Глава четвертая
Свет Академии, тень её учеников.
Случайности, далеко не случайны, как могло показаться на первый взгляд. Не верите? Что ж, весьма прискорбно! Однако, зачем мне лгать Вам? Это не культурно! Так уж заведено, что всё в этом сложном мире тесно взаимосвязанно. И чем тоньше и запутанней - тем намного интереснее. Таковы уж причуды Судьбы, никогда не знаешь что приведет к апокалипсису, атомная война или же не совсем простое яблоко. Вот и эта встреча наших героев была точно не какой-то счастливой случайностью, а одним из самых великих решений.
Он стоял под деревом, чьи широкие сочные листья отбрасывали прохладную тень на каменную дорожку. Ветра не было, на улице стояла неприятная духота, разбавленная гулом несмолкаемых голосов. Так и с ума сойти не долго, но только не в полном одиночестве, не на этой лавочке. И его желание было исполнено, частично.
— Безусловно, мы очень гордимся собой. - от неожиданности, Раэфаль повернулся как-то слишком резко. Перед ним стояли два парня, оба, пусть и не сильно, были выше Рафаэля, отчего тот неосознанно слегка стушевался. Но, через секунду, опомнившись, выпрямил спину и принял более уверенный вид. На него смотрели две пары глаз; одни были как бескрайние леса, где росли могучие дубы, другие же глубокие, как голубо-синие воды бескрайнего океана. Какой контраст. Соединить, и получилась бы целая планета. Тогда, серая радушка очей Рафаэля в этой компании предстала облаками, что мирно бы плыли по необъятному небу.
— Говори за себя, самовлюбленный ангел.— цыкнул парень, с недовольным видом уперев руки в бока. Его тёмно-каштановые, слегка волнистые волосы были подстрижены чуть выше ушей и слегка растрепанны. Скорее всего, в полной мере кудрям не позволяла разойтись длинна волос, однако, те всё не сдавались, извиваясь. На лице пшеничного цвета; на носу и щеках, выступали мелкие беспорядочные едва заметные веснушки. Брови были густыми и слегка приспущенными, в глазах мелькали огоньки, похожие на стаю светлячков, блуждающих в лесу. Но, похоже, они там благоприятно устроились, никак не желая возвращаться на родину, в виде какой-нибудь полянки, усыпанной разноцветными цветами. Одет он был в простую дымчатого цвета кофту, на вид, из весьма плотной ткани,поверх обычной академической униформы. Только самоубийца в такую жару разоденется в кофту! Лишь при одном взгляде на мальчика, любому становилось жарче, а на лбу выступали мелкие капли пота. Но всё же, казалось парень чувствовал себя вполне комфортно.
— Ну что за лицо ты скорчил! Можно попроще?- сказал блондин, с упреком и слегка повышенным голосом. Его светлые волосы прямыми струйками падали от макушки головы до середины шеи. Причесанные и прекрасно уложенные. Кожа была на несколько тонов светлей, нежели его компаньона, и на вид совершенно идеальной, без единого изъяна. Тут его взгляд переместился на Рафаэля, мальчик увидел: они заключали себе просторы океана, поблескивали на свете яркого солнца. На шее был чокер, с серебряным крестом, висевший посередине на бархатной ленте, он слегка качнулся когда ангел поворачивал голову. Небожители не часто носили подобные украшения, всё из за старомодных устоев, появившихся после распятия Христа. Многие зажиточные ангелы, до сих пор считали такое поведения крайне вульгарным; предавали украшениям с крестом больше значение, и думали — если носить, то только для себя, прятать где нибудь под слоями одежды, но никак не выставлять на всеобщее обозрение! Как не странно современной молодежи было всё равно, многие носили украшения просто так, не заключая при этом в них абсолютно никакого смысла. Да и правительством подобное самовыражение никак не каралось, что лишь больше развязывало руки. Такие действия вызнавали достаточно негодований у приверженцев старой веры и массу нелестных слов. Белая рубашка облегала тело, черные кожаные штаны обтягивали и без того стройные ноги. Кажется, оба мастера одеваться не по погоде. И пусть Рафаэль тоже стоял в штанах, но были они из куда более лёгкого материала.
