Глава 13. Мими, черт, только дыши.
Pov: Ньют
Когда тело Мими обмякло, у меня словно почву из-под ног выбили. Сердце гулко стукнуло о рёбра. Руки сжались сильнее.
– Эй, Мими, Миона – мой взгляд забегал по ее лицу – Очнись... – сквозь зубы молил я, словно это могло хоть как-то помочь.
Быстрый шаг перешёл почти что в бег.
– Мими. Чёрт... Только дыши. Иначе, с того света достану и сам тебя прикончу.
Нога адски горела, каждый шаг отдавался пульсирующей болью. Но пока на моих руках это рыжее создание, я не могу дать себе хоть намёк на слабость.
Где-то позади остались крики парней. Бен привел туда некоторых мясников и строителей, чтобы повалить эту махину. Они пытались удержать ту тварь. Справятся, наверное. Их там достаточно.
Мы послали его за подмогой, так как скрытность уже не имела значения, все проснулись.
Но удаляясь от одних, приближался к другим. Весь Глэйд на ушах стоял.
Как только вдалеке показались очертания хижины медбратьев, я ускорился, будто каждая секунда могла забрать Мими, у меня. Её тело — лёгкое, словно она не из плоти и костей, а из воздуха — повисло в моих руках. И с каждой секундой сердце охватывал немыслимый страх.
– Мими, ты же слышишь, да?.. – прошептал я, не отрывая взгляда от её лица. Щёки уже не алели. Больше напоминали воск. – Скажи что-нибудь... можешь назвать меня репейником хоть раз... Мими, прошу.
Не ответила. Естественно.
Горло сдавило так, что стало трудно дышать. Я стиснул зубы. Нет. Только не сейчас. Только не ты.
Словно в подтверждение, её веки чуть дрогнули. Но сознания в них не было. Где-то далеко послышался гул голосов. Кто-то выбежал из хижины, громко выкрикивая имена. Наверное, кто то из смотрителей. Неважно.
Я ворвался внутрь, будто дверь была не из дерева, а из бумаги. Крики, топот, грохот табурета — всё смешалось в один сплошной шум.
– Она истекает кровью! – заорал я, почти срывая голос, – Сюда! Немедленно!
Взгляд замылился, всё смешалось в одну кашу. Но кое кого, я смог различить: Алби с Галли уже были там. Куда ж без них. От того рева, который Дакини выдала, даже у мертвого бы крышу сорвало. И по их лицам было понятно – сейчас меня порвут. Мы же в запретной зоне были. Мы нарушили всё, что можно. Но они видели её. Истекающую кровью.
И вся их злость, все разборки — на потом.
– Ложи её сюда! – рявкнул Галли, подлетая к импровизированной койке.
Я послушался. Но руки не отпускали. Слишком крепко держал. Словно если ослаблю хоть на мгновение – исчезнет. Растворится в воздухе.
– Ньют, отойди, – хрипло произнёс Алби. – Ты мешаешь.
– Она... она не дышала. – Я слышал, как голос мой ломается, а сам смотрел, как кровь пропитывает ткань. – Она...
– Отойди, Ньют, – уже не просил, приказывал Галли. – Или она сдохнет.
Не знаю, как я отпустил. Как ноги донесли меня до стены. Я прислонился к ней, сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Дышать стало трудно. Откуда-то из глубины груди поднималось чувство — тяжёлое, вязкое, как густой дым.
Мои глаза выхватывали каждый их жест. Как Минхо залетает весь в грязи и крови, чуть не падает. Как Бен — бледный как мел — держится за плечо, но молча помогает. Как медбратья бегают, швыряя бинты, хлористый, шприцы, иглы.
И всё это – вокруг неё.
Той, которая выглядела, как труп. Её рубашка, а если быть точнее моя, которую она выкрала... и пусть, если выживет, сам ей весь свой скромный гардероб отдам, была окрашена в алый, а местами разодрана. Грудь же превратилась в какое-то непонятное месиво. Глубокие крючковатые... дыры от когтей? Или, как это ещё описать, сам не знаю.
А я стоял.
Просто стоял.
Впервые, наверное, в жизни не зная, что делать.
И только одно крутилось в голове: «Зачем я рассказал. Зачем мы туда пошли. Вдруг она не очнётся... если вдруг...»
Я не переживу.
