6
Смотреть на то, как в глубокую яму сбрасывают мёртвые тела — неприятно, даже страшно. Страшно даже думать о том, что ты можешь оказаться там же. Это ведь война, она никого не щадит: стариков, женщин, детей. Абсолютно наплевать.
Я следила за тем, как Хосок с Чоном переносили труп парня, тело которого накрыто тряпкой. Её снимали, как только тело сбрасывали в яму. Такими темпами, тела мы скоро будем сжигать. Звучит дико, ведь родственники человека даже не смогут попрощаться с ним. Но сразу возникает вопрос — а живы ли родные этого человека?
Успели ли они спрятаться в бомбоубежище? Или может они отдыхают где-то заграницей и не хотят возвращаться? Да даже если они захотят вернуться, то никто их не пустит. Над Кореей пассажирские самолёты перестали летать, а своих граждан в страну государство не пускает. Уж лучше отсидятся на море, чем вернутся в горячую точку.
Я вздыхаю и сажусь на поваленное дерево. Пожар был потушен, но в воздухе остался неприятный запах дыма. Осматриваю всю территорию: казарма разрушена, разрушена женская баня, столовая, ангар с оружием. Единственное неразрушенное здание — медпункт, хотя у него выбиты всё стекла, а второй этаж, оборудованный под палаты для пострадавших, вовсе разрушен.
Яму начинают потихоньку закапывать, прощаясь с умершими. Японцев мы похоронили в другой яме: совесть и честь не позволила положить, хоть и мёртвых, но всё же врагов, вместе.
— И куда мы сейчас? — вздыхает Джису. Мы втроём сидим недалеко от ямы и наблюдаем за происходящим.
— Без понятия, — устало говорю я и закрываю лицо ладонями.
— Как же я устала.
— Мы все тут устали. — делает мне замечание Чеён.
Смотрю на свои руки. Они всё ещё грязные, под ногтями скопилась земля, которую я начинаю убирать. Как давно я не была в салоне красоты? А делала маникюр? Эта жизнь мне уже кажется нереальной, будто это какая-та выдумка.
Хотя, я осознанно пошла сюда. Сама подала документы в школу, а после прошла испытательные задания. Была полоса препятствий, которую я прошла одной из последних. Помню, наш командир сказал, что я умру одной из первой на поле боя. Но почему-то я всё ещё жива, пока он — мёртв.
Мои родители были против всего этого. Помню красноречивый взгляд отца и грустный матери. Мама боялась за меня, и я её понимаю. Она отпускала меня почти что на войну. Папа не одобрял этого. Он хотел, чтобы я также подрабатывала в нашем кафе официанткой, где он сам был шеф-поваром. Да и параллельно ходила на танцы. Помню, что я очень хотела стать танцовщицей.
Даже не знаю, смогу ли я сейчас станцевать также круто, как танцевала тогда. Я встряхнула головой, откидывая ненужные вещи, чтобы не думать об этом. Есть дела и по важнее.
— 613 отряд! — из моих размышлений меня вывел голос Намджуна, что хотел видеть всех нас.
Мы все выстроились в шеренгу перед командиром Ким и Техёном. Последний, как всегда, выкуривал очередную сигарету — да где он их находит?!
— Мы уезжаем в Инчхон на несколько дней, — сказал Ким. — Там вы сможете отдохнуть, а после приступим к тренировкам, чтобы мы могли оценить вашу военную подготовку перед важной операцией.
Операция? Что за очередная операция? Между нами прошёлся шёпот.
— Отставить, — твёрдо произнёс Техён. — О задании расскажем уже на месте. А сейчас по автобусам. Вольно.
Я только сейчас заметила несколько автобусов, которые ждали нас. Мы запрыгнули в него и заняли места. Ехать придётся долго, поэтому можно поспать. Сон после битвы, которая длилась всю ночь, жизненно необходим.
Я уложила голову на плечо Чеён и прикрыла глаза.
******
Я уснула почти сразу, как только села на жёсткое сидение автобуса. Казалось, что дорога длилась всего полдня, хотя на самом деле мы ехали почти три часа. По словам Джису нас останавливали несколько раз военные, чтобы проверить документы. Да и как оказалось, их доставать не понадобилось — один Намджун прекрасно давал понять им, что автобус стоит пропустить дальше. Всё-таки, он тут важная шишка.
Проснулась я когда мы уже проехали КПП и находились в городе. При въезде в Инчхон наш автобус снова остановили. Так непривычно видеть целые жилые здания. Останавливаясь на светофорах, я рассматривала улицы. Казалось, что в этом такого? Но за эти три года я так скучала за этим обычным делом. Последний раз в городе я была, когда мы с Техёном ездили в Сеул и всё.
