Дорога без конца...

Даже в середине Сезона Цветов в южном Хьёдегане было прохладно. Ощутимо прохладнее чем в Альдероте, и гуляющий по холмам ветерок заставлял повыше натянуть воротник тем, у кого он был. Нечастые сгорбленные фигуры, видневшиеся в разбросанных по равнинам полях, похоже, не нуждались в тёплой одежде – то трудились гоблины, что было вполне нормальным явлением для этой земли.

Тёмную полоску леса на горизонте разорвали оборонительные башни и замковые пики небольшого города, точнее, как сказал бы альдеротец – посёлка городского типа. По извилистой дороге путники медленно приближались к нему.

– Каристио. – обозначил увиденное светловолосый мужчина в чёрной одежде горожанина, пытаясь поудобнее умоститься в седле своей лошади, – Жемчужина хьёдеганского юга, дикого и непокорного.

– Если здесь больше нет городов, то это и правда жемчужина. – прокомментировал второй всадник – черноволосый наёмник, одетый в стёганый коричневый кафтан и зелёную накидку с капюшоном.

– Здорово, что мы нашлись в Родлене. – Юстиваль глянул на своего попутчика дружелюбным прищуром, – Я же совершенно случайно наткнулся на тебя в толпе народу.

– Видимо ты моё проклятие. – кивнул Мархас, не отрывая взгляд от дороги.

– Ты что, всё ещё злишься за ту картину? – непринуждённо спросил альдеротец, – Я же сделал тебя известным.

– Угу. – промычал он, – Поэтому я и ушёл. Только похоже, что мои проблемы преследуют меня.

– Ладно тебе... Я же извинился.

***

Город и правда был скромным, не производящим впечатление оживлённого места. Дома выглядели старыми, а их жители не особо зажиточными. В полдень людей на улице было немного, а те кто составлял вялую массу прохожих, были, видимо, простыми рабочими, ремесленниками или вовсе бездельниками.

Как раз благодаря местным весельчакам, найти рынок было не трудно. Здесь раздавались возгласы торгашей, брань, споры, женская болтовня. Откуда–то доносились меняющиеся мелодии, производимые хьёдеганскими гуслями.

– Посмотрим, есть ли тут хорошие перчатки. – хрипнул Мархас, спрыгивая с кобылы, – Мои совсем поистёрлись.

– Я бы тоже себе чего–нибудь взял. – одобрительно кивнул Юстиваль и также спешился, – Если поделишься со мной парой монет.

Они прошли вдоль многочисленных прилавков и шатров, где торговцы предлагали людскому выбору самые обычные для здешних мест товары. Множество мяса, шкур, лесных трав, ягод и фруктов. Простые инструменты, одежда, украшения и оружие. Встречались и вещи отменного качества – редкие ингредиенты, драгоценные камни и даже кристалт.

Выхватив из всего рыночного изобилия лавку кожаных изделий, Мархас принялся разглядывать нужные ему перчатки, ответственно подходя к выбору, тщательно прощупывая и растягивая их.

– Лучше не трогай её. – скривившись хрипнул пузатый кожевник. Мархас с недоумением поднял на него взгляд из–под капюшона.

– В каком смысле? – настороженно спросил наёмник.

– Я не тебе, а другу твоему. – взорвался смешком торговец и махнул волосатой рукой в сторону Юстиваля, – Старуху лучше не трогать, можно заразу подцепить. Потом срать не наладишься.

Альдеротец с блестящими золотистыми волосами, даже не отреагировал, а продолжил предлагать яблоко рыжеволосой девушке, чей миловидный облик был изрядно замаскирован грязью, царапинами и синяками. И под миловидным обликом здесь явно не подразумевалась старческая красота – девушке было максимум двадцать пять.

– Не вижу тут никакой старухи. – прокомментировал Мархас, глядя на девчушку.

– Ты что, странник, допился что ли? – хихикнул здоровяк, – Ладно, ты бери что надо и не задерживай.

– У меня монет не много, но думаю бабуле нужнее. – пояснил Юстивал, отвлекаясь на недоумённое выражение лица наёмника, – Вот, я положу вам здесь яблочко. Осторожнее, не испачкайте.

Девушка направила свой тревожный взгляд на Мархаса, и в тот момент что–то изменилось. Она будто улыбнулась и широко раскрыла веки.

– Эй, кожевник! – развернулся наёмник, и забрав новые перчатки отсыпал монет, причём немного больше, чем нужно, – Возьми. И продай мне ещё вон ту меховую накидку.

– Как скажешь, странник. – закивал торговец и быстро исполнил всё что от него требовалось.

Набросив тёплую шкуру на продрогшую и одетую в старое грязное платье девушку, Мархас досыпал ей ещё пару лиселлиусов, чтобы та смогла докупить еды на своё усмотрение.

– Какое уважение к старшим! – раздался недовольный возглас среди прохожих. Его источником оказался ещё один лавочник, и идущие с ним рядом приятели.

– Что за чёрт? – выдавил из себя Мархас, повернувшись к ним.

– Я тебе объясню, сеньор. – тыкнул в него пальцем один из хьёдеганцев, – Не надо подкармливать этих вшивых стариканов и прочих бродяг. От них только вонь, грязь и говно. Расползаются по рынку, воруют, пугают людей. Стража их разгоняет, а потом такие идиоты как ты делают им подачки.

– Что ты там сказал, тупица? – нахмурившись выругался Мархас, – Подойди и хрюкни ещё раз. Особенно часть про идиота.

– Эй, Мархас, нам лучше понемногу уходить. – шепнул ему в затылок Юстиваль, которого не веселили такие перепалки.

– Это ты зря, бледная твоя рожа. – размял шею хьёдеганец, в руке у которого блеснул мясницкий нож, – Сейчас ты будешь не счастлив.

Звякнул извлечённый из ножен меч наёмника. Юстиваль уцепился в его дублет, оттягивая назад.

– Тихо, тихо, тихо. – прощебетал он, натягивая неестественную улыбку, – Не нужно этого. Нам уже ехать пора.

– Он меч достал! – ошалел торговец, создав волну вздохов и криков, – Безумец!

– Убирайся отсюда со всеми вонючими попрошайками! – подпел ему кто– то из толпы.

– Какое же ты мерзкое отродье... – прошипел наёмник и глянул на сжавшуюся словно испуганный ёжик девушку, – Эй, уходи отсюда. Тут не безопасно.

Рыжеволосая, ничего не сказав удалилась, ещё несколько раз обернувшись. Ей на смену подоспели несколько городских стражников – один с простым мечом западного типа, а второй с огромным хьёдшвертом.

– Что тут происходит? – вопросил один из них, одетый в кольчугу и латный нагрудник, поверх которого висел длинный зелёный плащ.

– Сеньор, этот человек обнажил оружие и собирался напасть на меня! – красочно описал произошедшее лавочник.

– А ещё он странно выглядит. – добавил его дружок, – Явно преступник!

– Так, ясно всё. – вздохнул солдат, и переглянулся со своим товарищем, – Опять тупые потасовки, будто заняться больше нечем. Расходитесь! Мы всё уладим.

Всё ещё выглядя крайне недовольным, наёмник вернул оружие на пояс и одёрнул свою руку, в которую намертво вцепился Юстиваль. Альдеротец в ответ лишь покачал головой.

– Пойдём с нами, затейники. – позвал двоих путников второй стражник, поправляя головной убор, плотно сидящий на лохматых белых волосах.

– Мы ничего не сделали! – попытался возразить Юстиваль.

– Подчиняйтесь, пока мы чего–нибудь с вами не сделали. – пригрозил первый солдат, – Живо!

Следом за вооружёнными хьёдеганцами, Мархас и Юстиваль проследовали по мощёной улице в подворотню, где их проводники остановились и значительно повеселели.

– Вот мы и на месте. – объявил стражник, – Теперь давайте проясним. В нашем городе драчунов не жалуют, а потому, надо бы задержать вас, чужаки, как полагается.

– Но ситуацию можно решить намного проще, вы же понимаете? – облокотившись на стену вставил второй страж.

– Нам то делать особо нечего, ребятки. – развёл руками первый, –Поэтому мы можем пойти и заполнить на вас бумаги, потом подыскать вам камеру на дней пять–шесть, опросить свидетелей. А там, скорее всего с вас сдерут такой штраф, что уйдёте вы отсюда нагишом. А можно всего этого избежать символической суммой...

– Так сказать пожертвование, в доказательство вашей невиновности. – снова добавил второй.

– Крайне рекомендуем этот вариант. – кивнул солдат.

– Ладно, я понимаю. – вздохнув промычал наёмник и зыркнул на художника. Тот лишь громко сглотнул и жестом показал, что денег у него действительно больше нет.

Вывернув кошель и достав из него почти всё что было, Мархас с болью в сердце наградил служителей закона, в добрых северных традициях. Любезно распрощавшись, они разошлись в разные стороны переулка, и именно Мархас с Юстивалем символично прошлись именно по той стороне, где расстелилась зловонная лужа помоев.

– Вот тебе и жемчужина хьёдеганского юга. – прорычал наёмник, нервно протерев лоб новыми перчатками.

– Что теперь? – поинтересовался Юстиваль.

– Теперь мне нужна работа. И тебе, если не хочешь нарваться тут на неприятности.

– Можем попробовать найти работу для двоих. – блеснул смекалкой художник, – Вдвоём то оно всё легче чем порознь.

– У нас с тобой немного разные профессии. – закатил глаза Мархас, – Либо я умру со скуки, либо ты от потери крови. Вот такая кооперация.

– Да брось ты! – отмахнулся альдеротец, – Я образован и многое знаю об этих краях. А ты... хорошо дерёшься. Вместе у нас получится быстро заработать хорошую сумму.

– Хорошо, знаток. – согласился наёмник, размяв плечи, – Доверимся твоей эрудиции.

***

Двухэтажное грузное здание «Гильдии бойцов» как её называли в Хьёдегане, было столь же обшарпанным и неблаговидным, как и все строения в этом городе. Толстые деревянные балки и обтёсанный камень складывались в простую, надёжную, но не слишком эстетичную конструкцию.

Внутри всё ощущалось куда приятнее: уютный интерьер изобиловал коврами, шкурами и деревянными элементами отделки, пусть и освещали всё это холодный зеленоватый свет нирианских камней. Дерево, обильно присутствующее как в декоре стен, так и мебели придавало приземлённости, простоты и первобытной красоты. Во многих местах красовались традиционные узоры, изображающие морские волны или ветви деревьев – таков колорит хьёдеганских убранств.

За столом и стойкой сидело несколько человек, занятых своими делами и не обращающих внимания на гостей. На стене, слева от входа, весела большая доска с десятком закреплённых кнопками листков – в таком виде здесь оставляли контракты, за выполнение которых брались гильдейские или случайные умельцы. Вот и двое странников, без лишних вопросов со стороны местных обитателей, могли ознакомится с требующими внимания городскими вопросами.

– Посмотрим... – протянул задумчиво наёмник вглядевшись в рукописный текст на жёлтой бумаге, – Вернуть украшение из южного сада... И ещё приписка: "Золотая заколка моей жены была съедена вместе с доброй половиной всех её волос... Предположительно это был волосокрад из южного сада, но возможно это её сумасшедший брат... В любом случае украшение нужно вернуть". Кто такой волосокрад?

– Да не важно, ты посмотри сколько предлагают. – одёрнул его Юстиваль, – Больше беготни чем денег.

– А вот это? – продолжил чтение Мархас, – Кто–то отравил дегустационное ганвио Гильома на важном приёме... "За занятием были замечены дерзкие гоблины, обосновавшиеся у канализационной решётки на западе". Ганвио – это шутка какая–то?