***
Прошло... не знаю сколько. Время перестало существовать. Казалось, всё застыло. Пространство сузилось до одной койки. Её зашивали. Игла вонзалась в хрупкое тело. Ужасное зрелище, но взгляд отвести не мог, ведь это была моя Мими. Я метался между ее спокойным лицом и телом, над которым носились Клинт и Джефф, а Алби с остальными были на подхвате. Только один я ничего не делал. Руки предательски дрожали.
В этот момент я задавался вопросом, а не чувствует ли она это? Не чувствует, как стежк, за стежком ей накладывают швы, один за другим. Как игла проходит насквозь ее тонкой кожи? Как то и дело протирают спиртом раны или пытаются остановить кровотечение, а чувствует ли она, как кровь покидает ее тело? От подобных мыслей становилось ещё хуже.
Меня пытались пристроить к этому делу, но как только взор падал на нее, все падало из рук, а ноги подкашивались. И теперь я просто стоял тут. У стены. Снова. Пока остальные пытались спасти ее. Ту, что стала всем такой родной. Кому-то, сестрой, а кому-то... самым дорогим, что у него когда-либо было. Но все единогласно ее прозвали, матерью. Комично, да? Она примерно наша ровесница, сама напивается словно в первый раз, дурачится, бесится, с безумно вспыльчивым нравом... ода, вот что что, а пыл у нее не отнять и всё же, всегда поможет. Носится туда-сюда, хотя является медиком, то подаст что-то, то поддержит, то Фрайпану поможет на кухне (к слову, к самой готовке он её до конца не подпускает, у нее то что-то сгорит, то пересолит, но я всё равно обожаю ее стряпню, и за это мне поварёшкой по лбу прилетает, от неё же) или вообще садится выполнять с нами нашу работу. А если лечит, то делает это с неимоверной точностью, нежностью и лаской. Прелесть, не так ли?
А ещё Мими почти всегда остаётся спокойной. Кто-то ногу сломает, палец отрубит, да и такое бывало, или всё рушится, так она абсолютно спокойна. Приводит нас в чувства. Часто приказывает «это не делай», «туда не ходи», «помолчите», «будьте тише». Ну, как мать. Иногда, складывается такое ощущение, что она холодный стратег, у которой свои планы на нас.
Но знаете, что выводит её из колеи? Любые взаимодействия со мной. Почему? Кто бы дал мне ответ на этот вопрос... Она просто вспыхивает, когда я на метр приближусь. Но вроде, теперь мы приятели? По крайней мере, я надеюсь. Хотя, вы бы видели, какая она милая, когда злится и ругается. Щёчки становятся ярко красными, зелёные глазки блестят с легким прищуром, рыжие волосы будто загораются огнём, губы сжимаются в тонкую линию, а порой и наоборот чуть надуваются. В эти моменты, злиться в ответ просто не получается. Хотя иногда... выведет так, что рвать и метать хочется.
По этой причине, я и зову её Мими. Что ее очень бесит, а от этого хочется ещё чаще ее так называть.
За это я ее и люблю, она такая простая, заботливая, хоть всеми силами пытается это скрыть, взрывная, живая, с внутренней болью и всё равно держится ведь. Не сломалась, в отличии от меня.
Если такой человек, лучик солнца в непроглядный шторм, погибнет сейчас из-за моей халатности, я не выдержу. Покинуть этот мир меня сподвигла пустота внутри, чувство что чего-то не хватает, но появилась Миона и... заполнила всю пустоту, каждую трещину, подарив долгожданное стремление жить. А ещё...
– Её стабилизировали, – голос Клинта пробился сквозь туман. – Но нужна будет чистка ран, уход и.. адекватные капельницы и медикаменты, которых естественно у нас нет. Так что, хоть это и богом забытое место, советую молиться, брат. Она может не проснуться сутки, может больше...
– А может и вообще, – пробурчал кто-то из угла.
Я сорвался с места.
– Она очнется. – процедил я сквозь зубы.
Тишина. Никто не спорил. Просто смотрели. А я вновь подошёл ближе. Осторожно. Присел рядом, рядом с её рукой, такой тонкой, замотанной бинтами. Осторожно взял её пальцы в свои. Осторожно.
– Я же говорил... что, если ты умрёшь, я тебя с того света достану и сам прикончу, – прошептал, не в силах сдерживать дрожь в голосе. – Так что, давай без этих приколов. Поняла? Мими?..
