16
Юлия
Лучше места для разговора, кроме уборной, Камиль видимо не находит, так что мы влетаем в помещение на полном ходу, так, что от резкого хлопка двери я сама вздрагиваю всем телом. Он волочет меня за руку следом за собой, и приходится практически бежать следом, чтобы не споткнуться и не упасть на пол. На высоких каблуках такие трюки я выполнять не привыкла, поэтому, когда Камиль останавливается, от неожиданности впечатываюсь в его спину и тут же отскакиваю. От него всегда лучше находиться на расстоянии — этот урок я усвоила отлично.
Двое девушек, прихорашивающихся у зеркала, при виде Леднева бросают свои дела и моментально испаряются.
Только напоследок взгляд на меня осуждающий бросают, такой прямо выразительный, с презрением.
Хмуро слежу за тем, как за ними захлопывается дверь. Они что, решили, что мы хотим уединиться для того, чтобы любовью заняться?!
— Незачем было тащить меня сюда, если хочешь поговорить! — выпаливаю я, наблюдая за тем, как Камиль направляется из комнатки с раковиной и зеркалом в саму уборную.
— Мне не нужны лишние свидетели, — он открывает двери кабинок одну за другой, удостоверяется, что внутри никого нет и возвращается назад.
— Это все так секретно? — деланно фыркаю я, поводя голыми плечами.
Храбрюсь, конечно, но Камилю не стоит знать, что я на самом деле напугана. Я уже поняла, что Леднев не из тех людей, кто пожалеет человека, когда он боится. Нет. Страх его, наоборот, заводит. Поэтому он тогда, в кабинете прокуратуры загонял меня в угол, говорил ужасные вещи и наслаждался тем, как меня трясет от ужаса.
— Я не буду шпионить за Севером, — произношу твердо, так и не дождавшись от Камиля реакции.
Он растягивает губы в подобии улыбки, даже не пытаясь выдать ее за искреннюю. С горестным выражением лица качает головой и преувеличенно трагично вздыхает:
— Очень жаль, что ты не понимаешь серьезность моих намерений, золотце.
— Каких намерений?
Камиль игнорирует мой вопрос и произносит, глядя чуть поверх головы:
— Север слишком долго заправлял здесь один. И не все довольны его решениями. Он забрался высоко, но рано или поздно даже ему суждено упасть. Что ты будешь делать тогда, красавица? — спрашивает Леднев, чуть склоняя голову набок и разглядывая меня как забавную букашку, которая веселит его тем, что пытается брыкаться.
— Если стану свободна? Поеду домой, объемся мороженым и больше никогда в жизни не свяжусь ни с одним мужиком, — отвечаю с сарказмом.
— Думаешь, тебя оставят в покое? После того, как ты была с Севером? — он хмыкает, — В лучшем случае тебя убьют.
— А в худшем?
Он многозначительно улыбается и от этого хищного оскала по коже бегут мурашки. Что может быть хуже смерти? Во что, черт возьми, я оказалась втянута?
— Ты вообще знаешь, как часто девочки вроде тебя погибают только из-за того, что были не с тем человеком не в том месте? — интересуется Камиль спокойно.
— Хватит меня пугать, — не выдержав, срываюсь на крик, — Я не знаю о Севере ничего! Вообще ничего, кроме имени! И я уже сказала, что шпионить за ним не буду!
— Всего одну небольшую флешку воткнуть в его рабочий ноутбук…
— Нет!
— Почему? Ты настолько глупа, что решила будто что-то для него значишь?
Не знаю, что меня задевает сильнее — это предположение или насмешливый тон, с которым оно было сказано?
— Нет. Я просто не настолько глупа, чтобы не понимать, что Север убьет меня первым, если уличит в предательстве, — обнимаю себя за плечи.
— Не уличит, — Леднев шагает ко мне, сокращая между нами расстояние, и пальцем заставляет поднять подбородок выше, — Его время кончится очень скоро. Так что в твоих интересах быть на моей стороне, чтобы, когда придет время, я оказался на твоей.
Мы смотрим друг другу в глаза. Он — огромный, опасный и не менее скрытный, чем Север. И я — хрупкая перепуганная девушка, которая меньше всего хотела оказаться в такой чертовой заднице из-за одного лишь желания выйти замуж.