– Нет, это национальное блюдо хьёдеганцев. – замотал головой художник, – И что–то я не хочу утонуть в этом... говне, шастая по канализации. Давай что–нибудь другое.

– Мы так далеко не уедем, парень. – наёмник уронил осуждающий взгляд на компаньона, – Нужно взять хоть что–то из этого, иначе будем чистить подвалы от крыс.

– Думаю не будем. – обнадёжил художник, – Смотри, есть кое–что интересное. "Три дня назад пропала группа из шести алхимиков в лесу на северо–востоке. Найти их или их амулеты из янтаря". То, что нам нужно.

– Искать трупы в лесу? – спросил Марахас, и на лбу у него собрались морщины, – Ты хочешь заняться этим?

– А почему нет? – пожал плечами Юстиваль, и сорвал листок с доски, – Это то, что нам нужно. И кроме того, они могут быть ещё живы, так что никакие трупы искать не придётся.

– В этом я сомневаюсь...

Завершив обсуждения, они подошли к стойке, где немолодой хьёдеганец с пером в руке старательно заполнял какие–то документы. Не тратя время на излишнюю вежливость, он, продолжая своё занятие заговорил с двумя путниками:

– Добрый день, сеньоры. Чем могу быть полезен?

– Мы хотим взяться за этот заказ. – уведомил альдеротец, показав объявление.

– Хм... Значит этот... – помялся гильдмейстер, попутно раздумывая о чём–то другом, – Вы ведь вдвоём? Плата будет выдана вам в установленном размере. Делить будете по своему усмотрению.

– Это ясно. – кивнул Мархас, – Но... мы не состоим в гильдии. С этим есть проблемы?

– Нет, это не важно. – коротко ответил хьёдеганец.

– В таком случае, мы не прощаемся. – откланялся Юстиваль, но внезапно обращённый к нему взгляд гильдмейстера заставил остановится.

– Обычно, мы проводим небольшой испытательный поединок, но ваш спутник выглядит умелым бойцом. А потому, попрошу пару минут, чтобы я мог заполнить кое–какие бумаги. Это необходимо для последующей выдачи награды.

– Тогда мы подождём. – одобрительно закивал Юстиваль, ловя взгляд Мархаса, – Награда – это важно.

***

– Так что это за амулеты? – вдруг задался вопросом Мархас, вытащив из седловой сумки листовку с заданием и снова изучив содержимое.

– Нужна помощь эрудита? – причмокнул Юстиваль, – Зелёный янтарь, Умарин, получает каждый хьёдеганец в юности. В виде амулета, кольца или браслета... Это тесно связано с их религией – сегстианством.

– Да, познавательно... – зевнул наёмник, – А искать его зачем?

– Очень важно после смерти хьёдеганца найти его тело и этот кусочек янтаря. А после сожжения – положить его в прах. Если у человека есть дети или внуки, то они получат этот амулет во время обряда инициализации.

– В общем святая святость, как всегда.

– Не ты же будешь молитвы Валидору читать. – художник оттопырил указательный палец в небо и со значением им помахал, – Наше дело – заработать лиселлиусов.

– Тут в ходу валидорики. – поправил его Мархас, после чего снова с безразличием глянул на листок, – Десять монет за амулет... Если я правильно высчитал курс, то этих денег не хватит даже на жратву для лошадей.

– И тут настало время для очередной демонстрации силы альдеротского образования. – Юстиваль демонстративно указал ладонями на своё лицо, – Некоторые хьёдеганцы «случайно» нашедшие тела своих сограждан в лесу, относят янтарь в аббатства, где монахи, при правильном подходе, готовы заплатить за один амулет столько же, сколько мы получим за весь этот заказ.

– И где это аббатство? – заинтересованно спросил наёмник.

– Мы его проезжали, ты что не помнишь? Немного севернее города.

– А амулеты?

– Что амулеты?

– Не факт, что мы их найдём.

– Ну знаешь... – пожал плечами художник, – В тебе слишком много пессимизма. После той истории в Роллтейде я понял, что на многие вещи нужно смотреть с лучшей стороны. Даже когда её, казалось бы, нет.

– Ладно. – оживился Мархас, пришпорив кобылу, – Должен признать ты полезный спутник.

– Спасибо за похвалу. – улыбнулся Юстиваль.

– И судя по тому холмогорью, мы уже подъезжаем. Алхимики двигались этой дорогой.

Поднявшись на возвышенность, двое путников плавно растворились в массиве смешанного леса. Узкая тропа уходила всё дальше, в тенистую чащу, наводнённую разнообразной трелью птиц и шелестом крон. Солнце всё реже проблёскивало через пышное покрывало листвы, удерживаемое тысячами внушительных прямых стволов, устремляющимися в верх словно колонны.

Редкие кустарники, ютясь у некоторых деревьев не в силах были заполнить этот скрытый от неба простор лесных сводов. Кое–где белели шляпки грибов и пробились яркие оттенки цветов и трав, за которыми и приходят зельевары и собиратели.

В поисках этих зельеваров, Мархас и Юстиваль проскакали кругами добрую часть послеполуденного света, а потом, спешившись, ещё столько же прошли пешком, до сумерек.

– Ну и куда они пошли? – резко и раздражённо спросил наёмник, не предполагая ответа на свой вопрос, – Может они просто решили свалить отсюда, чтобы продавать свои одуванчики в нормальном городе.

– Честно говоря, я думал, что будет легче. – устало вздыхая, Юстиваль уселся на траву под толстенной сосной.

– Придётся поискать завтра. – с грустью сообщил наёмник.

– Стой, тут... что то есть. – дёрнулся художник, нащупывая что–то ладонью в опавших листьях, – Тут углубление, будто бы от ноги. И ещё одно...

– Ещё бы ты пораньше это нашёл... – буркнул Мархас и принялся разбрасывать листву.

На влажной земле и правда были отпечатаны сапоги трёх или четырёх человек. В сгущающемся сумраке, двое искателей последовали по следам в неизвестном направлении. Хотя все направления отсюда казались одинаковыми. Наёмник шёл впереди, не испытывая особых проблем с видимостью, а Юстиваль плёлся за ним, понемногу охватываемый дискомфортным ощущением опасности вечернего леса.

– Ты видишь что–то? – поинтересовался Юстиваль, поспевая за Мархасом и стараясь не споткнуться.

– Нет. – ответил наёмник.

– Вообще ничего?

– Ничего нужного.

– Подсветить было бы неплохо. – заявил художник, в очередной раз едва не упав, – Ты знаешь какое-нибудь простое заклинание?

– Нет. – также без затей ответил Мархас.

– Крутой наёмник не может наколдовать простой светоч. – с издёвкой произнёс Юстиваль, после чего добавил, – Не потрать ты все наши деньги, могли бы взять парочку нирианских кристаллов.

– Я уже почти уверен, что оставлю тебя здесь. – вполголоса ответил наёмник.

– Ладно, молчу. – протянул Юстиваль, – Но ты хоть иногда говори что–то. Я тебя с трудом вижу.

– Тише. – шепнул Мархас, и указал вперёд, пусть его спутник и вряд ли увидел этот жест, – Там впереди свечение.

– Где? – пощурился альдеротец в попытке хоть что–то различить в оттенках чёрно–синего сумеречного леса, – Я хоть убей ничего не вижу.

– Далеко впереди. – пояснил наёмник, – Тусклый свет между деревьями.

– Может лагерный костёр? – предположил Юстиваль, до сих пор не видя даже намёка на что–то светящееся.

– Не думаю. – ответил Мархас, – Огонь редко бывает зелёного цвета.

– Тогда у меня плохое предчувствие насчёт этого. – сказал художник, и в последних словах почувствовалась лёгкая дрожь.

– Почему это?

– Ты слышал о залленских тенях? Это призраки из заброшенного города, бродящие по лесам и пожирающие путников...

– Да, ты рассказывал о них на прошлой неделе, когда возле Родлена в лесу тебя испугала какая–то птица. И ты говорил, что они состоят из чёрного дыма.

– И ведь точно... Но я бы всё равно был аккуратнее.

– Помолчи уже.

Осторожно ступая по устланному листвой и кореньями покрову, они подошли к источнику жутковатого свечения, застывшего на бледных стволах ближайших деревьев. Оказалось, что зеленоватое сияние вырывалось из потёртой травнической сумки, забытой кем–то прямо на земле.

Не проронив ни слова, Мархас поднял рюкзак и вытащил из него продолговатый светящийся кристалл, вставленный в металлический каркас.

– Чей–то нирианский камень. – прокомментировал Юстиваль, – Там ещё что–то есть?

– Есть. – кивнул наёмник и достал из сумки пучок сорванных цветов и травы, – Похоже на алхимические примочки. И хозяева должны быть где–то рядом.

«Где–то рядом» оказалось намного ближе, чем они думали. Осветив кристаллом маленькую полянку, Мархас увидел под одной из сосен, вторую сумку, а также фрагменты чьей–то одежды. При детальном изучении, уже и Юстиваль мог отчётливо классифицировать неясные тёмные пятна, покрывающие всё вокруг, как капли крови. Чуть поодаль, в траве показались неясные куски ткани, пропитанной всё той же злосчастной жидкостью. То были части рук, ног, обглоданные до костей элементы торса, обмотанные в то, что когда–то было одеждой.

От такого вида Юстиваль, непривыкшему к красотам жизни вне городских стен, сделалось нехорошо. Мархас же, куда менее бурно реагировавший на подобные вещи, только поморщился и попытался определить происхождение этих, с позволения сказать, ран.

– Ну что там? – любопытно окликнул наёмника Юстиваль, глядя на трупы из–за его плеча.

– Их разодрали животные. – уверенно констатировал Мархас, – Скорее всего волки, или кто тут ещё водится. Убили, наверное, они же.

– Ужасно... – вздохнул альдеротец, после чего прикрыл ладонью нос, – Ух, ну и вонь!

– Да... приятного мало. – согласился наёмник, – Хотя...

Звякнула цепочка, после чего Мархас бросил Юстивалю какую–то побрякушку. Художник когда–то бывал в Хьёдегане, а потому сразу же узнал характерный вид украшения из зелёного янтаря.

– Хоть одна хорошая новость... – цинично, но правдиво заметил художник.

– Тут ещё есть. – сообщил наёмник.

Следом был найден и второй медальон. И третий. Обыскав окрестности, они нашли останки оставшихся трёх тел, по расположению которых было ясно, что перед смертью они разбежались от испуга. На их истерзанных телах также были найдены янтарные амулеты, сулящие неплохую прибыль. Хотя едва ли кто–то сейчас думал о деньгах.

– Кажется, дело сделано. – цинично, но правдиво заметил Юстиваль, одевая на себя найденную травническую сумку.

– Не нравятся мне эти шорохи... – тихо сказал Мархас и замер, – Убери свет. Спрячь камень, чтобы не светил.

– Этот шум – просто ветер. – уверенно пояснил Юстиваль, но подчинился и убрал источник спасительного свечения, погрузив всё во мрак.

– Это точно не ветер... – произнёс наёмник и оглянулся.

Видимые сквозь густые кроны леса участки неба, наводнились звёздами, которые были не в силах разогнать абсолютную тьму. Лёгкая дымка, стелящаяся по земле, давала возможность различать угрюмые силуэты деревьев, между которыми то и дело что–то проносилось – то ли клубы тумана, то ли движимые ветром опавшие листья. Шорохи ходили кругами, тихо и ненавязчиво задевая самую нижнюю границу слуха, вызывая тем не менее ощутимую тревогу. Со каждой секундой они становились интенсивнее, до тех пор, пока не стал различим мягкий топот лап и рычащие вздохи.