— Кто вы? — поинтересовался мальчик, продолжая бесцеремонно рассматривать незнакомцев. И через какое-то время пришёл к умозаключению, что они весьма симпатичны.
— Ох, посмотри, из-за тебя я совсем забыл нас представить! Теперь он подумает, что мы некультурные ангелы! — сказав, блондин нервно уложил светлые пряди за ухо. В ответ тот, ему лишь снова недовольно цыкнул, отведя взгляд куда в сторону. Куда уж там, какой-то почти засохший куст куда интереснее их неловкого разговора.
Только сейчас, Рафаэль заметил, что всё ухо светловолосого было усыпано серёжками-бусинками, а на хряще еле заметно поблескивала гладкая металическая кафа. Он продолжил:
— Давай начнём всё сначала! — уголки его рта приподнялись. — я Габриэль, а этот дурак, что всё испортил - мой брат, Зарфаэль. — улыбка стала шире, а парень, услышав своё имя, соизволил посмотреть на Рафаэля. Во время телодвижения, несколько прядей, что тщательно скрывали ухо, чуть сместились, оголяя его. На нем блеснула серёжка, в виде маленького серебряного крестика. Было славно предположить, что он проколол его ради брата, ну или же второй его просто заставил.
— Рафаэль. — коротко представится мальчик. При этом думаю про себя: «Что говорят когда заводят друзей?; «Приятного познакомиться?», «Безумно рад нашей встрече, надеюсь мы станем лучшими друзьями на века!», но мальчик ещё не понял, «приятно» ли ему неожиданные знакомство.
Он молчал, не зная что ещё добавить. Они молчали тоже, так прошла минута, повисло неловкое молчание. Габриэль явно не ожидал, что его собеседник окажется таким «несговорчивым», но всё же с весьма растерянным видом продолжил: Мы сыновья друзей твоего отца, Мастеров Рагуила и Айрин. Наверняка, господин Любиэль хоть раз упоминал их.
— Да, ты прав, я слышал о них, но знаю не так уж и много. Толкьо, что: они учились вместе с мастером, были друзьями, а потом Айрин и Рагуил неожиданно пропали. От них не было никаких вестей, думаю все были мягко говоря удивлены, когда узнали, что у мастеров оказывается есть сыновья. — лицо Габриэля приняло серьёзный вид, Рафаэль даже подумал: не сказал ли он чего лишнего? Ведь, всего пару минут назад он был не так многословен. Мальчик просто не знал, что всегда когда Габриэль внимательно слушает собеседника, его выражение лица неосознанно становиться очень серьёзным, особенно когда затрагивались немаловажные темы. А сейчас, ему было крайне важно не пропустить ни единого слова. Но, как только Рафаэль замолчал, окончив говорить, тот снова улыбнулся.
— А вот мы слышали про тебя. Много интересного... — и не сказав, что именно, замолчал.
— Да уж, кто меня не знает? — наверное, со стороны это могло прозвучать крайне горделиво, однако же, в этом предложении не было ничего, кроме сожаления.
Когда ангелы не знали всех подробностей, или вовсе были плохо осведомлены, начинали придумать странные вещи, что никак не касались действительности. Как-то кто-то предположил, что Рафаэль мутант; у него три глаза, два - как у обычного человека, а а третий на лбу. Его много лет взращивали в пробирке (что больше похожа на огромную капсулу), бедный боится света, от чего его и вовсе никогда из дому то не выпускали. Да, и он необразованный дикарь и социопат! Все как не странно подхватили, пополняя легенду всё более жуткими подробностями, от некоторых и вовсе, стыла кровь в жилах. Сначала Рафаэль дивился, на что оказывается способен человеческий мозг; какую жуть он может выдать! Потом, его начало это мягко говоря подбешивать, а иногда он и вовсе впадал в ярость, от одного лишь упоминания лишних конечностей. Но, в конце концов, как это и бывает, всё же смирился. И лишь некоторые сравнения с первым детищем Мастера приводили его в настоящий ужас. Поэтому, чуть задумавшись, спросил:
— А что конкретно вы обо мне слышали? — он ожидал услышать всё что угодно, и кажется ничего уже не могло удивить, (поинтересовался лишь из любопытства, узнать, какие слухи наиболее популярны) но, кажется мальчик поторопился:
— Сам.. — с этими словами Габриэль недоверчиво окинул взглядом толпу, стоявшую по обе стороны от них. И слегка наклонившись, тихо прошептал на ухо Рафаэлю — сам Серафим Адонай хочет взять тебя в ученики. Если бы Рафаэль сейчас пил, то после этих слов тут же бы поперхнулся!