Конечно же, молчание в ответ. Чего я ожидал? Что она в ту же секунду откроет глаза? Даже звучит бредово.
И тут я почувствовал, как комната начала пустеть. Воздуха становилось больше, напряжение стремительно падало. И я понимал, никто даже подумать не мог подойти к ней.
И черт, я заместитель лидера, человек, что лишь раз сорвался, проявил слабость. Я, тот человек, который просто не имеет права на неё. И всё из-за персоны на против. Из-за девчонки, что свалилась на наши головы. Теперь она– моё слабое место. И каждый это знает. Какой тогда из меня лидер, если меня можно так легко сломать, через... Миону?
Из размышлений меня вырвало то, что стало тихо... гул голосов испарился за дверью. Но вслед за этим, я почувствовал, как мне буквально прожигают затылок.
Алби и Галли. Как я мог забыть.
Медленно повернул голову. Еле оторвав взгляд от тела Мими. И, как и ожидал, столкнулся с их взглядами.
Те лишь молча кивнули в сторону двери. Мрачные, как тучи. Но угрожающе выглядел лишь Алби, глаза красные, желваки ходят ходуном, каждая мышца напряжена. Галли же... как обычно, словно шакал, готовый поддакивать своему «вожаку»
– Ее нельзя оставлять одну. – вдруг раздалось у меня за спиной, аж сердце подпрыгнуло. Минхо. Он тоже был здесь. И Бен видимо тоже. Ну что ж... вся компашка в сборе.
– Не волнуйся, Минхо, медбратья будут рядом с ней. Живо за мн... нами.
– Галли. Помолчи. – ноздри Алби раздувались от накипевшего гнева, а всего два слова, заставили заткнуться даже муху, что мешала над ухом. И всё же кивнул в сторону выхода. Делать было нечего, я взглянул на Миону, осторожно провел рукой по ее щеке, и мы все вышли.
Как только дверь мед-хижины закрылась, всё спокойствие улетучилось.
– Да как вы вообще посмели?! Вы... вы, чертовы кланкорожие, посмели осквернить то место?! Знаете зачем она ее построила?! Что бы почувствовать покой, чтобы ни один мужчина не прошел туда, чтобы ее хижина была местом безопасности, хранила тайны. И ее волчица защищала этот самый покой. И нет же, вам нужно было туда заявиться. – Алби провел руками по лицу, пытаясь успокоиться. – Ньют, моя правая рука, мой заместитель, как ты мог позволить этому случиться? К тому же стать соучастником. И после этого мне тебе доверять? Вы хоть понимаете...
– Алби, спокойно, мы должны были рассказать Мио. И ты же понимаешь, что в хижине Видии могли быть ответы. Она же не просто так исчезла. Возможно, выбралась. А мы тут сидим, как лохи, только потому что ты «не хочешь осквернить память о ней». Хочешь скажу, вещь, которую ты сам признать не хочешь? Ей глубоко теперь плевать, что будет с ее убежищем. Она ушла, бросила тебя и свою псину. Так может дашь уже перерыть там всё? Не знаю, как тебе, а мне за 2 года осточертели эти стены – всё во мне кипело, кулаки сжались до побеления костяшек, как можно не видеть очевидного? И это бесило больше всего. Ему, чёрт, 28 лет, Алби наш предводитель, а он до сих пор ничего не предпринял. Да этой его Видии откровенно всё равно на всё тут происходящее. В 2 случаях. Будь она счастлива за стенами или погребённой под землёй.
– Вот только не начинай. Глэйд – наш дом, снаружи нам особо делать нечего. Тем более, искать выход нарушая давние правила этого места... ну уж нет, правило, есть правило, – если он сейчас же не заткнётся... – вас в целом всех нужно в яму, всех четверых. Да, да, эту рыжую туда же... ее в целом не должна были лечить и пусть сдохла, б вам в уро... – договорить он не успел, заткнул мой кулак по его противной роже – Ах значит так, Ньют, да? Думаешь, герой? – Галли быстро пришел в себя, вытирая кровь с губы, зло ухмыльнулся.
Он рванулся вперёд, схватив меня за ворот рубахи и рывком потащил вниз. Хоть и прихрамывал, не дал себя повалить – резко пнул коленом в живот Галли. Тот согнулся, но сразу же отвесил мощный хук, отчего я покачнулся.