Мархас одёрнул Юстиваля за плечо, и они начали медленное движение туда, откуда они, предположительно пришли. От страха его ноги будто бы сами знали куда вступать, а потому даже когда они ускорились он чудесным образом поспевал за Мархасом. Тот в свою очередь старался как можно быстрее отдалиться от наводняющего лес беспокоящего шума. А когда он понял, что звуки следуют за ними, без промедления дал команду:

– Бежим!

Что есть мочи, они помчались через мглу чащи, со всех сил пытаясь оторваться от преследующего их нечто. То и дело Юстиваль оборачивался и выхватывал из дымки позади нечёткие фигуры собак или волков – крупных и облезлых, но от того не менее резвых. Было похоже, что они тоже бежали, ориентируясь не на зрение, но на запах, а потому не могли настигнуть свою цели и постепенно отставали.

Промчавшись через кусты, Мархас и Юстиваль стали прыгать по оврагам и кореньям, коварно расстелившимся по почве. В какой–то момент, наёмник остановился, завидев перед собой чёрный провал, но художник, не обладавший такой реакцией влетел прямо в спину своего товарища, из–за чего они оба провалились в тёмное подземелье.

Кубарем они свалились вниз, где их приземление смягчила покрытая мхом холодная лужа. Учитывая кромешную темень, ощущалось это как слизкая и вонючая грязь, моментально пропитавшая одежду и затёкшая во все неприятные места.

– Ты жив? – прокряхтел Юстиваль, выплёвывая кислую воду и ил, – Мархас! Ты здесь?

– Тут я. – ответил наёмник откуда–то из тьмы, – Не ори. Они наверху.

Альдеротец поднял голову и увидел в неровном отверстии наверху тусклый проблеск звёздного небосвода. Оттуда приходил прохладный ветерок и доносилось едва слышимое рычание целой стаи лесных хищников. Сейчас казалось, что они отдаляются.

Завидев зеленоватый просвет рядом с собой, Юстиваль нащупал рюкзак, и медленно извлёк из него люминесцирующий кристалл. Пещера озарилась призрачным сиянием, оказавшись довольно узкой, заполненной корнями и паутиной, затопленной норой. Когда художник повернулся к своему коллеге по неудачам, то рефлекторно вздрогнул и сжался, чудом не вскрикнув. Напугали его два ярких круглых огонька, глядящих прямо на него. Это были глаза Мархаса, отражающие зелёный свет нирианского камня, дополняя его жёлтым и оранжевым оттенками.

– Вот же деморра! – выдохнул он эти слова вместе со всем воздухом в лёгких, – Что с тобой?

– Чёрт... – хрипнул наёмник, пощурившись и заслонившись от света рукой, сделав ещё более заметным отражающий эффект своих радужек, – Всё нормально. Это от усталости.

– Что–то я сомневаюсь в этом... – возмущённо и с недоверием заявил Юстиваль.

– Забудь об этом. – ответил он с недовольством, – Не свети в лицо. Лучше давай посмотрим, как отсюда выбраться.

Художник с такой мыслью согласился, хоть и поглядывал на наёмника любопытным и очень недоверительным образом. Точно так же глядели на двух пришельцев облюбовавшие это место лягушки, чьё назойливое кваканье расходилось по всей пещере.

К моменту, когда брождение по колено в тёмной субстанции уже стало утомительным, показался долгожданный выход на поверхность. Лесные шёпотки и песня ветра снова обрели силу, поборов бульканье и галдёж амфибий. Перед подъёмом, Юстиваль уселся на толстый, вылезающий из земли корень, чтобы перевести дыхание. Мархас тоже не торопился вернуться в опасную ночную чащу, а потому устроился рядом, вытащив из подсумка свою любимую флягу и совершив пару глотков.

– Вот это да! – пришёл в удивление альдеротец, став потирать колени, – Ты всё это время носил с собой питьё? Знаешь, меня от жажды уже крутит...

– Это вино. – пояснил наёмник, сделав ещё раз жадно вцепившись в горловину фляжки, – Толку тебе от него не будет.

– Да мне без разницы чем горло смочить. – сказал он, и со всей наглостью протянул руку, – Не жадничай, купим ещё.

Мархас уже было собирался поделиться своим питьём, как вдруг толчок в спину заставил его выронить бутыль. В ложбинке за ним, среди свисающих растений и мха, шевельнулось что–то покрытое тёмной шерстью. Художник тут же вскочил, и ткнув указательным пальцем на нечто позади Мархаса возгласил:

- Волк!

Хотя это был далеко не волк, и в этом убедился сам Юстиваль, когда наёмника, немедленно попытавшегося отскочить, обхватили четыре тонкие лапы, с подобием мелких сросшихся пальцев. С удивительной силой, мохнатые конечности сдавили плечи Мархаса, притянув того обратно к спрятанной в зарослях норе. На два фута выше показалась напоминающая козлиную голова, с длинными ушами и бородкой на вытянутой морде. Поэтому и по неестественным манёврам существа, было ясно, что его шея имеет значительную длину. Продемонстрировав это, зверь мотнул головой и смачно вцепился пастью в волосы наёмника, собранные в аккуратный хвост.

Мархас взревел, всячески пытаясь высвободится из неожиданных объятий. Ритмичные жевательные движения затягивали его шевелюру всё дальше в зубастую бездну. Ему казалось, что с него сейчас слезет скальп, что моментально заставило его глаза вновь сверкать, а с уст слетали удивительные, но крайне уместные комментарии и призывы.

– Твою мать! Убери эту гниду! Эта сука сейчас оторвёт мне башку! Отпусти, чтоб тебя, мразь!

– Проваливай, отсюда! – подключился Юстиваль, и нанёс несколько отчаянных ударов нирианским камнем прямо по голове монстра.

– Ах! Нет, нет, нет! – затараторил Мархас, жутко бултыхая сапогами в грязи и пытаясь освободить крепко зажатые руки, – Не бей эту паскуду! Вытащи его, чёрт бы тебя побрал!

– Кого? – запаниковал альдеротец, не зная за что хвататься, и что в таких ситуациях вытаскивать.

– Меч! – рявкнул наёмник, – Достань мой сраный меч! Скорее, он тянет всё сильнее!

Художник нащупал на поясе изнемогающего товарища рукоять, и решительно дёрнул за неё, чуть не свалившись с ног, ожидая, что меч должен куда плотнее сидеть в ножнах. Клинок ударился о торчащие сверху камни, выбив искру. Наёмник зашипел от злости, да так что вспенившиеся слюни собрались на его стиснутых зубах.

– Реж! – крикнул он злобно, – Руби эту тварь!

– Сейчас... – взволнованно подтвердил Юстиваль растягивая каждый звук.

Он крепко сжал рукоять двумя ладонями и встал в нелепую позу, вызвал немалые сомнения у своего приятеля в этой затее. Козлоподобный зверь безумно крутил глазами, будто бы не понимая, что происходит, и продолжал с удовольствием нажёвывать чёрную гриву жертвы.

– Бей! – проорал бедный наёмник, сквозь боль и страдания вылупившись на альдеротца блестящими огоньками.

Юстиваль замахнулся и завизжал, словно он бросающийся в атаку ислинг. Мархас тоже закричал, то ли от боли, то ли от страха быть глупейшим образом зарубленным собственным профессиональным инструментом. Лезвие сверкнуло зелёным полумесяцем и прекратило эту шумную вакханалию. Острый как бритва меч снёс половину морды монстра, заставив его четыре конечности в момент обмякнуть. Смертельный полёт клинка остановила лишь укрытая растительным ковром масса грунта и глины, где оружие благополучно и застряло.

Мархас упал на колени, вызвав всплеск застоявшейся воды, превратившей его и без того не свежую одежду в образец визуального непотребства. Следом рухнул и мёртвый зверь, крепко сжав в пасти выдранные клочки волос. Отдышавшись, Юстиваль протянул наёмнику руку.

– Ты... ты как? – спросил он, глотая воздух.

– Лучше не бывает... – ответил Мархас, выдержав драматическую паузу. После этого он неловко поднялся, и постояв в тишине пару мгновений, добавил: – Спасибо за помощь.

– Всё в порядке. – наконец распрямился альдеротец, – И похоже, своё вино пропало...

–Что это за тварь была? – поинтересовался он, с силой пнув худощавое тело монстра.

– Волосокрад. – уверенно ответил художник, – И обычно с ними не так много проблем.

– Проклятие... – сплюнул наёмник, – Давай выбираться отсюда.

Юстиваль кивнул в знак согласия, после чего, собрав все свои вещи и приведя себя в относительный порядок, они двинулись дальше, в ночную чащу каристианских лесов.

***

Вопреки ожиданиям, стелящийся по земле туман, создаваемый нагретой днём землёй, стал подозрительно густым и приобрёл, как казалось, бежевый или жёлтый оттенок. В воздухе улавливался сладковатый аромат, как будто от смеси сирени и эвкалипта.

Ещё больше Мархаса удивила внезапная пропажа Юстиваля, который только что следовал за ним шаркая сухой листвой. Наёмник оказался в одиночестве, поглощённый таинственной завесой. Он прошёл несколько десятков футов, в полной растерянности, прежде чем решился позвать пропавшего спутника:

- Ты где, Юстиваль? – воскликнул он не слишком громко, и не слишком тихо, – Эй, Юстиваль!

В ответ, наёмник уловил шуршание, прошедшее волной среди деревьев. Звук несколько раз сменил направление, а глаза, обычно неплохо видящие в темноте, не могли поймать ничего.

Снова шелест. Статичная дымка вдруг начала движение, ведомая потоком воздуха. Мархас обернулся, и почти встретил своим лицом крупный обломок ветки. Ещё один взмах также не настиг цель, ведь Мархас проворно отступил, изящно выдернув из ножен клинок. За внезапной атакой, как ни странно, стоял объявившийся художник, который чем–то был сильно разозлён.

– Сгинь! – взвизгнул альдеротец, чьи светлые волосы облепили потное лицо, – Пропади, тварь!

Он попятился, а затем спрятался за толстой липой, не слишком то беспокоясь о выдававшем его громком дыхании. Мархас пошёл к нему навстречу, попутно задав самый интересующий его вопрос:

- Какого хрена ты творишь?

Юстиваль промолчал, а когда снова завидел наёмника, недолго думая бросился в атаку, широко размахнувшись импровизированной дубиной. Мечник без проблем уклонился от предсказуемого нападения, уйдя влево. Затем, он быстро и легко схватил левой рукой злополучную палку, а правой ладонью совершил то, чего предпочёл бы не делать, будь у него выбор – хлестнул художника по щеке. Шлепок был таким удачным, что звук пощёчины промчался на милю во все стороны, а Юстиваль бессильно свалился на спину, застонав и схватившись за лицо.

– Эй, ты чего? – снова спросил Мархас, – Совсем крыша поехала?

– Ах... Что происходит? – промычал альдеротец, не в силах подняться, – Как же больно... Аж в глазах помутнело...

– Ты живой? – прищурился наёмник, – Мне показалось ты больно ударился.

– М–м... Мархас? – кое–как Юстиваль принял сидячее положение, и подняв руку, размазал по лицу грязь, – Что сейчас произошло? Где оно?

– Оно? – наёмник поднял бровь, показательно оглядываясь, – Что ты несёшь?

– Я... увидел, что–то в тумане. А потом встретил эту штуку! Искажённый человек, с ужасными когтями и сморщенным лицом!

– И ты напал на него с палкой?

– Ну, что первое попалось. Постой...

– Это был я, идиот! – гневно выругался наёмник, сложив руки на груди.

– Не может такого быть! – замотал головой Юстиваль, и попытался встать. Мархас помог ему.