— А если нет? — спрашиваю прямо в глаза.
Не знаю, откуда у меня берется храбрость отказать сейчас, если раньше я так боялась отказать ему напрямую.
Камиль сощуривается недобро и притворно-ласковым движением поглаживает пальцем мой подбородок:
— А если нет — кто замолвит за тебя словечко, чтобы ты не попала в руки какого-нибудь садиста?
— Я сама за себя замолвлю. Я не вещь и не собираюсь подчиняться никаким вашим правилам, — тараторю на одном дыхании.
— Твоего мнения никто не будет спрашивать.
Какие знакомые слова! Кажется, я их уже слышала недавно. Это настолько неожиданно, что мне не удается сдержать ироничной усмешки.
— Тогда мне гораздо выгоднее держаться за Севера, который моим мнением хотя бы интересуется, — отвечаю резко.
— Значит, нет? Учти, золотце, что потом ты будешь в другом положении и просить придется иначе, — ухмыляется Камиль и красноречиво указывает взглядом на пол у своих ног.
От откровенного намека передергивает и, отстранившись, я говорю ледяным тоном:
— Я уже сказала: нет.
Сжимаю кулаки и, твердо печатая шаг, вылетаю из уборной, едва сумев справиться с замком.
Всего-то нужно повернуть защелку против часовой стрелки, но даже с этим справиться оказывается безумно трудно из-за того, что руки дрожат.
Лишь когда оказываюсь в переполненном людьми зале, становится легче дышать. Бегло осматриваю разномастную толпу, пытаясь выискать хоть кого-то знакомого. Необязательно Даню, любого человека. Чтобы остановиться, поговорить и хоть немного почувствовать себя в безопасности. Но зря, конечно.
Никто из моего близкого окружения никогда не приглашался на подобные вечера.
Здесь наверняка только сливки общества — те, у кого больше денег и власти, чем у нас, обычных людей.
Решительной походкой направляюсь к выходу, стараясь не столкнуться ни с кем. В зале царит праздничная атмосфера, то тут, то там слышен смех, словно все собрались отметить какую-то грандиозную дату. А мне хочется исчезнуть отсюда подальше, особенно когда снова ловлю на себе оценивающий взгляд незнакомца.
Надо выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Может хоть кого-то из охраны Данила найду и они свяжутся с ним. Я ведь до сих пор без телефона…Но дойти к выходу не успеваю. Кто-то перехватывает меня под локоть и ощутимо дергает к себе, заставляя развернуться. На меня накатывает нечеловеческая злость, что я, сцепив зубы, резко оглядываюсь.
Если это Камиль — устрою скандал прямо сейчас, и плевать на всех этих людей! Но взгляд натыкается на Севера, и я с облегчением выдыхаю.
Брови Дани хмуро сведены на переносице, да и сам он как-то напряжен.
— Где ты была? — спрашивает он и ощупывает взглядом с головы до ног, будто желает удостовериться, что со мной все в порядке.
— У меня к тебе тот же вопрос. Это же ты бросил меня посреди зала.
— Я оставил тебя на пару минут.
— Я же не собачка, чтобы ждать там, где ты укажешь, — снова завожусь я.
— Где ты была? — игнорируя мою реплику, снова требует ответа Север.
Перевожу глаза в сторону уборной, откуда как раз вышел Камиль, и Даня, проследив за моим взглядом, мрачнеет.
— Жди здесь, — отрывисто приказывает он, даже не взглянув в мою сторону, а сам, печатая шаг, направляется к Ледневу.
Тот скрываться даже и не думает. Стоит, заправив руки в карманы, и со снисходительной улыбкой равнодушно ожидает, когда Север поравняется с ним. А может, он именно этого и добивался с самого начала? Тогда почему просто сам не подошел?
Я не слышу, что они говорят друг другу, но уверена, что мало приятного. Потому что в какой-то момент даже Леднев меняется в лице. В его глазах разгорается огонек ненависти, а губы кривятся в презрительной усмешке. Север ведет себя хладнокровно. Это я боюсь Камиля, а вот Даня… он точно нет. Он говорит ему что-то, от чего Леднев практически приходит в бешенство.
