Наёмница

      Мирабель уже несколько томительных минут молчит, а я и не знаю, стоит ли что-то говорить. Мне пришлось рассказать всё. О Норвине, о родителях, о том, почему Торрена нужно срочно спрятать.

Норвин Кеплер после своего признания не ушёл. Он долго метался по дому. То что-то проверял на кухне, то заходил в ванную, исследовал мою комнату вдоль и поперёк. Меня это взбесило, но что я могла сделать ему?

    В конце концов, Норвин остановился передо мной и твёрдо спросил:

– Ты согласна?

– Нет, – уверенно ответила я.

– Завтра жду тебя на площади возле фонтана, – он развернулся и направился к выходу, – подумай.

    Дверь закрылась и в комнате я осталась одна. Никогда ещё мне не доводилось чувствовать такого мрачного одиночества, даже воздух изменился, стал сухим и отвратным. Сложно было поверить в то, что Норвин когда-то без угрызения совести мог забрать чью-то жизнь, а теперь точно также предлагает сделать это мне.

     Наверное, Мирабель сейчас тоже не понимает, как я могла согласиться – Норвин не обманул, он действительно ждал. И дождался.

    Мирабель наконец-то возвращается из своих раздумий.

– Вот где ты пропадала последние месяцы. Мне надо переварить всё.

– Я понимаю.

    Достаю несколько купюр из кармана и протягиваю их Мирабель, но она смотрит на них с отвращением.

– Это на Торрена, – поясняю я.

– В этом нет необходимости, я не возьму их.

    Мы оборачиваемся, когда слышим шаги с лестницы. Я уже инстинктивно тянусь к ремню, но вспоминаю, что сейчас там нет стилета.

    Это Торрен.

– Мел, я забыл свои часы, нам срочно надо вернуться.

– Это сейчас невоз…

    Он, как всегда, не даёт договорить и начинает кричать:

– Но это мои любимые часы! Мы не можем их оставить, это ведь мамин подарок!

    Торрен ничего не знает. Не хочу ему рассказывать, да и доверять такую тайну пылкому мальчишке, который не умеет держать язык за зубами, – плохая идея. Однако, из-за недоговорённости с моей стороны между нами конфликты возникают регулярно.

    Мирабель решает взять ситуацию в свои руки. Мы прощаемся, и она уводит Торрена наверх. Я покидаю дом и направляюсь к центру города – той самой площади с тем самым фонтаном. Ночью здесь мало кого встретишь, только пара-тройка бездомных, пьяниц, да изредка люди, задержавшиеся на работе. И Норвин Кеплер. Его силуэт я замечаю сразу, он, как обычно, сидит на скамье с видом на горизонт нового района. Норвин постоянно говорит о том, как бы он хотел там жить. Его привлекают высокие многоэтажные дома, ночная суета и множество цветных огней.

    Подхожу к нему сзади, но он даже не удосуживается обернуться и поздороваться. Уверена, он слышал мои шаги. Он всегда всё слышит. На удивление, Норвин вздрагивает, когда я касаюсь его плеча. Его вторая рука рефлекторно дёргается, но, думаю, никто другой бы такой мелочи не заметил.

– Прости, задумался.

– Опять мечтаешь? – присаживаюсь рядом.

– Да, а ты?

– А я просто хочу спокойствия.

    Норвин с грустью усмехается. Вроде как понимая, что я имею ввиду, а вроде как интерпретируя всё в шутку:

– Тогда придётся тебя разочаровать, готова к очередной тренировке?

    В первое время тренировки казались чем-то невыносимым, чем-то вроде пыток, но спустя три месяца я привыкла, особенно после реальных заданий. Тренировки включают в себя целый комплекс заданий на разные качества: силу, выносливость, ловкость, логику, умение размышлять в критических ситуациях и быстро принимать решения.

    У нас ещё есть немного времени, которое мы тратим на разговоры.

– Как там мальчишка?

– Чувствует себя брошенным, – мне самой больно это осознавать, ведь всё по моей вине.

    Я не говорила Норвину, куда отведу брата, надеюсь, что не пожалею об этом.

– Неудивительно, я предупреждал, что так будет.

    Нам обоим приходит уведомление: «Ровно к часу быть на месте».

– Ладно, забудь, – Норвин приобнимает меня за плечо, – мы всё исправим, скоро. Обещаю.