Крики глэйдеров вокруг уже сливались в один гул: кто‑то подзадоривал, кто‑то пытался остановить. Алби что-то кричал, но ни один из нас не слышал.
– Не трогай её, понял, ублюдок? – рявкнул я, замахнувшись и врезав кулаком в скулу Галли.
Галли отшатнулся, но в глазах его зажегся огонь – он бросился снова. Мы сцепились, как дикие звери: кулаки мелькали, удары летели вслепую. Сжав зубы, я держал стойку, но каждый удар Галли отдавался болью в старой травме.
Галли прижал меня к земле, навалившись сверху.
– Ты слабак, калека, и всегда им будешь! Теперь ещё и под каблуком этой шавки, совсем гордости нет?!
Задыхаясь, ярость вскипала во мне всё больше, придавая сил: я ударил головой, прямо в переносицу Галли. Хруст – и тот завыл, хватаясь за лицо. А у меня самого, перед глазами всё поплыло. Но перевернувшись, я навалился сверху, сжав его горло, чувствуя под руками подскочивший пульс.
– Скажи ещё хоть слово про неё... хоть одно! И я тебя прямо здесь, заживо похороню. – мой голос прозвучал настолько неестественно громко, что это услышал каждый подонок в этом проклятом месте, а глаза, по-видимому, были настолько пропитаны гневом, от чего Галли на секунду перестал дёргаться. Что-то неестественно животное и первобытное я тогда почувствовал... словно готов разорвать его прямо здесь, у всех на глазах, как хищник, защищающий своё.
Остальные запаниковали, я слышал, как Алби вновь что-то заорал, да и хрен с ним, в яму, так в яму. Но, по-видимому, нас кинулись разнимать, кто-то ухватил меня за плечо, оттаскивая от этого ублюдка, но я и не собирался его отпускать, но всё же, эти гении додумались долбануть меня по рукам какой-то полкой, этим самым ещё и Галли по челюсти зарядив... но стащить всё же смогли, как я понял, один из них был Минхо, потому что он прошептал «Спокойно, спокойно... он того не стоит», крепко держа за локоть. А Фрай и Уинстон подняли строителя, но также пытались не дать тому броситься обратно.
Тяжело дыша, с разбитыми костяшками, фингалом, кровью на лбу, от сломанного носа Галли и сердцем, что словно сейчас вырвется из груди, я опёрся о плечо Минхо. Нога горела, но разум холодел, гул голосов разбивался на отдельные фразы, месиво лиц становилось чётче, лица начали различаться. Сквозь пелену пробился голос Алби, что положил руку мне на плечо.
– Всё? Выпустил пар? А теперь идите в яму. Все трое. Надеюсь, вас не придется ловить, как зайцев по поляне. – а после обратился к Галли – а тебя... лишим ужина и завтрака. – ну и поделом ему, заслужил, я еле сдержал злорадную улыбку.
– За что?!
– За провоцирование и развязывание конфликта. А теперь свободен. Вы все свободны. – по началу, никто не хотел уходить, ну да... цирк только-только закончился.
– Вы оглохли? – окликнул я их, и даже если нас наказали, никто не хотел встревать против, после увиденного. Разошлись.
А мы последовали за Алби, пред тем, как закрыть решетку ямы, он сказал. – Не волнуйся, о Мионе позаботятся. Я прослежу. Но потом, через неделю, когда выйдешь, будешь сам дежурить, дополнительное наказание, за то, что не остановил. Хотя... такое ощущение, что это будет твоё самое приятное наказание.
***
В течении четырех дней, кормили нас скудно и всего раз в два дня. За это время, Бен с Минхо уже успели несколько раз повздорить, поковырять землю, напиться (одному из +- зеленых глэйдеров, Лексу, стало нас жалко, и он стащил у Галли несколько банок), пьяными попеть дурацкие песни, от чего в нас кидали камешками, что бы перестали «выть как собаки». Но всё это время, я думал лишь о ней. О Мими, о ее зашитом теле, которая сейчас лежит одна... или под наблюдением медиков, на этой не удобной кушетке.
А что, если к ней там кто-то пристаёт?.. Хотя... Алби бы не дал этому случится...
– Хей, Ньют. – из мыслей меня вырвал Минхо. – Чего зависаешь постоянно? О своей принцессе думаешь?
– Отвали, Мин.
– Та мы серьёзно, Ньют. Ты... у вас что то есть? – к разговору подключился и Бен. По-видимому... они давно хотели подобрать слова, после моей реакции на Галли, по тому, как они теребили края своих рубашек, это было заметно.
