Тульмонт

Надворе стояло тёплое, медовое двадцать второе июня. Крабы только начали улетать на север к четырем утра и на несколько часов слух заполнился щелканьем их лапок. Колос тоже шелестел. В спокойных порывах ветра он играл летнюю песню, вторя гомону перелетных членистоногих. Луга процвели сизыми васильками и белыми ромашками. Тёплые ветер игрался среди трав, упиваясь своей свободой. Здесь было чуток холоднее, ведь остров Влад парил несколько выше своих братьев. Кроме крабов луга кишели шустрыми каракатицами и неповоротливыми омарами, а тигровые креветки гудели своими крыльями, собирая у цветков нектар. Это время года виделось как лето, чувствовалось как лето и слышалось как лето. Солнышко грело, даже немного припекало, так что все желающие могли разместится на уютных балкончиках ниже по строению острова. Оттуда можно было лучше рассмотреть ихоровые смерчи, бушующие внизу. Сверху они казались бегающими пятнами, даже глазами, если вглядываться долго.

— Как ты думаешь, что лучше, быть смертными или несмертным? - спросил чихуахуа.

— Зависит от того чего ты хочешь, - ответил бородатый человек, почесав бороду.

— И чего же я хочу?

— Это решать уже только тебе, — произнес старик. — Чем старше будешь становится - тем больше возможностей будет открываться, как для счастья, так и для несчастья.

— Хорошо бы было вернуть все как раньше, — прогавкал чихуахуа, томно вздохнув. — Я бы лишь ел, да спал.

— Дай тебе еду и сон сейчас, был бы ты счастлив? — пробормотал бородатый человек, сбросив пару волосков на съедение ихоровым штормам.

— Верни мне невежество и был бы, — произнесла собака.

— Ты бы устремился вперед и вернул бы всю мудрость обратно, — пожав плечами молвил бородач, глядя на огоньки внизу.

Ихоровые смерчи разрастались. Сейчас, ближе к июлю они должны будут вспыхнуть достаточно сильно чтобы некоторые заблудшие искры доставали и до Влада. Ловчие должны поймать их, и тогда снова можно можно будет разжигать костры и кипятить на них чай.

— И в чем же тогда прелесть бессмертия? — вопросил пёс.

— В неограниченности стремления, - пробормотал бородатый человек.

— Скучно, — завыла собака, а её большие чёрные глаза залоснились в свете огненных вихрей.

— Кто сказал что будет весело? — спросил мужчина, повиснув на балконе.

— Все начиналось много проще, — ответил чихуахуа.

— Откуда тебе помнить? — бородатый человек хмыкнул.

— А откуда мне забывать?

Старик вздохнул, а затем улыбнулся, тихо заворчав.

— Твое сознание помнит то, что хочет помнить, вечно для тебя прошлое будет лучшим, будто ты валишься с горы.

— Зачем моему сознанию что-то забывать? — прорычал чихуахуа.

— Так проще находить радость - когда не помнишь что потерял.

— То что я потерял, я как раз помню.

— Мы все живем тут без счета. Вот улетели крабы. Они вернутся через какое-то время. Ты знаешь что они вернутся, ведь уже видел такое когда-то. Но откуда тебе знать сколько раз ты это видел? Откуда тебе знать, ел и спал ли ты лишь когда-то, а если и делал это, то не терзали ли тебя другие мысли.

— По твоему вся жизнь - это один лишь однообразный мрак?

Бородатый человек улыбнулся. Из его легких сорвался глубокий, гортанный смех.

— Нет уж. Это - существование, - пробормотал мужчина. — жизнь короткая для того чтобы быть однообразной.

— По твоему если кто-то существовал — то он не жил вовсе? — спросила собака.

— Может быть, не я даю  жизнь.

— Вправе ли ты отнимать... Право на неё в таком случае? — чихуахуа принялась оглядывать свои когти, положив их на стол на балкончике.

— Не думаю,  - ответил бородатый человек.

