Глава седьмая.
Пасмурный майский день, до ЕГЭ по базовой математике остаётся две недели. Если Андрей хоть как-то готовился, то Ваня - нет.
Последний лежит в кровати и пытается найти в себе силы встать. Самым страшным, наверное, было то, что мама уехала в командировку, и неделю ему предстояло прожить с двумя сестрами и отцом. Как он планирует выживать - непонятно, но он точно постарается. Раньше был план Б - переночевать у Андрея, но сейчас и он разрушился на мелкие кусочки. Они не общались уже два дня, и сегодня им предстояло встретиться в одной компании. Страшно? Очень, ведь сложно смотреть в глаза человеку, разговаривать и улыбаться, когда ты осознаешь, что он к тебе неровно дышит. Чувствовал ли это же Ваня? Он сам не знает, да этого никто и не может знать... Вряд-ли у них что-то выйдет, очень маловероятно.
Марголдин просыпается и сразу же начинает собираться. Серая футболка, джинсы, клетчатая рубашка на пояс, носки с марихуаной и браслет Андрея - «лук» составлен. Он выходит на кухню, где сидит старшая из сестер и мирно попивает кофе из его любимой кружки.
— Блин, Алина! Заебала трогать мои вещи, — Ваня хмыкает и даёт ей щелбан.
— Дурной, там все другие в грязном, иди нахер, — она оттягивает его кудряшку настолько сильно, чтобы стало больно.
— Помой потом. Два раза. А то после таких как ты страшно подцепить ВИЧ и СПИД, ха-ха, — он слабо ударяет ее по руке и показывает язык.
— Конченный, — она отворачивается и утыкается в телефон, видимо начинает строчить сообщения своим подружкам, о том, какой её брат отсталый и лучше бы его сдали в детдом. Марголдин пустил ехидный смешок и ловкими движениями забрал любимую шоколадку Алины. — Э, хуесос! А ну отдай! — она вскакивает со стула, но Ваня уже в коридоре в кроссовках и поворачивает дверь замка. — И куда ты поперся?
— Тебя ебать не должно, — он захлопывает дверь и выбегает на лестницу; садится на ступеньку в пролете между четвертым и пятым этажом и закуривает. Как же все-таки вести себя с Андреем? Как обычно? Может, сделать какой-то намек? Или игнорировать вовсе?
Марголдин уже у подъезда. Заходить ужасно страшно.
— Ваня! — звучит откуда-то издалека голос Паши, а рядом с ним и ещё один парень. — Ты чего тут? Пошли, — Иван переводит взгляд на незнакомца. — Ой, да, это Саша.
— Стоп... Марголдин? Мы же вместе учились, — Блаженский садится рядом на скамейку и хлопает по плечу.
— Да? А ты перевелся что ли?
— Ага, мы в другой район переехали, поэтому пришлось перевестись. Ты меня не помнишь? Я перевелся уже после того, как Маша...
— Помолчи. Пошли уже.
Андрей всё смотрит в глазок, и буквально ждёт своей участи - встречи с Ваней. Вот, гости уже на пороге. Звонок в дверь. Абдрашитов ждёт около десяти секунд, чтобы сделать эффект, будто он их и не ждал вовсе и очень занят.
— Дрон, привет! — Паша улыбается и приобнимает парня, с Сашей они обмениваются лишь рукопожатиями, а с Ваней лишь неловко обнимаются.
— Я там немного подготовился, — он провожает всех друзей в комнату, где стоят бутылок десять пива. Они аккуратно стоят на прикроватной тумбочке, где рядом лежат и пачки сухариков, и чипсы, и орешки.
— Андрюха, ну ты вообще молодец, — Марголдин улыбается и проводит рукой тому по плечу. Внутри Абдрашитова всё съёжилось, тело покрылось мурашками с ног до головы. Ваня берет одну из бутылок и открывает от подоконник, после чего делает водоворот и вливает в себя всю сразу.