На душе стало непривычно тепло от одного вида серых зданий. Изредка попадались стеклянные высотки, в которых, наверное, уже никого нет. Мы ехали вдоль побережья и любовались видом на Жёлтое море. Давненько я здесь не была.
Автобус остановился внутри огромной территории, огороженной высокими заборами. Здесь было несколько зданий, а также полосы препятствий для испытаний. Я осмотрелась по сторонам — а рядом с этой территорией находились жилые дома, магазины, муниципальные здания. Похоже, эту территорию построили совсем недавно.
Мы все вышли из автобуса, и я сощурилась от яркого солнца, хоть что-то решило нас порадовать. Весь отряд выстроился в шеренгу, ожидая слов Техёна или Намджуна. Командир Ким начал спокойно рассказывать как и что здесь всё устроено. Столовая, оружейная, поле для тренировок, ангар с транспортом. Казармы здесь, кстати, тоже не были разделены. Баня здесь тоже была, но также были и душевые кабины.
Мы сразу пошли к своим казармам. Техён ещё сообщил, что нам выдали новую военную форму, что очень меня обрадовало. Ходить в порванной футболке и грязных джинсах уже не хотелось, камуфляжная куртка и вовсе была велика.
Казарма была трёхэтажная, поэтому были обычные кровати, а не двухъярусные. На тумбочках лежала новая одежда и немного денег — нам разрешили выйти за пределы этой территории в магазин или парк. Это очень мило с их стороны.
Мы с девочками заняли свои места и взяли одежду, чтобы наконец принять ванные процедуры. На каждом этаже было по одной душевой кабинке (как в общежитиях), поэтому мы сразу решили занять их и предупредили остальных солдат. Они на это лишь кивнули, всё равно здесь есть ещё и баня.
— Если что зови, — подмигнул мне Хосок.
— Спинку помыть, например.
Я лишь хмыкнула и удалилась из комнаты. Кстати казармы здесь делились на комнаты, прям как в больницах на палаты. В одной комнате было восемь кроватей. Вот и мы оказались с Хосоком, Чоном, Чимином, и ещё двумя неизвестными для меня парнями. Техёна сейчас не было, что неудивительно.
Я прикрыла за собой дверь и положила вещи в раковину. Наконец освободилась от грязной одежды, которая прилипала к телу и зашла в кабинку, закрыв двери.
Распустила волосы и включила воду.
Я прикрыла глаза, подставляя лицо под горячие капли воды, облегчённо выдыхая. Как давно я не принимала такой душ? Я уже успела забыть это чувство, все эти три года обливаясь ковшиком в бане.
Я опустила голову вниз, смотря на стекающую в сливное отверстие воду. Она была коричневого от грязи и красного от крови, цвета. На руках кровь успела застыть, из-за чего пришлось отмывать пятна мочалкой.
В волосах были комочки земли, ведь они не успели толком просохнуть тогда. Начала мыть лицо, сняв с щеки пластырь. Рана всё ещё немного пощипывала, но я не обращала на это внимание.
Я намылила мочалку и наконец стала полностью отмываться от грязи — она была везде. В ушах, под ногтями, между пальцами ног, в подмышках. Волосам уделила больше всего времени, доставая оттуда комки грязи, а после помыла их шампунем и бальзамом. Для нас тут знатно всё подготовили, что очень радовало.
Я обмоталась полотенцем и вышла из кабинки. Подойдя к зеркалу, наконец взглянула на себя: после душа сразу стала человеком. Но вид всё равно уставший, а под глазами большие синяки. Теперь то я точно буду спать как убитая.
Сняв с тела полотенце, я начала протирать им влажные волосы, а после и саму себя. Сейчас бы ещё намазаться всякими кремами, чтобы кожа была нежной. Но нам выдали только одноразовые зубные щётки и пасты — и на том спасибо.
Слышу подозрительный звук и поворачиваюсь к двери, замирая с полотенцем в руках.
Коричневая дверь открыта, а в проёме стоит лейтенант Техён. И когда я успела стать такой «везучей» и невнимательной, что даже не умудрилась закрыть двери?
— Т-ты! — я сразу судорожно прикрываюсь полотенцем, чувствуя как ко всему лицу приливает кровь.
— Вы, — спокойно исправляет он меня, но всё-таки отворачивается.
— Дверь закрывать не учили?
— А прежде чем зайти в комнату, стучаться не учили? — спрашиваю я.
Я слышу как он презрительно хмыкнул.
— Через десять минут собираемся на улице, — он начинает закрывать дверь.