Крабы сплошной тучей взлетали ввысь. Должно быть, они направлялись на брата острова-Влада, что находился пониже. Сигизмунд был тёплым краем. Стрекотание креветок и кальмаров завораживало слух.

— Что ж, сейчас проверим, — ответила со вздохом собака, поднимаясь.

— Уже? — ровно спросил бородатый человек.

— А почему бы и нет? — произнес чихуахуа, нацепляя на себя цилиндр. Его хвост завилял.

— В таком случае, — бородач помедлил. — Что ж, друг, желаю тебе удачи.

— Да, — протянул пёс, - не волнуйся.

— Не думаю, что я волнуюсь, — ответил бородатый мужчина.

— Прощай, — сказал чихуахуа.

— До скорых встреч, - пожав плечами произнес человек.

Лапы собаки зашлепали по мрамору. Она зашла вглубь Влада, в сеть подземных тоннелей, которые должны были вывести её наружу. Идти нужно было достаточно долго, так что оставалось время на мысли. Чихуахуа шагала неспешно, она знала, что её судьба от неё же вряд ли убежит. Она преодолевала тоннели, целые подземные города, состоящие из торговцев и моллюсков. Кто-то узнавал собаку, тогда она здоровалась, перебрасываясь словечком-другим со знакомыми. Это напоминало паломничество: было время подумать, было время передумать. Но холод камня тоже кончался. Достаточно каменные скоро тоннели сменились рыхлой землицей. Стрекочущие каракатицы завораживали слух. Не всегда услышишь такие радостные песни,

Но рано или поздно - все случается в жизни. И чем дольше жить - тем больше случится. Какое счастье и какое проклятие. Скептицизм - удел слабых. Но только не тут.

Чихуахуа вышел на луг. В один миг его окружили креветки и крабы. Они летали, кружились вокруг него, изучали, собака же молчала. Она смотрела с некоторым нетерпением на представителей природы, но не вела себя агрессивно. Рано или поздно все они отстанут и уйдут. Когда-то ей не хватало их внимания. Тогда, давным давно, собачка была брошена всеми и хотелось хоть какого-то присутствия, минимального тепла. Но сейчас инициатива была в её руках, это она, чихуахуа, находила новых друзей. Эта субординация сменилась так непроизвольно, как ломается прогнившее дерево. Но то чтобы связь каракатиц и чихуахуа была гнилой, конечно.

Вот, шаги его остановились. Тёплый ветер ласкал лицо и нос пёсика. Его хвост все еще вилял, живя своей собственной жизнью. Креветки и каракатицы оставили чихуахуа в покое, пока он шёл к центру Влада - успел уже приобщится ко всему. Солнце прогрело шерсть и кости, становилось жарко.

По центру всего острова стоял небольшой монументик. Это была каменная крестовинка, платформа, что празднично символизировала: вот он, Владов пуп. Чихуахуа зашагала вперед, к нему. Маленькое тельце терялось среди травы, но за годы жизни собачка привыкла. Она забралась на пуп Влада и вздохнула. А затем спросила себя «Ради чего я живу». Пару секунд пришлось помедлить, пока ветер нес ответы. Увы, последнее время скорость ветра упала и ответы приходили медленно. За то качество было хорошее.

В голове замерцали воспоминания. Все же не каждый день проводится на балконе с бородатым человеком. Все же есть дни, когда книга жизни чихуахуа пополняется новыми страницами.

— Может стоит попробовать что-то новое? - спросила собака.

— Решать тебе, - прошептал ветер.

— Я хочу убежать, — проговорил чихуахуа.

— Это не трудно.

Что было терять? Нечего. Лишь воспоминания грызли душу. Совсем незаметно, почти безболезненно. Как укус маленькой собачки.

— Эх, - чихуахуа вздохнул. — Возможно я ошибаюсь.

— Да брось, — ответил ветер.

А чихуахуа подпрыгнул вместе с членистоногими и растворился в крабовом тумане.

Не ищите глубокий смысл. А хотя... Попробуйте.