Часть 6
Неделя тянулась бесконечно медленно. Ни одна из наших зацепок не дала результата. Дважды Шинохара-сан в компании Сузуи проводили мини-облаву на предполагаемое гулье логово. Первый раз это оказался просто наркопритон (всего лишь, с кем не бывает), второй… Скажем так, курсы икебаны в тот день сорвались, когда в помещение ворвались два следователя с чемоданами наготове. Зато Джузо, по его словам, чему-то научили. Это, пожалуй, единственное достижение за последнюю неделю. Так и скажем на собрании: наш оперативник подготовлен к складыванию веточек. Утешает лишь то, что у других групп все еще хуже.— Ты там готовишь? — раздается в телефоне бабушкин голос с нотками подозрительности. Видимо, услышала писк микроволновки.
— Нет. — Я прижимаю трубку плечом к уху и достаю контейнер. — По пути с работы зашла за готовой едой.
— Вот и хорошо.
Я недовольно хмыкаю, захлопывая дверцу. Получилось слишком громко.
— Это родительская забота, — примирительно заявляет бабушка, явно сдерживая смех.
— Может, у меня скрытый талант к кулинарии, а вы его давите своими насмешками, — мрачно говорю я и насыпаю коту корм.
— Тебе было пять лет, когда ты впервые начала готовить…
— Вот видишь!
— Ты пыталась сварить рис. Без воды.
Персик укоризненно смотрит на меня, а я — на просыпанную мимо миски еду. Ну да, готовка — решительно не мое. Хотя, два блюда съедобными все же получаются: американские блинчики, спасибо бабушке, и сэндвичи. Надо ли говорить, что в Японии — это не самая популярная еда?
— Я была ребенком, — вяло отмахиваюсь от обвинений, собирая просыпанный корм.
— Будто со временем что-то изменилось.
— Как ты можешь спокойно спать, зная, что у тебя такая бестолковая внучка?
— У меня нет совести, — просто заявляет бабушка и тут же спрашивает: — Как у тебя складываются отношения с твоей группой?
— Шинохара-сан — отличный руководитель, — без обиняков отвечаю я и не успеваю больше ничего сказать, как она меня перебивает:
— А второй?
А второй знает, как правильно расчленять людей. И любит кексики.
— Все нормально, — осторожно говорю я, стараясь ничем себя не выдать. Впрочем, как выясняется, бабуля в курсе.
— Знаешь, я ведь проверяла его.
Замираю, не дойдя до холодильника. Пытаюсь в уме просчитать года, но бросаю и неуверенно произношу:
— Ты ведь тогда уже не работала? Разве нет?
— Меня вызвали специально ради него, — поясняет бабушка. — Тот еще экземпляр. Я должна была определить, подходит ли он для работы.
Киваю, соображаю, что она этого не видит, и говорю:
— Это объясняет, почему ему позволили стать следователем.
— Я настоятельно не рекомендовала допускать его к работе в общем и к людям в частности.
— Вот как, — только и могу выдавить из себя после такого безапелляционного заявления.
Значит, бабушка не одобрила кандидатуру Джузо, но его все равно сделали следователем. Я слышала, что это из-за исключительных способностей, но…
— Будь с ним очень осторожна, — продолжает она, несмотря на мое молчание. — Сузуя — абсолютно антисоциальный тип.
А то я не знаю. Однако растущее внутри недовольство оказывается весьма неожиданным.
— Почему ты говоришь об этом только сейчас?
— Шика.
— А, ну конечно. — Я со стуком ставлю чашку на стол. — Ты знаешь, над каким делом мы сейчас работаем. В этой организации хоть что-то держат в секрете?
— Не от меня.
— Звучишь как пресловутый «крестный отец», — раздраженно говорю, открыв один из ящиков. Что мне вообще тут нужно было? Так и не найдя ответа, захлопываю его.
— Шика…
— Не надо, ладно? — устало прошу я. — Да, ты проверяла его, да, тебе не понравилось то, что ты увидела и услышала. Но его кандидатуру одобрили, так или иначе. Долго еще собираешься шпионить за мной?
— Пока не повзрослеешь, — жестко отрезает она, и спорить с ней на эту тему расхотелось сразу же. — Я всего лишь хотела тебя предупредить. Не злись.
Ну конечно. Все прямо так и норовят ткнуть меня носом в антисоциальность члена моей группы. Будто без них не видно. Неудивительно, что подобное начало доставать. Тяжело вздыхаю и обвинительным взглядом буравлю пачку сока. Та, само собой, молчит.
— Бабуль, тебе не стоит волноваться, — примирительно говорю я. — Джузо со странностями, но он хороший. Люди ведь меняются.
— Не с такими травмами… — Она резко замолкает.
— С какими травмами? — настойчиво подсказываю, поняв, что продолжения не последует.
— Эти сведения засекречены, — тут же говорит бабушка. — Давай поговорим позже, хорошо?
Я еще некоторое время смотрю на телефон у себя в руке. Желание залезть в личное дело Сузуи стало в несколько раз сильнее. У меня ведь получится сделать это тихо и не привлечь внимания. Я уже даже делаю шаг в направлении комнаты, где оставила свой ноутбук, но внезапно замираю. Моя бабушка — та еще интриганка. Не была ли эта якобы случайная оговорка попыткой заставить нерадивую внучку узнать то, что не следует? Я мысленно складываю два и два в уме. Возможно, моя подозрительность излишня, и в личном деле Сузуи нет ничего необычного, а бабушка проговорилась случайно. Но за ноутбуком все же не иду.
