Когда улыбаются звезды

Закончились новогодние праздники, подъелись салаты, выпились лимонады – наступили холода, такие, что дома хотелось надеть рукавицы. Маша сидела на диване с книжкой. Она слышала, что приехала сестра с дачи подружки, где в компании друзей встречала Новый год, но выходить из комнаты не стала. Их семья вот уже четыре года не справляла Новый год вместе, все разъезжались. В этом году и она не скучала, тридцать первого числа ее пригласил к себе Миша. Она помогала его бабушке готовить салаты и печь торт, а за три дня до этого наряжала с Мишей елку. Все было спокойно и по-домашнему, как ей нравилось.

В дверь позвонили, Маша прислушалась – в коридоре раздался мамин голос, что-то говорила Саша.

Дверь в ее комнату распахнулась.

– Чего сидишь тут, как крыса в норе, – беззлобно спросила Саша, – вон, тебе посылка какая-то пришла. – Сестра еще не успела раздеться, на ней были теплый голубой свитер и джинсы в обтяжку, обычно распущенные рыжие волосы заколоты на затылке крабом.

– Поберегись! – крикнул папа и внес в комнату огромную коробку.

– Что это? – изумилась Маша, откладывая книгу. – Это от бабушки?

– Да прям, от бабушки, – фыркнула сестра, – бабушка бы не додумалась звонить в квартиру и убегать!

– А почему вы решили, что посылка мне?

Мама протянула ей открытку с двумя крошечными котятами в красных шапочках с белыми помпонами.

Маша раскрыла открытку, прочла напечатанное стихотворение с пожеланиями здоровья, удачи, любви, а в самом низу синей ручкой было написано: «Для Машеньки».

– Ну хватит читать, открывай коробку, – поторопила Саша.

– А квартирой не ошиблись? – с сомнением разглядывая новогодний презент, спросила Маша.

– Открой, интересно ведь! – воскликнула мама.

Маша аккуратно отрезала огромный красный бант и подняла крышку – внутри сидела большая игрушечная собака. Она вытащила ее и усадила рядом с собой на диван.

– Какая прелесть, – сказала мама.

– Туфта, – определила Саша.

– А по-моему, мило, – улыбнулся папа. – У Машеньки нашей появился тайный поклонник.

– И что, нет никакой записки? – с разочарованием заглянула сестра в коробку.

– Нету.

– Ты хоть знаешь, кто это?

– Нет.

Саша оценивающе осмотрела ее комнату и показала на белую кошку на подушке.

– А это кто подарил?

– Миша.

– Миша такой хороший мальчик, – затараторила мама, – он приходил – чудо! Серьезный, воспитанный, внешность такая приятная!

– Миша?! – вскинула брови Саша. – Он приходил?!

– Да, зашел совсем ненадолго первого числа, когда Машу провожал.

– Куда провожал?

Папа дал щелбан по носу игрушечной собаке и пояснил:

– Машка Новый год у него справляла. Хороший мальчишка, не лодырь какой-нибудь, отлично учится, работает на двух работах. Бабушке своей старенькой помогает!

– Да-да, знаю! Он, между прочим, учится в моем классе!

– Может быть, – закрыла коробку мама, – но влюблен он в Машу!

– Влюблен? – уставилась на Машу сестра.

Маша затрясла головой.

– Никогда ничего подобного он не говорил!

– А зачем ему тогда тебе подарки дарить, гулять звать, если бы ты ему не нравилась! – хмыкнул папа. – Глупенькая ты, Машка, очевидно же все!

– Бред, – подала голос Саша, – кто в нее влюбится!
Мама вздохнула.

– Ну а тебе твой Валера что подарил?

Папа тоже с интересом посмотрел на Сашу.

– Украшение какое-нибудь?

– Ничего, – буркнула себе под нос Саша, – не нужны мне никакие подарки! – Она взглянула на игрушку и, бросив: «Дурацкая собака!» – ушла к себе в комнату.

