Глава 9 «Романовские»
Прошло три дня после указанных событий. Хан не был душевнобольным, но его моральное состояние оставляло желать лучшего. На фоне затяжного стресса он хотел мстить всем и каждому. Его ментальное здоровье было критическим. Врачи пообещали, что они поправят его здоровье, и примерно через полгода он станет другим человеком. Мне ужасно жаль мальчика, которого сломали в детстве. Его довели те мальчишки, которые издевались над ним. Это они сломали ему жизнь своей жестокостью. И я не оправдываю Хана, то, что он сделал – ужасно, но всему есть причина. Ведь если бы у него было счастливое детство, он бы не был таким. Теперь Хан расплачивается за свои ошибки – ему дали условный срок. Думаю, тут позаботился отец, хоть я и не знаю состава преступления, но мне кажется, что условный срок – самое лучшее, что могло бы с ним быть.
Серёжа Романовский тоже в больнице, его состояние тяжелое – он в реанимации. У него сломаны ребра, ключица, рука, всё его тело в гематомах – и это малая часть того, что с ним случилось. Состояние болевого шока его спасло, говорят, что выкарабкается, ведь организм сильный, молодой.
За эти три дня я многое узнала о братьях Романовских. Оказывается, их отец не знал, что у него два сына. Они с их матерью разошлись задолго до рождения сыновей, и Наталья скрыла информацию о втором сыне – она сразу увезла его в маленький город Ориссо к своей матери, а другого отдала на воспитание отцу. Никто не знает, почему она так сделала, и, вероятнее всего, никогда не узнает, так как пропала она 19 лет назад, когда Руслану и Серёже был всего год. Но через 15 лет Виктор Романовский узнал о втором сыне и переехал в Ориссо, Серёжа в это время учился в Академии ФСБ и жил самостоятельно. После окончания одиннадцати классов, Виктор с Русланом переехали в наш город, и вот, через два года, сюда же переехал и Серёжа. Братья не поладили сразу, как только узнали друг о друге. С Русланом мы познакомились в начале первого курса: нас познакомила Ева, а мы с ней и Ксю сдружились на учебе – были на одном факультете. Серёжа начал мне писать два месяца назад, естественно, я рассказывала об этом девчонкам и Хану. Хан сразу понял, что это его брат, и решил ему таким образом отомстить.
Зазвонил телефон, прерывая меня от своих мыслей, в трубке раздался низкий голос:
– Александра Разумихина?
– Да, а с кем я разговариваю?
– Это Виктор Алексеевич. Отец Сергея Романовского. Он очнулся и хочет вас видеть.
У меня забилось сердце, перехватило дыхание. «Боже мой! Серёжа! Он жив!» Я закрыла лицо руками, и, судорожно всхлипывая, спустилась по стенке на пол. Такое чувство, что напряжение, растущее внутри меня разом вылилось наружу – я не могла остановиться плакать. На мои рыдания прибежала Ксю, она приблизилась ко мне, опустилась на колени, и, обнимая меня, непонимающим голосом спрашивала: «Господи, Саша, что случилось?»
Я молчала, не в силах ничего сказать.
– Романовский? Ты что-то о нем знаешь? – Ксю пыталась понять,что случилось и очень переживала. Ее лицо было подавленным: вена на лбу вздулась от сдвинутых бровей, голубые глаза стали темно-синими и наливались слезами, а губы едва заметно вздрагивали. Всё-таки Ксю у меня очень впечатлительная.
Я, уткнувшись ей в плечо закивала.
– Всё плохо? Или все хорошо? – я замотала головой и закивала. – Саша, я не понимаю! – Вскрикнула нервно Ксю.
Я понимала, что сейчас доведу не только себя, но и её, и, сглотнув, срывающимся голосом сообщила: «Он очнулся. Надо ехать к нему.»
Лицо Ксю сразу прояснилось, она вскочила на ноги: «Тогда поехали!» Но, вспомнив о моем истеричном состоянии и немного подумав, сказала, чтобы я сидела здесь и убежала на кухню. Вернулась она с пузырьком валерьянки, и, с сосредоточенным лицом отсчитывала каждую каплю в стакан. Я улыбнулась вымученной, но счастливой улыбкой, вытерла слёзы и подумала: «Ксю такая Ксю».
При входе в палату нас встретил высокий мужчина лет 45 с волевым подбородком – про таких обычно говорят, что у них сильно развиты лидерские качества. Его лицо было усталым, осунувшимся, в глазах залегла тень боли от пережитого. Наспех накинутый на плечи белый халат, помятая одежда и стакан кофе в руках говорили о бессонных ночах,проведённых рядом с сыном. Я подошла к нему, поздоровалась. Странно, но в этот момент у меня промелькнула мысль о том, что Хан сейчас более одинок, чем в школьные времена. Возможно, что отец перестанет с ним общаться... И мне стало невыносимо больно от этого, ведь я не видела в нем злого человека, а только маленького мальчика, который привык защищаться от задир и не умеет по-другому: «Либо ты их, либо они тебя.»
Виктор держался холодно, но я видела, что это лишь защитная оболочка.
– Он очень слаб, – заговорил Романовский , – но его первыми словами были вопросы о вас, Александра, где вы, все ли с вами в порядке. Он попросил позвонить. Странно, что ваш номер он знает наизусть, но раньше я никогда о вас не слышал, – он слегка помедлил. — Проходите, он ждёт.
Я повернулась к Ксю, она сжала мою руку и глазами показала на дверь, чтобы я уже скорее шла.
Я улыбнулась и зашла в палату. Он лежал весь перебинтованный, как огромное белое пятно. Я услышала его слабое приветствие: «Саша, ты здесь...»
Я подошла к нему, переключив внутри эмоции на положительные, я должна дарить ему только позитив, заряжать целительной энергией, и, улыбнувшись, сказала: «Серёжа Романовский, вы что приоделись для меня во все белое? Хотите сойти за ангела?»
Я заметила его едва заметную улыбку. На душе полегчало, меня как будто разом отпустили тревожность, страх, отчаяние. Сейчас только мы вдвоём с Серёжей, и больше никого...
Я наклонилась и нежно поцеловала его в разбитый лоб.
– Поправляйся, Серёж. Со мной все хорошо, скоро ты уже встанешь на ноги, все будет, как прежде, – я улыбнулась и начала вставать, так как долго находиться в палате нельзя, но почувствовала его руку на моем колене. Он остановил меня и сказал: «Саша, я люблю тебя...»