Дитя ненависти

Ольга

Я снова закрылась. За эти три месяца ни разу не притронулась к ребёнку. Кормления, пеленания, укачивания – это всё взял на себя Антон. Его поползновения свести меня хоть немного с этим существом терпели крах. Я не заходила в детскую, не реагировала на бесконечный ночной плач младенца, даже не давала советы, как ухаживать за ней. 

Я верила, что Антон рано или поздно психанёт и отдаст выродка в приют или ещё куда, но этого до сих пор не дождалась. Месяц ошибок и нервотрёпки, но мужчина сумел найти к новорождённому подход. Что ж, пусть мучается с ним сам.
Старая задумка периодически зарождалась в голове, интерпретируя свои жуткие мысли, как праведный гнев. Зуб за зуб.

Однажды, когда Антоша уложил её и ушёл во двор, решилась заглянуть в кроватку. Рыжие волосики прямо как у меня. Пухлые щёчки, милые голубые глазки. 

Милые? Пфф. Он зовёт тебя Аней, а мою дочь звали бы Лида. Ты – не моя дочь. Ты – моё истинное проклятие, наказание, жуткое напоминание о той мрази, которая забрала мою жизнь.

– Ты могла бы заварить чай? – вздрогнула от голоса Антона за спиной.

Смотрит скептически и сосредоточенно.

– Хорошо, – кивнула, уходя на кухню. 

Поставила чайник. Села за стол. На глаза попался нож. Им я разделываю мясо. Он острый, громоздкий. Металл крепок к заточке. Потянула к нему руку, но резко убрала, испугавшись  щелчка электрочайника. Разлив чай по кружкам, окликнула мужчину. 

– Я могу тебя попросить?

Антоша окинул меня сосредоточенным взглядом, ставя пустую кружку в раковину. Осеклась.

– Мне нужно в город. Только присмотри за Аней, и всё. – Моя голова снова отрицательно затряслась. – Пожалуйста, ради меня! Я не прошу нянчить её... Просто пригляди. 

Просто? Ради тебя? Зараза!

– Приезжай побыстрей, – буркнула, отпивая горячую жидкость.

И он уехал. Около пяти часов малышка крепко спала, позволяя мне заниматься домом, готовить ужин, но позже услышала кряхтение и попискивание. Нет, я не зайду туда, а нож в моей руке обжёг ладонь. Отбросив мысли об этом куске человеческого мяса, продолжила нарезку салата. Спустя некоторое время из детской комнаты раздался обиженный плач. 

Нет, заткнись, заткнись ради всего святого, заткнись! Постаралась оглохнуть, но зов ребёнка
становился всё громче и требовательней. 

Окончив готовку, собрала со стола инвентарь. Помыла доски, миски и нож. Широкое лезвие разделочного ножа снова блеснуло в солнечных бликах. 

Рёв этого отродья перерос в надрывное гоготание. Когда ребёнок долго плачет, может образоваться пупочная грыжа. Этим меня пугала подруга когда-то, потому я и крутилась всё время возле Саши, не давая ему плакать. Но тут плач ушёл в хныканье и затих. Решилась. Дошла до детской, прислушалась – кряхтение и разочарованное погукивание. Шагнула к кроватке. Пара секунд – и взору открылось её личико. Девочка мгновенно заметила меня, заскулила. Синие глаза, почти как у Антона. Голова невольно дёрнулась. Если бы полностью не была уверена, чей это ублюдок, то могла бы и представить, что он от моего сожителя. Но нет!

Руки сжались в кулаки. В правой что-то. Опустила взгляд – нож. Тот самый, громоздкий и острый. Согнула руку в локте, разглядывая блеск лезвия. 
Гуканье. Существо смотрело на орудие вместе со мной. Глаза малышки слегка косили, и она дёргала, пританцовывая, ножками, словно радуясь, что к ней наконец пришли.

Один сильный удар – и я заберу у тебя жизнь. Просто ударить. Ладонь сильней сжала рукоять и перенастроилась в район грудной клетки ребёнка. Всего лишь резко опустить в плоть, утопить в ней острие. За Сашу... Сейчас.

Рука застыла над младенцем, вперёд не могу, назад – нельзя. Давай же! 

Девочка смотрела на меня и неожиданно улыбнулась. Улыбка как у Саши, волосики как у меня, глаза как у Антона. 

Антон...

Я зажмурила глаза и, дико вскричав, резко воткнула нож... Измена траектории – и лезвие прошило матрас совсем рядом с ребёнком, слегка полоснув малыша по ручке. Девочка, распознав боль, взревела, и я вместе с ней. 

Я не могу! Не могу убить эту тварь! Не могу... Выдернула нож из матраса и швырнула в досаде на пол. В ярости отпнула кроватку от себя, окончательно напугав младенца и утопив его в истерике. 
Устремилась прочь из детской, но чётко угодила в широкую грудь своего любовника. 

– Оль?! – непонимающе посмотрел на моё перекошенное лицо, глянул за спину.

