Безумец
Эдван долго не мог уснуть. Страх вновь увидеть проклятого медведя преследовал его попятам с того самого злополучного урока, во время которого мастер Ганн обучал их владениюкопьём. В ту ночь сон парню заменила долгая медитация, а последующий день выдалсяслишком насыщенным, чтобы прикорнуть где-то в уголке. Но теперь, достигнув первой
ступени, он боялся вновь провалиться в царство сна, ведь частые кошмары начались только
после того, как его развитие пошло в гору… но кто знает, что явится к нему во сне теперь,когда он по-настоящему ступил на путь атры?
Вопреки всем ожиданиям и страхам Эдвана, сон оказался иным. В нём он оказалсязаброшен в гущу сражения с полчищами тварей. Как обычно, руки двигались сами, емуоставалось лишь наблюдать за тем, как загадочный воин из прошлого крушит несметнуюзвериную орду с невероятной яростью. Настолько сильной, что и Эдван начал чувствовать её, словно его собственная злость и ненависть к проклятым тварям наложилась на чувствачеловека из сна. Впервые за столь долгое время он почувствовал себя с ним одним целым,словно сражался в этой битве по-настоящему. Он орудовал копьём так ловко, как не мог ни
на одной тренировке, крушил кости, ломал черепа, и вытворял самые невероятные вещи сатрой. Чертил прямо в воздухе десятки магических знаков, создавая разрушительныетехники.
Однако, проснувшись утром, Эдван не сумел вспомнить и трети всех тех знаков,которые использовал воин во сне. Он запомнил всего три символа. Один вызывал молнию ибыл похож на треугольник с хвостом, второй мог создать из атры копьё, а третий… какая-тостранная чёрточка, назначение которой Эдван никак не мог вспомнить. Теперь, вместе сословом жизни у парня в арсенале было целых четыре таинственных знака, вот только
возможности применить свои новые умения он не имел. Он всё ещё слишком мало знал о
магических знаках, чтобы позволить себе раскрыться. Судя по тому, как горели глаза Шан
Фана при разговоре о них, воспоминания Эдвана имели куда большую ценность, чем онхотел показать… да, пока он не разберётся в этом, о них лучше не знать никому.
Весь следующий день парень провёл в своей комнате, усиливая внутренний сосуд исобственное тело при помощи техник из наставления. Вчерашний забег по городу дорого емуобошёлся, и с самого утра ноги Эдвана охватила пульсирующая боль, не сильная, нодостаточная, чтобы заставить его беспокоиться. Она отступала, когда он направлял кбольному месту немного атры, но мгновенно усиливалась, как только энергии становилосьслишком много. К тому же, оказалось, что удары палкой по спине и чужие кулаки тоже непрошли бесследно и на теле парня к утру проступило множество синяков…
Вначале, он не обращал на раны особого внимания, искренне надеясь, что благодаря
атре к вечеру всё придёт в норму и всерьёз испугался только, когда к вечеру состояние неулучшилось, а боль в ногах наоборот, стала только сильнее. Настолько, что он уже не могпросто терпеть её и спокойно медитировать. Теперь, правая нога начинала гореть огнёмдаже при самом минимальном количестве энергии, что пугало парня до дрожи в коленях.
От страха Эдван хотел было пойти к кому-то из учителей, но стоило ему подняться наноги, как в голове тут же возник образ Шан Фана, довольно потирающего ладони, и пареньопустился обратно на циновку. Нет, если он пойдёт к местным лекарям, они сдерут с неготри шкуры и не постесняются повысить его долг перед городом ещё сильнее. Старик, должно быть, давно предупредил их. К тому же, выходить в таком состоянии из дома —далеко не самая лучшая идея. С больными ногами у него не будет и шанса против
преследователей.