Казалось, эта осторожность была излишней, ведь даже если Габриэль крикнул, что есть мочи, его всё равно бы никто не услышал. Настолько ангелы были заняты обществом друг друга и осуществлением своего любимого занятия - сплетничали. Тёплое дыхание парня коснулось нежной кожи шеи, от чего по телу Рафаэля побежали мурашки. И пусть, за слоем рубашки и штанов это было не видно, он почувствовал неприятное ощущение, от чего неловко провел левой рукой вдоль правой, как бы старясь согнать их с себя. Габриэль отстранился.
— Откуда такие сведения? — поинтересовался Раэфаль, признаться, подобное он и вправду слышал впервые. Его это мягко говоря удивило. Где такие видано, чтобы Сам Серафим взял в ученики, какого-то архангела? Чушь какая-то.
Серафимы славились своей неприступностью, холоднокровием и некоторой отстраненностью. Сложно представить насколько должно быть одарено создание, чтобы самое высшее существо (после бога), стало его наставлять, передавая знания и опыт. Просто не мысленно, что про Рафаэля говорили подобное. Ведь с его безосновательно плохой репутацией у него нет и малейшего намёка хоть на какой-то шанс. И данные слухи больше походили на издёвку.
— Не веришь? — процедил Зарфаэль, напомнив о своем существование. Но, его выражение не выдавала ни малейшей заинтересованности в происходящем. Что не могло не огорчать.
— Нет, — сказал, как отрезал Рафаэль. — про меня говорят много разной ерунды, но подобное - край.
— Тогда мы и проверим. — снова улыбка заиграла на лице Габриэля. И Раэфаэлю было почудилась, что на этот раз, она не есть что-то хорошее. Уголки рта Зарфаэля тоже приподнялись, их взгляды встретить, братья заговочески переглянулись.
Но некогда присутствующая радость, что до сего момента проигрывала морщинками на их лицах, тут же испарилась. Когда тёмная тень, принесенная внезапным, но весьма долгожданным ветерком, властно склонилась напротив Габриэля. Это был мастер. Рубиновый напиток в серебряном кубке уже не присутствовал, да и на вид Любиэль был крайне не в духе. С чем это связано? Пропажей напитка или же кто-то разозлил его? Он подошёл так внезапно; его сухая ладонь плавным жестом опустилась на плечо Габриэля. Тот от неожиданности хотел было подскочить, но, всё же сохранил самообладание. Рафаэль его тоже не заметил. Как странно. Что же это с ним сегодня? Обычно он крайне внимателен. За год тренировки мальчик только больше навострил слух, его глаза стали видеть больше, вглубь, нюх стал острее, а мозг стал мыслить шире. И после этого он не может услышать чьи-то шаги? Что за вздор! Не с ним одним сегодня явно что-то было не так.
— Вижу, вы уже познакомились с моим сыном. — начал было мастер. — не велики же ваши запасы терпения.
— Как можно устоять перед такой интересной личностью? — ответил ему Габриэль. Черты его, ныне благородные и расслабленные, лишь сильнее заострились, уголки рта недовольно поползли вниз. Какую эмоцию сейчас выражал его лик? Смесь отвращения, неприязнь и капельку раздражения. Зарфаэль тоже напрягся. Левая рука, что до сей поры пряталась в кармане кофты, одним резким движением сбросила ладонь с плеча брата. Мастер будто бы ничего не заметил, продолжил:
— Вы тоже молодые архангелы, не так ли? Как ваша крылышки, уже окрепли?
