Ковчег среди звёзд
Весна вступала в свои права. Жизнь пробуждалась и будто бы делилась своим беспокойством с Марией и Дарием. Они волновались, и не из-за работоспособности Н-генератора, не из-за его эффективности. Прототип было создан, испытан и показал превосходные результаты, основные патенты также были получены.
Но ребятам оказалось мало столь очевидных достижений. Поддавшись мечтаниям, они всё же решили покуситься на сложившийся порядок и возжелали чужими руками сотворить на Земле мир, схожий с миром из видений Марии. Было принято решение заявить о необычной схеме лицензирования, когда производители и продавцы Н-генератора будут оплачивать строительство этих самых бесплатных домов, посадку этих самых окружающих их садов.
К сожалению, в планах ребят не было целостности. Порой, будто выныривая из наивных детских заблуждений, они видели множество слабых мест. Оставалось непонятно на каких условиях раздавать бесплатные дома, как сократить время труда, как сделать физический труд не обременительным, как праздностью не запустить механизм деградации. Подолгу и без очевидного успеха двое молодых мечтателей ломали головы на тем, над чем её издревле ломали выдающиеся философы-утописты.
Обременённые нерешёнными задачами, ребята искали отвлечения. Дарий самоотверженно трудился в лаборатории. Мария с головой погружалась в изучение отчетов. Неваляшка всё чаще бурчал перед девушкой статистическими данными, обильно сдобренными цифрами сравнительного анализа. При этом он туда-сюда покатывался, изображая профессионального докладчика. Сам того не желая, верный робот оказывал на хозяйку гипнотическое влияние. Усталые глаза девушки смыкались, а волнительные мысли по-прежнему не покидали головы, продолжая кружиться назойливыми стайками.
Уже погружаясь в транс, Мария поняла, что происходит что-то неладное. Она попыталась закричать, вырваться, но тщетно. Обволакивающая тяжесть завладела её сознанием и сковала горло. Тело девушки, словно парализованное, безвольно повалилось на подушки. Померк даже свет, уступив место беспомощности. Прошла вечность, прежде чем послышались голоса Невидимых, возвращая облегчение и свободу.
- Девушка с Земли, с каждым разом твой приход становится более явственным. Мы знаем откуда эта способность, но не можем ни радоваться за тебя, ни сочувствовать, можем лишь беспокоиться.
Ты полна волнения и неуверенности. Они различимы издалека.
Одним эмоциональным порывом Мария выплеснула терзающие её переживания. В ответ слов не было - было действие...
Марии больше нет, есть Мать - Ковчег, летящий среди звёзд, удивительное по сложности техническое устройство.
Мать - один из многих автоматических звездолётов, созданных древней расой для воплощения великого замысла. Мать - искусственный интеллект, пульсирующий в путах силовых полей в самом центре гигантского корабля. Её сознание родилось в момент рождения звездолёта и в последующем непрерывно зрело, набираясь опыта. Со временем объем знаний увеличился настолько, что на принятие решений уходили дни и месяцы, а над особенно сложными задачами Мать могла размышлять годы. Она никогда не спешила и не допускала ошибок.
Мать не знала к себе жалости и стойко переносила долгую дорогу среди звёзд. Субсветовая скорость лишь за десятки лет едва заметно меняла узор окружающих созвездий. Она смотрела на него без сна, не закрывая глаз.
Летящий в пространстве звездолёт блестел своей ухоженностью. Сотни роботов скользили по его поверхностям. Не имея собственных мозгов, все они управлялись Матерью - устраняли коррозию, усталостные напряжения металла, восстанавливали изношенные детали.
Другая армия роботов заботилась о содержимом трюмов, следила за колониями бактерий, поддерживая их беспрестанное деление. В особо защищенных отсеках контролировалась температура в тысячные доли градуса, и обеспечивалась работа радиационных защит. Всё было направлено на сохранение целостности ДНК главного груза.
Обнаружив потенциальную планету, Мать нацеливала на неё свои сенсоры, сканировала во всевозможных диапазонах, подлетая ближе, начинала бомбардировать исследовательскими зондами. Первая из планет оказалась суровым скалистым миром, неспособным приютить даже простейших жизненных форм. Спустя пятьдесят лет полета - новая звездная система и вторая потенциальная планета, также оказавшаяся непригодной. Ещё десятки лет полета и вновь разочарование при виде холодного мрачного мира, где даже литосферные плиты прекратили своё движение.
Метания Матери от звезды к звезде со стороны могли показаться отчаянием. Особенно трудным оказался выбор седьмой и последней из возможных планет. Запасы топлива были на исходе. Пять лет Мать определяла подходящий мир из десятка находящихся на примерно одинаковом расстоянии. В итоге выбрала тот, в атмосфере которого содержалось всего на три десятых процента больше кислорода, но путь к которому был на полвека дольше.
Подлетая к выбранной планете, Мать испытывала нечто схожее с радостью. В её логических схемах циркулировали импульсы с большим напряжением, чем обычно. Гравитация, температура, тектоническая активность, на девяносто процентов выбор Матери соответствовал оптимальному.