– Очень даже может. – уверил он, – Что–то с этим лесом не так. Тебе вздурили голову. А ещё, хватит прятать камень в сумку. Ты нам путь освещаешь, или просто за компанию болтаешься?

– Хорошо... – закивал альдеротец, и снова размазал по лицу налипшую землю, – Так ты хочешь сказать это какая–то магия? Иллюзия?

– Нет... не думаю. – отмахнулся Мархас и вгляделся в затянутую туманом мглу леса, – Чувствуешь запах? Это похоже на какую–то пыльцу.

– Напоминает рысью траву... но её тут быть не должно. – вновь показал знания художник, – Она растёт значительно южнее, в Альдероте и Киркфилде. И то не может так сильно действовать.

– Значит, что–то похожее. – покачал головой наёмник, – Либо кто–то её тут высадил. И улучшил...

– Постой... – альдеротец взглянул на собеседника, смешно нахмурив брови, – А на тебя почему не подействовало? Мы же оба дышим этой дрянью.

– Не знаю. – мастерски ушёл от ответа Мархас, – Думаю, меня так не проймёшь.

– Да кто ты вообще такой? – продолжил расспросы Юстиваль, серьёзно заинтересовавшись этим.

– Странный вопрос, учитывая, что мы уже несколько месяцев ходим вместе. – извёртливо ответил он, а затем добавил, – Да и не думаю, что смогу ответить на твой вопрос с полной уверенностью...

– Не уверен, что понял о чём ты. – замер художник, но немного погодя вздохнул и пожал плечами, – Ладно уж, храни свои секреты... Так куда дальше идём?

– Если я окончательно не запутался, то мы пришли с той стороны. – наёмник указал приблизительно куда–то на юг–восток, – Туда и двинемся.

Так они и поступили, следуя через лес и освещая дорогу мрачным светом кристалла. Правда, очень скоро они остановились, завидев внизу по склону, спрятанную в лесу деревеньку. Между старыми разваленными хижинами горело множество факелов и фонарей, а вездесущий туман будто обступал это место.

– Что это там? – спросил Мархас, оглянув десяток домиков, виднеющихся среди деревьев.

– Понятия не имею. – покачал головой художник, – Но я бы туда не ходил. Тут могут жить ведьмы, и если это так, то лучше держаться подальше.

Наёмник промолчал. Не потому, что ему нечего было добавить, а потому, что заметил, как странная фигура вышла из леса на свет, близ деревеньки. Человек с длинными седыми волосами, одетый в рваные тряпки и шкуры, нёс на плече копьё, на которое был нанизан убитый зверь. С худощавой туши добычи, свисали две пары передних лап и одна пара задних, что делало её слишком похожей на ту тварь, что напала на Мархаса в пещере.

– Это что, наш волосокрад? – тихо вопросил Юстиваль, также завидев таинственного человека.

– Тише... – шепнул мечник.

Зловещую фигуру сопровождала стая волков, а сам он, абсолютно точно смотрел в сторону двух путников. И пусть расстояние было немалым, но чувствовалось в том взгляде что–то неладное.

Простояв на том холме ещё мгновение, Мархас и Юстиваль сошлись на мнении, что задерживаться в этом лесу больше нельзя. Подозревая, что выбрано верное направление, они двинулись дальше и очень скоро вышли к Каристио.

***

Прошла ночь, утро, день, и вновь настал вечер. Местная таверна, пусть и не была самым весёлым на свете местом, но могла предложить всё самое необходимое – горячая еда, пиво, музыка. Только вот веселье Мархас не любил, сидеть предпочитал в тишине, а пить предпочитал вино, которое с удовольствием и пил, устроившись в уютном углу полупустого зала.

– А вот и я! – огласил Юстиваль приземлившись за стол напротив наёмника. С довольным изгибом его губ могли посоревноваться только его закрученные усы. – Как дела, Драконоборец?

– А ты чего такой весёлый? – поинтересовался Мархас, – Развёлся что ли?

– Не–е–ет. – отмахнулся альдеротец, после чего обратился к разносящей напитки хьёдеганской девушке, – Можно мне тоже вина какого–нибудь? И что–то мясное, лучше с рагу! Кухня в хьёдегане – моё почтение, особенно ганвио. Советую попробовать.

– У меня от фасоли несварение. – угрюмо пояснил наёмник, – Так что у тебя случилось?

– Появилась новая идея для картины. – художник плавно развёл ладонями в воздухе, как бы представляя свой шедевр, – Вдохновение пришло внезапно, ещё ночью, когда я вспоминал наши приключения в лесу.

– Вот уж и правда приключения... – словно до сих пор ощущая боль, он пригладил свои волосы.

– Думаю запечатлеть образ полной иллюзий и опасностей древней пущи, населённой призраками. – продолжил он одухотворённый рассказ, – И одинокого воина, для которого преодоление всего этого – обычная работа.

– Ещё раз меня нарисуешь – вернёшься назад, в Роллтейд. – пригрозил Мархас, – Будешь рисовать план–схемы поместий и канализационных туннелей для своих вороватых друзей.

– Да ладно тебе! – покривился альдеротец, – Это–же модерн! Я ищу искусство во всём, даже работе наёмника. Показываю красоту, так скажем, в самых низах! Ты должен быть мне благодарен!

– Почему–то я этого не ощущаю. – нахмурился мечник и снова влил в себя пару глотков «Кфеньонского».

– А ты ведь только прикидываешься таким грустным и мрачным. – помахал пальцем Юстиваль, – Сам то, небось, прыгал от счастья, когда я утром уговорил аббата взять те амулеты по сотне медных валидориков за штуку.

– Лучше говори по тише. – фыркнул наёмник, – Или нас снова обдерут до нитки.

– Прости. – выдохнул альдеротец, – Понесло меня...

– Кстати, в лесу ты говорил что–то о ведьмах. – пододвинулся поближе Мархас, совершая круговые движения полупустым медным бокалом, – Они живут рядом с городом?

– Хм... – задумался художник, – Знаю только, что в городе их боятся и не любят говорить об этом. Мне как–то говорил один хьёдеганец, перебравшийся в Роллтейд, что древние ведьмовские общины живут в здешних лесах ещё со времён Гарденвольского Пакта, а может и раньше. Разговаривают там со своей госпожой Нюрферналь, водят хороводы и едят людей.

– А местных это не беспокоит? – наёмник дёрнул бровью.

– Как сказать... – продолжил Юстиваль, расплывшись на скамье – Похоже тут всё схвачено. Ведьмы не трогают каристианцев пока те откупаются от них. Ну или делают жертвоприношения. Точно не знаю.

– То–то мне показалось, что тут какие–то странные люди. – ухмыльнулся Мархас.

Разговор прервала служанка, которая слишком уж грубо поставила на стол поднос с заказанной Юстивалем едой, так что пиво забрызгало одежду обоих сидящих, а кусок жаренного мяса вывалился из миски, покатившись по столу. Повисло молчание, смягчаемое только играющим как ни в чём не бывало скрипачом. Мархас бросил на девушку недоумённый взгляд исподлобья, а художник и вовсе предпочёл проигнорировать это. Беловолосая женщина, безразлично шмыгнула, развернулась, и двинулась по своим делам.

– Могу предположить, что наш разговор всё–таки слишком хорошо слышен. – вполголоса заметил наёмник, – И тема неподходящая.

– Думаю... ты прав. – слегка испуганным голосом, согласился альдеротец, после чего спросил, – Так, какие у тебя планы?

– Допью и пойду спать.

– Я не про это...

– Хочешь пригласить меня на свидание?

– Проклятие! – взъерошился Юстиваль, – Ты всегда такой мерзкий когда пьяный?

– Я не пьян. – покачал головой Мархас, – Просто рад, что снова при деньгах.

– Ха! – рассмеялся художник, – А я ведь говорил!

– Эй, тише... – снова одёрнул его наёмник.

– Точно... Прости. Так что мы будем делать теперь?

– Мы? – переспросил он, допив вино, – Не знаю. Я поговорил с одним алхимиком. Ему нужны разные грибы и травы, растущие у города, и я согласился собрать их для него, за неплохую плату.

– Так ты собирателем цветочков заделался? – развёл руками Юстиваль, и в его глазах читалась искренняя насмешка.

– Я имею право отдохнуть и не копошиться в говне, где–нибудь в пещере. – сердито ответил Мархас, – Соберу ещё немного деньжат и можно ехать отсюда.

– А мне тут нравится. – заявил альдеротец, – Спокойно, тихо. Хотя, что я тут тебе рассказываю?..

– И правда, что я тут слушаю? – добавил наёмник, встав из–за стола.

Оставив своего приятеля одного, Мархас двинулся к лестнице наверх, чтобы упасть в свою постель. Попутно, он заметил, как в другом конце зала за ним пристально наблюдала рыжеволосая девчушка, сидевшая за столом с яблоком и укутавшись в купленную наёмником меховую накидку. Не придав особого значения её любопытному выражению лица и странному взгляду, он направился в снятую комнату, где тут же уснул.

***

Посреди ночи, его разбудило невнятное ворчание. Странные звуки издавал спящий Юстиваль, вертящийся на соседней кровати словно пригретый солнцем кот. Тут же голову Мархаса посетила мысль что не стоило слушать альдеротца и снимать одну комнату на двоих в целях мизерной «экономии».

Воспользовавшись тем, что сон всё же отступил, наёмник вытащил из своей сумки флягу, и отпил вина, запасы которого пополнил ещё вчера. Он прошёлся к окну, откуда в помещение проникал хрупкий лунный свет, и через мутные стёкла посмотрел на безлюдную улицу.

Там, на переулке, укрытом тенью соседних зданий, не было ни бездомных попрошаек, ни одиноких гуляк, ни стражи. Не было никого, кроме тёмной фигуры, облачённой в тёмные ткани. Силуэт был неподвижен, просто стоял повёрнутый в сторону тротуара, а его одежду колыхал лёгкий ночной ветерок. Простояв так несколько минут, он создавал впечатление неживого чучела или статуи. Мархас поглядел по сторонам, чтобы удостоверится что человек находится снаружи совершенно один, как вдруг, переведя внимание на таинственную фигуру, наёмник понял, что неясное лицо смотрит прямо в его окно, а из–под глубокого капюшона виднеются длинные неухоженные белые волосы. Тогда же пришло осознание того, что человек держит в руке копьё, прямо как тот охотник из леса.

Мархас спрятался за оконной рамой, хоть и понимал, что даже при большом желании, увидеть его с улицы было бы невозможно. А когда он снова выглянул, то понял, что незнакомец куда–то исчез, оставив переулок совершенно пустым. Отхлебнув ещё вина, Мархас уселся на свою постель, глянув на Юстиваля, который перестал дрыгаться и начал умиротворённо сопеть. Наёмник просидел так примерно час, прежде чем вернулся ко сну.

***

Утром, проснувшись и спустившись к завтраку на первый этаж, Юстиваль пожаловался Мархасу на странные сны. По его словам, он видел странное тёмное озеро и покинутую часовню на его берегу. «На небе чернота ночи, усеянная звёздами, а вокруг озера – непроглядная тьма старого леса», – добавил художник к своему рассказу. На самом деле «жалоба» эта больше походила на рассказ об очередном вдохновении, да и мало ли, что приснится человеку творческому. В любом случае, не было сомнений, что в ближайшем будущем этот сон станет идеей для новой картины.

***

«Гьольфит срезать выше третьего листа, у арники нужно избавляться от стебля, а цветки горечавки нужны только мелкие» – это краткое руководство мысленно проговаривал сам себе наёмник, вдумчиво бродя по границе леса вблизи города. Стены Каристио, находящиеся менее чем в полу мили, были отлично видны отсюда. Холмистую местность перед ними занимали редкие лачуги гоблинов–батраков и сами поля, чьи ветхие и непостоянные ограды доходили аж до этих травянистых лугов у самой пущи.

