавали томные прохладные тени. Тут и дышалось легче. Зелёные кустики тут и там задевали голые ноги, защищённые только плетëными сандалиями. На юношах были всего лишь невесомые полупрозрачные хитоны, которые открывали уж больно хороший вид на их натренированные тела. Светлая кожа Рафаэля особенно выделялась в этих пестрящих со всех сторон оттенках, затмевая собой весьма смуглую кожу Аникия. Только сравнив глаза Аникия с оттенками, окружающими их повсюду, он смог дать название его цвету. Лесные. Вот какие они у него были. Ни изумрудные, ни малахитовые, ни оливковые, а лесные. 
Аникий задорно улыбнулся ему, и подмигнув, пустился в бег, маня рукой его за собой. Рафаэль, конечно, поддался и тоже ускорился за ним. Так они за считанные минуты добежали до озера и на одном ходу остановились уже у самого берега чуть не угодив в воду. Аникий, смеясь, спросил:
—Тебе в одежде не жалко купаться? 
—Вода же чистая, на солнце быстро высохнет, –ответил Рафаэль. 
—Тогда залезай первый, -предложил Аникий, на что Рафаэль недоверчиво посмотрел на него и приблизился к воде. Его нога ступила в чистое озеро. Воды были настолько чисты, что песчаный берег был виден особенно хорошо. Конечно, этому способствовала ещë и еë прохладность. Хоть Аникий и упомянул, что вода не горяча, всë же Рафаэль представлял температуру потеплее. Зато он сразу остудился. Вода обволокла его своими дурманящими объятиями и забрала в свои блаженные владения. Яркие лучи солнца отблесками играли по водной глади, слепя глаза и заставляя прикрыть их тыльной стороной ладони. Ступни, медленно передвигаясь, соприкасались с песком, вода была тихая, не было даже мелкой ряби. Когда Рафаэль зашëл в озеро уже до того, что полы его одежд намокли, к нему присоединился и Аникий. Он был куда быстрее и проворнее, в воде чувствовал себя куда раскованнее, а потому быстро полностью погрузился в воду. Когда он вынырнул, то отряхнулся, брызги разлетелись с его светлых волос, а губы растянулись в широкой улыбке. Он закрывал собой солнце, но так как его лучи попадали ему на намокшие волосы, одежды, он сам стал светиться словно луч. В который раз в голове Рафаэля промелькнула мысль, что это сам Аникий будто продолжения этого самого солнца… Он тоже нежно улыбнулся ему и окунулся в воду, намочив свои золотистые пряди. Его ореховые глаза поймали яркие лучи и заблестели янтарëм, ловя всë эту прекрасную картину, окружавшую их вокруг. Рядом не было никого. День, все заняты своими делами, лес, дорогу в который никто не знает, и они, два парня сбежавшие от своих дел и сейчас резвящиеся будто дети в прохладной воде посреди жаркого дня. Ну не счастье ли? 
Аникию пришла в голову шалость, и конечно же, он решил привести еë в действие: юноша набрал в ладони воды и окатил ею Рафаэля, так, как смог. Рафаэль подивился, а потом рассмеялся, никак не ожидав такого. Отреагировал он быстро: парень замахнулся и со всей силы плеснул по воде, заставляя рою брызг лететь прямо в лицо Аникия. Тот успел лишь ухнуть перед тем как вода прилетела прямиком к нему.
Резвившись так очень долго и уже потеряв счëт времени, они успели заледенеть и вышли из воды греться на раскалëнной земле. И без того полупрозрачная одежда их намокла, прилипая к телу. Они обсыхали на мягкой травке и оживлëнно о чëм-то болтали, о своëм. За это время у них появилось куча своих тем, и теперь они не могли остановится обсуждая их. 
—Вот как думаешь, Базилиос уже распотрошил весь дворец? –спросил Рафаэль, ведь сейчас разговор каким-то чудным образом перетëк к Имфии, а это, между прочим, очень болезненная для него и тема, и конечно, он безумно желал еë обсудить с Аникием. 
—Тебе честно сказать? -усмехнулся Аникий. 
—Конечно, –серьезно посмотрел на него Рафаэль, не узрев сарказма. 
—Ну тогда, думаю, что да. Он всего навсего безответственный мальчишка. И на кой ему только сдался этот трон… Позлить что-ли кого… –рассуждал Аникий, –И тебе кстати тоже, совсем в правители не годишься, –он ткнул пальцем Рафаэлю в нос, изрядно его позлив. 
—Эй! –и за слова, и за его действие, воскликнул Рафаэль. 
—А что, годишься что-ли? 
—В таком случае и ты не годишься! –в отместку проворчал Рафаэль. 
—И я не гожусь, –усмехнувшись, согласился Аникий кивая. 
Он поднялся и решив, что уже пора возвращаться, легко вскочил и они с Рафаэлем поторопились во дворец, пока весь двор их не хватился. 
Глава 16.
Аникий тихо стоял за дверью, не решаясь войти. Он очень грезил помериться с Рафаэлем, а потому сам переступил через свою гордость и пришёл к нему. Он медленно поднял отяжелевшую руку и пару раз стукнул по двери. Нет, ну вообще-то это был его собственный дворец и он мог бесцеремонно вламываться куда хотел, но иметь такое отношение к Рафаэлю юноша не хотел… 
Никто ему не ответил, и постояв за дверью ещë какое-то время, он всë-таки тихонько открыл еë, дабы разведать обстановку. В покоях никого не оказалось, лишь летящие занавески от нежного ветерка из приоткрытого окна поприветствовали его. На небольшом столике лежала папиросная бумага, на которой каллиграфическим подчерком был выведен текст. В Аникие взыграло любопытство и он решил пронюхать что же скрывалось у Рафаэля в письме и кому же оно предназначено. Единственный вопрос, что возник в его голове, где же Рафаэль выудил такую дорогую бумагу и чернила с пером… Вряд ли во дворце ему бы кто-нибудь дал такие ценные вещи… Их было нелегко достать.  
На деревянном столе с резными ножками лежало два листа. По подчерку было понятно, что они принадлежали разным людям. И оба, как не странно, были Аникию хорошо знакомы… Первый принадлежал его другу по письмам, то есть Рафаэлю… А второй самому ему… Выходит, он всë это время переписывался с Рафаэлем, сам того не зная. А если поразмыслить, письма перестали приходить как раз в тот момент, когда случился дворцовый переворот в Имфии… Так вот почему таинственный друг ему тогда так и не ответил… А он-то думал, что тот просто на просто больше не желает с ним общаться. У него в голове случилось такое потрясение, что его мозг просто отказывался эту информацию воспринимать. Вот что значит по-настоящему судьба, по-настоящему связаны. Аникий тогда, помнится, написал тому, что хотел бы когданибудь посетить Имфию, они только-только заключили мир, а Имфия всë возрастала и возрастала как страна. А у Рафаэля было написано, что это самая прекрасная и цветущая страна на свете и что он бы с радостью встретил там Аникия. 
—Вот же лжец, –усмехнулся Аникий, –Сам-то наверное в этот момент на троне восседал или на лире играл и писал. Чудной, чудной. 
Ошеломлëнный, он быстро выбежал из комнаты, желая скорее покинуть это место и в спокойствии переваривать всë понятое. 

Дождавшись ночи и захватив тот немногочисленный единственный хитон, Рафаэль под сопровождение поющих птиц, не желающих его отпускать и пытающихся удержать, вышел в сад, который вëл к главным воротам. Он не знал и знать не мог, но чувствовал, что где-то там, из высокого окна, ему вслед смотрит тяжëлый взгляд Гесты. Тихую ночь разбивало лишь лёгкое, еле слышное, шуршание травы у него под ногами. Он поспешно продвигался в противоположную сторону, но всë же территория была огромна и на это всë-таки времени уйдëт не мало. Серебристое мерцание луны указывало ему путь, заставляя ненадолго обратить свой взор на еë сегодня по-особенному прекрасное сияние и улыбнуться в благодарность. 
В горле у Аникия резко пересохло, заставляя того неохотно открыть глаза и медленно подняться со своего ложа в поисках кувшина со свежей прохладной водой, что  стоял возле окна. Протянув руку, он он бросил мимолëтный взгляд на сад за стеклом, и заметил фигуру, спешно идущую вдалеке. Он мог бы не обратить внимания, мало ли кто сбегает к своему возлюбленному посреди ночи, но золотистые, и до боли знакомые волосы, так и сверкали, безотлагательно привлекая внимание. 
—Рафи?! 
Аникий кинулся к выходу, случайно задев рукой кувшин, разбивая его. 
Он чуть ли не влетел в дверь, открывая еë с ноги и ступая в густую темноту коридоров. Все свечи давно затушили, оставляя после себя лишь лëгкий шлейф аромата воска. 
«Нужно поторопиться, тогда успею!..» –Подумал Аникий, переходя на бег. Витиеватая лестница чуть не сбила его с ног, заставляя почти запутаться в них на всëм ходу. Когда он хотел, бежал уж очень быстро, любой олимпионник бы позавидовал. 
Не пройдя и четверти сада, Рафаэль уже устал. Трава заплетала ему ноги, а бессонный день, проведëнный в ожидании, и ночь, давали о себе знать, притупляя мышление, поэтому он решил сбавить шаг, всë равно ведь у него ещë целая долгая ночь впереди… 
Бредя и бредя по бескрайним просторам, его измотанное тело всë же споткнулось о камень и безвольно упало с таким стуком, что всë в округе пошатнулось. Рафаэль лишь улыбнулся и уткнуться носом в землю. 
«Ну всë, я сошëл с ума…» -тихо засмеялся он, слышимый лишь холодной землëй.
—Ха-ха… Нужно всë-таки подниматься… –он оперся о одну руку, грязь забралась под его чистые, аккуратные ногти, пачкая пальцы, ладони. Волосы извозились в ночной росе вперемешку с землëй, а белые одежды стали похожи на лохмотья нищего, носимые годами и не имеющие возможность замениться новыми. Рафаэль поднялся на босые, заледеневшие ноги и медленно, шатаясь, побрел вперёд. Руки безвольно повисли на сгорбившемся теле, а взгляд тёмных глаз потух, смотря куда-то вдаль, в пустоту. 
—Рафаэль! –послышался невнятный звук, исходящий откуда-то сзади, такой далëкий и невесомый, совсем не стоящий внимания… 
Кто-то схватил его за плечо, бесцеремонно разворачивая. Пред ним стоял Аникий, Он тяжело дышал, его грудь медленно подымалась и опускалась, пытаясь захватить хотябы крохи свежего воздуха, которых, казалось, ему совсем не хватало. 
—Ты куда это собрался? –заорал Аникий. 
