Глава 15
— Проходите, товарищ директор, — кивнул на тяжёлую дверь помощник.
Первый принял его почти без задержки, о чём иные могут только мечтать. Тут бы порадоваться, да нечему. Потому что ответственность такая, что лучше в очереди подождать!
Директор прошёл в кабинет и, получив разрешение, сел. Положил планшет на отполированную чужими мордами столешницу. Огляделся по сторонам.
Кроме Хозяина в кабинете никого не было. Не то что Политбюро – даже Постоянный комитет ничего не знали об артефакте. Зато знали о Директоре, которого Первый принимал в любое время и без очереди. Чем нажил ему ещё больше могущественных врагов.
В углу тихонько забили старомодные часы. Тут вообще всё было старомодное – ни бортового, ни даже паршивого коммуникатора. Хозяин не жаловал электронику, предпочитая работать по старинке. Марс не должен слепо полагаться на технику, ибо опасно для Республики и вредно для личности. И даже в школах нынче детей обучают на старый лад, с ручками и тетрадями. Чтобы не расхолаживались и думать не отвыкали.
Казалось бы – глупость и мракобесие, но только подкрепляется теория научными исследованиями. И сам Первый секретарь тому яркое подтверждение. Работает с утра до ночи, всё помнит, во всё вникает. И несмотря на неспешную манеру ведения дел – всё успевает! У земных – не так, у них "мозг" разве что в пятую точку не вмонтирован. Что не может не радовать технические войска.
Дочитав документ, Первый поставил размашистую подпись и отложил бумагу в корзину. Хрустнув уставшими пальцами, поднял взгляд на посетителя.
— Докладывайте, товарищ директор. Я вас внимательно слушаю.
Слушать он и правда будет внимательно, разбираясь во всём. Зазеваешься – сразу подловит. Потому и мотается Директор на объект, не доверяя сухим сводкам, для того и ночует возле артефакта, вытряхивая из учёных, казалось бы, второстепенные, детали. Потому что в его деле второстепенного не бывает.
Откашлявшись, Директор начал доклад, заодно вспоминая всё, что произошло после обнаружения артефакта. Вспоминая не просто так, а на случай каверзных, которые Первый любит задавать, вопросов. На которые, если не ответить, можно попрощаться с карьерой. Или с головой.
Группу Гордеева он приволок на объект буквально за шиворот, приказав во всём разобраться и напомнив о персональной ответственности за результат. Забыв покой, сон и близких, учёные с головой погрузились в работу. Правда, и поддержку им обеспечили по высшему разряду. Всё, что требовалось для проекта, Директор "пробивал" по своим каналам, задействуя все контакты. В том числе – и среди земной резидентуры.
Он хорошо помнил первый после обнаружения артефакта разговор с Хозяином. Он был уверен, что по голове его, мягко говоря, не погладят. Ещё бы, если СБМ нагнала в район войска, поскребла по сусекам у армейских и даже оттянула на себя часть флота!
Но Директор оказался неправ. Первый принял его быстро, в считаные часы организовав личную встречу. Хозяин знал, что творится в тройном ударном. Не мог не знать. Но он не стал рубить сплеча, понимая, что Директор не будет просто так стягивать к Терра Ноахис все наличные силы. Когда же ему доложили, ЧТО было найдено в подземной пещере, приказал лишь одно:
— Пока об этом – никому. Пойдут кривотолки, паника. Всю информацию – только при личных встречах. А будут интересоваться товарищи партийцы – отправляйте их ко мне. Невзирая на чин.
Понял тогда Директор, во что вляпался. Много было у него врагов, а стало – ещё больше. И если не угодит он начальству, то его бросят на растерзание стае обозлённых на СБМ и Отдел конкурентов. Тут хочешь не хочешь – а все тайны из упрямого артефакта вытрясешь!
Поначалу всё шло не очень. Объект не желал сдаваться, упорно храня свои тайны. И можно бы махнуть рукой – мало ли в мире загадок, но ведь зачем-то хотели его земные уничтожить! Да не смогли, потому что заглох отчего-то рядом с сосулькой совершенно исправный, десятикилотонный боеприпас. И даже одно это "отчего-то" оказалось кроличьей норой, в которую с головой провалилась вся практическая и глубоко теоретическая физика. А ведь есть ещё много другого.