Да, он сейчас видит нож на полу. Даже не поднимаю головы, чтобы смотреть, как расвирепеет лицо мужчины. Схватил одной рукой за волосы, больно сжав их в кулаке на затылке, второй – за подбородок, сталью пленив челюсть. Максимально приблизил к себе так, что пришлось встать на носочки.

– Я люблю тебя, Оля... Но, блять, клянусь, придушу этими же руками, если навредишь Ане. Ты поняла? Сам лично прикончу! Будь уверена!

Мне не было страшно от его слов, не ощутила обиды. Я злилась. Злилась на саму себя, на свою чёртову слабость. Что произошло?! Ведь мне так хотелось этого раньше. Я мечтала увидеть, как она умрёт. Мечтала смотреть в лицо её отца, когда он получит от меня этот подарок с ножом в грудине. Что случилось?! Весь смысл этой беременности сошёл на "нет". Я – не детоубийца!

Гневные проклятия мужчины. Ни черта ты не поймёшь, идиот, каково мне! Вслух лишь зарычала и со всей дури начала колошматить его по груди, лицу, рукам, пока, отстраняясь, не выпустил меня из своей стальной хватки. Обогнула, толкнув в сторону, и выбежала из дома.

Антон

Я не говорил главного. Ольге пока это не нужно. Нет смысла каждый раз ковырять раны догадками и предположениями. 

В городе у меня была назначена встреча с человеком, который согласился стать нашими глазами и ушами. Ната Клевакина – мой хороший друг ещё с колледжа. Именно она порекомендовала меня Кириллу, когда тому срочно нужен был новый шофёр. Тогда я испытывал финансовые трудности и решил не артачиться, но, попав в дом Бранга, захотел остаться там окончательно.

Натаха сразу же раскусила мой немалый интерес к хозяйке дома и просто искренне сочувствовала, заведомо зная, что всё бесполезно. Я не возьму чужого, а Оля не предаст мужа. Потому абсолютно рьяно раскритиковала версию полицейских. Любовники? Не смешите!
 
Когда впервые вышел с ней на связь, поведал истинную версию произошедшего, и Наташа не смогла остаться равнодушной к беде Оли.

Вся наша дедуктивная деятельность проходила в телефонной форме, но в этот раз Ната потребовала встречи. Для подстраховки выбрал другой город, дальше того, в котором мы обычно бывали с Олей. Нет, я доверял Нате, но лучше быть максимально осторожными, потому что вплёл третье лицо в историю, где могут убить без разбора. 

Подругу не заметить было сложно. В конспирации она – двоешник. Длинные дреды, брюки цвета хаки, берцы, леопардовый топ и поверх косуха. О количестве татух лучше промолчу. Поражаюсь, как ей удается подбирать себе гардероб для работы в офисе. Вот и сейчас без труда выловил в толпе кричащий силуэт.

Встретиться договорились на рынке – лучшее место для того, чтобы спрятаться. Увидев меня в толпе, радостно кинулась на шею. Потом обеспокоенно окинула меня взглядом. 

– Ты очень изменился. Схуднул. Только нос да глаза торчат. 

– Сплю мало. 

Взор стал сочувствующим:

– Ребёнка она так и не принимает?
 
– Я всё перепробовал, – скорбно кивнул. 

Мы расположились за столиком в небольшой узбечке.

– Как добралась? 

– Поездом, потом на автобус, – она с аппетитом всасывала в себя лапшу из лагмана. Глянула на меня, потом улыбнулась: – Извини, голодная как волк. В хостел-гостинице шибко не приготовишь. 

– Не бери в голову. Я рад тебя видеть, даже соскучился. Как там в Москве дела обстоят?

– Стало гораздо тише. Вначале, как новость обо всём этом прогремела, все прямо с ума посходили. Полиция трясла всю фирму. Был настоящий ужас. Тела опознавали по останкам. Когда тебя и Олю не нашли, честно сказать, моему счастью не было предела. Даже готова была принять тебя, как убийцу, главное живой. А как Оля? 

– Прежней Оли уже нет, – скорбно уронил я. – Она теперь не живёт, а существует. Весь удар пришёлся по ней. Даже сейчас. 

– Да. И на этом удары ещё не закончились, – она серьёзно посмотрела на меня. – Я не просто попросила тебя о встрече. Ты должен увидеть это лично.

Ната достала из своего рюкзака планшет и сунула мне под нос. На экране первое фото – Кирилл Бранга в каком-то ТЦ идёт за руку с женщиной. Лица её не разобрать, но это точно не Оля. Следующее – снова они, обнимаются у ювелирного магазина. Он явно сделал покупку. Третье... Ну нет! Только не это. Уровень уважения к покойнику упал ниже плинтуса. На снимке Кирилл страстно целует свою неизвестную спутницу. 

– Выходит семейная жизнь Оли была ни так безоблачна, – понуро произнес. – Откуда у тебя эти снимки? 

– Я – курьер, а по утрам зачищать кабинеты боссов самое лучшее время. Снимки скачала с компьютера нашего нового замдиректора Игоря Лесина. 

– Выходит, он собирал компромат на Кирилла? 