Не могу оторвать от них обеспокоенного взгляда. Кажется, мужчины вот-вот сцепятся друг с другом, хотя и стоят, сложив руки в карманы. Но вот веет от них такой враждебностью, неприкрытой агрессией и неприязнью, что сердце поневоле ускоряется.
Только драки не хватало. Тем более на благотворительном вечере.
Еще не отдаю себе полностью отчета, а ноги уже несут меня к ним. Когда до мужчин остается всего несколько шагов, Камиль переводит красноречивый взгляд за спину Севера. Он резко обрывает фразу на полуслове и поворачивает ко мне голову.
— Даня…
— Принцесска. Я сказал. Ждать. Меня. Там, — раздельно произносит он жестким тоном.
— Иди подыши воздухом, малышка, пока серьезные дяди решают свои вопросы, — улыбается Камиль насмешливо.
Меня окатывает горячей волной. Чувство такое, словно ушат воды на голову вылили. Запнувшись, останавливаюсь, и смотрю на Севера.
— Иди пройдись по залу, Юля, — все так же холодно повторяет приказ Данил.
Мне хочется выпалить, что мне, вообще-то, двадцать три уже и я, черт бы их побрал, не его собственность или питомец, чтобы указывать мне постоянно на место. Мне вообще хочется столько всего высказать сейчас, но я порывисто разворачиваюсь на каблуках, стараясь больше не смотреть ни на Севера, ни на Камиля, и ухожу.
Во что вообще превратилась моя жизнь? И какого черта я должна слушать хоть кого-то из этих мужиков? Я взрослый свободный человек, не вещь, в содержанки ни к кому не набивалась. И в любовницы тоже — а ведь Даня меня ей и считает.
Когда оказываюсь на другом конце зала, перевожу дух. У меня нет с собой денег, поэтому такси вызвать не получится. Зато я отлично смогу уйти отсюда пешком. И пусть Север идет к черту! Хватаю сразу два бокала шампанского с подноса у проходящего мимо официанта и опустошаю залпом сначала один, а затем и второй.
— Я смотрю, ты неплохо устроилась, женушка, — шипит кто-то рядом и я, подняв глаза, обнаруживаю перед собой Пашу.
Какой сегодня просто, твою мать, прекрасный вечер!
Я никогда не была злорадной или завистливой, чужим неудачам не радовалась. Но сейчас, глядя на Пашу, никак не удавалось сдержать издевательской улыбки.
Невооруженным взглядом было заметно, как он пытался скрыть синяки на лице за тональным кремом (интересно, мой нашел в косметичке, которую я забыла в его квартире?), а на нос нацепил солнечные очки. И не снимал их, хоть и находился в помещении.
— Свет слепит глаза? — спрашиваю ядовито, игнорируя его реплику, и киваю на очки.
— Закрой рот, Юля, — цедит Звягинцев.
— Странно, что такого человека, как ты, пригласили на благотворительный вечер. Не припомню, чтобы ты кому-то помогал, — иронизирую я.
Раньше рядом с этим человеком я превращалась в милую девочку. Старалась быть нежной и очаровательной. А теперь, когда узнала его нутро, ничего к нему не осталось. Только ненависть.
— С тобой не сравнюсь, конечно, мать Тереза, — ослабился Паша, — ведь это благодаря твоей дырке я до сих пор жив.
Сжимаю ножку бокала и прожигаю бывшего мужа взглядом. Жаль, что я выпила шампанское, надо было оставить и выплеснуть алкоголь в его гнусную морду. Приходится сжать крепче зубы, чтобы не поддаться порыву. Паша именно этого и добивается. Не зря же говорит такие отвратительные вещи.
Может ждет, что просить буду никому не рассказывать или расплачусь. Да черта с два. Только не перед этим ничтожеством.
— Предлагаю тебе упасть на колени и начать благодарить меня прямо сейчас. Десять поклонов для начала хватит, — произношу с деланным безразличием, — Или попросить Севера заставить тебя? Синяки тебе идут.