Рафаэль безумно, но нежно улыбнулся, глядя на него как на пустое место. 
—О, Аникий, я же сказал, что уйду, я же тебе противен…  Аникий его оборвал:
—Эй! Я такого не говорил! 
—Отношение, Аникий, отношение. У меня есть своя гордость, ты, похоже, забыл, но я тоже царевич. С такой же, если не больше, гордостью как и у тебя. 
—Ты сбегаешь? –послышался горестный смешок Аникия. 
—Можешь считать и так. 
А ведь Аникий выбежал в одной тоненькой сорочке в такую необыкновенно холодную ночь. Его тело сплошь покрылось мурашками и уже начинало подрагивать. Да и у Рафаэля не особенно-то и тëплый наряд был. 
—Так, возвращаемся, –он взял безвольно повисшее тело Рафаэля за плечи, и уже было хотел отвести его обратно во дворец, как тот подал голос:
—Пошли со мной. 
—Что? –удивлëнно переспросил Аникий. 
—Давай вместе сбежим? –карие радужки Рафаэля отражали отблески луны, и казалось, заглядывали Аникию прямо в душу. 
—Но как… 
—Легко. Давай руку, –Рафаэль протянул ему ладонь, делая приглашающий жест. 
Сейчас он либо за неë крепко хватается и, оставив трон, дом, друзей, бежит в совершенно чужую страну, но с Рафаэлем, либо остаётся во дворце, через несколько лет восседает на трон, имеет всë тех же людей и блага, но один. 
Он тоже заглядывает Рафаэлю в глаза, пытаясь разыскать в них ответ. Но они пустынны и бездонны. В них нет ни вопросов, ни ответов. 
Увидев его колебание Рафаэль убрал руку и та безвольно упала:
—Ну что ж, тогда прощай, –с этими словами он развернулся и сделал один шаг. Аникий схватил его за руку вкладывая свою ладонь в мягкую его. 
Рафаэль резко обернулся, его зрачки расширились от удивления. 
—Пошли, –улыбнувшись, сказал Аникий, делая шаг к Рафаэлю, тем самым сокращая расстояние. 
—Не пожалеешь? 
—С тобой – нет. 
Глава 17.
Густые чëрные брови Гесты хмуро сошлись на переносице. Наследник сбегает с пленником? Нужно срочно его остановить! Где… где стража… Нет… 
Он будто остолбенел, не решаясь даже сдвинуться с места и побежать вдогонку или позвать стражей. Сердце его бешено колотилось в исступлении, выскакивая из груди. Нет, определённо стоило что-то предпринять, но что… Как…  Мысли будто заморозились, в голову ничего путного не шло. 
—Раз таково его решение… –он схватился кончиками пальцев за переносицу и качнул головой, –Этот малец… Когда-нибудь поймëт, что сделал… Но будет уже поздно, –с этими словами он рухнул на кровать и его веки тяжело закрылись в омуте беспокойного сна. 

С первыми лучами солнца к нему с воплем забежал второй советник, что обычно будил Аникия:
—Царь, наследника нет! Срочно объявите в розыск! Украли! Украли! 
Геста сморщил лицо и поднялся, ощущая в себе головную боль, а тело было настолько тяжëлым, налитыми, будто свинец. 
—Никто не пропал, не кричи. 
—Где же он, где? –причитал второй советник.
—Сбежал мальчишка.
—Как сбежал? Куда? 
—Куда не знаю, а вот с кем… 
—С кем же? С кем? –вторил второй советник.
—Да помолчи ты! –рявкнул царь, –Не твоë дело, не суй нос куда не велено! Пошëл вон! 
—Но как же царь… Куда ж наследничек подевался, кто ж на престол взойдëт…  Разыскать срочно нужно, пока беда не случилась… —Вон я сказал! –взривел Геста. 
И так горе на него нахлынуло, сын пропал, ещë этот цепляется! 
За сыном он не отправит никого: умненький мальчик, погуляет и вернëтся – думал царь. 

Тэйлос метался по всему дворцу, пытаясь разыскать Аникия. Быть может он вместе с Рафаэлем? Но ведь и Рафаэля нигде нет! Куда они оба подевались – неизвестно.
Значит нужно идти на крайние меры и заявиться к царю. Этого, конечно, Тэйлос желал меньше всего, но тревога за царевича настолько одурманила юношу, что теперь он готов был пойти на всë, чтобы его отыскать и, наконец, успокоиться. Открыв тяжëлые двери, которые, кстати, он никогда не понимал, потому что все силы потратишь только пока открываешь их, и бесцеремонно, даже не дождавшись положительного ответа на разрешение, вошëл. На кровати сидел хмурый царь Геста, а рядом с ним стоял такой же взволнованный и разгорячëнный  один из советников. Вообще их было столько, что Тэйлос решил не утруждать себя запоминанием всех и каждого. Все у него были просто советниками. Он в упор посмотрел на царя, который медленно перевëл на него негодующий взгляд и распалился:
—Царь, я очень извиняюсь, но я никак не могу найти царевича Аникия, не подскажете где он? 
—Ещë один заявился…  Не подскажу, я за ним слежку не веду, уж извини. 
Тэйлос удивлëнно на него взглянул и моргнул несколько раз, прокручивая его слова у себя в голове. Он был определëнно точно уверен, что сейчас получит ответ на свой вопрос, но его не последовало, и что же теперь делать? 
—Извините за вторжение!.. -пролепетал юноша, и уже хотел было развернуться чтобы уйти, но царь вдруг сказал:
—Царевич твой отдыхать уехал. 
—Как отдыхать? -задохнулся Тэйлос, –А мне почему не сказал? 
—Балбес потому что, -усмехнулся царь, ошарашивая Тэйлоса, —Всë? Свободен. В отсутствие Аникия будешь временно выполнять его обязанности. 
Тэйлос безмолвно поклонился и вышел, принимаясь за свои дела. 

Аникий с Рафаэлем тем времён уж пересекли сад и бежали по спящему городу к порту. Только через море можно отправиться к Имфии, на первом же корабле уплывут. Денег не было, но всегда можно договориться, правда же? 
—Переоденься, в ночной сорочке тебя никто на борт не пустит. 
—Пустят, не переживай, но я всë-таки переоденусь, замëрз. 
Рафаэль выудил ему небольшой хитон, но идеально севший на Аникия, так как у них было примерно одинаковое телосложение.

Когда они подошли к гавани уже начало рассветать и первые лучи золотистого, как волосы Рафаэля, солнца, осветили им путь, окрашивая море из тëмного в прозрачноголубоватый блестящий цвет. 
Корабль, готовый отчаливать, мерно покачивался на мелких волнах, моряки натягивали паруса и о чëм-то весело перешучивались, задорно улыбаясь друг другу. Первым к ним навстречу шагнул Аникий, он подошëл к капитану корабля и, улыбнувшись, что-то тихо сказал ему. Рафаэлю подумалось, что это могло бы быть приветствие. Голос капитана уже был куда громче и ниже, поэтому его он слышал отчётливее. 
—О, старина, давно не заглядывал! 
—Да, Хирмес, дел много было… Я тебя попросить хотел… Вы ведь сейчас в Имфию отправляетесь? 
—Да, а тебе зачем? 
—Можете меня и моего друга перевести туда? 
—Хм, ну думаю, это вполне возможно, –почесал за затылком Хирмес и задорно улыбнулся, излучая жизнерадостность. 
—Примного благодарен, –выдохнул Аникий, –В долгу не останусь, обещаю. 
—Да чего ты, ты мне столько раз помогал, неужто не выручу своего приятеля!
Аникий шагнул по лестнице и протянул Рафаэлю руку: его лицо, волосы, тело, купались в солнечных лучах, из-за чего казалось, что это он сам и есть продолжение солнца, его лучик, такой яркий и тëплый. Рафаэль глядел на него с восхищением. Всë его нутро замерло, но вдруг он почувствовал новое для себя ощущение. Он шагнул навстречу новому пути. Пути их с Аникием, который навсегда изменит их жизни. Он крепко ухватился за его руку и потянулся на лестницу. Хирмес разместил их на борту. Там потихоньку начал собираться народ, людей было не сильно много из-за раннего времени, но желающие переплыть в другую страну всë же были. Они же, с Аникием, просто о чëм-то беседовали, изредка смеясь. Путь протëк быстро, будто песок между пальцев, полтора дня, которым он потерял счёт при перевозке в Энэду, теперь стали ощутимы. 
—Аникий, почему он называет тебя старина, да ещë и каким-то странным именем? – спросил как-то Рафаэль, вспомнив об этом разговоре, –Почему помог безоговорочно? 
—Видишь ли, –начал свой рассказ Аникий, –Я часто люблю выбираться в город под видом простого жителя, не особо мне нравятся все эти церемонии, поэтому я наплëл им про другое имя, хотелось бы сказать, что и про другого себя, но нет. Наоборот, при них я раскрывался, знаешь, как с тобой, я становился настоящим. На меня не давили тяготы дворца, звания наследника трона, отец и двор, я был простым, свободным. Иногда я помогал им, даже с тяжелой работой. Мне нравилось жить как обычному человеку. Эти вылазки были тайными, до недавнего времени, потом прознал отец. За мной начался сильный контроль и я не смог больше сбегать из дворца и общаться с людьми из своего народа… Но как видишь наша связь очень крепка и нерушима, поэтому даже если мы давно не виделись, мы всë также остаëмся преданными друг другу. 
—Это так… Здорово, –попытался поддержать разговор Рафаэль, хотя его мнение было совсем иным. 
—А ты так делал? –спросил Аникий. 
—Я… Не очень лажу с простыми людьми. 
—Почему это? 
—Дружил я раньше с мальчиком, –неохотно начал Рафаэль, –Амон звали, – усмехнулся юнош. –Ну и обворовал он меня на ценную вещицу и сбежал, вот такая история, больше не подпускаю к себе никого. 
—Это несомненно ужасно, но ведь не все люди такие, многие из них открытые и добродушные, например, как Хирмес. По всему городу таких приятелей у меня очень много. 
—Очень рад за тебя, –буркнул Рафаэль. 
Глава 18.
Уже начал видеться тот город, который последним запомнился Рафаэлю до отчаливания в Энэду. С виду он остался прежним: светлые, скромные, но аккуратненькие домики, вымощенные брусчаткой тихие улочки. Но что-то было не то.
