Избранная [Justin Bieber]

POW Джастин

Двумя месяцами ранее.

— Мистер Бибер? — зовет меня Азера, и я оборачиваюсь.

— Иди, Брайан, я сам закрою помещение, — спокойно проговариваю я и потираю один глаз.

— Не забудь завтра подойти к боссу, — оповещает он.

— Да, спасибо, — киваю я и наблюдаю за тем, как закрывается дверь.

Шаги Брайана отдаляются за дверью, и я поворачиваюсь лицом к монитору, нажав «play». Тянусь рукой к полке с документами и достаю нужную мне папку, развернув ее. Несколько листков, фотографий, личное дело темноволосой девушки.

Слышу шуршанье и поднимаю голову, взглянув на монитор. Это снова она, и она снова плачет. Подобрав под себя ноги, лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и тихо хнычет.

— Куинн, детка, перестань, — появляется в комнате Диллинджер и присаживается перед ней на корточки. — Не нужно себя так изводить.

«Успокоил, придурок», — думаю я и отпиваю немного уже холодного кофе.

Мне кажется, Марк, самое время было бы сейчас от нее отвалить. Заняться своими обычными делами: просадить пару штук в казино или провести эту ночь с цыпочками, пока твоя жена уже которую ночь будет реветь в подушку. Давай, кусок дерьма, действуй.

И да, он действует. Гладит её по волосам, будто бы не знает, как нужно правильно успокаивать женщин и выходит из комнаты.

Я переключаю видеонаблюдение на гостиную, следуя за ним, затем на главный выход и выпроваживаю его до машины.

— Куда же ты поедешь? — тихо шепчу я и скидываю пиджак, расстегнув две первых пуговицы на рубашке.

GPS, установленное на его машине, медленно движется по ночному Нью-Йорку, и я пока не вижу смысла наблюдать за ним. Переключаю видеонаблюдение обратно на нее и замечаю, как она возвращается из душа. На ней просвечивающийся атласный пеньюар, и я уже чувствую, как что-то твердеет в моих штанах.

«Нельзя расхаживать полуголой перед камерой, миссис Митчелл», — думаю я и откидываюсь на кресле.

Наблюдаю за тем, как она откидывает одеяло, устраиваясь на кровати, и накрывается им, спрятав лицо в подушку.

Я бы хотел увидеть его. Хотел бы видеть, как она спит. Как вздрагивают ее ресницы, когда она видит плохой сон, а также хотел бы видеть, как она жадно захватывает воздух, выкрикивая мое имя подо мной. Видеть ее наполненные желанием глаза, когда бы я разрывал этот чертов пеньюар на ней. Когда входил бы в нее пальцами, а затем проводил бы ими по ее губам.

Ох, миссис Митчелл, что вы со мной делаете?

Даже её ангельская и аристократическая внешность не отталкивает, а наоборот, притягивает, просит, чтобы ее переучили. Чтобы выбили все это твердым и возбужденным, мать его, членом до громких криков.

Я потягиваю руки и перевожу взгляд на том, куда прибыл Марк.

Очередная поездка в казино? Он слишком зачастил туда перед тем, чтобы съездить в Вегас.

— Что же ты придумал, Диллинджер?

Переключаю видеонаблюдение на ВИП-зону и замечаю его в кругу красоток-моделей. Одна из них становится перед ним на колени и расстегивает ширинку, в то время как мои брови ползут вверх. Он разговаривает с дилером по телефону, пока ему отсасывают? Где твои манеры?

Смотрю на него, на нее, затем снова на его наглую морду и снова на нее.

Жизнь иногда сущая сука, когда сводит двух таких людей.

Время безжалостно летит этой ночью, пока я наблюдаю за Диллинджером и только ближе к шести утрам понимаю, что я все еще на работе, что все еще не был дома, и что скоро здесь появится босс, чтобы узнать, что я решил.

Диллинджер или Джованни?