– Не обращай внимания, – посоветовал папа, – злится, что ей ничего не подарил ее поклонник.

Родители ушли на кухню, а Маша осталась один на один с нежданным подарком. Маша развернула к себе игрушку. Она видела такие в магазинах, они стоили немалых денег, но зато были как живые, как настоящие собаки.

– Породистый, – пробормотала Маша, касаясь цепочки на массивной шее немецкой овчарки. О такой настоящей она и не мечтала, знала наверняка: сестра скорее удавится, чем согласится взять в дом собаку.

Вечером Маше позвонил Миша, на ее вопрос о подарке сказал, что никакую собаку в коробке не присылал. А после недолгих раздумий предложил спросить об этом у парня, который ее поцеловал на улице. Она и сама думала на Диму, но не до конца верила, боялась ошибиться. Он мог подарить, но мог от этого и отказаться, чтобы не опозориться перед своими одноклассниками. А ей больше не хотелось думать о том, кто так легко предает. Никакие подарки не могли загладить безразличие. Лишь доброта, искренность. О любви она даже боялась помыслить, это чувство жило на страницах книг, на открытках, на мягких сердечках в лапках симпатичных медвежат, оно было повсюду и нигде. Она иногда представляла, что когда-нибудь в нее влюбится Миша, от этого на душе становилось хорошо. Ей нравилось находиться рядом с ним, смотреть в серьезные глаза, слушать его, смеяться над чем-нибудь вместе. Бывало, хотелось его обнять, просто так, без надежды на поцелуй или признание в нежных чувствах, лишь потому, что он замечательный. С ним она чувствовала себя свободно, сердце не сходило с ума, не рвалось из груди, внутри все не замирало, как с Димой. Он не улыбался снисходительно, не говорил, будто она не в его вкусе, и уж точно не стыдился ее. Мише было безразлично, что куртка у нее не модная, а джины вытянуты на коленках, он не стеснялся останавливаться возле помойки, чтобы покормить кошек, не ленился пойти с ней в приют, когда не работал, выполнял все-все свои обещания. К ней никто, кроме родителей, не относился так нежно, как он. С ним она почувствовала себя нормальной, не уродиной, не глупой, как говорила сестра. Своей нерушимой верой в себя он словно вдохнул уверенность и в нее.

Маша оделась потеплее и невзирая на колкие замечания сестры пошла на улицу. Ей хотелось побродить по заснеженным дворикам, подышать морозным воздухом, но где-то в глубине души она надеялась встретить Диму. И не хотела думать о нем, а думалось, и проговаривала мысленно, что он подлый предатель, но одно лишь воспоминание о поцелуе – и лицо на морозе в минус пятнадцать обжигало как огнем.

Она поехала в приют, на этот раз повезло, приветливая Татьяна вспомнила ее и отвела к знакомой уже ей клетке. У собаки оказался посетитель – мальчик лет девяти сидел на стуле перед клеткой и печально смотрел на спящего пса.

Татьяна оставила их наедине.

Мальчик агрессивно посмотрел на нее и заявил:

– Это моя собака! Не смотри даже на нее!

– Твоя? – изумилась Маша.

Мальчик опустил голову.

– Мне ее обещали, поэтому ты лучше уходи!

– А почему же ты не заберешь пса?

– Пока нельзя!

Маша подошла поближе и почмокала губами, подзывая к себе собаку. Пес поднял голову, навострил уши и завилял хвостом.

– Почему же нельзя, я смотрю, он уже ходит! Раньше не поднимался!

– А он совсем здоров, – сказал мальчик, – забрать нельзя по другой причине!

– Какой же?

– А тебе зачем знать? – насторожился паренек, поднимаясь с места.

– Интересно, – Маша открыла клетку и погладила собаку.

– Хозяин не разрешает.

– А у него есть хозяин?