Что-то резко защемило сердце Рафаэля, заставляя его чаще биться в беспокойствии. Он не особо жаловал свой народ, это так, но за родину болел всей душой, и что-то медленно, но верно в ней рушилось, в его родной стране. Их выгрузили на пристани и, наскоро попрощавшись с Хирмесом, они отправились в город. Жители ходили грустные, дети не бегали счастливо и беззаботно играя, как это было в былые времена. Весь город погрузился в уныние. Некая серость расползлась будто плющ по светлым улицам, заполняя их собой. У Рафаэля брови сошлись на переносице от немого вопроса. Совсем не таким он запомнил этот город. Пожилая женщина подошла к нему и медленно протянула свою трясущуюся руку:
—Молодой человек, помогите… Дочь моя больна, денег нет, лекарств по всей стране не сыщешь… 
—Как так? –изумился Рафаэль, –У нас лучшие лекари и лучшее лекарство во всëм мире! Почему денег нет… Каждому полагается выплата, никто этим не страдает… 
—Вы, кажется, живëте в старом времени. Видите ли, как только царь Андрис отошëл в мир иной и на престол сел Великий Базилиос, всë сразу и переменилось…
Продовольствия стало не хватать, зажиточные семьи ещё как-то справляются, ну а мы выживаем морясь голодом. Лекарств нигде нет, всех мигом отжаловали с работ, а выплаты малоимущим больше не производятся. Налоги большие стали, мы уже не справляемся… Вы… не местный, да? Уезжайте лучше отсюда. Это раньше Имфия процветала, пела и плясала, –ухмыльнулась с горечью женщина, –А сейчас гляди и распадëтся скоро. Народные восстания пошли и междоусобицы, крах, крах… – причитала женщина отворачиваясь, поняв, что Рафаэль ей помочь ничем не может. А у Рафаэля самого аж ком поперëк горла встал. Это что такое! Он хоть и ненавидел своего отца за его отношение к сыну и постоянные пиружки, но уж правителем тот был явно хорошим. Базилиос развалил страну, нужно исправлять ситуацию! И Аникий ещë смотрел на него так странно, будто с сожалением, да откуда ж оно у него возьмëтся! Вот это злило Рафаэля. 
—Срочно. Во. Дворец. –процедил Рафаэль ускоряя шаг. 
Пересеча город, они добрались до стоянки нескольких повозок, где мужчины зазывали за гроши доехать с ними до столицы. 
Рафаэль подошëл к ним, и сделав неимоверно серьезно лицо, сказал:
—Бесплатно довезëте? 
—Что? Мальчишка, ты в каком времени живëшь? Как же я должен развозить всех бесплатно да ещë и кормить жену и детей? Мне ведь ещë нужно лекарство для доченьки… 
Рафаэлю не понравилось услышанное, снова у кого-то болеет дитё, скорее всего это всë из-за голода и внезапно наступившей нищеты, он выдохнул, впрочем ничего другого он и не ждал. Юноша уже хотел было развернуться и попытать удачу в другом месте, но вперëд выступил Аникий, и добродушно улыбнувшись, мягко проговорил:
—Господа, а заплатить чем-то другим есть возможность? 
Мужчина нахмурился, но ответил:
—А что ты можешь предложить? 
—Хм…  Дайте-ка подумать… Лекарства вас устроят? 
—Вполне… –кивнул мужчина. 
—Тогда приходите во дворец через три дня, будут вам лекарства. 
—Что за вздор ты несëшь! Обдурить меня вздумал, мальчишка? Кто ж меня, оборванца, во дворец-то пустит! А новый правитель и того на порог не пустит, идите живо отсюда, не тратьте понапрасну моë время! 
—А ты приходи всë-таки через три дня и узнаешь. 
—И что, я должен вам на слово поверить? 
Аникий кивнул, и с таким знаете, уверенным видом, что тут хочешь не хочешь не откажешь. 
—Ладно уж, –махнул на него рукой мужчина, –поехали, всë равно пару женщин набралось, но слова твои я не забуду, через три дня приду, и если ты меня обманул – то найду тебя и мало не покажется. 
—Ладно-ладно! –развëл руками Аникий, запрыгивая в повозку. 
—Иж, шустрый какой… 
Так они протряслись по кочкам несколько часов. В прошлый раз дорога заняла пару дней, груз был тяжелее, да и останавливались несколько раз, ломалось что-то, лошадей покормить… 
Вдалеке возвысилась величественная Имфийская крепость. Хоть что-то здесь оставалось неизменно. Еë огромной мощи все побаивались и ещë никто не решался к ней подступать. Что сразу не понравилось Рафаэлю, так это вальяжность стражей. В его времена все стояли натянутые, будто стрела, а сейчас они обмякли и стояли переговаривавшись и опустив копья. Рафаэль нахмурился. Вот он им потом задаст! 
Мужчина показал стражам небольшой бронзовый пропуск и они послушно отступили радушно раскрывая массивные двери. Рафаэль нахмурился ещë гуще: нужно будет ожесточить меры пропуска, слишком уж легко кого попало в столицу пускают. 
—Доведут вас только до агора, дальше наши пути разойдутся, –полуобернувшись в их сторону, сказал перевозчик.
Все разом кивнули и уже через считанные минуты они оказались на главной площади. 
В целом это место им очень подходило, ведь от неë идти до дворца пешим ходом недалеко. Он возвышался на акрополе, стоящий близ храма божества-покровителя. Такой величественный, аж дух захватывало, а сердце начинало трепетать в волнении. 
Аникий увидел дворец, в котором Рафаэль жил всю свою жизнь впервые, и надо сказать очень и очень поразился. Не сказать, что он гораздо превосходил дворец Аникия, но разительные качества в технологиях были видны и на невооружённый взгляд. 
—Красивый у тебя дворец, –бросил Аникий. 
—Пока не у меня, –осклабился Рафаэль, заставляя Аникия вздрогнуть. 
—Будет тебе, будет, –похлопал он Рафаэля по плечу, нервно посмеиваясь. 
У Имфии были такие просторы, что сердце замирало, а лëгкие на мгновение переставали принимать воздух. Такая архитектура, такое оружие, такой уровень жизни, всë высшего качества и от лучших посмеиваясь. 
Наконец, пробираясь через толпу и несказанно торопясь, они к вечеру добрались до дворца. Уже зажгли огни, освещающие территорию и путь для работников. Все ходили понурые, но всë также качественно выполняющие свою работу. Сады остались такие же прекрасные и благоухающие. При правлении отца это была их главная гордость и достопримечательность, которую хотел и должен был увидеть каждый. Фонтаны мерно били свои прозрачные воды в розоватых лучах уходящего солнца и наступающих сумерек. У Рафаэля при виде родного края расцвели в груди те же самые цветы, коими сейчас он любоваться в саду. Глаза заблестели от счастья, засверкали. У Аникия слегка приоткрылся рот при виде этой картины. Иногда, редко конечно, но можно было застать как Рафаэль улыбается, правда, только слегка приподняв уголки губ. Но сейчас он улыбался как-то по-другому, по-особенному. Понастоящему счастливо. И это заставляло и самого Аникия улыбаться, его сердце радостно подскакивало, учащая пульс. 
Рафаэль подошёл, ведя за собой и Аникия, к резным витиеватым воротам, с интересом заглядывая за ограждение. Он знал, что именно за ними располагается его любимый оливковый сад, наполненный яркими полевыми цветами. И как раз через него можно попасть к боковому выходу дворца, что ведëт к его покоям. Уж бывший дом-то он знал как свои пять пальцев. 
—Аникий, там изгородь за тем деревом сломана, –он показал пальцем на самое большое оливковое дерево, что имелось в саду. –Там и пролезем. 
Видя скептический взгляд Аникия, Рафаэль смущëнно дополнил:
—Это я еë в детстве сломал, чтобы лаз себе сделать… 
—Я не про это, –слегка засмеялся Аникий, –У тебя план-то есть? 
—Не особо продуманный… Но есть. Действуем по ситуации, –сжал кулаки Рафаэль, упорно смотря перед собой. 
—Стратегом тебе не быть, –не выдержав, расхохотался Аникий, получая в отместку грозный взгляд Рафаэля. 
Стратегом ему, может, и не быть, но вот проворностью тот явно отличался, поэтому легко пролез в  до того маленький лаз, что Аникий аж подивился.
—Ну что, стратег, повтори, –ухмыльнулся Рафаэль уперев руки в бока. Аникий слегка качнул головой, прицокивая, и проделал всë тоже самое. 
—Так, теперь нам надо добраться до моей любимой беседки, я там обычно письма писал помнится… -сказал он, прищуриваясь и глядя куда-то в даль.
—Кому писал? –спросил Аникий, сразу догадавшись, что речь идëт о нëм. 
—Да был один, я тебе вроде рассказывал, уже и позабыл меня давно наверное… 
—Память свежа как никогда… -пробубнил Аникий, но остался незамеченным, ведь Рафаэль был далеко-далеко погружëнный в свои мысли. 
Весь дворец потихоньку готовился ко сну, а потому люда в саду было немного, по дороге им встретились пару садовников, которых они благополучно обдурили забравшись в кусты. 
А вот уже от излюбленной Рафаэлем беседки и разгляделся тот самый упомянутый выход. Резные прозрачные створки украшали его. Сам дворец вообще изобиловал всякими украшениями, витиеватыми лепнинами и позолотой, что указывало на весьма хорошее состояние казны государства. Или во всяком случае это было так при правлении Андриса. 
—Я, конечно, всë понимаю, но в этой ситуации по-моему без плана никак нельзя. 
—Да какой тут план! -рявкнул сосредоточенный Рафаэль, –Пробираемся во дворец, захватываем трон, даже если это придется сделать способом самого Базилиоса…  Аникий его перебил:
—И уподобится ему? -его брови сместились в единую полосу на переносице, а возмущëнные зелëные глаза заглянули Рафаэлю прямо в душу, пытаясь прочитать его чувства. 
—Ладно!.. Во всяком случае нужно спасать страну от этого самозванца! -не выдержал
Рафаэль, топая ногой будто пятилетняя девчонка и тем самым снова до невозможности смеша Аникия. —И не забывай, Рафи, что это дворец и он полон угроз, теперь тут свои распорядки о которых не стоит забывать, нужно быть предельно осторожными. 
—Да знаю я… 
Дождавшись пока солнце окончательно скроется и на его место взойдёт луна, они проникли во дворец. Вроде всë те же знакомые коридоры, по которым Рафаэль ступал из раза в раз, знал наизусть каждый закоулок, а вроде такие чужие… Незнакомые. 
Слуги затушали свечи, оставляя после себя лишь толику света и тепла. 
—Сейчас он либо в своих, -подавившись этим словом, продолжил Рафаэль, –Покоях, либо в малом тронном зале. Нет, ну во всяком случае у меня было именно так. 
—Но ты – не он. 
Рафаэль лишь закатил глаза. 