Со злости ударив по стене, парень раскрыл наставление об атре в попытке найти какую-нибудь лечебную технику и, пролистав с десяток страниц, усмехнулся и хлопнул себя по лбу.Как он мог забыть? У него ведь есть Слово Жизни! Единственный магический знак, оспособе применения которого он узнал раньше, чем поверил в то, что является одарённым.Ведь его не требовалось чертить в воздухе чистой атрой, а достаточно было просто написатьна коже!
Окрылённый новой идеей, Эдван достал писчие принадлежности, спустил штаны ибыстро нанёс чернилами слово жизни прямо на своё правое бедро. Туда, где боль быласамой сильной. Вот только почему-то, ничего так и не произошло. Немного подумав над
этой проблемой, парень решил направить немного атры в то место, куда нанёс слово жизни,
и стоило только энергии коснуться символа, как эффект не заставил себя ждать. Словожизни обрело насыщенный, тёмно-зелёный цвет и начало немного пульсировать. Больпотихоньку отступала, но вместе с этим сосуд Эдвана стремительно пустел. Атра утекала сустрашающей скоростью, словно знак был бездонной пропастью. А когда сосуд парняпоказал дно, он вдруг почувствовал, что слово жизни тянет энергию не только из него, но ииз окружающего пространства! Он не мог вновь наполнить сосуд просто потому, что всяатра, что витала в воздухе вокруг него, уже была поглощена магическим символом.
Через несколько мгновений линии на коже начали источать мягкий зелёный свет. Силабольше не вливалась в знак на ноге, слово жизни было завершено. И как только этослучилось — боль тут же исчезла. Парень почувствовал стремительный прилив сил, а его
ноги начали сильно чесаться, словно под кожу запустили стаю муравьёв. Заснуть Эдван смог
только к середине ночи, когда зуд немного утих. В этот раз сна не было. Он простопровалился во тьму, и вот уже первый гонг заставил его подняться с циновки. Слово жизникуда-то исчезло.
За ночь от синяков и ссадин не осталось и следа, Эдван чувствовал себя простопревосходно. Боли не было, но, что самое главное… его тело привыкло к атре. Теперь,
вливая даже половину запаса энергии в одну ногу он не чувствовал ничего, кроме лёгкого
покалывания.
— Удивительно… — пробормотал парень, рассматривая свои ноги так, словно онипринадлежали кому-то другому.
Правда, подумать как следует об открывшихся перспективах он не сумел — желудокбуквально свело от голода. Слово жизни использовало не только атру, но и ресурсы самогоорганизма для восстановления, а сам Эдван был ещё далёк от той фазы развития, когдаэнергия позволяет почти полностью отказаться от пищи. Он излечился, но теперь был
вынужден покинуть жилище и показаться наконец-то на улице.
Он отодвинул сундук от двери, и аккуратно выглянул в коридор. Соседняя дверьоткрылась, оттуда показался старший ученик из клана Джоу. Обратив на парня внимания небольше, чем на пустое место, благородный удалился прочь. Эдван выскользнул наружу, нопошёл не к лестнице, а в другой конец коридора, к окну, что вело на задний двор.Внимательно оглядев пространство, он не обнаружил никого из преследователей и
выпрыгнул наружу.
“Почему я опять бегу”? — поймал себя на мысли Эдван, стоя в десятке шагов от высокого забора, через который он только что собирался перепрыгнуть. Вот только… это
значило, что он снова свернул на старую дорожку страха и побега. И вчера он не выходилцелый день из дома не потому, что тренировался, а потому, что боялся встретиться лицом клицу с охотящимися на него простолюдинами. Но чем эта погоня отличается от погони пяти
благородных ублюдков за ним?
“Я боюсь их?” — спросил он сам себя.
“Да”, - последовал неуверенный ответ.
“Или я боюсь, что меня кто-то изобьёт?” — продолжил он копаться в самом себе, —“или унижения, если вдруг проиграю?”