– Ну конечно, но Дима обещал его отдать мне, если я какой-то там девочке понравлюсь.

– Дима? Ты знаешь Диму?

– Не особо хорошо, просто он обещал мне эту собаку. Мне именно эта нужна. Я когда пришел впервые сюда, сразу хотел взять ее.

Маша присела на корточки возле собаки.

– Странно, что Дима не позволил тебе это сделать, ведь этому песику очень нужен дом!

– А ты тоже знаешь Диму?

– Не очень хорошо.

– Ясно, – мальчик вздохнул, – значит, придется ждать, пока придет та самая девочка, которая должна проверить, стану ли я хорошим хозяином этой собаке. Вот только не торопится она, Димка все обещает-обещает, что приведет ее, а этой Маше, кажется, все равно. – Она изумленно обернулась, а мальчик протянул ей руку. – Я Глеб.

– А я Маша.

Паренек покраснел и застенчиво спросил:

– Та самая, да?

– Наверно, если честно, я не знала, что тут меня кто-то так ждет.

– А Димка разве не сказал?

– А мы с ним давно не виделись.

– Может, тогда ты не та Маша? – усомнился Глеб.

– Может.

– Так это не трудно узнать, – обрадовался мальчик, – Димка сказал, что Маша спасла собаку, если бы не она, этот песик никогда бы не появился в этом приюте!

Маша улыбнулась. Ей стало приятно, что Дима так о ней отзывался.

– Это про тебя? – поторопил Глеб.

– Да, про меня, но Дима преувеличил мою заслугу, на самом деле это он привез сюда собаку.

– Не важно, – взволнованно вскричал Глеб, – раз ты та самая Маша, ты могла бы поскорее решить, какой из меня хозяин?

– Я?

– Ну да, Дима сказал…

– Но я не знаю, как оценить. Если ты хочешь взять этого песика, думаю, ты должен это сделать. Ведь твои родители не против?

– Нет, мама ждет не дождется, когда я приведу Бонда!

– Бонд?

– Ага, Джеймс Бонд, здоровское имя, правда?

– Очень, – покривила душой Маша и заглянула в печальные глаза псу. – Вот такие дела, уважаемый Бонд.

– Так я могу его забрать сегодня? – забеспокоился мальчик.

– Это, наверно, нужно у Татьяны спросить…

– Я сбегаю за ней, – он выбежал из комнаты и унеся по коридору. Пес уткнулся Маше в шею.

– Ну ты чего, – ласково проговорила она, – Бонд не такое уж и плохое имя, зато у тебя появится семья, Глеб кажется очень порядочным. Станете играть и гулять, этот мальчик будет тебя вкусно кормить… Разве не чудесно?!

Пес лизнул ее руку и завилял хвостом.

– Вот так, молодец, – обрадовалась Маша, – тебе будет хорошо в семье.

Пришла Татьяна с Глебом. Девушка оглядела собаку и лучезарно улыбнулась:

– Машуля, Димка говорил мне, что собаку можно отдать, если тебе понравится хозяин. Ты как? Не передумаешь, себе взять не хочешь?

Маша вздохнула.

– Очень хочу…

Мальчик с таким отчаянием посмотрел на нее, что она поспешила добавить:

– Я с радостью бы, но не могу.

– Тогда я заберу его, правда? – с надеждой спросил Глеб.

Маша погладила его по светлой шапке растрепанных волос.

– Конечно, Бонд твой.

– Замечательно! – Татьяна закрыла щеколду на двери, прежде чем обратилась к мальчику: – Приходи, Глебушка, завтра с мамой, тогда и заберешь своего Бонда.

– А сегодня нельзя?! – огорчился паренек.

Татьяна пожала плечами.

– Приведи маму.

Глеб закивал.

– Я приведу! Сейчас, я быстро! – Он сорвался с места и побежал, но вскоре вернулся и с застенчивой улыбкой произнес: – Спасибо, Маша, Димка сразу сказал, что ты очень хорошая!