Например, сам бункер, который "умники" излазили вдоль и поперёк. Или его странное медное покрытие. Медное оно только на вид, а на деле являет собой сложные агломерации нанокристаллов, подозрительно похожих на мозг и нервную систему. Вот только достучаться до этого мозга не получалось от слова "совсем". Молчал мозг, не реагируя на ток, лазеры и гамма-излучение. Как партизан на допросе – молчал!
Помог случай. Вскоре после герметизации объекта руководитель группы случайно прикоснулся к колонне голой рукой. Ну, как прикоснулся – психанул, сорвал перчатки, и заорав матом на молчаливую конструкцию, изо всех сил врезал по ней кулаком, который внезапно вошёл в твёрдый материал словно в тесто. Рука Гордеева увязла внутри сосульки, а сам он простоял подле колонны почти двое суток, впав в некое подобие комы. Дежурившая рядом медбригада на все вопросы разводила руками. Показатели были в норме, пульс как у младенца, а мозговые волны демонстрировали глубокий, здоровый сон.
Директор попрощался с карьерой в третий раз. ЧП на курируемом объекте с потенциальной утратой научрука грозило отбросить исследования на недели, если не месяцы, назад. Но обошлось. Через сорок шесть часов артефакт освободил руку учёного. Гордеев очнулся, заорал от боли и рухнул на пол. Мозг-то спал, но мышцы за это время закостенели, поддерживая тело в стоячем положении. Так товарища на носилочках в лазарет и унесли, где его уже ждал спешно примчавшийся на место Директор.
Гордеев приходил в себя несколько суток. Поначалу не мог назвать даже имя, лишь мычал и метался по койке. Потом затих, вспомнил про жену и сына–двоечника. Через день – назвал имя Первого секретаря, через два – признал непосредственного начальника. Про объект – ничего, помнил только, как кулак зажало внутри и обожгло, словно кипятком.
Его продержали под аппаратами неделю, изучая чуть ли не под микроскопом. Здоров как бык, сон, аппетит в норме. Биохимия крови, правда, скакала, но и это через пару дней прошло.
В ночь перед возвращением Директора в столицу в дверь кабинета кто-то бешено забарабанил. В коридоре временного жилого блока стоял всклокоченный, в одних трусах и майке, Гордеев. Глаза дикие, в руках – скомканные листы бумаги, исписанные мелким почерком. Отодвинув плечом начальника, он молча зашёл в кабинет. И уж на что Директора трудно напугать, а и ему стало не по себе, когда одуревший научрук приблизился к нему вплотную. На вопрос – что, мол, происходит, учёный произнёс только одно слово:
— Гипертоннель.
Швырнув листки на стоящую рядом тумбочку, обессиленный Гордеев упал в кресло. Когда его попытались увести в медблок, заметался по комнате и потребовал встречи со своей группой. Психиатр, подумав, дал добро – в таких ситуациях с пациентом лучше не спорить, если он не буйствует и на людей не кидается. Гордеев – не кидался и даже согласился надеть штаны. Отвели его тогда, болезного, вместе с заметками в лабораторию, где уже ждали поднятые по тревоге подчинённые. Отвели, надеясь, что в рабочей обстановке научрук быстро придёт в себя и успокоится.
Но вышло немного иначе.
Группа просидела в лаборатории до утра, споря до хрипоты и исписав все доступные поверхности непонятными формулами. Врачей отпустили за ненадобностью – Гордеев оказался адекватен. Хотя вещи говорил – совершенно неадекватные! Но если научрук и сошёл с ума, то сделал это на редкость грамотно, подведя под своё безумие хорошую теоретическую основу. Опровергнуть которую не смогли даже коллеги.
Когда обо всём доложили Директору, у него отвисла челюсть. Услышанное было до того невероятным, что он почувствовал себя персонажем плохой фантастической книги. Очень плохой и очень – фантастической.