Долбанный наркодилер, который довел свою жену до такого состояния и до сих пор творит непонятные вещи, подпитываясь некой частью власти в Вегасе, или его дружок мафиози, который мечется между Лос-Анджелесом и Нью-Йорком, толкая свой товар?

Я встаю из-за стола, выключив в комнате свет, и выйдя в коридор застегиваю две верхних пуговицы на рубашке.

Даже когда толкаю очередную дверь, которая разделяет меня и босса, все еще не знаю своего выбора.

— И ты снова не спал, — проговаривает старик, не отрываясь от бумаг.

— Как и ты, Джон, — криво улыбаюсь я, надев пиджак.

— Как продвигается работа, Бибер? Есть зацепки? Мысли?

— Есть одна, — киваю я и пока еще не уверен в ее правильности.

— Выкладывай, — спокойно говорит он и поднимает голову, поправив очки.

— Я хочу заняться Диллинджером. Я думаю, миссис Митчелл могла бы нам рассказать много интересного, то, за чем мы не успели уследить.

— Думаешь, она тебе все это так просто расскажет?

— Не сразу, но расскажет, — уверяю я и вижу улыбку на лице Джона.

— Будь осторожен, — предупреждает Джон. — Тебе ведь есть о ком беспокоиться.

***

И да, с осторожностью у меня были проблемы, примерно в тот момент, когда она преподнесла мне замечание по поводу юбки, и затем мне пришлось подрочить в собственном душе, повышая рекорды до трех минут, чтобы кончить.

Увы, миссис Митчелл, вы тоже несдержанны. От каждого моего слова наливаетесь румянцем, а затем застенчиво кусаете губу, будто бы я поверю в то, что вы действительно недотрога.

Но она действительно выглядела ею, когда спала, прямо сейчас, одна, в этой просторной постели, голая. Мать ее, голая. Я бы взял ее прямо сейчас и вытрахал до громких стонов, потому что мой член стоит еще с того момента, как я кончил в боксеры, принял душ, а затем привез ее из отеля домой.

Он все еще стоял, отчего я чувствовал себя, как никогда, хреново.

Я бы мог это сделать. Откинуть это чертово одеяло и дотронуться губами там, где у нее всегда мокро, но, мать ее, она сведет меня с ума. Я уверен, что если я коснусь этого места губами, то не смогу остановиться. Никогда. Я буду хотеть этого везде и всегда, потому что хочу уже, просто смотря на нее.

Потерев ладони, я встаю с кресла и направляюсь к двери, успев взглянуть на часы.

Половина седьмого утра. Я все еще не спал. Я все еще возбужден. Я не могу думать о работе в таком состоянии, а тем более о том, что она лежит наверху голая, и вся, полностью, без возражений - моя.

Останавливаюсь возле холодильника и понимаю, что не хочу есть, не хочу пить. Открываю, смотрю, достаю сок и поворачиваюсь в поисках стакана, как замираю, потому что она стоит передо мной, застенчиво поправляя халат.

— Мистер Бибер...

Мистер Бибер. Какой к черту мистер Бибер, Куинн? Я скоро тебя буду наказывать за это!

— Джастин, — поправил я её и крепче сжал графин с соком.

Я кидаю взгляд на стол, где бы мог сделать это с ней, затем на сок, который мог бы слизывать с нее, а затем на нее, ловя её карие глаза на своих губах.

— Почему ты не спишь? — спрашиваю я и чувствую, как моя рука замерла, все еще держа этот долбанный графин.

Но лучше держать его, чем войти пальцами этой же руки в нее.

Она не готова. Она еще совсем сонная.

— Я хочу пить, — врет она. Врет и не краснеет, потому что я знаю, зачем она здесь и почему в одном чертовом халате, который сползает по ее плечам.

Киваю её словам и беру в руку стакан, обернувшись к стойке. Наливаю немного сока и чувствую теплые ладони, которые легли на мой торс. Они спускаются ниже к краю моих боксеров, и я понимаю, что должен остановить её. Прямо сейчас, но не могу. Мой член уже встал навстречу её маленькой нежной ручке и готов трахнуть её.