Первым делом они, конечно, проверили малый тронный зал, и не прогадали: на троне действительно сидел Базилиос. Можно было бы предположить, что он страшно занят государственными делами или разговорами с иностранными послами, но конечно же, это было не так. Он вольничал, прямо как в былые времена. Кричал на слуг, кого-то мог и ударить. Все ходили затюканные, свесив головы и беспрекословно выполняющие свои обязанности. Рафаэль узнал как и знакомые лица, так и совершенно новых людей. 
—Какой же он всë-таки противный, -заскрежетал зубами Рафаэль. 
—Ой, полностью согласен, -махнул рукой Аникий. 
—Нужно дождаться когда он ляжет спать, и вся прислуга за ним.
—Серьëзно? Проберëшься к нему в комнату и зарежешь кинжалом? Ты что, маленький? 
—Ну тогда предложи варианты получше. 
—Я тут разузнал… Завтра пир планируется, кто-то важный приезжает… Я не особо осведомлëн, но мне кажется, это отличный шанс. 
—И где мы будем скрываться всю ночь?
—Покажи мне свои покои, Рафи. 
—Зачем? -усмехнулся Рафаэль. 
—Ты мои видел, а я твои – нет. Утоли моë любопытство. 
Рафаэль закатил глаза и ответил:
—Ну тогда нам в другое крыло. 
—Хорошо, пойдëм, -улыбнулся Аникий. 
Глава 19.
Петляя по таким же, как и во дворце Аникия, нескончаемым коридорам,  они вышли к саду. 
—Добро пожаловать в мои владения, -развëл руками Рафаэль. 
—Неужто это и есть твои покои? -скептически посмотрел на него Аникий. 
—Конечно, есть сомнения? 
—Определëнно… -задумчиво протянул Аникий. 
—Ладно, пошли, нам туда, –Рафаэль взмахом руки указал своим длинным пальцем в направлении изящной остеклённой двери, –Дело в том, что в своë время я распорядился так, чтобы в мои покои нельзя было попасть со стороны дворца, только из моего сада, уединение, знаешь ли, любил. Аникий хмыкнул. 
Двери открылись с протяжным скрипом, повествующим о том, что к ним долго никто не прикасался, раскрывая юношам виды на огромные покои Рафаэля. 
—Впечатляюще… -протянул Аникий. 
Рафаэль лишь легко подмигнул ему и вошёл внутрь. Всë осталось на тех же местах, что и было до его отъезда. Вещи лежали там же, куда их бережно разложил Рафаэль. Порядок он любил. Всë у него было по полочкам, аккуратно. Вот тут душа парня запела: его личные покои были единственным местом во всëм большом дворце, которые он, пожалуй, мог назвать домом. Первым делом Рафаэль кинулся к лире, мирно покоившейся в углу. Он подхватил еë на руки и крепко прижал к себе, будто своë дитя. Аникий аж хохотнул от такого порыва любви к инструменту. Он огляделся:
комната была уж слишком просторной. Окна выходили к морю, и если слегка приоткрыть их, то в нос ударял приятный освежающий солоноватый запах, вперемешку с густым ночным ветром. Тихий шум умиротворённых мерных волн успокаивал, приводя мысли в порядок. 
—Рафи, как думаешь, плохая идея заночевать здесь? 
—Думаю, что нет. Судя по всему сюда давно никто не заходил, думаю, и сегодняшняя ночь не станет исключением.
—Тогда решено! Всë-таки лучше строить какие-никакие планы уже на свежую голову. Я так измотался дорогой, что дельных мыслей в голову не идëт… -ныл Аникий. 
Рафаэль тяжело выдохнул, но всë же мысленно согласился с Аникием. Они оба безумно измотаны, так не лучше ли хоть испробовать отдохнуть тут, раньше он всегда здесь чувствовал себя в безопасности, а что же сейчас? Главное быть на чеку и всë должно закончиться хорошо. 
—Ладно, ложись, –он указал рукой на своë аккуратно заправленное ложе, делая приглашающий жест. 
—Так ведь кровать одна, как поделим? 
—Не собираюсь я ничего делить, ложимся вместе и всë тут, –качнул головой Рафаэль, –В таких условиях, в каких оказались мы сейчас, знаешь ли, не до личного комфорта. Хотел отдыхать – так пожалуйста. 
Он первый лëг, вернее сказать, завалился на ложе и отвернулся к двери, оставляя Аникию место у окна. 
—Я буду бдительным и первым сообщу, если кто-то будет рядом. 
—Хорошо, -укладывался Аникий, отставив все споры, –Доброй ночи, Рафаэль.  Рафаэль в ответ лишь хмыкнул. 
Посреди ночи, когда луна уже равноправно взошла на небе и освещала своим особенно ярким сиянием каждый кустик и большие просторы водной глади, Рафаэля что-то потревожило и он резко проснулся, подрываясь с места. Какая-то необъяснимая тревога окутала его грудь, заставляя навострить уши. Аникий безмятежно посапывал на другом боку. Призрачный лунный свет падал на его смуглое лицо и светлые волосы, делая их ещë белее неестественнее. Рафаэль огляделся: ничего не переменилось, всë осталось на своих местах и ничьего постороннего присутствия он не чувствовал. Так что же тогда его так встревожило?
Быть может, это что-то внутреннее, необъяснимое?.. 
Рафаэль поднялся, облокачиваясь на локти, и ещë пристальнее осмотрелся по сторонам. Ну нет, всë нормально. 
По коридору послышались такие быстрые, но не торопливые, а больше властные шаги. Рафаэль притаился. А вот и враг. Хотя, быть может ему повезëт и этот человек пройдëт мимо, не заглянув к ним. В целом так должно и быть, кому какое дело до пустующей комнаты, правильно? С этими мыслями он выдохнул и чуть поуспокоился. Ладони у него вспотели, а на лице выступили бусинки ледяного пота. Дыхание затихло, ожидая того, что будет дальше, а сердце беспорядочно быстро билось, уж давно выбившись из ритма. Его пронесло. Загадочный человек тенью проскользнул у их двери дальше по коридору, торопясь по своим делам. 
У Рафаэля аж от сердца отлегло. Он помял простыни, желая наконец убрать влагу с рук и спокойно уложиться спать. Как только он чуть улëгся, в коридоре послышались ещë одни шаги. По звукам людей было двое и они о чëм-то переговаривались. Рафаэль, припомнил, что в былые времена никто не решался даже мельком поглядеть на его павильон, а теперь сюда уж больно зачастили, прошептал себе под нос, скрепя зубами:
—Проходной двор тут, что-ли… -и опять притаился. 
Эти двое что-то рьяно обсуждали, только тон их отличался. Один нервно что-то громко шептал, визжа направо и налево, а второй учтиво ему отвечал. Слова были неразличимы, но Рафаэлю и не потребовалось их слышать, он сразу понял кто прямо сейчас приближается к его двери. Это был Базилиос. Кровь в жилах мигом заледенела, а тело перестало слушаться. Липкий страх обнял его своими когтистыми щупальцами, начиная душить. Он окинул прытким взглядом Аникия, который мирно спал даже не догадываясь о надвигающейся угрозе. Он резко вскинулся к нему тормоша за плечо и тихо шепча, заставляя проснуться. Аникий лениво раскрыл веки, сладко потягиваясь. 
—Ники! Ники! -суетился Рафаэль. –Базилиос тут, мне кажется, он скоро зайдëт! 
—Что? Какой ещë Базилиос? -не понял с просонья Аникий. 
—Да тот, -завыл в отчаянии Рафаэль, —Из-за которого я, собственно, и попал в твою страну! Вообще из-за которого все проблемы! Вот кто! Всë! Мы пропали! С ним ещë и Ривель! –хватаясь за волосы, склонился Рафаэль. 
—А это ещë кто? -поняв всю серьёзность ситуации, спросил Аникий. 
—Один из тех, кто перешëл в тот день на сторону Базилиоса, некогда служивший во дворце и являвшийся одним из сильнейших в стране. Нет, меня конечно он никогда не побеждал, но побороться с ним явно надо. Так быстро от него не избавишься… кусая ноготь на большом пальце, рассуждал Рафаэль. 
—И что делать? -нахмурился Аникий, тем самым шаги-то уже были совсем близко.  —Ничего тут и не поделаешь! -резко зашептал Рафаэль, либо пан, либо пропал! Сейчас либо повезëт и они пройдут мимо, либо я даже не знаю чего и ждать. 
Позолоченная ручка утопилась вниз, повествуя о том, что кто-то за неë схватился, чтобы открыть дверь. 
—Ха, не повезло, –нервно хихикнул Рафаэль, и они оба уставились на дверь в ожидании. Аникий слышал своë редкое дыхание, настолько в комнате стало тихо. Будто время замерло и всë на мгновение остановилось. Этот страшный сон остановился, или Рафаэлю хотелось, чтобы остановился. 
Базилиос посмотрел на держащего в руке одинокую свечу Ривеля и бесцеремонно вошел, сказав при этом мужчине:
—Да тут полно украшений, украдëм заколку и считай ничего его тут больше не будет! Ха-ха! 
И что он увидел, так это то, что двое юношей, с первого взгляда ему незнакомых, сидели уставившись на него круглыми глазами и открытыми ртами в кровати Рафаэля. Он аж вскрикнул от изумления, и тут же спрятался за спину не менее ошеломленного Ривеля, который при тусклом свете свечи пытался разглядеть хоть что-то, щуря глаза. 
—Вы кто такие? –громогласно спросил мужчина. 
Аникий вылез из кровати и обошëл еë, закрывая собой Рафаэля. Тот зашипел ему вслед:
—Ты что, полоумный что-ли? 
Аникий лишь нежно улыбнулся юноше, а как только эта улыбка показалась Базилиосу она сразу стала хищной и издевательской:
—Мы такие бедные и несчастные путники, устали с дороги, ножки болят. Птичка нашептала нам, что здесь пустующая комната и можно передохнуть. Зайдя сюда, мы действительно убедились в этом, поэтому решили переночевать, есть возражения? развëл руками Аникий, кивая себе в такт головой. 
—Вы!.. Вы незаконно пробрались во дворец! -наставив на них палец своим тоненьким и трясущимся голоском провизжал Базилиос, всë так же прячась за широкой спиной Ривеля.
Услышав это, Рафаэль тоже улыбнулся, он зря переживал, это не он должен бояться
Базилиоса, а Базилиос его. Вот поэтому-то он от него и избавился. Осмыслив всë это Рафаэль сначала тихонько хихикнул, прикрывая рот ладонью, а потом так рассмеялся, что его тело свело в судорогах, а смех разносился, казалось, по всему дворцу. 
—А там ещë кто! -пискнул, подскочив, Базилиос. Рафаэль как можно элегантнее и грациознее поднялся и вышел на свет, излучаемый свечой.
—Ра-Рафаэль?.. 
—Он самый, -широко улыбнулся Рафаэль. 