— Весьма, вы так добры. – сухо ответил Габриэль, но его лицо говорило обо всём, но только не о спокойствии.
— Где мои многоуважаемые коллеги? Неужели они пропустят и это маленькое событие? Они вообще не участвуют в вашей жизни? — что-то странное проскальзывало в его голосе, что-то мерзкое, неприятное. Это были далеко не вопросы, а очевидно, упреки. Говорил так, будто само лично присутствовал при каждой совершенной ошибке, знал, где копать, чтобы задеть за живое. — почем может, вы им совсем не нужны?
— Да что вы знаете! Наша Мать... — и тут быстрой стрелой, встрял Зарфаэль, что до селе, хранил молчание. Его слова пронзительным криком вырвались наружу, в приступе дикого гнева. Но не успел он закончить, как Рафаэль, тут же схватив мальчиков под руки, ринулся вперёд сквозь толпу. И в груди мальчика неприятно кольнуло, но заострять сейчас на это внимание времени не было. По небывалому везению, громко зазвучали фанфары, толпа направилась к главным дверям академии, всё больше отдаляя их от мастера. Через несколько минут они уже были в центре хаоса голосов и массы тел. И лишь тогда, Рафаэль обратился к Габриэлю:
— Где Зарфаэль? Я привел вас вместе. Надо найти его! — беспорядочным быстрым взглядом он окинул пространство вокруг. Безуспешно.
— Нет, не надо. Видишь ли, он со всем справляется в одиночку, отказывается от любой помощи. Более того, это только сильнее злит его. Так что, лучше даже не пытаться. — и вот его лицо сново сияет благородством, но каким-то уставшим, фальшивым. Он попытался изобразить улыбку, вышло неважно.
— Что это было? — теперь же, уже пылал Рафаэль, хотя его тонн был весьма сдержан. Как же невезуч он, оказывается, его первые друзья, с которыми он только познакомился, уже во вражде с его наставником! Не мог и мечтать!
Да и что же это нашло на учителя? Как это странно, видеть его таким, слышать с какой злостью он почти выплёвывает эти слова. Мастер, безусловно, мог повысить голос, но даже такие ситуации были большой редкостью. Что-то точно ускользало от мальчика, не хватало какой-то детали. Чуть ещё поразмышляв, он понял - на одном рукаве хитона около кисти было пятно. Красное, ещё не успевшее полностью впитаться в ткань. Вероятно, это как-то связано со столь неестественным плохим настроением. Смешно предполагать, что какое-то пятнышко может послужить первостепенной причиной.
— Делать вид что ничего не произошло - бесполезно? — Габриэль вдохнул. — я понимаю, что увиденное было мягко говоря неприятным. Ты жаждешь ответов и я готов дать их, но не сейчас. Не здесь. Я обещаю, что всё расскажу тебе, когда будет подходящее время... — вид его был озадаченным и печальным, завидев эту картину, Рафаэль остыл, ответив сдержанно:
— Ладно — и оглянулся. Наконец, происходящее вокруг стало хоть немного его интересовать. Потоп людей, громкая музыка, беспорядочный гул голосов, всё сводило с ума и ужасно раздражало. Однако, некоторые обрывки фраз, обрывками доносившийся откуда то справа, явно его заинтересовали. Он просушился:
— Вы только посмотрите, мой кардиган испорчен! Какая наглость! Какое варварство! — несколько персон впереди бурно что-то обсуждали, а одна из них и вовсе перешла на крик. Её и без того довольно писклявый голос острым ножом резал по слуху. Несколько минут в такой компании и головная боль на всю жизнь обеспеченна!
— Ну же, Жизель, успокойся, я куплю тебе новый! — мужчина, что предположительно был её мужем, пытался утихомиритесь даму, но к сожалению, в деле этом не преуспел.