Во-первых, при физическом контакте "сосулька" залила в мозг учёного огромный объём информации. Те сорок шесть часов Гордеев вовсе не спал – он бешеными темпами впитывал в себя всё, что транслировал артефакт. Преходящая амнезия являлась следствием когнитивной перегрузки. Мозгу реципиента потребовалось время на обработку чудовищного массива данных, после чего знания "всплыли" в его голове одним махом. В принципе, такой интерфейс – штука незаменимая. Прикоснулся, отключился ненадолго, бац – и уже во всём разбираешься. Не нужно ни проводов, ни сложных компьютеров, только кроватка неподалёку, чтобы после многочасового стояния в себя прийти. А они его, глупые, лазерами да радиоволнами!
Во-вторых, как и боялся себе признаться Директор, объект – творение рук далеко не человеческих. И возможно, даже не рук! Кто и когда создал артефакт – так и осталось загадкой. "Сосулька" то ли не смогла, то ли не захотела этого сообщать. Ясно одно – людей артефакт признавать своими хозяевами отказался. Взломать же объект подобно компьютеру возможным не представляется, равно как и разобраться, по каким признакам он отличает своих создателей от прочих. Поэтому тут пока – тупик.
И, наконец, в-третьих, хотя если по-хорошему, то – во-первых. Сосулька эта – вовсе не сосулька, а своего рода маяк, позволяющий связывать между собой произвольные точки в пространстве. Радиус действия – пара миллионов километров, но главное, что соединены они между собой в единую, причудливую сеть, позволяющую за мгновение перемещаться между маяками на любое расстояние. В солнечной системе таких два – на Земле и Марсе, и оба завязаны на ещё один, расположенный... да чёрт знает где – расположенный!
Расстояние такое, что с Марса ту звезду даже в самые мощные телескопы не разглядеть. Как оно всё работает – понятно весьма условно, точно удалось установить лишь одно. Неразорвавшаяся бомба – прямое следствие высокой концентрации того, что умники за неимением лучшего термина назвали "гиперполем". Поле это, не признавая барьеров, пронзает пространство, а вблизи от объекта вытворяет всякую чертовщину, от замедления времени до скачков силы тяжести. Но что характерно, людям артефакт никакого вреда не причиняет, ограничиваясь мелкими шалостями на вверенной ему территории.
— ...таким образом, товарищ Первый секретарь, в наших руках оказалась уникальная технология. Нам удалось успешно осуществить переброску материи и информации между произвольными точками как на поверхности, так и в околопланетном пространстве. В экспериментах задействовались кристаллы, растения, животные и в конечной фазе – отряды добровольцев, подвергнутые после тщательному медосмотру. Нарушений в работе организма выявлено не было. То же самое касается всех прочих объектов экспериментов. Они остались неизменными вплоть до молекулярной структуры, без каких-либо аномалий.
— В связи с этим хотелось бы подытожить. Первое. Обнаружение артефакта даёт Республике уникальное тактическое и, возможно, стратегическое преимущество за счёт принципиально нового средства доставки. Второе. Крайнее недоумение вызывает тот факт, что располагающий доступом к аналогичному артефакту противник по неизвестным причинам не пробует им воспользоваться, ограничившись неудачной попыткой уничтожения. Наконец, третье. Необходимо в сжатые сроки получить информацию о том, что находится по ту сторону маяка. Научной группой подготовлены беспилотные разведчики, которые с вашей санкции и с соблюдением всех мер предосторожности могут быть переброшены "в дальний конец" незамедлительно. У меня всё, товарищ Первый секретарь.
Первый встал и в глубокой задумчивости прошёлся по комнате. Сев на место, уставился в одну точку, прикидывая варианты. Каким-то шестым чувством Директор понял, что в его судьбе грядут большие перемены. И не ошибся.
