✨Не твоя вина-но боль твоя✨
Ночью город выл.
Сквозняки в подворотнях, мокрые вывески, снег, который не ложился — он таял на плечах, оставляя следы, будто кто-то поцеловал в шею, чтобы потом выстрелить в затылок.
Т/и спешила домой. Шла быстро, через переулок — срезала путь.
Под ногами — каша, жёлтые отблески фар, растворяющиеся во влажном асфальте.
Телефон в сумке звенел третий раз. Неизвестный номер. Она не взяла.
На углу — силуэты. Мужские.
Сначала — просто прохожие. Потом — нет.
Пальцы в карманах — не от холода. Там что-то ещё.
Она поняла это за секунду до того, как один шагнул ближе:
— Эй, киса. Подожди. Ночь ведь длинная.
Она развернулась. Не побежала. Просто ускорила шаг.
Но они шли за ней.
— Ты ж с Белым пересекалась, да? Слышал, он тебя в клубе катал.
— Так вот, скажи своему хахалю, чтоб вспомнил, кому должен.
Один из них схватил её за руку.
Она дёрнулась, ударила — не сильно, но неожиданно.
Затрещала ткань рукава, брызнула грязь на сапоги.
— Дура ты, что ли?..
И тут — звук.
Рёв мотора. Фары врезаются в темноту.
Чёрный "Мерседес" заходит в поворот, как нож — резко, без стука, без предупреждения.
Дверь хлопает. И тень становится человеком.
Саша. Александр Николаевич Белый.
⸻
— Кто тронул? —
Голос — тихий. Без крика.
Но уже достаточно. Те, кто перед ним, сжимаются, будто чувствуют, как земля под ними тонет.
— Я повторяю. Кто руку поднял?
Один дёрнулся к поясу — поздно.
Белый бьёт — раз, два. Легко. Как будто учит умирать.
Т/и стоит в стороне. Не кричит.
Смотрит.
Как он ломает нос, как второй падает, выронив нож.
Молчит. Даже когда к ней подбегает Космос.
— Ты цела? Т/и?..
— Всё нормально. Я... цела.
— Она за себя постоять может, — мрачно бросает Белый, вытирая руку о снег. — Но это не её работа.
⸻
Позже.
Они сидят в машине. Двигатель работает — чтобы не замёрзли.
Окна запотели. Внутри — запах табака, мокрой ткани, и глухой злости.
— Почему ты за мной приехал?
— Потому что знал: кто-то попытается дотянуться до меня через тебя.
— Я ничего не сделала.
— Ты смотришь на меня не как на зверя. Этого уже достаточно, чтобы стать уязвимой.
— Я тебе не принадлежу.
— Пока — нет.
— И ты мне тоже.
— Я и не должен.
Она поворачивается к нему. Взгляд острый, но спокойный. В глазах — злость. И ещё что-то... личное.
— Это твой мир. Я в нём не живу.
— Уже живёшь.
Он подаётся ближе. Сквозь пальто, холод, запотевшие стёкла — чувствуется напряжение, как от тока.
— Я не извиняюсь.
— И не должен.
— Но я предупреждаю: если ещё хоть кто-то подойдёт к тебе — я закопаю их так глубоко, что весной их не найдут даже черви.
— А если я сама скажу тебе уйти?
— Уйду.
— И не вернёшься?
— Вернусь. Если ты будешь в опасности.
Потому что ты теперь — моя слабость.
⸻
Она молчит.
И это молчание — не отказ.
Это пауза перед чем-то большим.
Как снег, что сначала тает, а потом всё-таки ложится. Насмерть.