Яркое утреннее солнце обнажало всю палитру разбросанных здесь цветочных островков. Конечно, далеко не все из этих растений были нужны Мархасу, а потому от него требовалась внимательность и аккуратность. Дойдя до одинокого молодого ясеня, наёмник обнаружил, пожалуй, одну из самых редких своих целей – ядовитый гриб мемозник. Он содержит очень сильный миорелаксант, который нужен либо для создания целебной микстуры, либо для изготовления опасного парализующего яда – к счастью, Мархасу было всё равно.

Бросив срезанный гриб к остальным ингредиентам, наёмник услышал позади себя мягкую приближающуюся поступь, заставившую его обернуться.

В паре шагов от него робко стояла молодая девушка, всё в том же грязном сером платье, развевавшемся на ветру. Растрёпанные рыжие волосы танцевали, словно языки пламени, закрывая почти всё лицо кроме больших зелёных глаз. Поглазев на Мархаса, она протянула ему руку с пучком разнообразных цветов, половина из которых даже входили в список необходимых для алхимического заказа.

– Спасибо. – произнёс наёмник, поднявшись и взяв поднесённый ему букет.

Девчушка была почти одного роста с ним, хотя из–за тонкого хрупкого тела и наивного выражения лица, казалась значительно младше своего предполагаемого возраста. И будь её десять или пятнадцать лет, Мархас, наверное, предложил бы ей найти родителей или просто сопроводить в город, но всё что он смог сказать, это:

– У тебя всё в порядке? Говорить–то можешь?

Она промолчала, но её округлые губы слегка изогнулись в подобии улыбки. В этот момент в голову наёмника закралось подозрение об умственной неполноценности или тяжёлой психической травме девушки.

– Понятно... – протянул Мархас, старательно избегая пристального взгляда незнакомки, – Похоже, благодаря тебе я уже всё собрал. Не советую ходить возле леса в одиночку.

Девчушка опустила голову и прошлась вокруг дерева, словно измеряя землю шагами. Потом она оживилась, и указала в сторону чащи, издав горловой звук, похожий на тот, что издают дети, выпрашивая что–то. Это требование явно относилось к Мархасу.

– Ты хочешь, чтобы я пошёл туда? – уточнил он, осознавая, что снова во что–то влезает, – Там нечего делать. Эй, постой! Ах, ладно.

Уверенной походкой, незнакомка устремилась в лес, а Мархас, с полным мешком свежесобранных растений и грибов. Они преодолели холм и направились глубже в лес, проходя через уже знакомые наёмнику тенистые просторы. По пути Мархас несколько раз разрушал молчание, напоминая, что прогулки по этой местности не сулят ничего доброго, но всегда получал в ответ только молчание и усталые вздохи при взбирании на очередную возвышенность.

Дело шло к полудню, когда они добрались до небольшого заброшенного домика, обнесённого некогда высокой оградой. Пусть бревенчатая хижина была не столь внушительна, во внутреннем дворе виднелись остатки сада, по которому проходили мощёные дорожки. В кустах скрывались остатки беседки, а в центре территории находился разрушенный колодец.

– Куда ты меня привела? – спросил наёмник, – Чей это дом?

В ответ она показала идти за ней и провела его внутрь обветшалого домика, где пахло древесиной и плесенью, а прохудившуюся крышу пронзали сквозь завесу пыли солнечные лучи. Обыскав пару закутков, девушка нащупала что–то под старой кроватью и вытащила оттуда увесистый сундучок.

Ржавый замок–защёлка не поддавался её тонким пальцам, и когда она попробовала с силой отогнуть пластинку, то порезала руку. На пол упали несколько капель крови.

– Что ты творишь? – пониженным тоном Мархас выразил возмущение.

Разумеется, она ничего не сказала, а только беспомощно смотрела на запертый деревянный ларец. Наёмник взял её кровоточащую ладонь, даже сквозь перчатку почувствовав тепло кожи. Из кармана на бедре он вытащил тёмно–коричневый стеклянный пузырёк, и откупорив его зубами вылил пару капель содержимого на царапину. Девчушка поморщилась.

– Это довольно дорогая микстура, так что лучше не делай так больше. – сказал он ей, присев рядом на кровать, – Вот платок, перевяжи рану. Что ты хотела открыть?

Воспользовавшись припрятанным сзади ножом, он подковырнул замок, с щелчком распахнув ларец. Внутри лежали старые детские игрушки и какие–то изрисованные бумаги. Внизу виднелась красная обложка книжонки, которую девушка поспешила вытащить, и очистить от пыли. Раскрыв книжку, она отдала её Мархасу.

Написанное было ему понятно, несмотря на крайне странный искажённый общеарталийский, а также не самый аккуратный почерк. Имя хозяйки было стёрто. Наёмник вчитался в датированные записи, оказавшиеся, судя по всему, дневником этой самой девушки. Большинство из записей были сделаны девять лет назад, и в них автор описывал счастливую жизнь в лесу с родителями. По ходу чтения, становилось ясно, что речь идёт о ведьмовской семье, которая только не давно присоединилась к ковену.

Прильнувшая к плечу Мархаса незнакомка, перелистнула несколько страниц, указав на место, которое, видимо, наёмник должен был прочитать. Во всё более спешно написанном тексте, написанном годом позже, говорилось, что родители ребёнка повздорили с «другими людьми из леса» и отказались выполнять какие–то ритуалы, за что были наказаны множеством запретов.

Следом за дальнейшим описанием тревожной обстановки в Каристио, в котором говорится о планах ведьм получить абсолютный контроль над городом и наслать на жителей «иллюзии и страх», следуют слова об ужасных криках родителей. Похоже, что когда ведьмы потребовали девочку для своих обрядов, мать отказалась её отдавать, а отец встал на защиту дома, даже когда пришли «уродливые люди с оружием». На этом дневник обрывается.

По тихому хныканью под рыжей завесой волос, было ясно, что девушка расплакалась, но когда Мархас попытался дотронуться до неё, она встрепенулась и выхватила у него книжку. Она встала и прошлась по дому, пытаясь что–то найти, но вскоре помрачнела и снова уселась на кровать. Вдруг она сорвала со своей левой руки перевязь, и достав со стоявшего недалеко стола гусиное перо, принялась обмакивать кончик пера в крови.

– Что ты творишь? – насупился наёмник и попытался её остановить, но она только хмыкнула, и отодвинулась.

Открыв чистый лист в дневнике, девушка принялась выписывать буквы, постоянно освежая свои импровизированные «чернила». Очевидно было что она спешила. Закончив несколько предложений, она передала книжонку Мархасу.

– Не нравится мне это... – пробубнил он, взглянув на неё, – Что ты хочешь мне сказать?

«Проклятие не даёт говорить». – гласило сообщение, – «Помоги мне расколдовать родителей. Нужно пойти в лес и поговорить с Нюрф. Пожалуйста».

– Нюрф? – озадачено вопросил Мархас, закончив чтение, – Это ведьмовская госпожа? Та самая богиня?

Девушка несколько раз кивнула, и после чего вытерла с лица слёзы, размазав по щеке кровь.

– Мы не пойдём в лес. – продолжил наёмник, – Не ты, не я не выживем там. Если твоих родителей прокляли, то нужно обращаться к церковникам.

Незнакомка снова забрала дневник, и окунув перо в рану настрочила ещё одно послание: «Они не помогут. Никто здесь не поможет».

– Слушай... – тяжело и с печалью вздохнул Мархас, закрыв дневник, – Я попробую узнать, что можно сделать, но к ведьмам мы не пойдём. Я не пойду. Честно говоря, не думаю, что твоих родителей можно как–то вернуть. А если эта Нюрф на такое способна, она точно не будет тебе помогать.

В ответ на это она ещё сильнее разревелась и отбросила в сторону красную книжонку. Когда наёмник попытался снова перемотать её рану, она оттолкнула его руку, сжавшись в беззвучном плаче, походившем на сбивчивое предсмертное дыхание. Тогда он прижал её к себе, закопавшись чёрной перчаткой в грязные рыжие кудри.

Они просидели так достаточно долго, чтобы солнечный просвет на полу, проделал путь из края комнаты в её центр, ознаменовав полдень. И очень нехарактерно для этого времени было услышать жуткий волчий вой, доносящийся снаружи. Поднявшись и подойдя к окошку, наёмник ничего не увидел в бурной растительности, но вой раздался снова, на сей раз значительно громче.

– Нужно уходить. – заявил мужчина, и перевязав ладонь незнакомки, потянул её к выходу.

Она не упиралась, хоть и не сказать, что ей было страшно. Когда они вышли во двор, Мархас увидел на дальнем холме знакомую фигуру человека с копьём. У его ног ютились мохнатые хищники, ловя чёрными носами запах добычи. Оценив расстояние, наёмник развернулся и повёл девушку в сторону города, куда более спешным темпом, нежели при их походе сюда.

Когда они подошли к Каристио, то сразу же направились в трактир, где остановились Мархас и Юстиваль. По пути прохожие постоянно оборачивались на них, шепча странные вещи про «старуху» и «носящегося с бабкой чужака». Художника на месте не оказалось, а потому Мархас завёл девушку в свою комнату, и сказал, что она может побыть здесь до утра.

– Утром мы сходим в аббатство, и расскажем о том, что с тобой произошло. – сказал он ей, похлопав по плечу, – А потом, лучше отведём тебя в другой город, где тебе будет безопаснее. Возможно, ты ещё вернёшься сюда.

С красным лицом, не выражающим эмоций и мокрыми глазами, она осталась сидеть в трактире, в то время как наёмник отправился к алхимику с мешком собранных ингредиентов.

***

– Я, конечно, всякое видел, но чтобы такое – впервые. – покачал головой Юстиваль, сидя напротив Мархаса всё за тем же столом на первом этаже.

– Видимо, ведьмовская магия влияет на город куда сильнее, чем могло показаться. – задумчиво смотря в никуда, сказал наёмник и влил в себя ещё вина, – Ох уж этот Хьёдеган...

– А где лучше? – задал риторический вопрос Юстиваль, после чего проявил уже вполне реальный интерес, – Так чего хочет эта старуха?

– Не старуха она, сказал же...

– Да, точно, прости... Имя то у неё есть?

– Не знаю. – замученно протянул наёмник, – А хочет она отправится в самую чащу леса, и просить у этой Нюрф чтобы она вернула ей мать с отцом. Нормальное желание для ребёнка... но очевидно самоубийственное. Да и не ребёнок она уже.

– Просто представь, она восемь лет жила как животное. – с изумлением прошептал Юстиваль, озираясь по сторонам, – Просто шастала по городу как нищенка, довольствовалась объедками, молчала не в силах попросить у кого–то помощи. Все видят её как скрюченную старуху и прогоняют, как вдруг появляешься ты. Понятно, откуда в ней столько надежды.

– Наверное ты прав. – кивнул Мархас, – Но сути дела это не меняет.

– А что ты будешь делать теперь? – почесав голову спросил художник, – Как планируешь помочь ей?

– Возможно поговорю со святошами, если, конечно, это имеет смысл. – пояснил он, – А её возьмём с собой. Доедем на повозке до Родлена или ещё куда–нибудь, и оставим там. Может и заклятие с неё сойдёт.

– План так себе. – безразлично прокомментировал альдеротец и добил свою кружку пива, – Но всяко лучше, чем опять идти в этот чёртов лес. Значит завтра и отправляемся.

– Точно. – подтвердил наёмник, и отправился наверх.