—Щенок! Ты как посмел вернуться! Хотя, это даже мне на пользу, теперь ничего не останавливает меня убить тебя! 
—Ну, попробуй, -сделал приглашающий жест юноша. Аникий напрягся, но увидев спокойный, даже насмешливый взгляд Рафаэля, тоже улыбнулся, обнажая ровные зубы и направляя полный решимости взгляд на Базилиоса. Ривель бездействовал, он ждал приказ от господина, которого кстати, пока не последовало. А вот и он, незамедлительный и беспрекословный:
—Схватить их! Заточу! Заточу в темницу! Там-то вы и умрëте в мучениях, что, Рафи, приспешниками обзавёлся? Ну так вот бросят они тебя скоро, останешься совсем один как и должно тебе быть! -осклабившись противно захохотал Базилиос. 
—Во-первых, -начал загибать пальцы Аникий, -«Рафи» называть позволено его только мне, –и поймав взгляд Базилоса , продолжил, загибая второй палец:–Никакой я ему не приспешник, я его друг. Ты слова-то хотя-бы различаешь? Ты, тупая ты бошка! – вспомнив всë, что Базилиос проделал с Рафаэлем, закричал Аникий, кидаясь к нему в атаку. Злость окутала ему разум тёмным, пленяющим туманом, глаза заволокла пелена, такая же  беспросветная, незнающая пощады. Рафаэль протянул к нему руку, пытаясь удержать, ведь он видел, как быстро Ривель вытащил откуда-то карманный кинжал и направил острие прямо на Аникия. Он даже вскрикнуть не успел: всë произошло настолько молниеносно, что никто ничего и не понял. Кроме Рафаэля, в который раз не имеющего возможности ничем помочь и кидающегося в отчаянии только тогда, когда уже поздно. Алые, как вино капли, словно дождь капали вниз, превращая чистый светлый деревянный пол в мессиво из крови. Аникий раскрыл рот, из которого вырвался отчаянный хрип. Его тело пронзила невообразимая боль. Казалось, что от длинного меча или копья должно быть куда больнее, но на своëм же опыте Аникий убедился в обратном. Маленькое, но такое коварное оружие пронзило его внутренности, а для убедительности провернулось там несколько раз, заставляя Аникия безудержно закричать. Из его рта струйками потекла кровь, обрамляя чистое светлое одеяние. 
Не ожидая такого разворота, Базилиос удивлëнно протянул:
—Напоролся всë-таки… 
Рафаэль настолько оторопел, что невольно поддался назад, чуть ли не падая навзничь. Конечности онемели, а глаза выпучились в удивлении. 
—Ники!.. -взревел он, подбегая к обмякшему телу и хватая его на руки. 
—Базилиос! Ты отца моего погубил, теперь и друга! Что же ты за животное! 
Базилиос, всë это время стоявший в оцепенении, очнулся и захохотал до того противно, что хотелось вырвать уши, дабы только не слышать этого звука. 
Из глаз хлынули слëзы, а руки подхватили голову Аникия и нежно оглаживали хрупкое лицо и волосы. 
Аникий прикрыл глаза, но лёгкое, едва ощутимое с каждым мгновением потухающее дыхание, всë же чувствовалось. Рафаэль чуть пошатываясь, поднялся и направил свой заполненный гневом взор на Базилиоса, который снова ойкнул и спрятался за спиной Ривеля.
—Трус, ты трус, Базилиос! -наставляя теперь уже на него палец, закричал Рафаэль. 
—В темницу его, живо-о-о! -скомандовал Базилиос. 
Тут же в комнату ворвались двое стражников, и не успел Рафаэль хоть как-либо отреагировать, как его незамедлительно заковали в тяжëлые, уже навсегда врезавшиеся в память, Имфийские кандалы. Первым делом он попятился, но не для того, чтобы сбежать, а для того, чтобы ухватиться за Аникия. 
—И того мальчишку тоже! -закричал Базилиос. 
Аникия небрежно схватили за шкирку и поволокли вслед за Рафаэлем по тëмным коридорам в темницу. Рафаэль так и не сумел схватиться за него и разлучëнными они направились на наказание. 
Глава 20.
Аникий погрузился в беспросветную мглу, из которой казалось, уж было никогда не выбраться. Но он боролся. Пытался выкарабкаться из неë, цепляясь стальными пальцами. Из чувств осталась только боль. Она рвалась и металась, в груди, в сердце, в животе… Ему явно не нравилось место, в которое он попал и единственная мысль, что у него была, так это как отсюда выбраться побыстрее. 

Прямо под покровом ночи Рафаэля прицепили к тяжёлому крюку, а Аникия кинули рядом словно шёлковую ткань. 
Веки его тяжело сомкнулись, оставляя под ними тёмный силуэт лежащего в собственной крови обездвиженного и обмякшего Аникия. 

Очнуться от забвения и вздрогнув, подорваться с места, но тут же быть отдёрнутым неповоротливыми цепями, Рафаэля заставили голоса незнакомых, но имеющих весьма неподобающее поведение мужчин. Похоже, они тоже были заключены здесь. В дворцовой темнице, правда, Рафаэль предполагал, что причина их пребывания в этом месте разительно отличалась от его собственной. Отвлечься и повернуть голову его заставил до боли неприятный запах, исходивший из тени угла. Там валялся Аникий. Над ним сомкнулся свод тьмы, не давая как следует его рассмотреть. Рафаэль сомкнул губы, недовольно, с примесью горечи поджимая их. Он огляделся: грязные, прогнившие и уже за долгие годы заплесневевшие полы, которые вот уже продолжительное время не видели какого-либо вмешательства и улучшения. А что, заключённым здесь и того хватит, всë-таки просто так в это место не кидают…  Потолки высокие, решëтка до того толстая, что сомнений не возникало: выбраться отсюда невозможно. Ну, или это будет весьма затруднительно… Полную картину мешал разглядеть мрак, окутавший помещение тут и там, на свете тут похоже, экономили. А зря. Обитало здесь много скажем так, крайне неприятных особ, и Рафаэль в любом случае пожелал бы видеть их в лицо, дабы не пропустить лишних шевелений. Конечно, по логике они ему ничего сделать не могут, даже не дотянутся… Но наготове нужно быть всегда, особенно в таком месте и при таких обстоятельствах.
Ведь сейчас ему нужно заботиться не только о себе, но и оберегать беспомощного Аникия. Кто знает, быть может он давно умер и сейчас рядом с Рафаэлем лежит лишь его хладный труп, но помотав головой Рафаэль решительно отставил эти мысли далеко на задворки своего сознания. Сейчас он как обычно что-нибудь придумает и всë наладится. Теперь уж точно всë должно наладится. Он вслушался в голоса:
—Слыхал от дозорных, что сегодня этот пëс Базилиос устраивает пир! 
—Воздастся ему! Заключил невиновных, а сам праздники закатывает! Не те под стражу пошли, не те… 
Рафаэль напряг уши, вслушиваясь в голоса из «клеток», что располагались вдали, вот что он выудил из их монотонного диалога:
Оказывается, все, кто до этого по праву отбывали своë наказание в темнице были освобождены, ведь прежде бесчестные и громившие страну предатели с удовольствием перешли на сторону Базилиоса и он без колебаний набрал из них себе свиту. Так эта тщеславная группка и захватила трон, а после поглотила и весь дворец. Они выгнали всех кто всей душой болел за процветание страны, царя Андрия, ведь тот, надо отдать ему должное, делал всë для своего народа. Базилиос отжаловал всех советников кто делал всë, чтобы спасти текущее положение и был не согласен с новыми реформами. Бедные не знали куда податься и скитались по улочкам неся за плечами прошлое купающихся в роскоши советников самого царя! Пожалуй, Рафаэль их прекрасно понимал, и даже удивительно для самого себя, импонировал им. В его голове мало по малу стал созревать план побега, всë-таки хоть и не в первый раз, но во-второй-то точно повезëт. 
Оглядевшись ещë, Рафаэль увидел рядом с собой мужчин, что сидели в соседних клетках смиренно склонив головы. В них он узнал Клеона. Его коричневые, изредка поседевшие от пережитого ужаса грязные пряди струями стекали вниз. Он подобрал одну ногу под себя, приобняв еë обеими руками, а вторую вытянул во всю длину. Похоже, он до сих пор корил себя за произошедшее, что не смог уберечь царя, ушëл в самый решающий момент. Рафаэль слегка приподнялся, так, насколько ему позволяли кандалы, и прошептал, но так, что бы услышал только Клеон:
—Лео! 
Клеон удивился этому обращению, ведь так бесцеремонно, но в то же время поособенному, его называл только царевич… Так откуда ему тут взяться?.. Мужчина медленно обернулся, направив взор уставших глаз на юношу и в мгновение опознав Рафаэля, подскочил:
—Рафаэль! Это вы?.. Но что же вы тут делаете?!.. -к нему пришло осознание. 
—Сижу, -поиграл бровями Рафаэль, заставляя Клеона замолкнуть в недоумении. 
—Другой вопрос, что же делаешь тут ты? 
—Этот подлый Базилиос!.. -он был прерван Рафаэлем, который подал ему знак о тишине, ведь их могли подслушивать, ну или во всяком случае должны же быть дозорные за преступниками, которые явно не упустят шанс прямиком доложить о их разговорах Базилиосу. 
—Кто тут ещë есть? -подобравшись к решëтке настолько близко, насколько мог, спросил Рафаэль. 
—Тут все наши! Стоило вам покинуть дворец, как он тут же всех нас закинул сюда с любезным пожеланием поскорее бы нам сдохнуть тут. Мы ничего не могли сделать! Помогите, Рафаэль, прошу! Стоит нам заполучить свободу, мы без колебаний встанем на вашу сторону и поможем! 
Рафаэль горько ухмыльнулся и пробубнил:
—С радостью, мне бы самому сначала выбраться… -не успел он договорить, как дверь в темницу распахнулась и вошли несколько дозорных. Они принесли миски с едой, уж больно напоминающие Рафаэлю те, что подавали на корабле. Он сразу поморщился, но увидев, что и к нему приближаются с едой, или во всяком случае с тем, что этим называлось, он исправил гримасу на безразличие. Прошлый опыт повторять ему как-то не хотелось, поэтому он выбрал тактику сидеть бездвижно.
Только вот его тактика в мгновение рассеялась, когда в одном из дозорных мужчин он признал Паттерлиона. Рафаэль захохотал так, что все присутствующие обратили на него свои удивлëнные взоры и глядели как на полоумного, каким он уже похоже, начинал становится. Конечно, на этот поступок отреагировал и сам Паттерлион, переводя гневный взгляд на юношу. Рафаэля он тоже сразу узнал и брови его медленно, но верно стали уползать к переносице, подчёркивая всë недовольство. 