С моих губ сорвался протяжный-усталый вздох, самому бы знать ответ на этот вопрос.
– Не знаю. А точнее, ее не понимаю. Постоянно шарахается от меня, как от огня. А с вами, чуть ли не обниматься лезет. Может мне тоже нужно начинать разговор с ней, с бухла? Как думаешь, Минхо?
– Вот только на меня не кати. Я сам не знаю... чего она так, и мы не постоянно бухаем.
– Твои слова, опровергнут все в Глэйде.
– Я первый начну.
– Вот это подстава! Была б тут Мио, отвесила бы хороших таких подзатыльников.
Кольнуло сердце. И по-видимому, не у одного меня. Все сразу помрачнели.
– Ты только не переживай сильно... Ньют. Она очнется и с ней всё будет хорошо. Чутьё бегуна подсказывает.
– Чутьё бегуна, что за бред.
– Сам ты «бред», я тут его поддержать хочу, а он... неблагодарный ты. Вы с Мио прям одного сапога пара.
Сначала у меня сорвался тихий смешок, потом он перешел в дрожащий смех, сотрясая решетку.
– Теперь он ржет, отлично. – я захохотал ещё больше, аж глаза заслезились. Хрен знает, от чего конкретно, может от его постоянного остроумия и иронии или от того, что уже долгое время живу в напряжении, а это уже был больше истерический смех, но разрывало меня конкретно, хотя эти двое на меня уже как на умалишённого смотрели.
– Он чокнулся окончательно, поздравляю.
***
Тем же вечером к нам заявились Галли и Зарт.
– Здорова – Зарт как обычно, светится и машет, какой-же контраст.
– Ньют, давай на выход. Вы двое, еще 3 дня сидите. А твоя новая тюрьма будет мед-хижина. – Галли остыл, и выглядел даже пристыженным, совесть проснулась? Или синяки со сломанным носом подействовали?
Кстати, прикольная компашка, один другому нос сломал, а теперь сам со сломанным ходит...
– Может мы тоже поможем? Я ей подушку буду взбивать, Бен водичкой поить.
– Ну уж нет, Ньюта там будет предостаточно. Всё, на выход.
Наконец-то выбравшись из этой сырой дыры, встать в рост было просто раем, все кости просто гудели... Потянувшись, я провел взглядом по Глэйду, будто за, почти, неделю могло что-то измениться. Идя, все оборачивались, но не подходили, вот и хорошо.
Когда мы подошли к медхижине, от нее просто несло всякими травами, благовониями и спиртом.
– Они там ее придушить решили? – поморщившись от едкого запаха, я не понимал, как она там лежит.
– Тоже задавался этим вопросом, они моих запрягали искать всякие травы... надеюсь не убьют. Но Джефф говорит, что просто обеззараживает и чистит раны, а ну и типа поможет быстрее заживать. Хотя, фиг знает, эти двое опирались на записи предыдущих медбратьев. – Зарт явно был не в восторге, но хоть в курс дела ввел...
– Сам разберешься чо делать, короче. Они там баночки подписали, что, куда, как. А сами ушли отдыхать. Смотри сам ее не угробь.
Похлопав меня по плечам, они быстро ушли от этой аром-бомбы. Я же, остановился у самой двери. Не знал, чего ожидать. Как она там? Ей хуже? Лучше? Каждый раз, как кто-то проходил мимо ямы, я пытался выведать о ее состоянии, но все лишь разводили руками. Сердце тревожно ухнуло в груди. Медленно вздохнув, всё же зашел. Она лежала под белой, легкой простынкой, как будто они в любой момент были готовы закрыть ее лицо.
Ватные ноги медленно несли меня к ней. В груди расцвел маленький бутон надежды. Бархатная кожа Мими уже более-менее приобрела более живой оттенок, щечки розовели. Но грудь вздымалась еле-еле. Реснички подрагивали. Она была перебинтована. Крови уже не было... Но кроме бинтов на ней ничего не было. Что меня безумно напрягло. Я понимал, что... зашивать ее, в любом случае, пришлось без верха. Но это всё равно не давало мне покоя, эти грёбанные шанки видели ее без одежды. Конечно, там было всё в крови... но бинты же они ей как-то меняли. Единственное, что внушало хоть какое-то доверие, что сюда не пускали никого, Клинт и Джефф адекватные, а за всем следил Алби. И всё же, они спасли ее. За это я готов благодарить их, до конца жизни.