Она возвращалась домой, и с лица ее не сходила счастливая улыбка. Всякий раз, когда ее подопечные находили любящую семью, она радовалась за них, как за себя, даже больше.

Маша смотрела в окно автобуса, за которым проносились дома, голые деревья, разноцветные машины, и думала о счастливом мальчике, со всех ног помчавшемся домой за мамой. Она помнила себя в его возрасте, как бегала так же к родителям, но всегда натыкалась на одно и то же – отказ. Помнила, как плакала потом на крыше с неказистым котенком на руках, ласковым и одиноким. Со своей маленькой мечтой, пропавшей однажды без вести из ее жизни. Ей хотелось верить, что тот котенок с красным носом в виде сердечка нашел семью, как Бонд, как многие другие животные, которым она помогла.

* * *
Маркус покачивался из стороны в сторону, сидя на жердочке над клеткой. Изредка он говорил какое-нибудь слово или издавал протяжный визг, который скопировал у мамы, когда той на ногу упала сковородка с макаронами. Саша в такие моменты поднимала глаза от дневника, куда записывала особенно значимые события своей жизни, и говорила что-нибудь ласковое любимцу. Она уже давно не открывала свой пухлый ежедневник, а сегодня вдруг захотелось написать о прошедших праздниках. Саша долго думала, прежде чем начать, но, написав первую фразу: «Валера начал встречаться с Анфисой», перечеркнула ее. Не потому что она сердилась на друзей, просто не с того нужно было начинать писать. Чтобы понять отношения подруги с Валерой, начать имело смысл с Анфисы. Подруга не любила Валеру. Никто не понял, зачем эти двое стали играть в любовь, казалось, они сами не знали – зачем. Анфиса сказала лишь, что он ей нравится, а Валера беспечно улыбнулся. Было обидно смотреть на их жалкую попытку выторговать у судьбы любовь. Саша была уверена, что любовь нельзя выпросить, ее нельзя украсть или одолжить. Любовь – чувство самостоятельное, захочет – придет, не захочет – нет. Примером тому ее отношения с Валерой. Саше понадобились долгие месяцы, чтобы понять, что их чувства ненастоящие, набраться храбрости и все-таки признать это. Она думала, что другу будет лучше, если он найдет себе девушку, которая полюбит его по-настоящему. И теперь было нестерпимо обидно, когда Саша увидела, кого он себе нашел.

Саша вздохнула, поставила число и красным фломастером написала: «Они скоро расстанутся». Сидела-сидела над записью, в конце концов закрыла дневник, затем швырнула его в верхний ящик стола.

В дверь позвонили. Дома она находилась одна, родители уже вышли на работу, а сестра, как обычно, куда-то ушла. Саша посмотрела в глазок и вздрогнула. За дверью стоял тот самый парень, с которым она гуляла, выдав себя за сестру. По спине прошел холодок. Парень снова нетерпеливо нажал на кнопку звонка, резкая трель ее оглушила.

Саша немного приоткрыла дверь.

– Прости меня, Маша! – было первое, что она услышала. Он схватился за дверь и просунул в щель нос и глаз. – Не закрывай дверь.

– Даже не думала, – улыбнулась Саша, распахивая дверь настежь.

– Прости, – снова повторил он.

– Забудь, ты прощен, – по-королевски кивнула она.

– Правда? – В его голосе послышалось такое удивление, что она пожалела о своей спешке. Стало интересно, за что парень в очередной раз просит у сестры прощения и за что она, Саша, в очередной раз его прощает.

– Тебе понравилась собака? – прислонившись к косяку, взволнованно спросил он.

– Милая… – задумчиво протянула она.

– Не хочешь погулять?

Саша вспомнила о том, как ее разбудил звонок назойливого Шаравина, который о чем-то долго разговаривал с сестрой, и без всяких колебаний воскликнула:

– Конечно, хочу!