— Без опозданий, Руби Дженни.
Я злобно откидываю от тела полотенце. То, что он лейтенант, даёт ему право делать такие вещи?! Как же он меня раздражает!
******
Смеркало. Почти за пару минут солнце сменилось на тёмные тучи, вот-вот пойдёт дождь. Но мы всё равно стояли на улице, ожидая Техёна и Намджуна. Сам говорил, чтобы пришли вовремя, а он уже опаздывает на три минуты. Ах, да, начальство ведь «задерживается».
Наконец они оба вышли к нам и осмотрели всех, чтобы убедиться что все на месте.
— Сержанты, — начал говорить Техён.
— На сегодня вам дали отгул. Делайте, что захотите, в пределах разумного, конечно же. В понедельник начнутся тренировки для важного задания.
— Этим заданием является проникновение в японский лагерь для заключённых в Пусане. — сказал Намджун.
Услышав слова Кима, я округлила глаза и широко открыла рот, не веря в услышанное. Чего-чего?! То есть, мы должны ехать в настоящий концлагерь? Вероятность сбежать оттуда равняется чуть ли не нулю. Это даже хуже, что было в двадцатом веке, в точно таких же концлагерях фашисткой Германии.
Эти лагеря были построены сравнительно недавно, где-то полгода назад. Концлагерь «Солнце» является синонимом к слову «ад». Попадя туда однажды, ты уже никогда не вернёшься в свой дом. Должно произойти чудо, чтобы ты вышел на свободу.
Концлагерь отличался сильной жестокостью — людей заживо сжигали в печах, использовали в качестве рабов, раз в неделю людям дают немного риса и воды. Убивают за любую провинность. Вся территория концлагеря огорожена высокими заборами с электрической проволкой, да и дежурят японцы двадцать четыре на семь, следя за людьми, которые попали в лагерь.
Снова прошёлся шёпот между солдатами, Джису и Чеён тоже были в шоке. Джису поджала губы и опустила взгляд на землю — её старший брат попал в этот концлагерь вместе со своей невестой. Живы ли они вообще? Неизвестно.
— Отставить разговоры, — произнёс Намджун. — Остальное мы расскажем вам за несколько дней до выполнения задания.
— На этом всё, — твёрдо сказал Техён.
— Вольно.
Мы с девочками сразу повернулись друг к другу, не зная что сказать. Чеён кусала губы, ей было страшно. Да и я из себя ледяную леди строить не собираюсь — мне тоже чертовски страшно даже думать о том, что я окажусь там. А как мы туда вообще попадём? Что мы там должны делать? Мы что-то должны пронести? Если да, то как? Там ведь всех переодевают в одинаковые формы с номерами и всё.
Все направились в столовую, и мы тоже последовали за ними.
— Дженни, ты куда? — спросила Джису, замечая, что я достаю деньги из тумбочки.
Накидываю сверху камуфляжную куртку, не застёгивая её.
— Я хочу сходить в магазин, вам взять что-нибудь? — спросила я, взглянув на девочек.
— Я, — Чеён вздохнула.
— Я хочу чипсы с креветками…
— Ты только что ела, Пак. — послышался недовольный голос лейтенанта. Его кровать, будто на зло, была слева от моей.
— Я знаю. — спокойно ответила она и, сняв тяжёлые берцы с ног, залезла на кровать.
— Мне ничего не надо, спасибо. — Су улыбнулась и также легла на кровать.
Я на это лишь кивнула и вышла из комнаты и стала спускаться. Я так скучала по обыденным делам — сходить в магазин, выбросить мусор, погулять с собакой, купить новую одежду, сделать себе маникюр. Как говорится, пока не потеряешь — не ценишь.
Показываю свой армейский жетон, что висит на моей шее, солдатам и они пропускают меня. Смотрю по сторонам: слева — длинный мост, который перекрыт военными, а справа уже началась жилая улица, поэтому я направилась именно туда.
Слышу детский смех и невольно улыбаясь, заглядывая во дворы. Несколько детишек резвятся на детской площадке, пока их матери о чём-то разговаривают. Инчхон является одним из тех городов, который ещё не тронули. Пусан и рядом с ним находящиеся города, захвачены. Тэгу полностью осажден японцами. К большому сожалению, у японцев есть огромная поддержка в виде Соединённых Штатов Америки и их войск.
Ансан и Кванджу полыхают огнём, вызванный японцами. Эти два города скоро вообще перестанут существовать.