— Ультуешь, — Блаженский садится на пол, также открывая бутылочку с надписью «Garage». Завязывается разговор про песни кудрявого; последний начинает зачитывать свои тексты, среди которых и были про девочку Дашу, и про ВИЧ и СПИД, и про аргентум, которая была написана в пьяном угаре, про что-то глубокое, про давнего знакомого, и какая-то секретная, что-то про друзей. Ваня рассказывал о них с таким трепетом, что сложно было и представить, что всё это было пережито наяву.
— Пацаны, мы должны стать группой, это не обсуждается, — Абдрашитов уже почувствовал уверенность в себе после выпитого алкоголя. — Я готов встать на гитару и быть директором. Ребят?
— На бас, ты сам всё знаешь.
— Да, я могу и за барабаны сесть, да и с битами помогать буду, ну и синтезатор, — Блаженский хмыкает и откидывает голову на кровать.
— Я могу на гитару... Ну, и реп читать... — Ваня занервничал и почувствовал себя каким-то неумёхой, будто в его текстах не было смысла, будто они ничего не значат.
— Охуенно, в выходные снимаем студию с барабанами и едем туда, пытаемся что-то сделать. Без проблем? — Андрей расплывается в алкогольной улыбке и оглядывается, видя лишь согласие. — Честно, я бы чем-то закинулся сейчас...
Не успел Ваня согласиться, как обоих перебил Паша.
— Так, ты и ты, — палец указывает сначала на кудрявого, потом на тёмного, — завязывайте с этой хуйней, я вас двоих в больницу с передозом не увезу. А мы с Саней скоро поедем, кое-куда надо заскочить.
— Можно с вами? — Марголдин поворачивается к Андрею спиной, в это время Абдрашитов пытается показать, мол, «нет, оставь его со мной, пожалуйста, может, он даст мне шанс».
— А-а, слушай, там долго, да и ты ещё ходишь не особо хорошо, — раздается звонок и Фраев выходит из комнаты, оставляя лишь неловкость.
Около трёх минут все просидели молча, только иногда были слышны звуки того, как Марголдин в очередной раз вливает в себя алкоголь.
— Сань, погнали, — Блаженский подскакивает и несётся в коридор. Оба быстро обуваются и захлопывают дверь.
— А чё такое?
— Им поговорить надо, потом сам увидишь, к чему это приведет.
Марголдин валяется на кровати с закрытыми глазами.
— Вань... — Абдрашитов садится рядом и смотрит тому на губы.
— Ты специально решил так со мной поговорить? — он не открывает глаза, лежит с серьезным лицом.
— Нет, ты неправильно по...
— Я знаю, что ты дрочишь на меня, Андрюш, я всё это знаю. Я видел то, как ты покраснел от одного моего прикосновения, как смотрел на меня всё это время, как хотел дотронуться. Давай же, о чем ты хотел поговорить, м? — почему именно в такой момент Ваня ведёт себя как последний подонок? Для чего он сейчас давит, пытается найти больную точку и отбить всё желание общаться?
— Съебывай нахуй, ебанат, я не хочу тебя видеть, — Абдрашитов вскакивает с кровати и встаёт прямо перед ней, соответственно и перед Ваней.
— Да? Не хочешь потрахаться, может? Хочешь, подрочу тебе ногами? — улыбаясь, он встаёт с кровати и, подходя вплотную, целует парня сначала в нос, потом в шею, оставляет багряный след чуть выше ключицы, обсасывает мочку уха, а после и вовсе переходит к губам, перекладывая руки на плечи. Андрей пытался вырываться, но это было бесполезно. Во-первых, он сам этого хотел, а во-вторых, у Вани довольно крепкие руки. Марголдин отстраняется и смотрит тому в глаза, придерживая за подбородок одной рукой. — Ты всё ещё хочешь, чтобы я ушёл?
— Если ты уйдешь, я скорее всего обдолбаюсь, если нет, непонятно, что вообще может произойти, ты...
— Ты хочешь, чтобы я ушёл? — его серьезный взгляд направлен прямо парню в глаза, а Андрей обвивает руками талию и хмыкает. — Я понял... Раз боишься один объебаться, то сделаем это вместе.