– Да, только похоже вышла неувязочка, – Ната ехидно скривилась. – Был компромат, а стал вещдок, потому что женщина с Кириллом ни много, ни мало сама жена Лесина – Татьяна. 

А вот это тогда многое объясняет. Возможно, Игорь узнал об измене жены да и ещё с его главным конкурентом. За это вполне можно организовать расправу над семейством Бранга. Только как-то это слишком масштабно. За бабу мужики могли разобраться и тет-а-тет. Хотя если он именно так решил убрать главного конкурента, как на службе, так и на семейном поприще, то вариант оказался неплох. 

– Теперь главная новость, – продолжала подруга. – Я почти уверена, что Лесина шантажируют. Он ежемесячно выкладывает немалую сумму на один и тот же счёт. А однажды, когда я заменяла Элину, его секретаршу, ему позвонил человек и назвал себя Ягуаром. После этого разговора Лесина словно подменили. Этим же вечером он зверски избил свою жену. 

Ягуар? Явно прозвище. Сильное и беспощадное для своих жертв. Холодок и непонятное предчувствие возродилось в груди.

– Номер счёта есть? 

– Знала, что попросишь, – она довольно улыбнулась. – У меня подруга в "Сбербанке" работает. Попросила пробить. Зарегистрирован на Ярослава Калина. А это его фактический адрес, – девушка протянула мне бумажку с кривыми крючочками из синих чернил, которая отчего-то обожгла ладонь.

– Думаешь, этот человек выполнял заказ на Олю? – внутри же всё похолодело. 

Наташа пожала плечами. Сунул клочок бумаги в карман. Расплатившись за обед, дождались приезда моего такси.

– Спасибо тебе огромное, – благодарно обнял подругу, напряженно озираясь по сторонам. Странный ком в горле сводил челюсть.

– Это меньшее, что я могу сделать для тебя. Если будут ещё новости, сообщу. Оставайся на связи.

– Ты – супер! – кивнул в ответ.

Но уже сидя в салоне такси, начал выискивать недочёты. Зачем всё-таки Наталье нужна была эта личная встреча? Фото она могла элементарно отправить в мессенджере. Если эти снимки – улика, то почему Игорь их не уничтожил? Ведь дело сделано. Сохранил на память? Бред!

Информация о шантажисте Ягуаре. Фамилия, имя и адрес – всё прямо на блюдечке, только иди и бери. Лихо схвачено.

Резко обернулся назад на дорогу – никаких подозрительных машин. Лесополоса мирно и одиноко двигалась вдаль. Как всегда, попросил водителя высадить меня, не доезжая до посёлока. Получив вознаграждение, таксист уехал. Я же врос в мелкий гравий.

Осень вовсю уже окрасила деревья багряной желтизной. В селе пахло яблоками-дичка и затопленными банями. Ровно год назад мы вынуждено ступили на эту землю, я сумел обрести любимую женщину и малышку Аню, но для Оли это ещё одно место для мучений и отчуждения.

Несколько минут следил за горизонтом, куда уходила дорожная полоса, словно чуя приезд своего врага. Никого.
Наконец двинулся с места, но не домой, а к соседке, бабе Нюре. Начинаю сходить с ума? Непонятное чувство зижделось под корой головного мозга. Может, потому что впервые за всё это время встретился с прошлым? Впервые расширил нашу обособленность?

Помог бабе Нюре натаскать воды в бочки. Затопил баню и принёс дрова в дом. На чай оставаться не стал. Сердце болело за малышку, и, как оказалось, не просто так. Крик из глубины дома чуть не вынес мне душу вон.

Оля, детская, истошный плач Ани и самое ужасное – кухонный нож на полу. 

Мать ребёнка убежала, а я подлетел к малышке. Ужаснулся от вида крови на пелёнках и распашонке. Как она могла?! Наспех осмотрев, понял, что это только порез на ручке, и Аня, дёргаясь, размазала кровь по себе и кроватке. Взял на руки, ласково успокаивая. Обработал ранку, целовал пухлые щёчки, напевно говорил с ней, пока малышка наконец не успокоилась. 

Оля вернулась лишь затемно. Я давно был в курсе, где она переживает свои приступы и больше не ходил за ней, не искал, давая ей возможность побыть одной. Лес и правда то место, где можно отдать природе свою боль, злость, ненависть, а взамен получить упокоение, гул в ушах и состояние лёгкого транса от переизбытка кислорода. 

Покормленная и выкупанная, Аня уже сладко сопела, а я разогрел ужин. Оля вознамерилась без лишних слов уйти в спальню, быстро прошмыгнув от двери.

– Сядь, – выставил на стол бутылку коньяка.

Девушка знала, что его появление означало серьёзный разговор. 

– Нет, – просипела она.

– Я сказал – сядь, – процедил сурово. – Речь не о твоих бесполезных попытках расправиться с Аней. Хотела бы, давно бы уже сделала. 

Смотрит дикой кошкой, исподлобья. Тяжело выдохнул и уселся за стол, налил алкоголь, отпил.

– Нам пора уезжать отсюда, – спустя полминуты совершенно уверенно выпалил я.