Да, и у нас тоже есть мощная поддержка КНДР. Только уже несколько городов Северной Кореи стёрты с лица Земли. Несмотря на то, что мы сильно проигрываем японцам, два их острова — Сюко и Сикоку больше не населён людьми. Ракета из КНДР успешно дошла до своей цели.
Я дохожу до универмага и захожу внутрь. Внутри творится настоящий апокалипсис, везде бегают люди, хватая всё подряд с полок. Их коляски забиты полностью едой, в основном это были: пакеты рамена, риса, много воды, мясо в консервах, немного овощей, сахар, туалетная бумага, да и у кого домашние питомцы были, для них корм.
Все закупаются для того, чтобы убрать всю эту еду в бомбоубежище или в подвал, а потом спрятаться там в случае чего. Умно, ничего не скажешь. Смотрю на всех покупателей — одни гражданские, ни одного военного, не считая меня.
Прохожу мимо полупустых полок. Крупы нет, напитков осталось совсем немного. Я беру из холодильника холодное фруктовое пиво и иду дальше. По просьбе Чеён беру ей чипсы. Подхожу к полкам со сладостями и сразу же нахожу свои любимые леденцы. Руки сами тянутся к пачке, а во рту появляется много слюны, будто лимон увидала. Как же давно я их не ела!
У касс очень много людей с большими тележками. Тяжело вздыхаю, вставая в очередь. Смотрю по сторонам — все кассы работают и на каждой есть много людей.
Чувствую касание на своём плече и резко поворачиваю голову — рефлекс. Впереди меня стоит молодая пара, девушка держит меня за плечо, неловко улыбаясь.
— Пройдите вперёд. — она пропускает меня, отодвигая тележку. Я благодарю её и кладу еду на ленту.
Кассирша внимательным взглядом изучает меня, пробивая еду. Когда я протягиваю ей деньги, она наконец решила заговорить:
— Всё плохо?
Я замираю, смотря на женщину в возрасте. У неё взгляд усталый, даже грустный. Она тоже устала жить в страхе, устала от войны. Слышу, как в магазине становится подозрительно тихо, все ожидают моих слов.
Я выдыхаю и наконец говорю:
— Мы делаем всё что в наших силах.
Поджимаю губы, чувствую себя героиней военного фильма. Женщина наконец отдаёт мне сдачу.
— Защитите Корею, прошу вас.
Я натянуто улыбаюсь, не проронив ни слова. А что я могу сказать им? Пообещать, что смогу защитить? Нет гарантии того, что я смогу это сделать. В любой момент может начаться атака с воздуха или же с моря, и я могу погибнуть под обстрелом.
Выхожу на улицу, перекидывая пакет с едой через плечо и прикрываю глаза от светящего мне в глаза солнца. Сегодня погода и правда была прекрасной.
Я начала всматриваться в голубое небо, на котором стали появляться тёплые цвета — жёлтый, оранжевый и розовый. Солнце уже садилось.
Медленным шагом я стала возвращаться на нашу территорию. На улице машин почти что не было, я встретила только две легковушки и одну фуру — наверное, гуманитарная помощь в какой-то город. Зато мимо меня проехали около шести военных машин, одним из которых вообще БТР был. Все они переехали тот мост, куда он ведёт — я без понятия, но надеюсь туда, куда едет машина, ничего серьезного не случилось.
В казарме только четверо, не считая меня — девочки, Техён и Хосок. Джису и Хосок, укрывшись одеялом, легли спать, а Чеён читала книгу.
Я поставила пакет на тумбочку и протянула Пак чипсы. Она тихо поблагодарила меня, открыв пачку. В нос сразу ударил запах креветок, я тихо хмыкнула — очередные добавки.
Я легла на постель, как только всё достала из пакета. Я открыла жестяную банку пива, и весь газ вышел наружу. Я услышала смешок слева от себя:
— Пиво и конфеты? — Техён откровенно потешался надо мной.
— Ты удивляешь меня, Руби!
— Какие-то проблемы? — спросила я, повернувшись к нему всем корпусом.
Я посмотрела на жестяную банку, а после на Техёна
— Если хотите, могу оставить немного, — хмыкнула я.
— Вкусное, кстати, с грейпфрутом.
— Я такое не пью. — презрительно сказал он.
Я сделала один глоток и прикрыла глаза. Как давно я не пила его! Наверное, в последний раз это было за несколько дней до поступления в школу. Я пошла в бар вместе с моим другом, нам обоим тогда было по девятнадцать лет, а уже скоро двадцать пять стукнет. Интересно, как он там? Помню, что он хотел связать свою жизнь с татуировками, даже на курсы записался. Жив ли он вообще?
Я снова сделала один глоток, смакуя грейпфрутовый вкус на губах.