—Опять ты! Что, за свой язык теперь и в царскую темницу угодил? Правильно, так тебе и надо. 
Рафаэль сверил его взглядом, не упуская из виду ни малейшего его шëлоха. Он знал, что в случае чего одолеть Паттерлиона ему не составит труда, причем сам Рафаэль сейчас явно на пике формы, но он был не один. С ним были его соратники, которые при любой удобной возможности накинуться на почти обездвиженного Рафаэля, тогда он сделать уж точно ничего не сможет.
Рафаэль, сам того не осознавая, буравил мужчину таким взглядом, что любая статуя вмиг рассыпалась бы прямо на месте. Только вот Паттерлиону было по меньшей мере наплевать и он стойко и непоколебимо выдерживал этот взгляд ещë более нахохлившись и ухмыляясь в надежде задеть этим такого же по натуре Рафаэля. Так, поиграв недолго взглядами, Паттерлиону надоело и он отозвал своих людей, посмеявшись над Рафаэлем вместе с ними, мужчина двинулся к двери. В целом, дела им до заключëнных никакого не было, а потому, они быстро убрались из этого крайне неприятного помещения. Рафаэлю это было только на руку. Он отодвинул миску, извергающую из себя лишь зловоние и подобрался к Клеону. 
—В таком случае я сделаю всë возможное чтобы помочь тебе, а ты в свою очередь, поможешь мне, –Рафаэль глядел на мужчину в упор, в свете тусклых свечей его карие глаза зловеще поблёскивали. 
—Конечно, господин, -склонил голову Клеон, беспрекословно подчиняясь своему покровителю, которого он столько времени ждал. 
Рафаэль кивнул и отвернулся. Он осмотрел Аникия. Всë в нëм указывало на бездыханного мертвеца, но почему-то в душе Рафаэль надеялся на другое. Он не мог подобраться к нему близко – не позволяла длинна цепи, но почувствовать его юноша мог… И внутри голос ему сказал, что Аникий всë ещë жив. Пока. 
Быть приглашëнным на званый ужин во дворец выпадает возможность далеко не всем. На празднества собирается двор и высокопоставленные лица. 
Грохот огромных дверей заставил замолчать каждого, кто в этот день собрался здесь на пир, ведь в зал вошел сам царь Базилиос! Аристократы молча повернули к нему головы и склонились в приветствии. Базилиос чинно прошествовал в сопровождении своей верной свиты. Двое мужчин с серьëзными лицами шли позади него и несли длинные подолы одеяния правителя. Среди них Рафаэль признал Паттерлиона, а лик второго соратника Базилиоса ему был не знаком. Сам же юноша рассматривал это действо с верхнего балкона, с которого так любил неожиданно появляться его отец, тем самым каждый раз повергая публику в ошеломляющее удивление. Вместе с ещë двумя людьми он спрятался за поручнями и, по совместительству углом, занавешенным дорогими красными шторами. Это место уже успело изрядно покрыться пылью, но явно не потерять в своëм былом величии. Под гробовую тишину Базилиос, постукивая каблучками, неспешно прошёл к трону, и при помощи своей свиты усадился на него. Только тогда все присутствующие подняли головы и воззрились на царя. Он вальяжно откинулся на спинку, запрокинул ногу на ногу, а руки расположил на подлокотниках, глядя на весь просторный зал и его гостей с высока. 
—Я рад всех вас видеть здесь, от имени царской семьи благодарю вас за потраченное время… -начал долгую и, надо отметить, удручающую тираду, заученную всеми членами царской семьи, Базилиос. 
После еë окончания все скупо поаплодировали и принялись за трапезу. Базилиос тоже наблюдал за этим всем со скукой, ведь царю не было дозволено по этикету принимать пищу прилюдно. Во всяком случае, таковы правила распространялись по Имфии.
Рафаэль, наблюдая за всей этой морокой уже начал зевать, забывая для чего он здесь. На очередном зевке его толкнул в плечо один из новоиспечённых приятелей, заставляя встрепенуться и вспомнить план на грядущее будущее. Скорее всего, это всë же был Клеон. Он сразу обратился во внимание, продолжая также пристально следить за действом. Рассмотрев получше, Рафаэль увидел, что Базилиос был облачëн в дорогие одежды. Даже слишком неподобающе дорогие. Они изобиловали искусными вышивками, золотыми тесьмами, (Имфийцы вообще любили везде куда можно добавлять элементы золота), а также на нëм был самый дорогой фарос, поднятый, видимо, из сокровищницы, и накинутый на ионический хитон. Увиденное Рафаэля настолько разозлило, что желваки заходили у него по лицу, а глаза сощурились в презрении. Да как он только посмел! 
Похоже, празднество продвигалось к кульминации, а потому гости уже во всю не отказывали себе в разговорах, блюда давно были пусты, а царю приëм гостей настолько осточертел, что он скривил лицо и безудержно мотал ногой, активно переговариваясь о чëм-то с Паттерлионом. Похоже, ему хотелось как можно скорее выпроводить аристократов из своего дворца и, как выяснилось, закатывать пиры он не особо-то и любил, во всяком случае для других.
Вдруг он что-то вспомнил и хлопнул в ладоши, призывая ко всеобщему вниманию. Зал в мгновение канул в молчание и царь в полной тишине заговорил:
—Дорогие гости, сейчас для вас выступят лучшие Имфийские танцовщицы. Они известны и за границей и являются гордостью нашей страны! А после слуги принесут вам новые порции необычных диковинок! 
Аристократы зааплодировали, теперь уже куда живее, ведь были подкреплены дворцовыми яствами и уставились на центральную площадку. Под нежные переливы мелодий в центр выплыли девушки. Их было штук десять, но они настолько быстро и легко двигались, что уследить за ними было почти невозможно. Просто загляденье! Аристократия тут же пришла в восторг, как давно они их не видели, сердце уж и заскучало. Под конец танца и яркие фанфары одну из дев невесомо подняли вверх и три раза покружили в воздухе, словно дивного ангела. Раздались всеобщие аплодисменты и девушки поклонились. В зал торопливо вбежали иеродулы, разнося на позолоченных подносах новые лакомства. Одному из них выпала возможность подать блюдо самому царю, и он, заинтересованный принял «нормальное» положение, пытаясь разглядеть юное очарование поближе. Обычно ему не было дела до тех, кто обитал снизу, но этот парень был каким-то особенным. Сначала, казалось, глаза подвели его, но потом, увидев и взгляд Паттерлиона, он понял, что вовсе нет. 
—Да что ты тут делаешь, ты почему не сдох-то ещë!.. -зашипел Базилиос. 
—Какая жалость, правда? -состроил расстроенное лицо Рафаэль. 
—Убирайся вон! -шептал он на ухо склонившемуся к столу Рафаэлю. 
—И не подумаю, вот возьму прямо сейчас и сяду к тебе на трон, что тогда делать будешь? 
—Ты что, издеваешься? -Базилиос, кажется, не мог поверить во весь абсурд происходящего и терял терпение. —Как тебя только ещë не узнали, как думаешь, что они сделают с тем, кто погубил их прошлого царя? 
—Не переживай, не узнают, сейчас я выгляжу несколько… иначе, –смакуя каждое слово выдавил Рафаэль. После этого короткого словестного обмена, он откланялся и слился в толпе других иеродулов. 
Выдохнув, они покинули зал через заднюю дверь, ведущую в тëмный коридор, освещаемый лишь тусклыми свечами, и рассеялись кто куда по своим делам, ведь их появление на празднике более не требовалось. 
–И как же ты собрался всë провернуть? –спросил Клеон. 
—В целом, отчётливого плана у меня нет, -не изменял себе Рафаэль. —Мы проберёмся на пир, а там дальше по ситуации. Вы просто будете моей поддержкой в случае чего. 
Клеон кивнул. 
Рафаэль стал думать над тем, как отсюда выбраться. В голову толковых мыслей не шло, но предпринять что-либо надо было точно. Сидеть сложа руки нельзя. 
Он попробовал подëргать за цепь или вывернуться из еë хватки, но конечно же, никакого эффекта это не произвело, кроме того, что он до красна натëр запястья и они начали поднывать. Тогда он максимально близко подполз к решëтке и стал пытаться разорвать цепь о еë высококлассные прутья. Послышался ужасный скрежет, который, конечно, не мог быть незамеченным. Предвидев это, Рафаэль вжался в угол и переждал, а после снова принялся за своë. Все заключённые с замиранием сердца наблюдали за его действиями, ожидая продолжения. Наконец, ему удалось разорвать цепи, которые впрочем, оказались не такими уж и крепкими, как показались на первый взгляд. Под всеобщее тихое ликование он изловчившись, выскользнул из клетки и направился первым делом к Клеону. Рафаэль тихо отстегнул его кандалы от массивного крюка и подал руку Клеону, помогая ему подняться. Клеон в свою очередь помог, как выяснилось, мужчине по имени Офлиа. Остальных они пообещали вызволить позже, те пожелали им удачи и мужчины с Рафаэлем направились в тронный зал. Они ну уж очень старались быть незамеченными, паранойя настолько сжирала их, что при малейшем шорохе они уже спешили укрыться в потайном месте. Рафаэль знал свой дворец как никто другой, а потому спрятаться в любой момент или отыскать нужный тронный зал не составляло ему труда. Мужчины безмолвной тенью следовали за ним, туда, куда Рафаэль их вëл.
Наконец, добравшись до одного из тех многочисленных залов, что сегодня выбрал Базилиос, до Рафаэля дошло, что просто так врываться в главные двери не очень стратегически, а потому Рафаэлю вспомнился выход сверху, из которого так любил эффектно появляться его отец. Конечно же они поспешили туда. Им пришлось обогнуть наполовину одно крыло, подняться по витиеватой закрученной лестнице и вот они у чёрных и мрачных дверей, в которые и не особо-то хотелось входить. Рафаэль тихонько их отодвинул, послышался скрип, который, надо надеется, никто не услышал, и он прошли по пыльному полу. Вообще вся комната утопала в пыли, и Клеон тут же чихнул, закрывая рот ладонью и стараясь не быть услышанным. Перед ними открылось небольшое помещение, полностью обвешанное богатой красной тканью с золотистыми кисточками, свисающими на концах. За одной из занавесей виднелась деревянная неприметная дверь. Они повернули ручку и вот вся троица оказалась на главном балконе, с которого было видно весь тронный зал как на ладони. Веселье было в самом разгаре: явился Базилиос. Они начали внимательно наблюдать за действом, стараясь не упускать ни одной детали. В основном участвовали только Рафаэль и Клеон, Офлиа держался в стороне, но в любом случае был на готове тут же прийти на помощь. 
