Его рубашка
Вы идёте обратно к лагерю. Тихо.
Твоя майка где-то осталась в Лабиринте. На тебе — его рубашка.
Она чуть велика. Запах Ньюта обволакивает — тёплый, с примесью древесного дыма и металла.
Ты босиком. Он несёт твои шорты в руках, перебрасывая их через плечо, словно трофей.
Ты чувствуешь, как ткань рубашки касается твоих бёдер... под ней — ничего.
Он идёт рядом. Голову высоко держит. Идёт с тобой не как друг.
Как мужчина, который только что взял свою девушку. Полностью.
10:18
Лагерь оживает. Шорохи. Голоса. Сначала шёпот. Потом — гул.
Глейдеры останавливаются. Кто-то вытирает руки от грязи. Кто-то роняет инструменты.
— Это... рубашка Ньюта?
— Ты видишь, как она идёт? Как будто только что...
— Да они же...
— Охренеть.
Ты замечаешь Томаса. Он стоит у костра. Рядом с Минхо.
Томас — смотрит прямо в глаза. Минхо — опускает взгляд, виновато.
Ньют сжимает твою руку. Крепко. Как якорь.
10:20
У центральной хижины вы останавливаетесь.
Он поворачивается к тебе.
— Если ты хочешь... я скажу всем.
— Что? — шепчешь ты.
Он приближается.
— Что ты моя. Что никто не смеет даже смотреть. Что ты больше не одна здесь. Ни в чём. Ни в страхе. Ни в выборе. Ни в ночи.
— Я скажу им: она — моя.
Ты киваешь. Сразу. Без колебаний.
И он... целует тебя.
На глазах у всех. Глубоко. Жадно. Долго.
Его рука сзади — держит тебя за шею. Вторая — на пояснице. Ты вся прильнула к нему.
Глейдеры замолкают. Смотрят. Но он не прерывает поцелуй.
10:24
Он отрывается, дыша тяжело. Губы припухли.
— Идём. — говорит он.
Он заводит тебя в свою хижину. Закрывает за собой.
Ты стоишь посреди комнаты, в его рубашке, распахнутой чуть ниже пупка. Грудь едва прикрыта. Он смотрит. Долго.
— Ты даже не представляешь, как ты выглядишь сейчас. — его голос ниже обычного.
10:26
Он снимает обувь. Подходит.
— Хочешь, чтобы я остался сегодня с тобой?
Ты не отвечаешь — просто берёшь его за руку и ведёшь к кровати.