Безудержное время
На цифровых часах показывало восемь часов сорок минут. Окружение машины в этот момент - это романтическая темень на огромном небе, нависающем над недорогой машиной популярной марки. Это темное пелено все время словно служило черным полотном для художника, который учится рисовать звезды - выходит красиво, но немного нелепо из-за размытия. Все источники света: звезды, тускловато-оранжевые фонари, блики от едущих навстречу машин, свет из окон домов и витрин с примитивной однообразностью цветов попадали в глаза Дуайта с неясностью, его глаза уставшие, а потому и весь свет кажется размазанным. Это его не отвлекало от дороги, он имеет довольно неплохой опыт в управлении автомобилей, но поспать ему не помешало бы. Снега на дороге уже почти нет. Проезжая все дальше, видно, что его становится все меньше и меньше. Разве не самое прекрасное время для того, чтобы прогуляться в такое время по романтической обочине дороги под пеленой недохудожника, смотреть на проезжающие мимо машины, лес за отбойником, вдыхать этот нечистый воздух с примесью выхлопных газов и задумываться о смысле бытия? Вроде, прекрасно. Наверняка Огастес и Мирра не отказались бы от такого.
Они ехали уже час. И да, Дуайта и вправду сложно отвлечь от вождения! Ладно бы лишь этот размытый свет просто проникал бы через его глаза и попадал картинкой в мозг, но тут ведь еще Огастес знатно храпит на заднем сидении! Такому, наверно, позавидовал бы даже самый обычный пьяница из города, что спит по ночам крепким сном и громким храпом.
Вокруг за партами сидят одноклассники. На первой парте третьего ряда, справа, сидят парни, которые так глубоко погружены в игру, что не замечают свои непроизвольные действия, даже ковыряние в носу. На предпоследней парте, слева, две девушки обсуждают что-то, смеясь. В классе сидит учитель за своим столом. Идет урок, но он тычится в свой ноутбук, в переписку с какой-то девушкой, с которой он хочет встретиться на днях. Все заняты своим бессмысленным делом. В этом кабинете сегодня все как-то необычно. Здесь видна каждая деталь. Совершенно все темнейшие углы освещены. Потрясающе белый, обжигающий свет, исходящий от потолочных ламп, освещает не только кабинет, но и несколько метров улицы за окном. Почему, смотря на эти лампы и все вокруг, хочется поскорее выбежать отсюда и убежать куда подальше? Почему здесь так неприятно находиться? Нет, одноклассники вокруг не давят уже так сильно, как всегда, тут что-то совсем другое. Огастес всматривался во все, пытаясь увидеть что-то. Он посмотрел на место, где обычно сидит Мирра. Её тут нет.
- Что случилось? - подумал при себе Огастес.
Посмотрев за окно, он увидел лишь её дом напротив школы, все остальное было просто пустым местом. Свет горел в каждом окне, но только не в её. И снова, почему?
До конца урока остаётся ещё десять минут. Они прошли, и это время показалось ему вечностью. Все "стадо" пошло в другой кабинет, в котором будет проводиться следующий урок. Пока Огастес медленно шёл по коридору, лапмы снова начали резать его глаза.
- Да что же, чёрт побери, с ними не так?
В его горле першило, он решил сходить попить. Недалеко от того места было зеркало, на котором любят прихорашиваться однотипные девушки-куклы. Посмотрев в него, он увидел себя очень бледным.
Все сели на свои места. Каждый вокруг будто никто, пустышка. Словно Огастес находится в в этом учебном заведении совершенно один, лишь с роботами, запрограмированными делать что-то не особо затратное.
Как только урок начался, в кабинет ворвалась их классный руководитель.
- Извините, не могу ли я взять на немного Огастеса? Это очень срочно.