Я опираюсь руками о столешницу и чувствую себя долбанной школьницей, которую прижали к стене. Еще ниже, и я весь твой. Делай со мной, что хочешь, но дай мне кончить в твою руку, на грудь, на бедро, куда угодно, Куинн, но не мучай меня больше.

Я уже чуть ли не кончаю, когда она дотрагивается до него. Я чувствую им её тепло даже через ткань боксеров и готов вот-вот поиметь ее руку, как она резко сжимает меня, и с моих губ срывается грубый стон.

Все это время я издевался над ней, а теперь будто она вступила в игру, когда оказалась подо мной, такая сладкая и обнаженная.

Я готов поспорить, что там у нее уже давно мокро.

Расстегни эту чертову ширинку. Возьми его рукой. Проведи по нему, Куинн. Давай же.
Честное слово, она ломает меня своей медлительностью и медленно отпускает, запустив кончики своих пальцев мне в боксеры.

Как можно сопротивляться женщине, когда твой член почти у нее в руках, или когда оказывается во рту? Кто сказал, что этому можно сопротивляться? Кто сказал, что в этот момент можно даже думать о сопротивлении, а не о ее теплых пальцах, касающихся его?

Она кладет ладонь и ведет ее вниз, касаясь моего члена, отчего я жадней набираю воздуха и жду, когда она обхватит его руками. Когда проведет по нему, когда я кончу в нее.

Второй ладонью она толкает меня к себе так, что я чувствую спиной её оголенную грудь, а другой она накрывает мое член и проводит один раз.

Сука!

Я падаю в её объятия и тихо стону, как будто не трахал никого всю свою жизнь, и это первое из моих наслаждений.

Её хриплые и возбужденные вздохи мне на ухо и рука, которая скользит по моему члену. Готов поспорить, она кончит быстрее чем я, хотя я к ней и не прикасаюсь.

Быстрее, детка. Делай это быстрее и жёстче. Дотронься до конца и поводи по нему пальцем. Ну же. Не мучай меня.

Мысль о том, и это чувство того, что мой член в её руках сводят меня с ума.

— Что я должна делать? — спрашивает она.

— Быстрее, — чуть ли не стону я, но пытаюсь держаться, даже несмотря на то, что в буквальном смысле нахожусь в её руках.

Она начинает водить по нему быстрее, останавливается на конце и делает это снова. Я уже, мать её, не чувствую опоры под ногами.

— Помассируй его...

— Что? — мешается она.

— Мой конец, Куинн, — шепчу я.

Она достает свою руку, увлажняет пальцы своим ртом и возвращает её обратно, дотронувшись кончиками пальцев моего конца.

Я готов произнести огромную речь, включая ругательства и грязные словечки, но поберегу их для другого случая.

— Я хочу видеть, — произношу я, задыхаясь. — Покажи мне, как ты это делаешь.

Она слушается и спускает мои джинсы вместе с боксерами ниже моих бедер, и я вижу свой возбуждённый член в её руках. Наблюдаю за её действиями, как завороженный, и чувствую маленькие взбудораживающие меня волны внизу живота. Начинаю толкаться в её руку, и она делает это быстрее.

— Сожми его крепче, — приказываю я, и она сжимает.

Второй рукой гладит мой торс и спускается ниже к бедру, оставив её там.

Я откидываю голову на её плечо и, прикрыв глаза, испускаюсь в её руку, тихо подшептывая её имя.

Куинн... Моя маленькая, извращенная и ненасытная Куинн.

Поднимаю голову и наблюдаю за тем, как она берет пальчиками немного моей спермы и слизывает её, как лакомство.

Поверь, Митчелл, теперь я готов трахать тебя сутки напролет. И это буду делать я и только я.

Я оборачиваюсь к ней, касаясь членом ее бедра, и прижимаю как можно сильнее к себе, впиваясь губами в её сладкие и покрасневшие от терзания губы.

Моя, моя и только моя.