Лицо Паши покрывается пятнами от едва сдерживаемой ярости. Хмыкнув, я победно улыбаюсь. Может именно это Звягинцева и бесит? Что я не посыпала голову пеплом, не приползла к нему на коленях, а продолжаю жить дальше? Да еще и с ненавистным ему Данилом? Не знаю. Но когда разворачиваюсь, чтобы уйти, Паша перехватывает меня за предплечье. Его пальцы крепко смыкаются, и я едва сдерживаю вскрик, настолько больно он сжимает их.
— Ты еще пожалеешь, тупая сучка, что нажаловалась на меня братцу, — шипит он на ухо, дернув меня ближе к себе, — Если думаешь, что я тебя не достану и ты сможешь дальше прятаться за его спину, то ты глубоко ошибаешься.
От ощущения дыхания на своей коже меня передергивает от отвращения.
— Руку отпусти, — требую холодно и поднимаю на него жесткий взгляд, — Пока сам не пожалел.
— Что, один раз ноги перед авторитетом раздвинула и уже корона голову жмет? — ухмыляется зло Звягинцев, — Да только Север тебя не сегодня-завтра выкинет и останешься ты совсем одна. К кому тогда пойдешь за защитой, м? — больно дергает за руку Паша.
В который раз поражаюсь, как я могла не заметить раньше, какой он на самом деле… Неужели так хорошо притворялся, что даже звоночков не было?
— Руку отпусти, — повторяю все тем же ледяным тоном, — Пока я действительно Северу не пожаловалась.
Знаю, что меня он не боится. Да и с чего бы? Но вот угроза рассказать все Дане возымела действие.
Только не такое, какое я ожидала… Паша становится белее полотна, губы сжимаются в тонкую линию, но даже так заметно, как они дрожат, а в глазах появляется полубезумный огонек.
— Ты… — в бешенстве шипит он, скрипя зубами, и тянет к моей шее скрюченные в судороге пальцы, — Ты еще пожалеешь, сука! Вы оба пожалеете!
Испуганно отшатываюсь и в этот момент к нам подходит незнакомая девушка.
— Молодой человек! Что тут происходит? — обеспокоенно спрашивает она, внимательно вглядываясь в меня.
Паша опаляет ее злым взглядом и, словно опомнившись, что мы здесь не одни, отшвыривает мою руку и бросается к выходу.
— Вы в порядке? — с участием спрашивает девушка, как только он испаряется.
Она сама выглядит перепуганной и то и дело переводит глаза с меня на двери, за которыми скрылся Звягинцев.
— Д-да… — потирая украдкой руку, отвечаю, стараясь не показать, как дрожит голос. Выходка Паши напугала меня до дрожи.
— Вы знаете этого человека? Если он вас преследует, я могу полицию вызвать. Или попрошу брата, он вас проводит, — она начинает шарить взглядом по залу в его поисках, но я поспешно отказываюсь:
— Нет-нет, все в порядке. Я… я не одна здесь, просто… — голос срывается, и я вымученно улыбаюсь, — Я пойду подышу, наверное.
— Да-да, конечно. Только не ходите одна, а то я за вас переживаю, — незнакомка тоже выдавливает улыбку, глядя на меня с искренним сочувствием, — Меня, кстати, Амина зовут.
— А я Юля. Спасибо вам большое. Я… я выйду. Надеюсь, мы с вами увидимся еще, — благодарно сжимаю протянутую девушкой руку, а у самой зреет только одна мысль: надо сбежать. Просто к черту все, я больше так не могу!
На улице уже стемнело и на смену духоте пришла спасительная прохлада. Я выхожу на лестницу и, бегло оглянувшись вокруг, решаю обогнуть собравшихся справа нескольких мужчин, и сбежать. Но едва успеваю поравняться с парковкой, как замечаю краем глаза, что наперерез мне устремляется рослый амбал.
— Юлия Михайловна, решили прогуляться? — осведомляется он с ленивой улыбкой, когда в два счета догоняет меня и преграждает путь.
— А что такое? Уже на улицу нельзя выйти?
— Конечно, можно. А Данил Вячеславович знает, где вы?
Прожигаю его испепеляющим взглядом, но амбал даже бровью не ведет. Хмыкает понимающе, выуживает из кармана телефон и быстро набирает кого-то. Мне даже не надо спрашивать, кого именно, это и так понятно из короткой реплики охранника.