За окном уже совсем темно, и я прохожусь по квартире, задергивая шторы и включая везде свет. Только после этого принимаюсь за еду. В последнее время темнота меня напрягает, что, впрочем, неудивительно. Послушавшись совета Коори, я все-таки сходила к врачу, который выписал успокоительное. Нельзя сказать, что оно помогает, но теперь я хотя бы сплю. Кошмары, правда, никуда не делись.
Возвращаться к работе совсем не хочется, но выбора нет. Поэтому, перемыв всю посуду дважды, я все-таки тащусь в спальню, где оставила ноутбук. Крайне медленно. Падаю на кровать, перепугав уснувшего на подушке кота, и лениво тянусь к своему чуду техники. Откладывать и дальше смысла никакого нет, поэтому открываю его и запускаю все нужные программы. Завтра общее собрание, и у меня все еще теплится надежда, что наша группа сможет представить на нем хоть что-то.
От внезапно раздавшегося звонка в дверь мы с котом подпрыгиваем одновременно. Я откладываю в сторону ноутбук и спешу в прихожую. Неужели Тецуо наконец выбрался со своей работы? В последнее время мы так редко видимся.
Я рывком открываю дверь, даже не посмотрев в глазок. А стоило бы. Тут же резко отшатываюсь назад. В принципе, это нормальная первичная реакция, когда видишь на пороге своего напарника, перемазанного кровью. Я ошарашенно смотрю на Сузую, который, заметив мою оторопь, машет рукой и беспечно заявляет:
— Да это не моя!
— Ты кого-то убил? — жалобно спрашиваю, пытаясь справиться с потрясением.
— Я искал гулей, — отвечает он, и у меня вырывается вздох облегчения.
Затем я понимаю, что Джузо, испачканный в крови, все еще стоит у меня на пороге. Подаюсь вперед, хватаю его за рубашку и втягиваю внутрь, тут же захлопывая дверь. Прислоняюсь к ней спиной и гляжу на него. Так, все нормально. Он явно чувствует себя вполне комфортно, с интересом осматривается, перекатываясь с пяток на носки. Вид портит только белая рубашка с большими темно-красными пятнами. И брызги крови на бледной коже. Всего-то.
— Надеюсь, тебя хотя бы никто не видел.
— Какая-то женщина в квартире ниже, — задумчиво протягивает Сузуя. — Я перепутал этажи.
Чудно. Про меня и так в этом доме такие слухи ходят из-за ночных криков… Минуточку.
— Как ты вообще узнал, где я живу? — Внезапная догадка заставляет меня нахмуриться. — Ты что, шпионил за мной?
— Просто шел следом. — Джузо ухмыляется. — Я не виноват, что ты меня не видела.
Он еще и сталкер. Просто отлично. В голове роятся вопросы, и усилием воли выделяю из них один:
— Зачем ты вообще здесь?
— Я шел домой. — Он пожимает плечами. — Но меня остановил полицейский.
— Ты шел домой… вот так?!
Кивает. Я давлю желание сползти на пол и спрашиваю:
— Что с полицейским?
— Ничего, я же просто сбежал, — отвечает Сузуя, глядя на меня как на непроходимую дуру.
— Ты так и не ответил, зачем ты здесь? — угрюмо говорю я.
— Твой дом ближе, чем мой, — довольно сообщает он, разворачивается и шлепает по направлению одной из комнат. На мой оклик оборачивается и мило улыбается. — Ты ведь не выгонишь меня ночью?— Естественно, я тебя выгоню! Не втягивай меня в это! — Я замолкаю и пытаюсь сообразить, что делать дальше. Джузо изо всех сил делает невинный вид. Получается плохо, все портит кровь. — Почему сюда? Почему не к Шинохаре-сану?
— В прошлый раз его жена испугалась. — Он недовольно что-то мычит себе под нос. — Он попросил так не делать.
— Серьезно? — ядовито уточняю я, Сузуя кивает. — Неужели больше некуда было пойти?
— Я же сказал, что мой дом далеко.
И снова смотрит так, будто удивляется, почему до меня не доходят такие простые вещи. Действительно, чего я ругаюсь? Ко мне ведь каждый день заваливаются парни, перемазанные в крови гулей. Но, правда, не выставлять же его за дверь. Хорошо, что Тецуо здесь нет.
— Спишь на диване, — цежу сквозь зубы, проходя мимо него. — Пойдем, покажу, где ванная комната. А завтра сдам тебя Шинохаре-сану.
— Не сдашь. — Сузуя усмехается и хлопает меня по плечу, отчего я чуть не спотыкаюсь. — Ты теперь моя сообщница.
— Вот еще! Расскажу ему, как ты шатался по улицам в поисках гулей, а потом сбежал от полиции.
— А я скажу, что все это время ты была со мной.
Останавливаюсь у двери в ванную и оборачиваюсь.
— Он тебе в жизни не поверит.
— Вот и посмотрим.
Надо было его все-таки выгнать.