Поглядев так некоторое время и поняв, что пора уже всë-таки что-то предпринимать, Клеон сказал:
—Слыхал, скоро Имфийские танцовщицы выйдут. Вино будут господам разливать, да кушанья раздавать… 
—И что ты хочешь этим сказать? -перебил его Рафаэль. 
—После них выйдут слуги, -перебил Офлиа, –Вы могли бы затеряться среди них и проникнуть в зал…
—И что? Меня заметят и я моргнуть не успею, как буду хлопать ресничками за решëткой. 
—Если всë пройдëт хорошо, то вы могли бы… Во всяком случае… Просто попробуйте, быть может, с течением обстоятельств вам удастся на что-то повлиять… 
Рафаэль ему судорожно улыбнулся, убеждаясь в том, что слухи насчет скудного ума мужчины всë же правдивы. Несмотря на всю дерзость его слов, план всë же был неплохим, а потому Рафаэль неприминул им воспользоваться, хоть это и очень давило на его принципы и гордость. 
—Тогда нам нужно зайти с бокового коридора, -сказал юноша, –Иеродулы выходят именно оттуда, нужно ещë раздобыть подходящую одежду… 
Отыскать тот самый коридор не составило труда, и вот они стоят среди слуг и Рафаэль торопливо переодевается в одного из них. Иеродулы быстро узнали юношу, поэтому конечно же оказали содействие. Они объяснили, что он будет вместо того, кто должен преподносить блюда самому царю, ведь именно он согласился отдать своë место, а потому сейчас весь центр внимания перенесëтся на Рафаэля, которому это, скажем так, было не очень на руку. 

—Ну и что вы сделали? -встретив Рафаэля, причитал Клеон, –Молодцы, показали, что вы выбрались, что дальше? Как только пир закончится, за вами отправят дозорных и вас обратно заключат в темницу. Тогда вся надежда уж точно пропадëт! Надо было прям там его!.. Прям там!.. -разгорячëнно шептал Клеон, забыв о всякой учтивости. 
—Да не мог я! -зашипел Рафаэль, –Там были все и все смотрели на меня! Ну что я мог сделать? -разводил руками юноша. 
—Ох, ладно, мы что-нибудь придумаем, -устало вздохнул Клеон. 
—Зато, теперь у вас есть поклонники, -подмигнул одушевлённый Офлиа, разбавляя тем самым обстановку. 

Стоило Рафаэлю скрыться за дверьми, как Базилиос запоздало воскликнул:
—К нам пробрался предатель! Паттерлион, будь добр, схвати его! И поживее! 
Паттерлион наигранно учтиво поклонился и с усмешкой на устах принялся исполнять приказание. 
Аристократы взволнованно зашептались, ведь ничего подозрительного замечено ими не было, но после приказа царя о сохранении тишины, разом замолкли. 
Глава 21.
Не успел Рафаэль дойти и до середины коридора, как его резко схватили за шкирку и потянули назад. Он потерял равновесие и со стуком грохнулся о каменный пол. Его лицо скривилось от неожиданности и юноша обернулся. За спиной Рафаэля стоял, возвышаясь над ним, Паттерлион. Он упëр руки в бока и хищно скалился, но казалось, ситуация его явно забавляла. Не менее ошарашенный Клеон обернулся, пытаясь ухватить Рафаэля за руку, но было поздно. Мужчина тут же признал Паттерлиона и ужаснувшись, отпрянул. 
—Ох, Клеон-Клеон… Вот, значит, как ты поступаешь за нашей спиной… Доложить бы правителю, головы тебе не сносить… 
Рафаэль попытался извернуться и вскочить, но был буквально пригвождëн тяжëлой, не поддающейся сомнениям, рукой Паттерлиона. Рафаэль грозно взглянул на него исподлобья и тихонько зарычал от досады. Клеон стоял как истукан и не знал, чем он может помочь в сложившейся ситуации. Подойдëт чуть ближе – и непременно напорется на копьë в правой руке Паттерлиона, которое уже прямо пылает в жажде проникновения в его грудь. 
Рафаэль пристально уставился на него и одними губами проговорил:
—Беги.
Клеон судорожно замотал головой, казалось, что она у него сейчас отлетит, и сам уставился на Рафаэля, как бы говоря: «Вы совсем? Как я могу вас бросить тут?»
Рафаэль свëл брови в единую линию, намекая, что его это раздражает, и взглядом приказал ему убираться в дали коридора. Он знал, что тут неподалëку есть выход, который и поможет сбежать мужчине. Тем временем терпение Паттерлиона оказалось небезграничным, и он, хмурясь, уже готов был кинуться на
остолбеневшего, будто изваяние, мужчину, но тот быстро всë понял и кинулся прочь с воплем:
—Я приведу помощь, обещаю! Только дождетесь, прошу! 
Рафаэль безмолвно кивнул и, повернув голову назад, взглянул на Паттерлиона. 
—Ну что, мальчишка, думаешь, твои выходки остались бы безнаказанными? 
—Я ещë не совсем дурак. 
Паттерлион хмыкнул:
—Зачем заявился тогда? Знал же, чем это закончиться. 
—Я должен был попытаться. 
После этих слов они молча уставились друг на друга. Рафаэль скорее выжидающе, а Паттерлеон будто хотел разгадать в какой момент всë пошло не так и Рафаэль из умнейшего юноши превратился в это существо, которое, похоже, перестало здраво мыслить и прëт как таран на верную смерть. 
Паттерлион выдохнул и спросил:
—Сам дойдëшь или мне тебя на ручках как царевну донести? 
—Знаешь, я такой путь прошëл, мои нежные ножки так ноют, похоже, не дойду… притворно ныл Рафаэль, тем самым безмерно раздражая Паттерлиона. 
Паттерлион от отчаяния топнул ногой и, схватив Рафаэля за волосы, поднял его вверх. Юноша завыл и гневно уставился на мужчину. 
—Вот когда будут у тебя такие же прекрасные волосы как у меня, вот тогда и будешь за них так дëргать! Тебя, похоже, вообще передëргали в детстве, вон как шевелюрой-то обделëн, завидуешь небось! 
У Паттерлиона скривилось лицо, а левый глаз медленно, но верно начинал дëргаться. 
—Всë-таки мои догадки верны: ты сошёл с ума. 
—А кто с моими муками не сойдëт?!-огрызнулся Рафаэль. 
(Да, на самом деле Рафаэль испытывал ужаснейшие муки играя на дворцовой лире, купаясь в озере с Аникием и ежедневно вкушая вкусную еду. Всë просто потому, что он находился в стране под названием Энэда. Ну и сказался очень приветливый путь туда, который врезался в память Рафаэля наверное, на всю жизнь. Попасть на этот курорт повторно ему ну никак не улыбалось) 
—Так, а ну прекращай мне зубы заговаривать! Пошли я сказал. 
Рафаэль был до невозможности упёртый, а потому не сдвинулся с места и тогда, когда остриë копья блеснуло в опасной близости от его горла. 
—Ты шутки-то заканчивай шутить, я убью тебя и глазом не моргнув, -прошипел Паттерлион, но и глазом тут не моргнул только Рафаэль. 
Решив, что пора заканчивать церемониться, Паттерлион схватил Рафаэля за кусок ткани и поволок по всему коридору в сторону темниц. Надо признать, путь ожидал их долгий, тем более учитывая темп, с которым они продвигались, так это так точно. Неприятный шаркающий звук резал уши. Рафаэль специально обмяк и навалился на Паттерлиона всем телом, усложняя мужчине задачу. Он чуть ли не хохотал от искажëнной злобой физиономии Паттерлиона, и конечно, не упускал возможности в любой подходящий момент поиздеваться на ним. Прямо бальзам на душу…
Хоть вся эта ситуация и превратилась в потеху, но тот факт, что она была до предела страшна и ужасна, никто не отменял. 

Паттерлион приволок его в темницу, в которой Рафаэль уже вроде как и прижился. Зловоние снова ударило в его ноздри, заполняя их терпим и густым запахом затхлости и долгое время немытой плоти, дурманя голову и заставляя весь мир вокруг закружиться.
Не успел Рафаэль «обустроиться и запереться в своей клетке», как в помещение ворвался запыхавшийся мужчина с копьëм и, чуть ли не слетая на ходу с крутой лестницы, закричал:
—Царь Базилиос требует видеть провинившегося Рафаэля в своих покоях… -он сам запнулся услышав сказанное. Где это видано, чтобы заключëнных цари в свои покои зазывали, но ошибки быть не могло: приказ гласил именно так и никак иначе. 
Паттерлион изумлëнно вылупился, да, именно вылупился на иеродула, и его брови взметнулись вверх. Мужчина молниеносно схватил Рафаэля за цепи, которые он уже успел завязать на крюк и поволок наверх. Рафаэль от такого шока аж запинался, ноги его заплетались, и он постоянно чуть ли не падал, но всегда был вовремя подхвачен Паттерлионом. 
Во всей этой суматохе, что произошла, надо отметить, за достаточно короткий срок, Рафаэль даже не обратил внимания, что в их клетке не лежало тело Аникия.

Петляя по лабиринтам коридоров, они всë же вышли к богато украшенным вычурным дверям Базилиоса. Судя по всему, за это время пир успел закончиться, и похоже, царь уже успел вернуться в свои покои. Паттерлион подтолкнул Рафаэля в спину, чтобы тот наконец вошëл. Рафаэль гневно взглянул на него и залепетал:
—Пойдëшь со мной? Подержишь меня за ручку, а то вдруг я настолько испугаюсь, что упаду в обморок? -взгляд округлившихся глаз мило уставился на мужчину, но если вглядеться, можно рассмотреть стальной холод, подчëркиваемый тëплыми отблесками тусклых свечей. 
—Ты что, идиот? Что тебе от меня надо? Я всего лишь исполняю свою работу, топай давай. 
Рафаэль замахал руками, но подчинился и буквально влетел в комнату, но не потерял равновесие и вальяжно стоя в упор уставился на Базилиоса, который сидел на своëм ложе, опершись о руки и также внимательно рассматривая его. 
—Выбрался-таки.
Рафаэль огляделся: он не увидел в комнате его приспешников и охрану, Базилиос настолько уверен в своих силах? 
—Это было легче лëгкого, ты настолько глуп, чтобы думать, что я не смогу выбраться из этой птичьей клетки? 
—Из нас обоих – туп только ты. Кто в здравом уме будет показываться врагу и напрямую шептать ему на ушко, что он выбрался, и надеюсь, наивно непредпологая, что его тут же схватят и только богу известно что с ним сделают после, -издевательски захохотал Базилиос. 
Рафаэль продолжал сверлить его пронзительным взглядом, молча стоя неподвижной статуей. 