М-да... Когда Мими проснется, они получат по самое не хочу.
Если проснётся.
Не хотелось об этом думать. Но это жизнь и у нее свои устои.
Выживают сильнейшие.
Миона сильная, выкарабкается. По крайней мере, я в это верил.
Присев у ее кровати, я смотрел на это создание и меня изнутри разъедала такая вина, что хотелось сердце себе выцарапать. Почему я позволил ей идти туда? Может потому, что надеялся, что волчица и вправду будет лояльна к девушке? Может быть. Но та, напротив, накинулась на Мими. Не на нас, а именно... на неё. Интересно, почему.
Вопросов, больше, чем ответов. В этом месте по-другому и быть не может.
Но тут мой взгляд упал на бумажку. Я сначала не понял... что это. А потом дошло. Инструкция, что с ней делать. Быстро пробежав глазами, плюс минус понял, что, да как.
1) Менять положение тела хотя бы раз в пол дня.
2) Если начнется жар, руки, лицо и ноги обтереть водой.
3) менять бинты, каждый день.
4) протирать раны спиртом, а после мазать мазью, в зеленой баночке.
5) поить почаще водой, из ложечки, по чуть-чуть.
6) следить за изменениями.
Ps: сегодня ещё ничего из этого не делали.
Ну в целом... ничего сложного же, да?
А так.
Стоп.
Менять бинты? Мазать мазью? А как... а они... а я... а что... вашу ж мать.
Медленно переведя взгляд на ее лицо, потом на бинты, я понял. Она и меня убьет. Но если не сделаю этого, убью ее я.
Так, нужно собраться, я ж, черт возьми, лидер. Второй в Глэйде.
Дрожащими руками приподнял её и начал разматывать, слоем, за слоем и, казалось, это обжигало. Ведь я многого не должен видеть... Полностью размотав бинт, чуть ли не на ощупь, отвернув голову, положил Мими обратно и прикрыл простынёй, как мог.
Я почувствовал, как к щекам прильнул жар. Ее кожа, такая бледная, покрытая россыпью веснушек. Всегда нежная, как шелк, даже в таком месте. По крайней мере, была. Сейчас же, этот самый шелк нагло и без сожаления разорвали. На коже тянулись глубокие, рваные полосы, будто зверь пытался разорвать ее когтями до кости. А какие-то... и вовсе точечные, вошедшие крючковато под кожу.
Радовало, то, что зашили их, почти, ровно. Ну хоть что-то эти шанки умеют делать без косяков.
Обернувшись, я рассмотрел баночки, расставленные на столе. Проблемы была в том, что они все зеленые.
Ага. Класс.
Взяв одну наугад, я рассмотрел ее с разных сторон, потом ещё и ещё, пока не заметил ту, у которой была надпись «эта». Гениально.
Открыв ее, в нос ударил тот самый едкий запах, которым вся хижина пропахла, кошмар какой.
Они всех бесов решили из нее вытравить?
Пальцы дрожали, когда зачерпнул немного мази. Осторожно коснулся кожи. Она была прохладная, как обычно, мерзлячка... Но живая. От этого у меня перехватило дыхание, не имел я права прикасаться к ней. Но надо было.
Предварительно протерев ваткой со спиртом.
Провел, почти невесомо, по краешку «царапин», по спине пошли мурашки. Они не вписывались в ее образ, грубые, чуть воспаленные следы, по бокам которых виднелись синяки. Сердце ныло от такого зрелища. Я пытался быть как можно осторожнее, будто боялся причинить боль...
– Извини... – вырвалось у меня, невольно. Но за что именно я извиняюсь? За то, что не защитил? Позволил идти с нами? Не успел вовремя ее прикрыть? Не в силах был помочь, когда она истекала кровью и только мешался под ногами? Стоял и боялся, когда над ней все столпились, пытаясь зашить, остановив кровотечение? Не был рядом все эти 4 дня? Смотрю на нее сейчас? Прикасаюсь без разрешения?
Вариантов куча.
Хотя... может за всё сразу?
Довольно.
Нужно сконцентрироваться.
На ней.
На Мими. На обработке ее ран.
Я продолжил. Мазь растекалась по ее коже, а я думал, что краснее уже просто невозможно. Горло сдавило, ладони вспотели.