— Она у парковки, собралась уходить.
— Я гуляю, — огрызаюсь раздраженно.
Но мужик кладет трубку и приторно-ласковым голосом, как маленькому ребенку, говорит:
— Юлия Михайловна, вас просили пока не гулять. Данил Вячеславович сейчас подойдет.
— С каких пор мне нужно его разрешение? — уточняю, вскидывая брови.
— Хотите присесть? — полностью игнорируя мою реплику, спрашивает амбал.
Хмыкаю и молча отворачиваюсь. Охранник больше не достает вопросами, но и ну уходит никуда, стоит рядом. Ровно до того момента, пока за спиной не раздаются гулкие тяжелые шаги.
Сердце как-то сразу сбивается с нормального ритма по одному звуку безошибочно определяя, кто это. Я не рада и не волнуюсь. Нет. Я так зла и взвинчена, что сразу же разворачиваюсь, не дожидаясь, когда Север окликнет меня. От резкого движения волосы больно хлестнули по лицу.
Мы впиваемся друг в друга взглядами. Даня мрачно-спокойный, в отличие от меня. А вот во мне все кипит от негодования.
— Я не могу так больше! Мне осточертело все это! — выпаливаю на одном выдохе.
— Что именно «это»? — сухо уточняет он.
— Всё! Твое окружение, какие-то непонятные дела за моей спиной, неизвестность, то, что мне постоянно угрожают! Даже твой гребаный брат! Всё, Север, всё это!
Даня подхватывает меня под локоть и, несмотря на сопротивление, отводит в сторону припаркованной машины. Одним нажатием на кнопку снимает блокировку, открывает передо мной дверь с пассажирской стороны и кивает:
— Садись.
— Нет! — возражаю, упрямо глядя в его глаза.
— Принцесска, — с нажимом произносит он и слегка подталкивает к автомобилю — Не устраивай сцен посреди кучи посторонних людей.
Мне хочется сделать ему назло. Хлопнуть дверью, пихнуть ногой стоящий неподалеку вазон с цветами и орать так громко, чтобы слышали все. Может наконец хоть так он меня услышит. Но я оборачиваюсь в сторону дверей, ведущих в ослепительно украшенный зал, и ловлю на себе несколько взглядов. Зеваки тут же делают вид, что заняты своими делами — возвращаются к разговорам, курению, листают что-то в телефоне. Разум все же берет верх и, с трудом пересилив себя, киваю. Все-таки не стоит скандалить на благотворительном вечере. Не для этого его устраивали.
Приходится сесть и дождаться, когда Север займет место за рулем.
— Слушаю тебя, — говорит он, как ни в чем не бывало, когда за ним захлопывается дверь.
Его спокойствие злит еще больше. Он ведет себя так, будто я избалованная взбалмошная девчонка, которая постоянно треплет ему нервы своими выходками. Но я, черт бы его побрал, давно выросла из этого возраста и совершенно не в той ситуации нахожусь! Это не истерика на ровном месте! Мне угрожают практически каждый день, а сам Север относится ко мне, как к личной кукле, которая должна быть безмолвной и безропотно подчиняться.
— Ты обращаешься со мной, как со своей вещью. Я не набивалась к тебе ни в любовницы, ни в содержанки. Ты сам не даешь мне уйти! — произношу, развернувшись к нему лицом.
— И не дам.
— Почему? — завожусь я, — Кто ты такой, чтобы решать?
— Кажется, мы это уже обсуждали недавно, — хмурится Даня.
— Да, но ты так толком ничего не ответил о том, почему не хочешь меня отпускать.
— Тебе угрожает опасность.
Усмехаюсь и, не сдержав ядовитого сарказма, киваю:
— Да, Север, угрожает. По твоей милости и угрожает. Потому что если бы ты не появился в моей жизни, если бы отпустил тогда, то всего этого ужаса не было бы совсем!
— Ты глубоко ошибаешься, — туманно отвечает Север и тут же переводит разговор на другую тему, — Если ты переживаешь о Камиле, то он больше к тебе не подойдет.
