изгои

Сегодня я еле смог уснуть. И это не от холода, который увеличивается в ночное время суток. Это от ночного посещения. Тот солдат, который нас нашёл, а точнее меня уже во второй раз, сказал, что этот мальчик - сын королевы. Неужели это так? Надеюсь, он просто ошибся в темноте, и не важно, что у него был фонарик в руках. Но самое главное, что он назвал меня красненьким! Неужели он заметил мой изъян, или я просто так сильно покраснел? Да, я мог это сделать, учитывая его поведение, когда он просил пропустить его посмотреть на Микаэля. Это был очень подлый трюк с его стороны.

Мальчик встал примерно часов в 11, я не могу сказать точно, ведь часов с собой не носил сейчас, но солнце уже поднялось, чего в 8 утра не увидишь. Он аккуратно потёр кулаком один глаз, будто увидит от этого куда больше, чем сейчас или надеясь, что меня и его тут не будет, что это сон. Хотя, мы оба этого хотим. Чтоб всё, что происходит, было только сном. И ровно в этот момент, в момент его пробуждения, этот солдат забежал вновь. Снова силой вытянул оттуда за ноги, но рот не закрывал, опустился к моему лицу и прямо в него крикнул:

—Доброе утро! Я зашёл, потому что всё уже готово, бери мальчишку и пошли!

—Можно нам проснуться? Или мы обязаны сразу же к тебе пойти? Подожди.

—Тогда, мальчики, я буду вас ждать за дверью. Даю десять минут, тик-так!

И поспешно ушёл. В этот момент я вздохнул с облегчением, но от осознания, что он всё слышит, было не по себе. Я погладил по спине Мику, и ощутил, как он трясётся, поэтому мягко ему сказал

—Не бойся, он уже ушёл, тебя не обидит никто, пока я рядом. Сейчас нас отвезут туда, где, возможно, нам дадут дом. Он сохранит наш секрет, не бойся.

Малыш вскочил со своих курток и изо всех прижался ко мне. Иногда так хочется услышать от него хоть слово. Услышать его голос, а не только смех. Завернув его в большую куртку и застегнув её я нацепил на себя ту, которая повидала очень многое до того, как я её нашёл. Мы вышли на улицу. Микаэля я держал на руках, а он прижимался ко мне. Солдат без лишних слов повёл нас к машине для перевозки солдат. Да, я мог сбежать, но на поясе всё его вооружение, и за спиной автомат. Он может нас просто убить, чего я не очень то и хочу. Да никто не хочет своей смерти, только те, кого с детства реальность предаёт мучениям. Но и они, как только вырастут и останутся одни расхотят погибать, возможно.

В это время мы сели в заднее отделение машины и поехали. Виктор был с нами и здесь, не сводил глаз. Но молчал. Этой убийственной улыбки на его лице сейчас не было, и это меня настораживало. Он задумал что-то? Страшно даже представить, что это может быть, ведь предсказать его действия я не могу, он выглядит сумасшедшим. Но даже после нашего молчания, диалог начал он:

—Холодная ночь, наверное, выдалась, Шуджи? Что же, теперь тебе не придётся умирать от голода и холода, сейчас ты предстанешь перед королевой как герой, и тебя, скорее всего, поощрят. Деньги, знаменитость, власть, что же тебе даст наша прекрасная Королева?

—Не знаю, и знать не хочется. Я обойдусь помилованием. Если ты ошибаешься, что будет?

—Хм, дай-ка подумать... Вас обоих убьют. Но за то какие преимущества, вы умрёте в один день, как влюблённые голубки!

—Ты... совсем с ума сошёл?! Он же ребёнок!

Да, ребёнок, который сейчас трясётся в моих руках. Он трясся и до этого, то ли от холода, то ли от страха, но не так сильно, как после слов Виктора о смерти в случае неверности его предположений.

—Любви все возрасты покорны! К тому же посмотри, как он в тебя вжимается! Как это мило!

—Ты просто съехал с катушек! Как вообще возможна любовь дитя и взрослого?

—Да тебе по виду лет пятнадцать, а ему двенадцать! Не большая тут и разница, если ты не знал. Или для тебя разница двенадцати и пятнадцати не такая же, как между двадцатью двумя и двадцатью пятью? Тогда странный ты, мальчик мой.

—Мне семнадцать. А сколько ему - не знаю. А тебе по виду нужен психолог.

—Психолог нужен тем, кто боится стать чужим. Кто держится правил чтобы в жизни не было приключений. А я просто веселюсь.

—Убивать людей не веселье..

—Это как посмотреть. Кому-то нравится вязать игрушки, а кому-то ломать куколок. У всех свои увлечения. Руки чешутся и тебя пристрелить. Но пока что нельзя.

После этого мы оба замолчали, а через время уже были в пункте назначения. Было страшно, а страшнее всего было малышу Мике, который дрожал как соломинка на ветру. Виктор встал и открыл для нас дверь.

—Добро пожаловать, господа, в место жизни нашей прекрасной Королевы! На выход. — последняя фраза была брошена быстро и холодно, хотя до этого он говорил с улыбкой.

Я вышел с мальчиком на руках, всё боясь отпустить его. Он, видимо, тоже не хотел с меня слезать, грелся в куртке на моих руках. Нас впустили внутрь.

Огромный зал, выполненный в стиле восемнадцатого века, огромная люстра из хрусталя, колонны с золотыми лианами, бежевые стены и клетчатый кафель на полу, всё это вызывало изумление и блеск в глазах. Были бы сейчас средние века, то в это время точно была бы подготовка к какому-нибудь балу. Но задерживать нас не стали, повели дальше, завернув налево. Продолжение этой красивой обстановки привело к престолу, на котором сидела девушка в нежно-лиловом платье, основная, непрозрачная часть которого закрывала лишь бедра, талию и грудную клетку. Полупрозрачная ткань, которую я обычно называю шторой, была до пола, закрывала полностью руки и ноги. Всё платье усыпано лиловыми бутонами роз, соединённых шитыми лианами в столбик. Золотые волосы были расплетены, некоторые локоны лежали на плечах, а сама она сидела расслабленно, положив локти на подлокотники и скрестив пальцы. Как только она нас увидела, то сразу спросила:

—Снова привели ко мне неизвестного юношу? Да и не одного.