Машин поклонник сводил ее в кафе, купил все, что ей захотелось: сок, кофе, пирожное, три шарика мороженого. Говорил мало, ей самой приходилось находить темы для бесед, а парень не спускал с нее все это время странного взгляда. Саше начали закрадываться в голову мысли, что этот зеленоглазый обо всем догадался, но виду он не показывал, поэтому и она себя не разоблачала. Если не считать подозрительной молчаливости и странного взгляда, парень ей нравился. Не могла только одного понять: что этот красавчик нашел в ее замухрышке сестре. Ему впору было бы крутить романы с самыми симпатичными старшеклассницами, а не бегать за восьмиклашкой.

Они сидели в кинотеатре, когда его рука легла ей на плечи, а губы очутились так близко от ее губ, что вывернуться казалось нереальным, но она все-таки ухитрилась. Сверкающий взгляд в полумраке маленького кинозала лучше всяких слов говорил о его негодовании. Саша напряженно ждала, когда он скажет что-нибудь колкое, но он сказал другое:

– Ты сегодня очень красивая.

– Спасибо, – не отрывая от него глаз, прошептала она. – Ты тоже хорошо выглядишь.

Обычно она не чувствовала себя обязанной возвращать комплименты, но сейчас почувствовала в этом необходимость. Ощущала неловкость, оттого что оттолкнула его, и впервые задумалась над отношениями этого парня и сестры. Ей раньше не приходило в голову, что она делает нечто дурное. Смотрела на это как на шутку, как на небольшую пакость Маше – не более. А сейчас ей вдруг стало неуютно, даже страшно. Во время сеанса Саша пыталась успокоить себя тем, что у сестры есть Шаравин и держать двух ухажеров уж очень жирно, только почему-то этот сомнительный аргумент ее не убеждал.

– Тебе не понравился фильм? – спросил он, когда они молча вышли из кинотеатра.

– Понравился, – соврала она. В действительности она даже не уловила смысла происходящего на экране, знала лишь, что хотела с Леной на днях сходить на эту комедию.

– Ты за весь фильм ни разу не улыбнулась, – заметил парень.

Она усмехнулась.

– А ты на экран смотрел или на меня?

– На тебя.

Саша облизнула губы. Ей в жизни никто не говорил таких приятных слов, а если какие-то мальчики пытались ухаживать, у них получалось не так, как у этого парня. Было и смешно и грустно, какими бы лесными слова ей ни казались, предназначались они не для нее.

– Маш, тебе скучно со мной?

– Нет, что ты, очень весело! – поспешила заверить она, но по его недоверчивой улыбке поняла, как неправдоподобно солгала.

– Да ладно, я же вижу… Может, хочешь поехать в приют? Или тебе еще куда-то нужно?

– Все замечательно, мне никуда не нужно, – Саша взяла его за руку, в надежде, что это поможет ему выкинуть из головы поездку в приют, но она ошиблась.

– А в приют хочешь? Там у одной собаки родились чудесные щенки, посмотришь на них! А-а?

– В приют… нет, не хочется как-то… – Саша покосилась на него. – Может, лучше на каток, ты умеешь кататься на коньках?

– Умею… но не хочется.

Он снова посмотрел на нее тем самым странным взглядом, который, она боялась, вот-вот ее разоблачит.

– Да мы и так сегодня весь день провели вместе, – как можно веселее сказала она, – давай тогда по домам?

– У меня есть адрес Глеба, ты не хочешь навесить как-нибудь Бонда?

Она не знала, о ком он говорит, поэтому неопределенно кивнула.

– Как-нибудь.

– Я тут встретил его, хороший мальчишка, собаку обожает, кстати, он только о тебе и говорил, какая ты хорошая… – мягко улыбнулся парень.

Неожиданно она поняла, что до сих пор не знает его имени.

– Мне тоже он показался хорошим, – наобум ответила она.