Так и стерильность нового мира являлась обязательным условием. Борьба с местным растительным и тем более животным миром не входила в планы Матери. Несмотря на колоссальные размеры звездолёта, каждое устройство, каждый ватт его мощности был на счету.
Не успели осесть клубы пыли, поднятые могучими двигателями, а Мать уже выстреливала в атмосферу множеством дронов. Несколько следующих месяцев к ней стекались потоки информации - о составе почвы, о атмосферных течениях и магнитных полях.
Едва ли не с воодушевлением Мать выполняла новую для неё работу. Подготовка плана терраформирования заняла сущее мгновение, каких-то пару десятков лет.
Настал момент, и в стратосферу взмыли дискообразные аппараты, рассеивая мельчайшие пластинки. Искусственная взвесь образовала экран, отражающий лучи местного светила. Нестерпимый жар постепенно стих. Температура поверхности снизилась до приемлемых десятков градусов.
Распахнулись трюмы звездолета. По прокинутым трапам забегали проворные роботы-пауки, неся на спинах сверкающие новизной детали преобразователей. После сборки они погружались прямо в скалистый грунт, вверх вытягивались шпили, опоясанные черными обручами. Надрывно запускаясь, преобразователи начинали жадно всасывать воздух, атмосферные газы рекомбинировались, образуя смесь, пригодную для жизни. Почва вокруг преобразователей также подверглась трансформации, по всей глубине шпиль источал едкую жидкость, подобную кислоте. Камень превращался в мелкозернистый грунт, образуя островок, готовый к заселению органикой.
Прошла ещё пара сотен лет. В остывающем небе сконденсировались первые облака водяного пара. Робкий дождь поначалу не мог добраться до поверхности, попросту испаряясь на лету, но в итоге всё же пролился на ни разу не видевшую влагу землю. Ещё через столетие множество расщелин заполнились водой, образуя реки и озера.
Спустя пол тысячи лет по-прежнему стерильная планета была готова принять жизнь. Выставив предельную чувствительность систем безопасности, Мать выпустила бактерии. Год за годом их всё усложняющиеся разновидности отправлялись во внешнюю среду.
Настал черёд семян. Словно богиня ботаники, чуткими манипуляторами оживших роботов-садовников, Мать дала жизнь множеству культурных видов растений. Подобно ухоженным аквариумам, водоёмы наполнились аккуратными водорослями, не тревожа кристальной прозрачности воды. Взросли леса, схожие с райскими кущами. Каждое дерево представлялось произведением искусства с приятным взору расположением ветвей. Каждое плодоносило исключительно питательными и вкусными плодами. Так и кустарники оказались симметрично увешаны сладкой ягодой. В создаваемом Матерью мире всё было совершенно, даже трава останавливала свой рост на определенной длине, напоминая ухоженный газон. Вдобавок всё это великолепие наполняло атмосферу тоннами живительного кислорода.
Полторы тысячи лет назад Ковчег отправился в полет. Найденная планета преобразилась, стала намного уютнее, одевшись в зелено-голубые тона. Следуя очередному пункту протокола, Мать сформировала отчёт создателям. Она не задумывалась о времени, которое потребуется на доставку сообщения, как и о том живы ли ещё адресаты. Мать волновало лишь время, необходимое для восстановления энергии, затраченной на передачу межзвёздного сигнала чудовищной мощности.
Практически обессилев, Мать исторгла из опустевших внутренностей последних роботов. За строителями вышли воспитатели и учителя. Перинатальные машины произвели на свет тысячи младенцев. Детские наполнились нетерпеливым плачем и успокаивающим люлюканьем механических нянь.
Мелькнуло ещё несколько лет, и толпы ребятишек выбежали под открытое небо, ни разу не виденное представителями их вида. Смеясь, они вдыхали воздух, наполненный ароматами цветения, босиком бежали по лужайкам, устланным мягким травяным ковром, с разбегу прыгали в чистоту озёр.
К тому моменту проявился замысел создателей, в терраформированном Матерью мире отсутствовали болезнетворные бактерии, вредоносные растения, животные и даже насекомые. Каждый из здесь рожденных не знал страха перед природой. Каждый не нес этого страха другим.
Миссия Матери была выполнена. Последнее, что она сделала - это сохранила все накопленные знания во многих копиях по всем только что открытым школам. Её сознание какое-то время продолжало пульсировать в путах силовых полей, по большей части оставаясь наблюдателем. Сохраняя ресурсы, Мать давно уже не следила за техническим состоянием звездолёта, отчего его наружная поверхность стала удивительно похожа на изъеденный временем гранит. Только правильность обтекаемых линий отличала сотворенное разумом от соседних скал...
Открыв глаза, Мария увидела нечто неожиданное - смутно знакомое, встревоженное лицо земного юноши. Девушка захотела что-то сказать, но губы лишь разомкнулись, выпустив звук, больше похожий на бессвязный шепот.