Именно после того, как он спросил себя об этом, то осознал, что больше всего боится не
побоев и не самих простолюдинов, а быть униженным перед друзьями или Марисом. Отодной мысли о том, что его могут притащить к этому благородному ублюдку, у Эдвананепроизвольно сжимались кулаки, а в горле формировался ком.
“Но бег ничем не поможет. Всё будет так же, как и с этими уродами”, - подумалпарень, — “они рано или поздно найдут меня. Но как заставить их держаться от меняподальше? Страх. Да… страх”.
Чем больше парень думал об этом, тем крепче в его голове укоренялась мысль о том,что единственный способ противостоять травле — это заставить преследователей боятьсяего. Воистину, всё решает только сила. Безнаказанность и желание выслужиться перед
благородными — вот что движет всеми шакалами. Сами по себе они слабы…
“Как только страх пересилит желание выслужиться, они отстанут”, - заключилпарень, — “Значит, пусть боятся. Пусть сочтут меня безумным…”
Кивнув собственным мыслям, он сделал глубокий вдох и силой заставил себя уйтипрочь от забора, который собирался перепрыгнуть. Да, ему было страшно, но он шёл прямо в
сторону улицы и столовой, чтобы грудью встретить любую опасность. И заставить любого
нападающего горько пожалеть о том, что он решился перейти ему дорогу.
Неприятности не заставили себя долго ждать. Стоило Эдвану выйти за пределыглавного корпуса, куда обычным простолюдинам не было ходу, как несколько учеников из
младшей группы тут же направились в его сторону. На их лицах играли зловещие ухмылки.
— Не смей убегать, Лаут! — рявкнул один из них, долговязый парень с длиннымиволосами.
— Да, ты пойдёшь с нами! Молодой господин Морето ждёт извинений! — выкрикнулвторой.
Эдван остановился, оглядываясь по сторонам. Взгляды всех прохожих были прикованык нему и к группе хулиганов. К счастью, сейчас их было немного, человек двадцать, изкоторых половина — другие благородные, что ошивались близ главного корпуса. Им было плевать на травлю Лаута, всё, что они хотели — это просто поглазеть на разборку.
— Что, готов принять свою судьбу? — ухмыляясь, спросил долговязый, но тут жеосёкся, когда встретился с Эдваном взглядом. Колючий, злобный взгляд жертвы заставил
незадачливого охотника подавиться очередной язвительной репликой.
В мгновение ока Эдван преодолел разделяющее их расстояние, и без всякогопредупреждения атаковал. Долговязый не успел даже отреагировать на столь быструю и
яростную атаку. Он лишь взвизгнул, когда его колено хрустнуло от пинка Эдвана и тут жестих, получив кулаком в челюсть.
Тело самого говорливого ещё не рухнуло на землю, а парень уже набросился на остальных хулиганов. Он ворвался в их строй, как тигр в курятник. Их неуклюжие, неумелые
удары не могли не то, что задеть Эдвана, даже навредить наполненному атрой телу. В конце
концов, они были всего лишь учениками с первого года, которые ещё не научились толком
контролировать энергию, в отличие от их жертвы. Удары Эдвана ломали кости, благодаря
атре он мог швырнуть врага в стену с такой силой, что с неё осыпалась побелка. Через
несколько мгновений группа хулиганов превратилась в кучку стонущих от боли тел, которые
сквозь зубы посылали проклятия на его голову. Он не сказал в ответ ничего, просторазвернулся и быстрым шагом направился в сторону столовой, провожаемый осуждающимивзглядами толпы.
— Сила второй ступени… — удивлённо перешептывались зеваки.
Эти шепотки и боязливые взгляды таких же первогодок, как он сам, не укрылись отЭдвана. И хотя парень не знал, почему они вдруг посчитали, что он уже на второй ступени,когда сам он был всего лишь на первой, развеивать новообразованный миф о себе он не стал.Слухи в академии разносятся быстро, а значит уже совсем скоро самые слабые из шакаловперестанут докучать ему, и план Мариса развалится на корню.