— А другие? Думаешь, дело только в нем? Камиль сказал, что тебя скоро… тебя не станет, а меня либо убьют, либо… — захлебываюсь дыханием и замолкаю ненадолго, пытаясь хоть как-то справиться с эмоциями. — Он сказал это в открытую, — выдавливаю наконец через силу, — Не намекнул. Просто объяснил, что со мной станет.
— Тебя никто не тронет. Он просто пугает тебя.
— И у него это отлично получается! — восклицаю я и устало потираю переносицу, собираясь с мыслями, — Я не хочу, чтобы меня пугали. Я хочу жить обычной жизнью, какой жила до этого! Где ни угроз, ни Звягинцева, ни тебя — никого нет. Знаешь, что? — заявляю решительно, — Я сейчас уйду и надеюсь, что не увижу больше никого из вас.
Дергаю ручку двери, но Север ловко перехватывает мою руку, удерживая.
— Юля, — угрожающе рычит он.
— Пусти.
— Хватит. Ты не знаешь даже сотой доли всего, что вокруг тебя происходит, так что не руби с плеча.
Ого, что это? Даня что, пытается решить вопрос не силой и принуждением, не ставит перед фактом, а аргументы приводит?
— Пусти, пока я не начала орать и сюда не сбежались все! — повышаю голос.
Север взбешен. Вижу это по пылающему огнем взгляду, раздувающимся от частого глубокого дыхания ноздрям, тому, как ходят желваки на скулах. На мгновение он сдавливает мою руку сильнее, но тут же с видимым усилием разжимает пальцы. Я пулей вылетаю из салона на улицу.
Дышу быстро-быстро и из-за этого в груди становится тяжело. Глаза щиплют слезы, и я поспешно отхожу в сторону, стараясь спрятаться за деревьями, чтобы не привлекать внимания посторонних. И так уже пялятся в нашу сторону.
Рядом хлопает дверь и шаги Севера снова слышатся за спиной.
Все-таки не выдержал. Я жду чего угодно — что он силой затащит меня в машину, ударит, накричит.
Но он, вопреки моим ожиданиям, не повышает голос и даже не дергает грубо к себе.
Вздрагиваю, когда руки Дани ложатся на талию и он мягко привлекает меня к своей груди.
Как может мягко — потому что я еще чувствую, как он зол. Прямо сейчас он наступает себе на горло, хотя мог бы поступить со мной иначе. Тоже запугать, например, как это было в первую брачную ночь… Но он действует иначе и это… это сбивает с толку. Он что, бдительность мою хочет усыпить?
— Отпусти, — сквозь зубы требую я.
Вместо этого он еще крепче обнимает и утыкается носом в макушку — его горячее дыхание обжигает кожу на затылке. Это действие разносит кучу мелких колющих мурашек по телу.
— Успокойся.
В тот момент, когда я хочу послать его куда-нибудь подальше от меня, раздается оглушительный грохот и в лицо летит обжигающая волна.
Вскрикиваю, пытаясь прикрыться руками. Север, в отличие от меня, действует молниеносно, на годами тренированных инстинктах, и уже через секунду вжимает меня в землю, закрывая собой. Сердце грохочет, заглушая все звуки. Я чувствую только его пульсацию и такой же бешеный пульс Дани.
— Что произошло? — не слышу собственного голоса, но по вибрации понимаю, как он дрожит.
Север пружинисто поднимается с земли, поднимает на ноги меня и оглядывает жадно, с тревогой и беспокойством. Лишь когда понимает, что я цела, во взгляде появляется облегчение. К нам стекаются перепуганные люди, охрана Севера суетится, быстро оцепляя периметр.
— Ты как? — спрашивает Даня, но даже его голоса я не слышу, лишь по губам удается прочитать эту короткую простую фразу.
Испуганно прикладываю руки к ушам и мотаю головой, давая понять, что звуков нет, совсем нет!
Север на это кивает и переводит глаза за мою спину. Я оборачиваюсь следом и застываю от ужаса. Первые несколько секунд воздух не идет в легкие от шока. Я зажимаю рот ладонью, чтобы не разрыдаться от понимания, что прямо сейчас мы едва не взлетели на воздух. Потому что в оглушительной тишине в паре метров от нас догорает машина Севера.
_______________________________________
Звёздочки)
Люблю♥️