—Ты только что назвал меня тупым? -забыв, что секундой ранее поступил точно также, спросил Рафаэль. 
—Нет, я только что назвал себя умным, -фыркнул Базилиос, и хмыкнув в придачу, сказал:
—Ой, ладно, это даже к лучшему. 
Рафаэль в ответ сверкнул ему яркой ещë более издевательской улыбкой, самой лучшей из тех, что имелись в его арсенале, будто пытался выиграть у него в этом соревновании, и стал ждать что же будет дальше. Базилиос медленно поднялся, простыни под ним тихо зашелестели, и медленно стал приближаться к неподвижно стоящему и замершему в предвкушении Рафаэлю. И снова в такой ответственный момент Рафаэль был скован по рукам и ногам. Базилиос, конечно, тот ещë подлец, у него всегда есть козырь в рукаве и он в любое мгновение может что-нибудь выкинуть, но что Рафаэль знал наверняка: он трус. И только поэтому его величие тут же улетучилось, развеялось в прах. Рафаэль встал в уверенную твëрдую позу, он легко его одолеет, если, конечно, тот не решит кого-нибудь подослать. Серебряная дорожка благоволящей луны наконец озарила их силуэты, пробиваясь через большое окно. Базилиос стал ещë мрачнее, а неприятный оскал его белоснежных зубов стал ещë более жутким. Белая, мраморная кожа, поймав призрачный свет, стала ещë светлее, будто вовсе и не принадлежала живому человеку. А чëрные, как сама тьма волосы, словно зеркало впитывали таинственное сияние. Базилиос вписался во всю картину как влитой, чего не скажешь о Рафаэле. Ему скорее подошли бы золотистые лучи солнца, чем ледяной и отстранённый свет луны. Карие глаза Рафаэля загадочно и хищно поблëскивали во мраке, готовые к продолжению. Базилиос между тем медлил, будто чего-то выжидал, что за игру он затеял? 
В тиши, которая, казалось, тоже затаила дыхание вместе с Рафаэлем, послышался неотчётливый глухой стук, но Рафаэль тут же навострил уши и весь обратился во внимание. Из приоткрытого окна тонкой струйкой лился прохладный ночной воздух, вздымая невесомые занавеси. За полупрозрачный тканью, заслоняя собой единственное освещение, проникающее в покои, появился тëмный силуэт. Рафаэль тут же повернулся лицом к нему, а вот Базилиос, казалось, не был удивлëн и просто молча застыл. На его устах расцвела полуулыбка-полуухмылка, и он уставился на Рафаэля, потому что настолько был уверен в своëм приспешнике, что спокойно, с уверенностью, выжидал момент. В комнату через окно будто влетел, никак иначе, юноша и остановился прямо напротив двух братьев. Базилиос сделал неоднозначное движение, будто хотел отдать некий приказ, но его губы беззвучно шевельнулись и медленно приоткрылись в немом вопросе. Перед ним гордо стоял светловласый юноша. Упрямый и решительный взгляд его зелёных глаз был направлен исключительно на Базилиоса. Только тогда, когда он перевëл взор на Рафаэля, его черты лица смягчились, а на губах расцвела нежная улыбка. Базилиос тот час узнал в нëм юношу, который больше всех выскакивал в их первую встречу с Рафаэлем во дворце и которого вроде как насмерть пронзили, так почему он вас ещë тут и стоит перед ним? Мерещится может? Из-за этого Рафаэля уже голова едет, да и не знай в каком направлении! Базилиос поморгал: не помогло, парень всë ещë вроде как в полне реально стоял перед ним; потер глаза кулаками: та же самая картина. Тогда он топнул ногой и взглянул на не менее ошарашенного Рафаэля, который отступил назад и с расширенными глазами глядел на вошедшего. Изо всего абсурда происходящего Базилиос уже даже успел позабыть всю серьёзность ситуации, и похоже, ему надо бы напомнить, что же тут вообще происходит. Кто же перед ними, угадать труда не составило. Аникий сверкнул сталью и направил оружие на Базилиоса. 
—И снова здравствуй, Базилиос, -лучезарно улыбнулся Аникий. 
—Ты что, восстал из мëртвых? -нервно хохотнул Базилиос. 
—Не совсем, всего на всего использовал одну маленькую хитрость, -прищурился Аникий. 
Базилиос молниеносно развернулся и открыл было рот, чтобы позвать уже ожидающих неподалëку его приказала товарищей, но Рафаэль кинулся к нему и накрыл своей ладонью его губы, не давая издать юноше ни звука. Тот забулькал, пытаясь вырваться, но Рафаэль схватил Базилиоса за плечо свободной рукой и в упор взглянул на него. Послышался небольшой топот, будто кто-то движется в их сторону, это Аникий разгонялся, попутно замахиваясь мечом, нацелившийся на спину Базилиоса. Рафаэль вцепился в трепыхавшегося юношу ещë крепче, его хватка была стальной и непоколебимой. На лбу выступили капельки холодного пота, а руки предательски вспотели, скользя по светлой коже Базилиоса. Рафаэль вцепился в него ногтями, словно он был спасательной верëвкой, оставляя кровавые полосы. Послышался звук рассекаемого сталью воздуха. Дуновение, от этого движение просвистело у всех троих в ушах, оглушая. Звук не был слишком громким, но наколëнная обстановка давала о себе знать. Базилиос стал бороться за свою жизнь куда активнее, раздирая лицо и грудь Рафаэлю, пиная его по ногам, подкашивая их. Рафаэль держался из последних сил, ведь Базилиос был далеко не слабаком. Юноша зажмурился, ожидая, что же наконец произойдëт. Рафаэль ощутил некий толчëк, и плоть, которую он держал, резко застыла и отяжелела. Рафаэль судорожно открыл глаза и посмотрел перед собой. Рядом с ним, выпятив грудь вперëд, осел Базилиос. Его глаза округлились, а рот приоткрылся. Он хотел что-то сказать, возможно позвать Паттерлиона, или кого-то ещë, но из его рта вылетал лишь болезненный хрип и тоненькие струйки крови. Он закашлялся, хватаясь за пронзëнную грудь и протянул дрожащую руку к Рафаэлю, пытаясь ухватиться за него. Наверное, хотел задушить в отместку, – подумал Рафаэль. Но не успел. Его глаза закрылись и он с глухим стуком рухнул на пол, будто сломанная кукла. В голове Базилиоса проносились тысячи мыслей и воспоминаний о прожитой никчëмной жизни, которую он так и не сумел перевести в нужное русло. Его сознание трепыхалось в ощущениях, он мог поклясться, что впервые испытывал нечто такое, что до сего момента ему было под запретом. Наконец, пустота в его душе разрушилась и Базилиос смог испытать единственное чувство за всю свою жизнь – боль. Пусть она и была мучительна и ужасна, но заставила его ощутить на последок хоть что-то, а не остаться бесчувственной статуей навеки. Рафаэль перевëл ошарашенный взгляд на Аникия, который так и стоял тяжело дыша, словно бежал несколько часов. Он оставался всë в том же выпаде, которым пронзил Базилиоса и тупо и непонимающе глядел перед собой. Он смотрел на Базилиоса, или… В никуда?.. Его взгляд остекленел, стал пустым, неосмысленным. Он с трудом перевëл его на Рафаэля и повалился рядом с Базилиосом. С его губ слетело лишь:
—Ра… фи… 
Рафаэль судорожно подбежал к нему, испытывая стойкое чувство дежавю. Он не понимал, что только что произошло в этой комнате. Рафаэль увидел огромный кровавый след, быстро распространяющийся по животу Аникия. Рана только начала подсыхать, закрываться, но Аникий снова разбередил еë. Оказывается, никакого чудесного исцеления не было. Аникий оказался тут превозмогая чудовищную боль, чтобы только помочь ему. Рафаэлю. Он сделал всë, что от него зависело и наконец с чистой душой упал без чувств. Рафаэль подхватил его и положил на мягкую кровать Базилиоса, чтобы только тот не лежал на ровне с ним. За дверь выйти нельзя, там поджидают Ревель, Паттерлион, и ещë бог знает кто. Рафаэль порвал простыню и перевязал ею рану Аникию. Тихое и редкое дыхание всë ещë проглядывалось, а потому шанс определëнно был. Просто всегда нужно надеется лишь на лучшее. 
***
—Пожалуй, рассказ свой на этом и закончу… –решив оставить своим читателям некую тайну, но обязательно раскрыть еë своим читателям позже, если захочет конечно, -  дописал Аникий последнюю строку в огромной-преогромной книге. Которая, наверно, писалась несколько месяцев так точно, а может быть и лет, не известно. 
—Что это ты там постоянно пишешь? -облокотившись о дверной косяк, спросил Рафаэль. Его золотистые волосы стекали вниз по лопаткам нескончаемым солнечным лучом. 
—Да так, историю о двух могущественных правителях, будет что наследникам почитать. 
—Расскажешь потом, пошли, народ уже ждëт.
«–Эту историю ты и без того знаешь наизусть…» -усмехнулся про себя Аникий и шагнул в его сторону. Взявшись за руки и задорно улыбнувшись друг другу они вышли на огромный балкон выходящий на центральную площадь. Она была заполнена толпами людей, пришедших полюбоваться своими покровителями и пожелать им море удачи и нескончаемой любви. А уж любви к чему или к кому – это уже другой рассказ. Совсем другой. 

После момента с окончания книги, произошло много чего. Как хорошего – так и плохого, но всë это привело к одному – Рафаэль стал царëм Имфии. Его по-прежнему очень любит народ. Он выгнал всех приспешников Базилиоса, отправив их на тяжëлые труды во благо страны. Новый правитель поднял обратно Имфию, да так, что теперь она сверкает гораздо ярче, чем раньше. Стратегом, кстати, он так и не стал, но и зачем, ведь у него есть прекрасный друг по имени Аникий. Он же, в свою очередь, вернулся на родину, где также стал правителем. Но не смотря на это, молодой мужчина является частым гостем в Имфии и проводит там добрую часть своего времени, помогая своим умом Рафаэлю. Они набрали себе прекрасную свиту из преданных и великодушных людей и сейчас их страны являются самыми могущественными и дружными. Они ведут совместную торговлю, делятся друг с другом лучшими людьми и умами. И многим-многим другим. 
Увидев двух вышедших людей, толпа возликовала беспрестанно дружным хором выкрикивая их имена. Даже маленькие дети радостно визжали и указывали родителям на них своими маленькими пальчиками и улыбались. 
Яркие фанфары и музыка звучали отовсюду в их честь. 
Рафаэль и Аникий с гордостью осматривали то, какой мир сотворили. Какое счастье, радость, гармонию, а главное – любовь. Пусть эти чувства наполняют каждого изо дня в день и не покидают никогда.