Видя пришедшую в себя Марию, Дарий едва не разрыдался из-за смешанных чувств радости и тревоги. - Ты проспала сутки, едва дышала. Я сильно беспокоился. Неваляшка убедил не тревожить тебя.
Парень засуетился, притащил ещё подушек, удобнее усадил, сбегал за фруктами.
- Извини, другой еды нет.
По-прежнему не понимая, что происходит, Мария отдалась рефлексам земного тела, так отличного от сложнейшей махины звездолета. Губы сдавили сочную мякоть. Девушка зажмурилась, почувствовав кисло-сладкий сок. За пушистым персиком последовала нежная клубника. На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая звуками изголодавшегося человека.
Голод ушёл, но состояние отрешённости осталось. Мария совершенно неправильно реагировала на действительность, медленно оглядываясь по сторонам, словно в первый раз видя окружающую обстановку. Она изучала детали интерьера, подолгу всматривалась в наполненные садом окна, бесцеремонно разглядывала парня, чем сильно того смущала.
Вспомнив что-то важное, Мария попыталась встать, но безуспешно, ноги подогнулись, отказавшись нести вес собственного тела. Дарий, вновь проявив внимательность, удержал девушку от падения, попытался усадить на диван, но та воспротивилась. Парню ничего не оставалось, как направиться на улицу, в сад. Чувствуя прикосновение хрупкого тела, обвитую вокруг шеи руку, он переживал волнительные мгновения.
Марию также переполняли чувства, но совершенно иные. Само прикосновение одного живого существа к другому оказалось для неё впечатляющим. Давно забытое ощущение разительно отличалось от сигналов, получаемых искусственным интеллектом Матери с многих тысяч датчиков. А ещё девушка почувствовала заботу и, не помня условностей, прижалась к сильному телу юноши.
Вид неба и деревьев замедлил девушку ещё больше, добавился страх на попытки Дария уйти с тропинки.
Образы, накрепко засевшие в памяти Марии, не желали уступать место земному миру. Виды космических пространств, пейзажи безжизненных планет, первые побеги выхоленных растений - всё, связанное с обличьем Матери, было намного ближе, потому что длилось вечность, укрепившись в памяти и привычках.
Перед глазами стояли сотни рожденных детей, Мать-Мария помнила их имена, как они росли, как учились, помнила каждую их шалость. Оставшиеся в невообразимой дали образы настойчиво воспроизводились мозгом, подобно иллюзии, обличенной внутренним взором. Так и многие люди "видят" что-то из своего прошлого - улочку, по которой проходили тысячу раз, собственный дворик, черты близких людей.
Изо дня в день Дарий терпеливо водил молчаливую девушку по саду, словно тень прежней, живой и жизнерадостной. Примерно через неделю Мария поняла, что слышит нечто отличное от ветра, единственного привычного ей звука за многие сотни лет. Оказалось, что это - пение птиц.
Существование иных живых существ, кроме создателей, кроме её детей и этого заботливого земного парня, стало для Марии неожиданностью. Слушая красивое щебетание, девушка вспоминала свою человеческую жизнь и речь. Она постепенно овладевала забытым умением, невнятные звуки всё чаще удавалось сложить в слова.
Заново учась говорить, девушка непроизвольно делилась пережитым. Практически полное отсутствие эмоций не снижало любопытства двух её верных слушателей.
- Я древняя старушенция. Мне полторы тысячи лет. - Часто повторяла девушка и неизменно смеялась собственной шутке. Дарию же этот смех казался искусственным, словно воспроизведенный неумелым роботом.
Устав от прогулок, Мария увлекала парня в одну из садовых беседок, удачно скрывающую жаркое солнце. Ложась на скамейку, она без стеснения использовала колени Дария в качестве подушки. Находила рукой его руку и настойчиво ждала ответных пожатий. Близость к притягательной девушке рождала волнительные переживания. В то же время её сухой, едва ли не механический голос действовал подобно порывам ледяного ветра.
Мысли Дария лихорадочно метались в поисках разгадки. Здравый смысл говорил, что это прежняя она, лишь сутки проведшая без сознания, но этот же здравый смысл не мог найти объяснения разительным переменам.
Дарий испытывал состояние влюбленности, а значит пытался понять предмет своего обожания и, как водится - принять такой, какая она есть. Во вдруг проявившейся похожести на робота он разглядел нежелание девушки совершить даже малейшей ошибки. В чётко выстроенных логических выводах он увидел чуть ли не божественную мудрость. Более того, он постарался представить мир таким, каким его вдруг стала видеть она. Он пытался решить насущные задачи так, как могла бы решить их Мария.
Словно объятый страстью алхимик, юноша смешивал, казалось бы, несмешиваемое - любовь с рассудительностью, заботу с эгоизмом, радость со строгостью.
Когда глаза девушки закрывались, а дыхание выравнивалось, Дарий, стараясь не делать резких движений, брал лэптоп и набирал заметки. Испытывая воодушевление, он уже знал, как им поступить дальше.