И каждый раз, когда я задерживал руку дольше, чем надо, я ненавидел себя ещё сильнее.
«Боже, и о чем я думаю... Это просто работа, просто швы, просто ее кожа. Она могла умереть. Надо этим голову забивать, а не...»
Я отдёрнул руку
Глубокий вдох
Закрыл глаза, лишь бы не видеть перед собой ее, лишь бы не лезли эти идиотские мысли. Но запах трав, мази, теплое дыхание рядом – всё это напоминало о том, что прокрадывалось в голову.
Медленный выдох.
Вновь посмотрел на нее. На ее лицо. Такое красивое, с мягкими чертами, длинными ресницами, носиком, что постоянно морщится, если ей что-то не нравится, с небольшим шрамиком поперек. Всегда было интересно, откуда он... но вряд ли она сама помнит.
Таких красивых созданий я никогда не видел, конечно, я не помню, видел ли девушек ранее, но... уверен, Миона самая красивая из них всех. Она сравнима с пламенем, самым ярким, самым теплым, около которого собираются друзья, чтобы провести весело время, парочки, что сбегают от мира, или одинокие люди, которых единственное, что держит – это огонь. К ней хочется подобраться поближе, но ожег будет платой. По себе знаю. Я, словно мотылёк, сгораю около нее, но отлететь не в силах.
Заметив, как Мими чуть ворочалась, и даже во сне, хмурилась, стало интересно, на кого она так? Обычно хмурится она, как котёнок, на меня. Но не понятно, за что, но хотя бы не игнорирует. А главное с остальными, Минхо, Беном, с ещё некоторыми парнями, да даже с Галли, лыбится во все зубы, смеется, выпивает. О, особенно с Минхо. С этим сарказмом на ножках. И что Мими в нем нашла? Они вместе только и делают, что ржут, да бухают. Уфф, ладно, вроде с ней всё уладили, посмотри, что из этого выйдет.
Взяв новые бинты, откинул простынь и осторожно замотал ее обратно. Опять же, почти на ощупь, посмотреть я не имел права. Потом, по чуть-чуть, залил воду из ложки.
– Ну... вроде всё... – плюхнувшись на стул, вытер пот со лба, пытаясь согнать жар с лица.
***
Так и прошел день. Про меня, видимо, забыли на время обеда, потому что поесть принесли лишь под вечер.
А у меня... всё никак из головы не выходило. Чтобы сблизится с ней, Минхо сделал ровным счетом – ничего, просто принес выпивку. Когда я, из кожи вон лезу, чтобы понравится Мими, потому что люблю ее. А этот черт просто пришел и сразил ее своей... а собственно, чем. Нет, я не хочу, конечно, его оскорблять, Минхо мой друг, я знаю, что он очень легко может сближаться с людьми. Но с этим ёжиком? Это ж что-то не из мира сего. Может мне тоже к ней прийти с бутылками варева Галли и всё само собой произойдет?
Так, стоп. Что?
Я. Люблю. Мать вашу. Миону. Снова пронеслось в голове.
Сердце бухнуло в груди так громко, что я почти оглох. Дыхание сбилось. Мир вокруг будто замер, сузился до одного-единственного лица — её. Рыжие волосы, закрытые глаза, что всегда были полны дерзости и огня, её вечные подколки, которые я ненавидел, и... чёрт возьми, обожал.
Мотнул головой, как будто можно вытряхнуть эту мысль. Нет, это бред. Это не может быть правдой. Это какая-то глупая, нелепая привязанность, привычка, зависимость. Всё что угодно, только не это слово.
Но оно уже засело в груди, давило изнутри, не давало дышать. Люблю. Я действительно... люблю её. Какой это...
– Н... – сорвалось ее с губ, что заставило мысли замереть, а сердце снова удариться о ребра – Б... Минхо!.. – а теперь, глаз дернулся. Какой. К чертям. Минхо. ОПЯТЬ.
–––––———––––––♡–––––———––––——
ФУХ, НАКОНЕЦ-ТО, Я ЗАКОНЧИЛА ЭТО ПИСАТЬ
Ну... 13 главу. 14 полегче будет
4312 слов... афигеть
Любимые, я вас так люблю за то, что вы без претензий ждёте все главы!
🥹🤏
Надеюсь, она вам зайдет ^^
Целую всех всех!
💋💋💋💋💋