По дороге в столовую он подрался ещё три раза, и в каждой драке старался бить враговнастолько жёстко, насколько это вообще возможно. Он выжимал из памяти максимум, нестеснялся ломать кому-то кости, и швырять врагов послабее в стены. Да, ему попадались истаршие ученики. Те, кто мог биться с ним на равных. И с ними было трудно. Конечно,
никто из них не обладал боевым мастерством из прошлого, но грубой силы и численного
превосходства было достаточно, чтобы создать неприятности любому.
Эдван был вынужден биться так яростно, как только мог. Он не стеснялся грязныхтрюков, кусался, рычал, бил в промежность парням и ломал носы девчонкам, если терешались напасть вместе с остальными. Особенно жестокой дракой выдалась последняя,когда его перехватили на обратном пути из столовой. Трое старших учеников. Одному из нихЭдван сломал три пальца, второму повредил ногу, а третьему чуть не раскрошил бубенцы.Только этот подлый удар и позволил ему сбежать от этой троицы. И, хоть их план подоставке неугодного ученика к молодому господину Морето провалился, наваляли они
парню крепко. Когда Эдван приполз обратно в свою комнату и подпёр дверь сундуком, нанём не было живого места. Вся спина отбита, под рёбрами синяки, а в голове такой звон,словно он стоял вплотную к гонгу во время удара. Руки слегка тряслись, а перед глазами всёкачалось. Мысли текли очень вяло, Эдвану хотелось просто рухнуть и лежать. Однако,
вместо этого, он вытащил писчие принадлежности, нанёс себе на руку магический символ и,пустив в него последние крохи атры, закрыл глаза.
Благодаря слову жизни, через несколько минут он чувствовал себя так, словно зановородился. И парень, восстановив внутренний запас атры, сделал то, на что раньше никогда нерешался: вновь покинул дом. Раз уж он решил бороться со страхом радикально, то нетпоступка смелее, чем заявиться на открытую лекцию, где будут рассказывать о тварях, чтонаселяли Туманную чащу.
Слухи расползались удивительно быстро, по-дороге к месту занятия на него рискнулинапасть всего один раз, да и то лишь потому, что никак не могли поверить в то, что кто-тосможет в одиночку победить толпу из десяти человек. Хотя, настоящей дракой назвать это уЭдвана язык не поворачивался. Ему хватило просто одним пинком отправить заводилу вполёт до ближайшей стены, после чего вся его группа поддержки как-то быстро испарилась.
Через три недели преследования прекратились. Каждый день парень дрался с кем-то, и каждый раз это заканчивалось очень плачевно для нападавших. Сломанные кости, подбитыеглаза, ушибы и синяки. Никто не уходил безнаказанным, даже старшие ученики. Дурнаяслава бежала впереди Эдвана, его считали безумцем. Народ крепко усвоил, что любой, ктонападает на этого сумасшедшего, рискует остаться без куска уха или никогда больше неиметь детей. Но, даже если тяжелых повреждений удастся избежать, то жертва нападения
будет в порядке уже через несколько часов, когда как хулиганам придётся зализывать ранынесколько дней, а то и недель.
Все очень быстро вспомнили о Шан Фане, и по академии со скоростью лесного пожараначали разноситься слухи о том, что Эдвану покровительствует какой-товысокопоставленный мастер, а то и сама семья Линн. Ведь другого объяснения такомубыстрому исцелению жертвы никто из простолюдинов придумать не мог. Все просто началисчитать, что кто-то делится с парнем целебными элексирами, и на фоне всех этих слуховжелающие притащить его к ногам Мариса Морето для извинений как-то перевелись. И дажепятеро благородных засранцев, с которыми он уже подрался разок, не рисковалиприближаться к парню. Их останавливал страх получить по лицу и слухи о том, что жертвауже достигла второй ступени. На этом фоне слова мастера Ганна о таланте и силе для всех заиграли новыми красками…