***

Мархас снова проснулся от бормотания, наводнившего тёмную комнату. Эти звуки свидетельствовали о том, что Юстиваля снова посетили странные кошмары, а также, о том, что пытаться заснуть теперь бессмысленно. Он медленно приподнялся со своей лежанки в углу, куда ему пришлось переселиться, чтобы уступить место заколдованной незнакомке. А она, в свою очередь крепко спала, повернувшись к нему спиной и свернувшись как кот. Единственное что было странно – она совсем не дышала. Это наблюдение напрягло ещё не вышедшего из дрёмы Мархаса, но при более тщательном рассмотрении он понял, что вовсе ошибся. На постели лежало только скомканное одеяло, тогда как самой девушки в комнате вообще не было.

Ощупав ещё не остывшую простынь, Мархас быстро собрался и двинулся вслед за девушкой, которая, скорее всего, не успела даже покинуть город. Наёмник спустился вниз, не будя Юстиваля и других постояльцев, и направился по тихим ночным улицам в сторону злополучного леса. Ведь было очевидно, что глупая, или, вернее сказать, отчаянная ведьмочка, направилась именно туда.

***

Найдя свою лошадь у городских ворот, Мархас галопом домчался до тёмной пущи, а затем ещё милю прошёл лёгкой рысью, виляя по лесной тропе. Время от времени он звал сбежавшую девушку, понимая, что та не отзовётся, а потому делая длинные паузы и прислушиваясь к каждому шороху в чаще. Сам факт того, чем он тут занимается, невероятно бесил Мархаса, заставляя его то и дело останавливаться, думая о том, чтобы просто вернуться в трактир и хорошо выспаться, чтобы на утро просто покинуть этот проклятый город.

Но всё–таки он двигался дальше, а когда тропа исчезла, и кобыла отказалась продолжать путь, Мархас спешился и пошёл дальше. За этими холмами он не так давно был, но сейчас, при свете луны, они выглядели иначе. Чудом наёмник вышел к заброшенному домику, который посещал только вчера, и который выглядел в ночи настолько зловеще, что даже бывалого воина настигли мурашки.

Внутри лачуги никого не оказалось, а потому, наёмник направился вперёд, на укрытое деревьями взгорье. По знакомым оврагам и полянам, Мархас узнал это место, где они с Юстивалем попали в галлюциногенный туман. Сейчас тут было свежо, как в горных альдеротских сосняках. Не слыхать было и зверей, даже птиц. Лес словно вымер.

Наёмник помнил этот холм. Когда он забрался на его вершину, то увидел внизу пульсирующие огни деревеньки. В тот раз он предпочёл обойти её, и сделал бы то же самое сейчас, но почему–то отказывал себе в этом разумном выборе. И ощущение неправильности действий многократно усилилось, когда он приблизился к бревенчатой ограде, в которой был прорублен не закрытый ничем проход. Масляные фонари, чёрные от копоти и ржавчины, всё же горели и подсвечивали пустые улочки между покосившимися и дряхлыми лачугами.

Странные шёпоты пробивались через гнилые доски, повторяясь и становясь ритмичнее, напоминая мрачную песню или молитву. Сапоги липнули в вязкой грязи, служившей тут дорогой, выдавая шлёпаньем шагов непрошенного гостя. Но таинственный гул в домах не смолкал, а только усиливался. Появился и стук, напоминавший барабан, а после и чужие шаги. Они были быстрее и всего несколько раз раздались за спиной. Мархас развернулся, но не смог сделать это быстро из–за грязи, и сразу получил удар древком копья. Всё что он успел увидеть, прежде чем упал – длинные неровные локоны седых волос, окутывающих неясную фигуру как паутина.

***

Когда Мархас пришёл в себя, то со временем понял, что висит вниз головой, хоть сдавленные верёвкой ноги уже с трудом чувствовались. Мутное и нечёткое изображение, состоящее из коричневых, оранжевых и чёрных пятен прояснялось, складываясь в низкую, покрытую плесенью, занавешенную тряпками, перьями, шкурами и сухими травами комнатку. Рядом с наёмником мирно покачивались туши лесных животных, освежёванных и обескровленных. Свечи, размещённые на столе и полках, красным и даже фиолетовым светом озаряли множество алхимических принадлежностей, старых книг, а также странных оккультных вещиц, заполняющих почти всё кроме центра помещения.

Больше всего внимания, конечно же привлекал большой котёл, стоящий на открытом огне, и бурлящий буро–красной жидкостью, испускающей едкий пар. К нему, почти бесшумно подковыляла сгорбленная старуха, появившаяся откуда–то из задней части комнаты. Что–то бормоча себе под нос, карга пару раз перемешала содержимое казана, после чего выудила оттуда полный половник варева и куда–то побрела.

Вцепившись пальцами в грязную занавеску, она распахнула её, открыв лежанку, на которой находилась рыжеволосая девушка. Она не двигалась. Старуха приподняла голову девчушке и поднесла половник ко рту. В этот момент Мархас дёрнулся и закричал:

- Эй, свинья! Отойди от неё.

Пожилая женщина, отпустила её, после чего развернулась к наёмнику, показав своё сморщенное и искривлённое лицо, которое трудно было назвать человеческим. Приблизившись к подвешенному за ноги мужчине, она улыбнулась, обнажив беззубые дёсны и дав ему прочувствовать весь смрад своего дыхания. Вдруг рука карги ухватилась за волосы Мархаса, и с невероятной силой потянула вверх его голову и грудь, почти переведя его в горизонтальное положение.

– А–ах! Что ты творишь?! – взвыл он в ответ.

– Открой рот! – хрипнула она.

Он пытался сказать ещё что–то, но горячее варево полилось ему на лицо, затекая в рот и в ноздри, стекая по шее и попадая в глаза.

– Вот так! – захохотала старуха, – Жри! Жри всё! Тебе понравится!

– Ах ты сука сушёная! – буркнул наёмник, откашливаясь и выплёвывая отвратительны горький напиток.

Скрипнула лежанка. Очнувшаяся рыжая девчушка сидела, поджав ноги, с распахнутыми от страха глазами и приоткрытым ртом. Если бы она могла, то точно закричала бы. Обратив на неё внимание, карга взмахнула рукой и её кривые пальцы блеснули синей вспышкой, вслед за которой девушка снова отрубилась и нелепо рухнула на спину.

Мархас забрыкался и осыпал старуху всевозможными проклятиями и бранными эпитетами. В ответ она вытащила откуда–то тонкую иглу с круглой фигуркой на тупом конце. Отогнув нижнюю губу наёмника, она проткнула её так, что медный аксессуар уткнулся острием ему в нос. Мархас зарычал от злости и боли, а стекающая по лицу кровь, смешанная с вонючим варевом и потом, заставила закрыть глаза. Старуха взяла со стола миску с красным порошком, и осыпав им несчастного наёмника, произнеся непонятные слова:

– Rahu alla tanumi aha Nurf alterane delin!

Прозвучал хлопок со вспышкой, после которого по помещению разошлись клубы алого дыма. Прокашлявшись, старуха наклонилась чтобы поближе посмотреть на Мархаса, но сразу же замерла от испуга. На неё смотрели два переливающихся желтизной святящихся круга. Оскалившись, Мархас языком вытащил из губы иглу, и ухватившись за неё зубами, качнулся на верёвке, воткнув её прямо в глаз карге. За завыла, попятилась, грохнувшись в кучу хлама. Наёмник, только пару минут назад вспомнив про нож, дотянулся связанными за спиной руками до спрятанной рукояти, и вынув лезвие, освободил свои запястья от пут. Ловко изогнувшись, он разрезал канат на ногах, и спрыгнул на пол.

– Ты! – заверещала старуха, – Кто ты такой? Пыльца должна была отнять у тебя разум! Что ты сделал?

– А ты, видимо, немного колдунья? – с усмешкой спросил Мархас, не обращая внимание на трёп карги, после чего взял её за волосы, – Идём. Для тебя есть работа.

Он подвёл её к лежащей девушке, всё ещё находящейся под действием сонных чар. Грубо тряхнув бормочущую что–то старуху, он произнёс:

– Сними с неё проклятие.

– Отпусти меня, паскудный мужлан! – закряхтела она, корчась и дёргаясь, – Девка и так скоро проснётся. Ущипни за сиську – сразу вскочит.

– Не выделывайся, тварь! – фыркнул Мархас, так скрутив в кулаке пучок седых волос, что был не далёк от отделения скальпа, – Ты знаешь, про что я говорю. Её прокляли так, чтобы никто не стал ей помогать. Немота и иллюзия отвратительной горбатой бабки. Очень похоже на тебя. Только ты, такая уродливая безо всяких иллюзий. По–настоящему.

– И всё же тебя магия госпожи не обманула... – пропищала она мерзким голосом.

– Видишь, какая досада – на меня это говно не подействовало. – низким тоном проговорил он ей в ухо, – А теперь, развеивай вонючие чары, или я отрежу тебе голову и засуну в жопу твоей хозяйки.

– Ладно, ладно, только отпусти! Мне же больно!

Мархас дал карге свободу движений, и та ринулась копаться в бумажках и склянках на алхимическом столике. В это время, наёмник нашёл свой меч, зелёную накидку и сумку – вещи, небрежно оставленные здесь тем, кто его обыскивал. Когда всё было готово, старуха подошла к рыжеволосой, и расстегнув ей платье, чёрной краской нанесла на грудь несколько символов. Затем, она выставила перед собой морщинистую ладонь, и тело спящей девушки на миг подпрыгнуло, словно притянувшись к руке заклинательницы. Последняя отшатнулась, будто её кто–то толкнул, а молодая ведьмочка в тот же миг пришла в себя, принявшись оглядываться и ощупывать себя.

– Я... я мо... могу говорить. – робко и неуверенно произнесла она, со странным акцентом. Её лицо долго не менялось от осознания того, что она больше не скована проклятием.

– Тебя расколдовали. – одобрительно произнёс наёмник и бросил ей её меховую пелерину.

– Как трогательно! – рассмеялась карга, поднимаясь с колен, – Госпожа примет вас у себя. Каждый встретит здесь свою судьбу. В проклятии.

– Встретит судьбу? – переспросил Мархас, – Что ты несёшь, безумная?

– Только вот я думаю, что ваша судьба – сдохнуть прямо здесь! – рявкнула она и выбросила руку со скрюченными пальцами в сторону мечника.

– Осторожно! – всхлипнула девчушка.

Он почувствовал, как становится легче, и что–то незримое, похожее на потоки ветра, пытается оттолкнуть его назад. В определённый момент, на долю секунды его ноги даже оторвались от пола.

– Да что с тобой такое?! – вспылила старуха, но вдруг переменилась, и широко раскрыв глаза принялась кричать, – Отродье! Грязное чужеродное отродье! Что живёт в тебе?!

В следующий миг она вскочила, и щёлкнув пальцами, загорелась ярким пламенем. Её лохмотья воспылали словно сухое сено. Она бросилась на наёмника, а тот успел лишь достать клинок и полоснуть её по животу, но это её не остановило. Тогда, не смотря на объявший её огонь, он схватил её за шею и погрузил в котёл с кипящей жижей. Карга погрузилась в него с головы до пояса, безумно болтая ногами и плескаясь в пузырящейся бурде, издавая звуки бурления и истекая кровью. Но огонь успел перекинуться на одежду Мархаса. Тогда он развернулся и на него выплеснулась холодная вода, пропитавшая его насквозь, но погасившая пламя. Напротив него стояла девица, с диким взглядом и пустым деревянным ведром в руках. В создавшейся тишине было слышно только их частое дыхание и потрескивание старой варёной ведьмы.

– Пусть жрёт всё... – выдал Мархас после долгого молчания.

– Спасибо. – произнесла рыжеволосая, искренним и честным тоном, – Я... не знаю что ещё сказать но... спасибо.

