7 глава
Вернулся он тихо, как будто и не сидел.
Старший Карасев — Иван Карасев — вышел на свободу после семи лет.
Поседел, похудел, но глаза — те же: спокойные, тяжёлые, всё видящие. Он всегда был другим: воспитанный, умный, с голосом человека, который не орёт, а говорит — и тебя слышат.
Даже в тюрьме он держал себя — с достоинством.
Петя встретил его у ворот.
Молча обнял.
И повёз домой — но не в старую квартиру, а в новую, ту, что купил себе недавно.
Кожа, бетон, стекло.
Виски на столе.
Тишина.
— Ты теперь на месте Михалыча. — спокойно спросил отец, глядя в окно.
— Я его убрал, — ответил Петя. — Всё под меня.
— И сколько людей у тебя?
— Все. Кто был у него — теперь мои. Но пару человек все таки завалил.
Отец кивнул. Медленно, без удивления.
— Деньги есть?
— Сколько хочешь.
— Квартира — не хата, а гнездо орла. Молодец.
— Спасибо.
Они стояли в зале. За окнами был Петербург, вечерний, шумный.
А внутри — тишина и шампанское.
Отец аккуратно налил себе в бокал. Петя — себе.
— Костюм когда заберёшь? — спросил старший. — Тот, из итальянской ткани.
— Завтра. Подшивают.
— Хорошо сидит. По тебе уже видно — не мальчик. Мужчина.
Петя молчал.
А потом сказал:
— Пап, мне одна девчонка нравится.
Иван обернулся, приподнял бровь.
— Вот как.
— Не такая, как все. Скромная. Не пьёт, не врёт. Скрипачка. На детей репетитор. Математика, английский.
— Скромная скрипачка? — усмехнулся отец. — Это что, сказка такая?
— Она настоящая.
— Уличная?
— Нет. Совсем не наша.
— Вот в чём беда...
Отец подошёл ближе. Посмотрел сыну в глаза.
— Ты теперь человек другой. У тебя власть, деньги, имя. Ты теперь сам как закон. Тебе девушки — как салюты. А ты, как пацан, влюбился.
— Не влюбился, — жёстко сказал Петя. — Просто не могу выкинуть из головы. Она как будто...
— Что?
— Как будто не с этой земли.
— И что думаешь делать?
— Ничего. Просто хочу видеть её. Пока хоть издалека.
Иван Павлович допил бокал, поставил его на стол.
— Знаешь, Петя... Я женщин знал. Разных. Уважал, любил. Но запомни одну вещь: не та страшна, что с ножом, а та, которая в душу влезла.
— Она не страшная.
— Тем и опасна.
Они помолчали.
Петя опустил взгляд, потом прошептал:
— Я не пожалею. Ни о чём. Потому что она... красивая. Не внешне даже. Просто...
— Я понял, — перебил отец. — Если суждено — будет. Только берегись.
Петя посмотрел на него. Впервые — мягко.
— Спасибо, что не отговорил.
— Я старый, а ты живой. Любишь — живи.
И добавил, уже уходя в другую комнату:
— Только запомни: если она узнает, кто ты, и не сбежит — тогда держи её крепко. А если сбежит... значит, была не твоей.