– Может, все-таки съездим, Глеб обрадуется…

– Нет, не сегодня, жизнь – это не только помощь бездомным и несчастным, – резче, чем хотела, воскликнула она.

Он снова странно взглянул, но ничего не сказал.

Уже вечерело, когда они подходили к ее дому, Саша из последних сил ломала голову, о чем с ним говорить, – разговор не клеился. После ее отказа поехать в приют и к неизвестному ей Глебу, парень и двух слов не сказал. Он погрузился в какие-то невеселые мысли, вытянуть из него ничего не удавалось.

Пошел снег. Саша накинула на голову капюшон, ей уже не терпелось убежать домой, в тепло, уют, к заждавшемуся Маркусу, к своим недодуманным мыслям об Анфисе с Валерой, подальше от этого несомненно красивого, интересного, но сложного юноши. Почти у самых дверей он ее поймал за руку.

– Скажи что-нибудь, – попросил он.

– Что сказать? – не поняла она.

– Что угодно.

Саша нервно рассмеялась.

– Ты меня смущаешь, если честно. Ты хочешь услышать что-то конкретное? Про то, как я к тебе отношусь, да?

Он смотрел на нее так, словно впервые видел, а потом сказал:

– Я тебя не узнаю.

– Ну так пригласи меня завтра на каток, – она улыбнулась, – познакомиться заново!

Парень опустил глаза.

– Что с тобой? – перестала улыбаться Саша. – Ну если хочешь, поехали завтра туда… в приют или к Глебу.

Глядя куда-то в сторону, он пробормотал:

– Не стоит.

– Почему же, разве ты сам сегодня…

– А дело не во мне, – парень хмуро посмотрел на нее, – тебе, кажется, это все не очень интересно.

– Неправда, – уперлась Саша, – мне интересно! Но если ты не хочешь со мной больше видеться, это, конечно, твое дело! – Она была уверена, что он станет протестовать, но парень молчал.

– Не хочешь? – не в силах до конца поверить, возвысила она голос.

– Прости… я за тобой бегал все это время, – он хрипло рассмеялся, – глупо себя вел, обижал тебя столько раз и теперь, когда ты рядом… ты ни в чем не виновата. Просто я думал, ты другая.

– Другая?

Он смущенно улыбнулся.

– Я видел, как ты кормишь этих бездомных кошек, как плачешь над собакой с перебитыми лапами, ты мне сперва показалась другим человеком. Понимаешь? – без особой надежды спросил он.

– Нет, – холодно произнесла Саша. Она все понимала. Она – не Маша, она – хуже. Вот что он пытался объяснить.

– Мне жаль, – вздохнул парень, – ты хорошая… очень хорошая… просто я не могу объяснить.

– Объясняешь ты плохо, зато целуешься наверняка отменно! – презрительно фыркнула Саша. – Если тебе нужна глупая дура, которая…

– Отменно? – удивленно вскинул он брови. – Разве не ты сказала моим одноклассникам, что я плохо целуюсь?

Саша покраснела, откуда ей было знать, кому и что наговорила сестра. Она и помыслить не могла, что у Маши с этим зеленоглазым старшеклассником зашло все так далеко.

Он подошел к ней ближе.

– Прости за тот поцелуй, я не собирался… Думал, докажу тому мальчишке, что ты со мной, в общем, вел себя как идиот.

Саша решительно сократила между ними расстояние, обвила руками его шею с намерением что-то тоже доказать… ему?… себе?… За спиной Саши открылась дверь, глаза парня расширились. Она верила в такие глупые совпадения. Ей не раз представлялась именно такая сцена, но она тогда не знала, каково будет обернуться и посмотреть в глаза своей глупой наивной сестре. Маша вышла на крыльцо, в руках она держала пакетик с какой-то едой. Как всегда одетая в детскую куртку с опушкой, в каких уже не ходит ни одна уважающая себя девочка, в шапке, обмотанная шерстяным шарфом – она походила на пугало.