— Спасибо, товарищ директор. Вы правы, в наших руках действительно находится уникальная технология, дающая нам немыслимые доселе возможности. Соблазн использовать её для нанесения врагу болезненных ударов велик, но тут есть некоторые возражения. Во-первых, мы рискуем разменяться по мелочам. Как вы верно заметили, нам неизвестно, что находится по ТУ сторону, возможно, нечто такое, что раз и навсегда решит исход противостояния. Если же мы используем маяк для атак на врага, то не оставим ему иного выбора, кроме как начать против нас тотальную войну. Таким образом, мы рискуем променять первородство качественного скачка на чечевичную похлёбку сиюминутной выгоды.
Медленно, рассудительно говорит Хозяин, но каждое слово – как пудовая гиря. Не сдвинешь, не переиграешь.
— Это подводит нас ко второму пункту, и тут я снова должен с вами согласиться. Действительно, остаётся неясным бездействие противника после обнаружения им артефакта на Земле. Если враг осведомлен о реальных возможностях устройства, он должен был попытаться уничтожить марсианский маяк любой ценой. На этом фоне отправка на задание наскоро сколоченной из штрафников спецгруппы выглядит как минимум странно. Загадку эту следует разгадать, и чем раньше – тем лучше.
— Теперь по поводу третьего пункта. Полагаю, что будет неосмотрительно отправлять экспедицию в дальний конец, дав врагу возможность в любой момент ударить нам в спину. Вполне вероятно, что Содружество намеренно даёт нам первыми сделать этот шаг, рассчитывая заманить нас в ловушку. Времени для подготовки у них было достаточно, а значит – такой вариант не исключён.
— Исходя из этого я думаю, что нам стоит в первую очередь сосредоточиться на земном маяке. Необходимо в кратчайшие сроки выяснить, что известно противнику о возможностях объекта, по какой причине он не пытался использовать его против нас, а также почему он так вяло пытался уничтожить маяк на Марсе. Эту задачу я хотел бы поручить вам, товарищ директор.
Первый закончил монолог и внимательно посмотрел на собеседника. Ну что ж, кто эту кашу заварил – тому и расхлёбывать. Вот только...
— Спасибо за доверие, товарищ Первый секретарь. Ваше поручение будет выполнено, но у меня есть просьба.
Пауза. Первый не любит просьб, любит – когда под козырёк. Ну так и задача ведь не из простых.
— Слушаю вас.
— Товарищ Первый секретарь, я прошу вас временно вернуть в моё распоряжение Отдел Д. Миссия предстоит крайне сложная и мне хотелось бы...
— Хорошо, товарищ директор.
Вот это да! Прямо так просто?
— ...но у меня к вам встречное предложение. Я хотел бы, чтобы вы возглавили Отдел. Мне очень нужны преданные делу люди, способные справиться с любой задачей. Что скажете?
Да чтоб тебя! И главное – не сказал ведь "Партии" или "нам", сказал – "мне". А значит... Чёрт его знает, что значит, но точно, что ничего хорошего. Плакала чудом спасённая после теракта карьера. Или не чудом? Или специально приберёг его Первый, чтобы в нужный момент пристроить к делу? Похоже на то, очень похоже.
— Конечно, товарищ Первый секретарь. Почту за честь!
А на душе – кошки скребут. Но поздно уже отступать, да и некуда.
— Вот и славно, — улыбнулся Первый и нажал на встроенный в столешницу сенсор.
Из распахнувшейся в стене потайной двери вышли двое. Лицо одного из них было подозрительно знакомым. Стоп, да это же... Ну точно – погибший, а на самом деле перешедший в Отдел, командир "Ареса"! Так он же и вправду погиб. Совсем недавно!
— Следуйте за нами, товарищ директор.
Приветливо улыбнувшись, сопровождающие подтолкнули его к чёрному ходу. Вроде вежливо, а не откажешь. Потому что будут настаивать!
Ступив в узкий коридор, Директор тоскливо оглянулся на Хозяина. Точнее, на спину Хозяина, ведь тот уже занимался другими делами, забыв про посетителя.
Дверь тихо закрылась, отсекая Директора от высокого кабинета. Отсекая от прежней жизни, планов и даже каких-то надежд.
Отсекая вернее любой, самой прочной, стены.
Навсегда – отсекая!