— Тебе нельзя.
— Доставай, — странно, что тон голоса стал ниже, чуть ли не бас, а также появилась приказная манера, которая абсолютно не свойственна Ване, а скорее его отцу.
— Ничего, кроме обычного косяка, не получишь, — вновь то же двойное дно, где открывается мир галлюцинаций, кайфа и боли. Абдрашитов протягивает табачную палочку парню и сам закусывает такую же. Ваня достает зажигалку из кармана, берет Андрея за подбородок и притягивает к себе, чтобы они соприкоснулись скрученными трубочками, после чего поджигает обе. Марголдин делает тягу и ложится на колени к парню. — А ты романтик...
— Ха, одинокий романтик, — внезапно затылок упирается во что-то твёрдое. — Это то, о чем я думаю?
— Да, блять, Ваня! Иди нахуй!
— Тут скорее ты пойдешь на хуй, — он резко упирается головой и давит прямо туда, куда не нужно. Абдрашитов стонет и зажмуривает глаза.
— Когда-нибудь я тебе реально пропишу, — парень сжимает золотистые волосы в руке.
— И этой рукой ты потом будешь дрочить на мою фотку? — кудрявый продолжает усмехаться и валяться на коленях с косяком в зубах.
— Отстань, не твоё дело вообще.
— Да? Не моё? — Марголдин резко поднимается и опрокидывает Андрея на кровать. — А хочешь с натуры, м?
— Блять, Ваня, — парень пытается встать, но на нем сверху уже сидит кудрявый. — Ты тяжёлый, ну слезь...
— То есть ты всё-таки снизу, — Ваня начинает двигаться и тереться об член. — А то не представляю, как бы ты меня выдержал, — также быстро, как и начал, так и закончил; встал и выкинул бычок в окно. — Раз ты такой неактивный, нежный и застенчивый, то я пойду.
— Подожди, — Андрей чуть ли не подпрыгивает и подлетает к нему с объятиями, сразу же впиваясь в губы и проталкивая язык. Марголдин кладет руку тому сначала на талию, но не церемонится и перемещает её на ягодицу, крепко сжимая. Их языки сплетаются, а вторая перемещается прямо под футболку Абдрашитова. Ловкие пальцы сжимают сначала всю ореолу, а позже концентрируются именно на соске, от чего темный кусает кудрявого за губу. Железный привкус и редкие капельки крови смешиваются со слюной и стонами. Темный зарывается руками в те же кудрявые волосы, которые хотелось съесть. Шелковистые мягкие пряди проходят сквозь пальцы, иногда чуть путаясь и завиваясь сильнее. Оба уже прекрасно осознают, что дело вряд ли обойдётся простым петтингом и стоит перейти на что-то большее. Или...
Марголдин садится на кровать и кладет голову на, как не странно, подголовник.
— Я весь в твоём распоряжении, но учти, что трахаться мы не будем.
— Блять... — Андрей садится тому на ляжки, стягивает джинсы вместе с боксерами и начинает работать руками. Он то наращивает темп, то сбавляет, добавляя лишь приятные мурашки и желание быстрее кончить. Ваня не остаётся в стороне и большим пальцем надавливает на головку, заставляя темного сжать ноги, от чего оба вскоре и кончают.
— Слизывать будешь? — Марголдин ехидно улыбается и наклоняет того вниз. Андрей послушно выполняет этот указ, после чего достает салфетки из тумбочки и вытирается сам. — Доволен? Теперь-то ты хоть будешь мне писать, чтобы я не узнавал, где ты, как ты и что с тобой от Паши, м?
— Прости... — Абдрашитов ложится тому на грудь и трётся носом.
— Не извиняйся, — Ваня целует того в макушку. — Всё же, мне идти надо, отец пиздюлей даст, — он кладет парня на кровать и встаёт сам, быстро доходя до коридора и обуваясь.
— Вань, — Андрей подбегает к тому и кладет руки на плечи, — что между нами?