Учитель химии с ухмылкой положительно ответила. Кларисса Ефримова позвала его и они пошли. По пути он спросил, куда и зачем они идут, но Кларисса промолчала, а просто шла. Как только они пришли к заднему выходу школы, она отперла дверь и вышвырнула Огастеса туда. За этой дверью обычно были пару мешков мусора и дорожка к воротам, но сейчас тут оказалась какая-то комната старого заброшенного дома. Огастес упал на пол. Обернувшись, в дверном проёме он увидел не учителя, а мужчину с черной маской на голове, который сразу закрыл дверь, и было слышно, что на замок. Он встал. Вокруг, как обычно, было темно, но он увидел на полу светильник, а недалеко от него спиной к Огастесу лежала Мирра. Огастес сразу понял, что это она, ведь она единственная носила в школе эту красивую розовую блузку. Подбежав, он обнаружил, что она истекает кровью. Август повернул ее лицо к себе, на её лбу было написано "ты опоздал", а в животе была дыра от пули большого калибра, которая прошла насквозь. Сейчас для него весь мир будто провалился, и он остался один в пустоте. В чёрной пустоте, где ничего нет.
Огастес что-то бормотал. Дуайт остановился посреди темноты на парковке, освещенной неоновыми вывисками, вышел из машины и открыл заднюю дверь. Перед ним оказались ноги Огастеса, а на другом конце сиденья была его голова. Он слегка залез внутрь и несколько раз слабо ударил ладонью по щеке Августа. Как только его глаза открылись, он сразу сел и начал испуганно кричать. В глазах Дуайта картина того, как его друг спит, очень быстро сменилась на картину испуганного лица Августа, которое очень громко кричит. Этот крик разнесся на немалое расстояние и не надолго оглушил Дуайта.
Он закончил это и закрыл свое лицо ладонями от стыда, и через несколько секунд молчания, во время которого звук крика переставал отскакивать от стены к стене, быстро сказал:
- Чёрт, извини, мне просто приснился ужасный сон.
- Что?
- Ты оглох что ли?
- Подожди, ты меня оглушил. - Немного подождав, сказал - Ну, вроде все. Так что ты там говорил?
- Извини, мне приснился ужасный сон.
- А, ладно. Мне показалось, ты сошёл с ума. Или ум сошёл с тебя, ха! Мы проехали уже пару часов, и мне стало ужасно тяжело ехать, захотелось спать. Я остановился у этого отеля, чтобы передохнуть здесь. У меня есть деньги, поэтому за номер я плачу сам. Или мне стоит взять два номера, чтобы не спать на одной кровати?
- Оох, погоди, у меня голова болит. Откуда такой яркий свет?
- Тут нет никакого яркого света, лишь неяркий мягкий свет от вывесок. С тобой все впорядке?
- Не знаю. Давай поскорее снимем номера и пойдем спать.
- Ладно, пошли.
Покамест Огастес вылезал из пассажирского места, его глаза начали постепенно замечать более глубокие тона этой парковки. Как только он вылез, его взор охватил столь замечательный вид вокруг: прямо из-за угла рядом промелькали машины слева направо, как пули, оставляя за собой полосу света от фар. Широкую тропинку, вымощенную каменными плитами цвета песка, на которой он стоял, освещали фиолетовые, тёпло-голубые и красные вывески с названием отеля - "Non-Sens". Это здание было довольно высоким, примерно двадцать один этаж в высоту. Вокруг него виднелись нескончаемые поля, заполненные давно умершими серыми цветами.
Из автомобиля он будто вылез с костюмом, на который пришили острые шипы: если кто-то ему скажет что-нибудь, он ответит очень колюче, и тому вдобавок достанется чувство, будто только что сжал крапиву. Наверняка таким колким его сделал тот сон, ведь вряд ли понравится кому-нибудь увидеть своего любимого человека, убитым кем-то негуманным способом.
Закрыв дверь авто, он сразу открыл её, потому что забыл там свои наушники, надел один наушник в одно ухо, а другой положил себе на плечо, чтобы слышать Дуайта. После они направились по тропе ко входу. На этот отель налегал свежий воздух, Огастес жадно вдыхал его с закрытыми глазами, наслаждаясь моментом предстоящей свободной жизни на несколько дней, зато через несколько вдохов-выдохов он вспомнил о Мирре. Никогда он не перестает думать о том, насколько был бы прекрасней какой-то момент, если бы рядом с ним была она.
- Жаль, что тебя рядом нет - шёпотом вымолвил он, не заметив, что слова вырвались изо рта.
- Ты что-то сказал? - спросил Дуайт.
- Разве?