– Пожалуйста. – кивнул наёмник и нахмурившись указал на расстёгнутое до пупка платье, – Кажется, эти символы легко смываются?

– Что? – она смущённо ухмыльнулась и нацепила накидку, – Да... ты прав.

Он вернул меч в ножны и принялся собирать всё ценное, что попадалось ему на глаза – золото, камни, редкие ингредиенты. Девушка с интересом наблюдала за этим.

– Ладно, можем идти? – произнёс он и двинулся к двери.

– Куда? – полюбопытствовала рыжеволосая.

– В Каристио. – ответил наёмник, – А потом подальше отсюда.

– Нет. – отчеканила она, – Мне нужно найти родителей. Я должна попытаться вернуть их. Теперь у меня должно это получится.

– Я бы не был так уверен. – раздражённо возразил Мархас, – Я говорил, что идти сюда опасно, и вот нас обоих чуть не убили.

– Значит не нужно было идти за мной, если боишься. – перебила его девушка, но затем опустила взгляд, – Прости. Я не это хотела сказать.

– Нет. – отмахнулся наёмник, – В целом ты права.

– Я... правда благодарна тебе, но не могу уйти отсюда просто так. Мои мама и папа где–то там. Им тоже нужна помощь.

– Послушай... – попытался он вставить слово, но она снова перебила его.

– Я поду туда одна. – заявила ведьмочка, – Ты хороший человек, и я представляю как это ужасно – умереть здесь, пытаясь помочь... мне.

– Знаешь, что ещё ужаснее чем умереть здесь? – подошёл он к ней почти вплотную и посмотрел прямо в зелёные глаза, – Бросить тебя одну, зная, что шансов... довольно мало.

– Что уж там, – хихикнула она, – Ты сильно смягчаешь... Их нет.

– В общем, выбор такой. – продолжил наёмник, – Или ты идёшь со мной в Каристио и бросаешь свои глупые идеи, или...

– Или?

– Или я иду с тобой, и моя смерть станет твоим проклятьем. – твёрдо сказал он, видя как уголки её рта еле заметно приподнялись, – Готова взять на себя такую ношу?

– Да, я готова.

– Надеялся, что ты другое скажешь. – покачал головой Мархас, и позвал её за собой, – Пойдём. Поиграем в прятки с ведьмами.

***

Укрытый ночью посёлок уже не выглядел спящим и безжизненным, хотя и мрачности своей не потерял. По кривым грязным улочкам между лачугами бродили люди, собираясь в целые толпы. В их руках горели факела и фонари, а их тени танцевали на соломенных крышах и прогнувшихся заборах. Создавалось впечатление ритуального шествия, усиливавшееся постоянным монотонным гулом, изредка разбиваемым вскриками или завываниями.

Мархас и его спутница, пригнувшись двигались в кустах по окраине деревни, прячась в тени и выглядывая из переулочков в поисках малейшего ориентира. И вот, вдали они заметили высокий каменный шпиль, резко выделяющийся на фоне окружённого лесами посёлка. Украдкой добравшись до высокой постройки, они наткнулись на высокую изгородь из кирпича, увенчанную узорчатой решёткой из железных прутьев. Чуть поодаль стояли кованные ворота – гнутые и ржавые, но тем не менее прочно закрытые на замок.

– Нам нужно туда, я чувствую. – сказала девушка, бросив взгляд на шпиль.

– Здесь нужен ключ. – пояснил наёмник, – И очень необычный. Похоже на роллтейдский складской замок. Я бы такой не взломал, даже если бы носил отмычки.

– Перелезем? – спросила она.

– Как–то не хочется... – протянул он, оглядев острые металлические штыри на верхней линии ограды.

– Смотри. – позвала его рыжеволосая, потянув за рукав.

– Ну что там?

Мархас обернулся и увидел в стороне домов одинокую четвероногую фигуру. Облезлый буро–серый волк стоял и смотрел прямо на него, истекая слюной. Мархас плавным движением потянулся за мечом, следя за животным. Зверь клацнул зубам, дёрнулся, и сорвался с места, быстро приближаясь. Прыжок. Лязгнула обнажённая сталь и острое лезвие встретило волка в прыжке, снеся зубастую голову и часть спины.

Среди лачуг позади мелькнули тени. Показалось ещё несколько зверей, а с ними и десяток человеческих силуэтов. Девушка взялась за ворота и стала отчаянно трясти их, даже не надеясь, что они откроются. И они не открылись, хотя недружелюбная толпа уже подходила к ним. Среди идущих, Мархас увидел и того длинноволосого мужчину с копьём – хозяина четвероногих хищников. Он брёл среди прочих, и уже направлял своих питомцев вперёд.

– Нам отсюда не уйти! – воскликнула спутница наёмника, – Надо лезть наверх!

– Есть ещё вариант. – сказал Мархас и стал шариться в подсумке.

Он достал несколько обёрнутых бумагой шариков – взрывных рун, и одну из них раскусил, быстро вставив между замком и каркасом ворот. Мархас отпрыгнул, обхватил руками девчонку, заслонив от прогремевшего взрыва. Всплеск искр и огня заставил куски металла разлететься, а ворота – с грохотом распахнуться.

Рыжеволосая вскрикнула, зажмурившись. Наёмник ухватил её за предплечье, повёл за собой через завесу кислого дыма. Деревенские хлынули за ними, звеня вилами, топорами и ножами. Ручные волки опередили хозяина, идущего медленно и спокойно, пустившись галопом на добычу. Мархас раскрыл ещё три руны и метнул их в сторону толпы. Оглушительные хлопки озарили всё вокруг яркими вспышками.

– Бежим! – скомандовал наёмник и повёл девушку за собой.

Они добрались до тяжёлых деревянных дверей, над которыми нависала серая каменная башня старого храма времён Гарденвольского Пакта. Пробежав через открытые врата, Мархас со своей спутницей опустили засов, заперевшись в угрюмом и облезшем зале.

Через обвалившийся потолок просачивались столбы лунного света, падая на старый алтарь с бюстом Коррона – отца природы и зверей, ныне осквернённый костяными амулетами и волчьим черепом на месте лица. Расплавленные свечи, которыми был уставлен пьедестал алтаря напоминали кривые зубы раскрытой пасти, пожирающей остатки некогда величественного строения. Стуки и удары по воротам снаружи, сотрясали ветхие стены храма, заставляя ручейки пыли то и дело спускаться на разбитые гранитные плиты пола.

– Вы сами загнали себя в ловушку. – сквозь гул и шум, послышался немолодой женский голос.

– Кто здесь? – покрутил головой Мархас, держа меч наготове.

– Не ждите милости, отказавшись от даров Нюрф. – снова сказал голос, – Вы здесь чужие.

– Я не чужая. – возразила рыжеволосая, нахмурив брови, – Моих родителе забрала ваша хозяйка, и я пришла вернуть их, чего бы это не стоило.

Из тени, подле алтаря, явила себя женская фигура, облачённая в поношенную синюю мантию. Изрезанные морщинами руки приспустили капюшон, обличив пожилую даму с узнаваемыми гладкими чертами лица и зелёными глазами, заметно потерявшими насыщенность с возрастом.

– Мама! – выкрикнула девушка и бросилась ей навстречу.

– Мама? – повторил наёмник с недопониманием.

Разлучённые мать и дочь наконец соединились в объятиях. Только объятия эти были холодны и безответны. Лицо женщины было безэмоциональным а тело грубым и напряжённым.

– Я помню тебя... – хрипнула она, – Но твоё имя... Я не знаю его.

– Мама? – дрогнувшим голосом пискнула девчонка, – Что они сделали с тобой, мам?.. Ты не узнаёшь? Это же я...

Внезапный треск камня перебил девицу, раздавшимся эхом заглушив даже ломящихся в двери селян. В центре зала оказался человек с седыми волосами и длинным ржавым копьем. Он спрыгнул сюда с крыши, преодолев не менее сорока футов и было не похоже, что он хоть что–то почувствовал. Мархас развернулся к нему, обхватив рукоять клинка обеими руками и направив острие вниз и вправо.

– Мархас! – испуганно прокричала девушка, прижавшись к своей безразличной и безучастной матери.

– Не подходи! – сказал он с полной серьёзностью, – Поищи другой выход отсюда.

– Выхода нет. – пробубнила женщина в синем балахоне, – Мы все останемся здесь...

– Мама, что ты такое говоришь?.. – одёрнула её рыжеволосая.

Ворота трескались и осыпались, с трудом сдерживая натиск рвущейся внутрь толпы. Свечи на алтаре загорелись сами собой, а всех присутствующих наполнил внезапный холод ворвавшегося внутрь ветра.

– Она смотрит на нас. – подняв голову прошептала пожилая дама.

Копейщик, храня молчание, поднёс наконечник своего орудия к ладони и тот засочился густым синеватым дымом, словно щупальцами объяв наточенную сталь.

Копьё крутанулось в его ладони, после чего грузная фигура человека в лохмотьях сорвалась с места, как невесомая. Он сблизился с Мархасом на расстояние удара, но сам получил удар длинным клинком, от которого весьма проворно увернулся. Взмахнув своим простым, но эффективным орудием, старик выписал горизонтальный полукруг, в паре дюймов от шеи наёмника. Следующий возвратный удар шёл по диагонали снизу вверх, и Мархас, сделав шаг назад, умело сопроводил его своим мечом, поймав древко на гарду и сблизившись с оппонентом. Быстрый удар ногой должен был обрушиться на бедро беловолосого, но тот взмыл в воздух, словно саранча, перемахнув через наёмника. Мархас отскочил, кувыркнулся, ловко развернувшись и встав в стойку.

Дырявая мантия сползла с седой головы старика, показав всем его неприятное, покрытое волдырями лицо. И даже учитывая полную обезображенность, стоящая в стороне девушка каким–то чудом смогла узнать его.

– Папа! Папа, это ты? – крикнула она, сделавшись ещё более встревоженной.

– Это твой отец? – удивлённо спросил Мархас.

– Папа, что ты делаешь? – приблизившись к нему, она протянула руки, – Ты не помнишь меня?

Копейщик, не произнеся ни слова отпихнул девушку, из–за чего она упала. На её лице проступило абсолютное непонимание и обида. Зачарованное лезвие зависло у её груди, без сомнения готовясь пролить кровь. А клинок Мархаса уже ждал у шеи старика.

– Только дёрнись... – прошептал наёмник.

Морщинистая рука ухватилась за тонкое лезвие, а из–под обвисших век на Мархаса посмотрели бледные безжизненные глаза. Мечник дёрнул своё оружие, отсеча четыре пальца на левой кисти. Тёмно–красные капли забарабанили по каменной плитке. Длинноволосый взорвался хаотичными движениями, встряхнув чёрные лоскуты своего одеяния и подняв в воздух завесу пыли. Из этого вихря, словно жало, выскочил молниеносный выпад, а за ним второй и третий. Мархас отражал быстрые удары копья, восьмёркой прокручивая меч в запястье.

Старик остановился, отшатнулся, испустил волну сжатого воздуха по полу. Мархас не устоял на ногах, упал, но быстро вскочил. Беловолосый поднял левую руку и окровавленную кисть охватило магическое свечение. Вены поползли под кожей, извиваясь словно черви, а кожа и мясо стали вытягиваться, формируя подобие новых пальцев. Три длинных отростка не имели кожного покрова, а на их концах появились костяные наросты в форме когтей.

– Что за дерьмо? – оскалился Мархас, наблюдая странные метаморфозы.

– Отец?! – взвизгнула девушка, в страхе отползая к стене.