— Не пытайся заткнуть меня, Берни! Я буду жаловаться! Страже нужно было лучше следить за заключённой!
— Да, но ведь тому господину досталось куда больше! Она буквально упала на его!
— Больше досталось?! Ты верно шутишь, Берни! Он пролил всё вино на меня! — всё кричала она, указывая мужу на огромное малиновое пятно, что яркой лужей растеклось по доброй половине бежевого кардигана. Однако, создался довольно приятный контраст. Вполне можно было обыграть ситуацию, будто бы так и изначально задумывалось!
— Слушай, - обратился Рафаэль к Габриэлю. - это поведение слишком несвойственно Мастеру и на то определённо есть причина. Видишь ту пару впереди? Женщина возмущается из-за винного пятна на кофте, что пролилось из кубка Мастера. Из-за их столкновения с незнакомой девушкой (предположительно), что по словам негодующий женщины должна была находиться под стражей. Я не зразу обратил внимание, но у Мастера на рукаве было пятно такого же цвета, это точно был он, ошибки быть не может.
— Ты всё это узнал, лишь услышав обрывок чьего-то диалога? — удивился Габриэль.
— Да. Нужно выяснить кто она.
— Хорошо, я займусь этим.
— Как?
— Ворота.
— Телепортационные? - теперь недоумевал Рафаэль.
— Верно. Вижу ты удивлён. Не знаю, слышал ли, но, эти ворота крайне болтливы и безумно самолюбивы. А ещё никто не хочет заботиться о этих болтунах, поэтому их легко можно задобрить баночкой хорошего масла. И они расскажут всё под чистую, даже без малейшей мысли что-то утаить или недосказать. Интересно не правда ли? В этом плане они достаточно умны! Ворота фильтруют все слухи, анализируют и выдают только самую подлинную информацию! — несмотря на восторженные нотки в голосе, говорил Габриэль достаточно тихо. И без того еда слышимый голос парня, заглушался сотнями более громких, от чего Рафаэлю, чтобы хоть немного услышать, пришлось прижаться к нему почти в плотную. Да и окружение помогло, кто-то толкнул Рафаэля, от чего мальчики чуть не столкнулись любами. Это, однако, очень смутило Габриэля, но едва заметный румянец на щеках выдавал его смущение. Однако, Рафаэль этого не замерил.
Тем временем фанфары прозвучали трижды, знаменуя начало, да так громко, что с заметной легкостью подавляли повисший в воздухе шум. На массивных ступеньках, выполненных с белого камня с интересными голубоватыми прожилками, стоял директор, с микрофоном. В другой руке он сжимал хлопковый платок, иногда нервно протирая выступавшие капельки пота. Раздался неприятный писк, толпа замолчала, директор поморщился и заговорил:
— Дамы и господа, я от лица всей академии приношу свои глубочайшие извинение за весь причинный ущерб.
— Возместите мне мой кардиган! -послышалось откуда-то слева.
— Непременно! Пожалуйста, обратитесь к одному из служащих в кабинете регистратуры. — ответил директор, снова промокнув лоб платком. — а сейчас, я прошу открыть двери для наших юных академистов!
С этими словами раздался грохот и массивные железные двери с огромным синим кристаллом посередине , что играл разноцветными переливании на солнце и напоминал алмаз, растворились в стаю разноцветных маленьких светляков, чей пёстрый караван плавно улетал к облакам, оставляя беспорядочное яркое мерцание. Ах, как завораживало зрелище! В толпе мелькали восторженные возгласы, а на лицах воодушевлявшие улыбки.
— Добро пожаловать в «Алавит»! Защищать и наставлять!
С криком «Ура!» и «Погнали!» ученики беспощадным стадом ринулись в академию, безжалостно сметая всё на своём пути. Поддавшись инерции Габриэль и Рафаэль, схватившись за локти друг друга, стали с остальными ребятами пробираться сквозь туши ко входу. Ноги несли их вперёд, а про себя Рафаэль думал: «Это начало моей новой жизни, это заграждение нового меня».