- Чёрт, ты шатаешься из стороны в сторону. Ты вообще глаза открыть можешь? Насколько же у тебя хорошая тяга ко сну! Вот, заходи. - сказав, он открыл полумертвому мечтателю дверь с тонированным стеклом.
На них только что выпрыгнула мощнейшая вспышка света, озарившая всю улицу позади. Весь отель тут просторный и сияет золотыми большими люстрами, поручнями, стаканами и еще кучей всяких вещей! Будто они попали в какой-нибудь райский уголок среди бедных стран, в большой уголок для самых богатых людей в мире. От такого мягкого, оранжевого, но чересчур яркого света глаза их быстро зажмурились, боясь еще хоть чуток впустить этого яркого зверя. Однако на этом этаже ходили люди, не совсем-то и выглядящие сверхбогатыми. Один мужчина ходил в пижамных штанах с тапочками, майкой сверху и своею белой кружкою в руке, наполненной чёрным чаем. Еще несколько людей ходили в своей домашней одежде, а все остальные в белых формах, которые выдаются отелем. Многие сидели на скамьях, выставленных в ряд вдаль по правой стене, некоторые сидели на стульях возле барной стойки, за которой стоял очень элегантный бармен с изысканной бородой, а кто-то просто бродил по этажу, думая о своём, опустив голову вниз и что-то бормоча под нос.
Желание как можно быстрее поспать было сильнее, чем нежелание впустить яркий свет в глазное яблоко, и поэтому мечтатель первый открыл глаза и пальцами открыл их Дуайту. Они заметили, что все замолкли, отвлеклись на них, уставившись усталыми глазами, и через секунду снова занялись своим делом. Через пару шагов они оказались у небольшого ресепшена, за которым стоял добродушный молодой парнишка. Два товарища сняли себе номер и оказалось, что здесь вовсе не дорого пребывать, как могло показаться на первый взгляд. Их спальня находилась на третьем этаже. Ноги попятились наверх по лестнице, которая была неудобной: она была узкой, а также между одним обычным шагом расстилались три ступеньки. К тому же, была спиральной формы. В пространстве на лестнице витали исключительно тёмные оранжевые оттенки света. Кстати, если посчитать все картины, висящие на стене справа от летницы, вплоть до двадцатого этажа, то можно насчитать штук двести. Каждая из них не показывала Огастесу какой-либо скрытый смысл, совет или повод для жизни. На одном холсте, например, для кого-то изображён пейзаж городского умиротворения, но для Огастеса - ужасной, необитаемой улицы среди современных многоэтажных домов, освещаемых ярким солнцем. Этот свет внушал неосознанную панику в душе, картина выглядела холодной. Его разум ему твердил, что автор заложил такой смысл, чтобы наблюдатель вспомнил тревожные чувства пустот улиц и снова упал в лужу печали. В целом, тут везде были картины именно с таким замыслом, но одна притянула его взгляд надолго. Он стоял с немного подкошенными ногами у неё и с полузакрытыми веками очень заинтересованно наблюдал. Несмотря на плотный свет золотого цвета, полотно излучало свой, другой, но только для Огастеса, другие этого не видели. Его кожу словно освещал розовый свет вперемешку с синим и голубым. Ничего особенного не было на ней видно, это лишь выдуманный мир со своими особенностями: дерево без листьев посередние, стоявшее на розовой земле с лоскутками белой травы; через несколько шагов вглубь от дерева видится обрыв, покрытый пеленой голубой эмпиреи, а еще дальше, уже выше, виднелись фиолетовые облака. Неимоверно простая картина! Но Огастес увидел в этом что-то. Он захотел узнать её автора, чтобы позже увидеть другие его картины, но она была единственной неподписанной. Досадно. Эта картина напомнила ему картины Мирры.
Их ноги уже через несколько времени очутились на третьем этаже. На каждом из них был лишь обширный и длинный, немного изогнутый влево коридор. По девять номеров приходилось на каждый этаж. Их номер был двадцать седьмым, идти к нему пришлось долго. Но, несмотря на это, оно того стоило, потому что их комната была мечтой всей их жизни. Дверь их номера отперлась. Она была большой, имела оригинальный стиль, две кровати, самый удобный туалет в мире, ванну с душем, переполненную книжную полку, приятный свет, освежающий воздух, уют и спокойствие. (недописанная часть)