Старик сплюнул и снова двинулся на Мархаса. Он совершил ложный выпад, и разрезал воздух прямо перед наёмником. Мархас сместился, занеся меч рубанул сверху, целясь в плечо, но старик принял удар на древко копья, оказавшееся невероятно прочным. Беловолосый отступил, снова применил заклинание, разогрев до красна камни и песок под ногами наёмника и подняв их в воздух. Мечник, зажмурившись, проворным танцем вышел из облака углей и его тут же встретило несколько летящих кирпичей и обломков каменных плит. Он почти увернулся от всех, но один камень угодил прямо в правую ногу, сломав берцовую кость. Наёмник подкосился и зарычал.

Беловолосый, тяжело шагая, подошёл к Мархасу и без труда отбил его размашистый удар, отбросив клинок в сторону. Ухватившись своей изменённой конечностью за шею наёмника, он сдавил и поднял его над собой. Острие копья устремилось в живот Мархаса, но тот остановил его, схватив обоими руками. Здоровой ногой, мечник пнул чародея в грудь, и освободившись из захвата, с пронзающей болью упал на пол.

Старик выставил вперёд свою ужасную конечность, которая стала расти и удлиняться, тянясь к раненному наёмнику. Мархас вытащил свой нож и метко метнул его так, что тот резанул один из отростков и воткнулся чуть ниже шеи колдуна. Беловолосого это лишь разозлило. Он извлёк нож, отбросив его, снова запустил свои когтистые щупальца в сторону наёмника. Мархас кинулся, к своему клинку, и в последний момент, отчаянным взмахом отрубил длинные куски мяса. Обрубки стали кровоточить и уменьшаться, дрыгаясь как обезглавленные змеи. Сумев подняться, мечник буквально налетел на старика, сбив того с ног. Оказавшись над противником, он покрепче сжал рукоять и был в моменте от того, чтобы прикончить колдуна, но остановился, услышав голос рыжеволосой девушки, всё ещё беспомощно сидящей в стороне:

– Нет! Не убивай его! Пожалуйста!

Секундная пауза была ошибкой. Беловолосый притянул к себе наёмника, и вцепился зубами ему в шею, выдрав кусок кожи. Мархас завыл и отполз назад, крепко зажимая рану. Вытащив из сумки бутылёк с концентрированным целебным эликсиром, он сорвал крышку и сделал глоток, после чего выплеснул остаток на рану. Кровотечение прекратилось, и он даже смог встать, приготовив клинок.

– Меня так не убить, паскуда. – прошипел он, после чего вытащил ещё один пузырёк, на этот раз с очень горючим южнотиверским маслом.

Вылив содержимое на лезвие, он повернул его плашмя и чиркнул наконечником об камни, выбив искру. Клинок ярко вспыхнул и Мархас приготовился к нападению. Старик медленно отрастил свою продолговатую конечность и подняв с пола своё копьё, стал раскручивать его с помощью щупальца, совершая ритмичные вращательные движения. Мечник сделал несколько шагов назад, избегая крутящейся мясорубки. Он хромал, хотя любой другой на его месте не смог бы даже стоять.

Лицо колдуна ничуть не изменилось, словно всё это время он даже не двигался. Он двинулся вперёд, метнув в Мархаса удерживаемое извивающейся конечностью копьё, словно гарпун. Наёмник, увернулся, взмахнул пламенным клинком, издав характерный свист. Промахнулся. Щупальце извернулось, направив зачарованное лезвие в ноги мечника, но тот подпрыгнул, в пируэте уклонился от отталкивающего заклинания, и зайдя сбоку, горящим мечом полоснул беловолосого по спине. Чёрные лохмотья загорелись. Мархас отступил, чтобы перевести дух перед решающей атакой, но почувствовал пронзающую боль в сердце. Пожилая женщина, которую все упустили из вида, пришла на помощь своему супругу, вонзив в спину наёмника его собственный нож, потерянный в бою.

– Нет, нет, нет! – завопила девушка и бросилась на свою мать, повалив её на пол. Та даже не сопротивлялась и просто обрушилась как безвольная кукла.

Колдун вмиг потушил свою одежду магией, а его мутировавшая конечность втянулась обратно в запястье, оставив в надёжной хватке чёрное ржавое копьё. Подойдя к упавшему на колени Мархасу, блюющему кровью он приготовился к финальному выпаду. Девчонка–ведьмочка, в истерике повисла на грязной дымящейся фигуре колдуна, пытаясь остановить его, но не в силах даже сдвинуть его с места.

– Эй! – окликнул её наёмник, из последних сил подняв голову, – Зря мы сюда пришли... Лучше бы поехала с нами в Родлен... А теперь я буду твоим проклятием... как и обещал.

– Нет, нет! – продолжала повторять она, вцепившись в обезумевшего отца, и стараясь сделать хоть что–то.

Неумолимым движением беловолосый продырявил тело Мархаса проклятым лезвием, заставив того издать последний жалобный хрип. Теперь её тоже настигло проклятие, как и её родителей, как и всех здесь. Наконец она поняла, что Мархас был прав – не стоило так стремиться в это место, чтобы напрасно погибнуть.

Засов на воротах храма раскололся, впустив внутрь разъярённую толпу. Труп наёмника рухнул в лужу собственной крови, а вокруг собрались ведьмы и ведьмаки, смотря на рыдающую над телом девушку. Седовласый колдун протянул ей ладонь, но она отмахнулась, не отрывая взгляда от мертвеца.

– Ты должна идти с нами. – спокойно сказала ей та, кого когда–то можно было назвать матерью. Теперь это была лишь говорящая кукла деморрической богини.

– Заткнись... – невнятно ответила девушка.

– Ты не...

– Я сказала заткнись! – вдруг заорала она, а печаль в её сердце сменилось жгучей, давящей яростью.

По древним камням прошли волны дрожи, пульсируя, и усиливаясь с каждым разом. Из щелей и трещин в стенах и полу повалил пар, а воздух так разогрелся, что у людей проступил пот.

– Что она делает? – спросил кто–то из толпы.

– Не нравится это мне. – добавил второй голос.

– Прекрати, дитя! – строго приказала женщина в синем, – Ты не понимаешь, что делаешь! Ты не имеешь права обращаться к магии госпожи!

– Это ты не имеешь права мне приказывать! – проговорила грозным, низким тоном девушка, скрючив руки и медленно воздымая их, словно вытягивая что–то незримое из–под земли, – Ты не моя мать! Ты просто гнусное отродье Нюрф, подражающее ей. И в отличии от неё... ты и не ведаешь о мощи ведьмовской магии!

Кирпичная кладка посыпалась, а земная твердь пошла волнами, разрываясь и выплёвывая из глубин инфернальный жар. Вдруг на поверхность вырвались огненные гейзеры и зал наводнили огромные существа в два десятка футов высотой, покрытые толстым раскалённым панцирем. Выползая из развезшихся трещин на шести лапах, они становились на две, являя свой ужасающий размер и облик. Это были саламандриды – опасные существа, колонии которых обитают глубоко под землёй. Теперь же магия молодой ведьмы призвала их чтобы вершить страх и смерть.

Чудовища, источающие не жёлтое, но искажённое ведьмовством синее пламя, крушили колдунов и воинов своими острыми когтями, давили их массивными тушами, жгли изрыгаемой из пасти магмой. Само их присутствие заставляло дряхлые стены храма обрушаться, стирая эти остатки пактовской архитектуры с лица земли. Тёмные каристианские леса, окружавшие это место, пожирало лазурное пекло. Очень скоро магическое сражение превратилось в бойню, абсолютный хаос, окружавший алтарь, труп мужчины, лежавший под ним, и девушку, давшую волю эмоциям, копившимся в ней долгие годы.

Она повернулась и всмотрелась в волчий череп, покрывающий некогда прекрасную личину бога Коррона. Теперь же это было святилище Нюрферналь – волчьей богини, госпожи порчи и деморрической владычицы осквернения. И она воззвала к ней. Покорно взмолилась потусторонней силе с просьбой забрать её душу в обмен на возвращение к жизни близкого человека. Но не матери или отца. Их души уже были упокоены, а над их телами надругалась отвратительная сила. Нет, теперь всё было иначе. Единственный, кто остался у неё – лежащий у ног простой наёмник, не раз спасший жизнь, и пожертвовавший своей для воплощения глупой мечты девочки вновь увидеть свою родню. Отомстить за неё. Появившийся всего пару дней назад, он был единственным кто услышал и разглядел её через завесу проклятия, даже не зная её имени. И сейчас она потребовала Нюрф забрать её душу, чтобы снова подарить жизнь Мархасу.

И не было никакой уверенности, что деморра ответит на зов, что согласится и что вообще сможет осуществить эту дерзкую просьбу. Но ответ был получен. Неописуемый глубокий голос прозвучал в её голове, мгновенно избавив от эмоций, вопросов и даже от самого бытия.

Ноги девушки подкосились, и она рухнула вниз, рядом с наёмником. Казалось, что всё кончено, но вдруг её глаза открылись, а по векам пробежала слезинка, отражая бушующий вокруг пожар. Её раздавила уверенность, что богиня просто сжалилась над ней, и оставила её просьбу не услышанной, ради насмешки или от невозможности её исполнения. Но дотронувшись до его измазанного кровью и сажей лица, она почувствовала тепло жизни.

Наёмник наконец обрёл возможность видеть, вопреки тому, что смерть, казалось бы, настигла его. Хотя это был лишь короткий миг, когда он пришёл в сознание, увидев те самые зелёные глаза. Самые прекрасные глаза из всех, что он когда–либо знал. Склонившаяся над ним рыжеволосая ведьмочка, не меньше него удивлённая тому, что они оба ещё живы, мило улыбнулась и произнесла:

– Вот и ты... Говорить–то можешь? – повторила она, когда–то произнесённые им слова.

– Постой... – хрипнул он, силясь двинуться, – Как... твоё имя?

– Я – Валерия Ренна – твоё проклятие. – ответила она, – Такое чувство, будто от меня оторвали половину. Но когда я прикасаюсь к тебе, это ощущение уходит. Наши сердца бьются в унисон и Нюрф сказала мне, почему. Похоже, ты удивил её.

– Что... О чём ты?..

– Не сгуби две жизни понапрасну. – произнесла она, и это было последнее что помнил Мархас.

***

Они двигались через утреннюю чащу, пытаясь выбраться к дороге и не напороться на диких зверей. Один из них был одет очень прилично и со вкусом. Второй был похож, скорее на ожившего мертвеца беспомощно висящего на плече своего приятеля. Устав быть опорой для воняющего дымом тела, Юстиваль остановился у очередного дерева.

– Уф... не могу больше. – выдохнул он, – Давай немного посидим, отдохнём.

– Запросто. – согласился наёмник, и опустился на землю, прислонившись к могучей сосне.

– Может расскажешь, что там произошло? – поинтересовался художник, присев на корточки, – Половина леса сгорела, и ты каким–то чудом не попал в пожар. Даже царапинки на тебе нет...

– Я сейчас не хочу об этом. – угрюмо заявил Мархас.

– Да ладно тебе! – покачал головой художник, демонстрируя свежевымытые золотистые локоны, – Я проснулся, а ты исчез куда то, вместе с той бабулей... Точнее, с той молодой леди. И каким только чудом я на тебя наткнулся в огромном лесу. Прав ты был – это какое–то...

– Проклятие? – озвучил мысль Мархас.

– Да... – кивнул Юстиваль, – Точно... Ну так что, идём дальше?

– Я бы ещё посидел. – протянул наёмник, опрокинув голову и посмотрев на просвет неба в лиственном куполе, – Но это тебе решать – ты же меня тащишь. Пока начну чувствовать ноги, похоже придётся тебе побыть моей лошадью.

Проклятие! – взвыл художник, – А я–то думаю, чего не хватает? Чёртова лошадь!