Девятая глава.
После завтрака, который им подали в их гостиничный номер служащие отеля, Татьяна и Люба посмотрели на интерактивной карте в интернете по имеющемуся в их номере компьютеру с доступом в интернет, каким образом можно добраться из Лоадве в посёлок Хотхин, расположенный на юго-востоке Хофтаирины. В самом этом посёлке не было аэропорта, и поэтому туда нельзя было добраться на самолёте. Однако ближайший от Хотхина аэропорт находился в городе Фиан, расположенном в 30 километрах южнее этого посёлка. Из Фиана до Хотхина можно было добраться на поезде. Татьяна и Люба быстро собрали свои вещи, среди которых по-прежнему были урна с прахом и документы о смерти Бориса Андреева, спустились на первый этаж отеля, подошли к регистрационному столику и предупредили администраторов отеля о том, что они отлучатся из отеля в другой город Хофтаирины по личным делам на некоторое время, возможно, на неделю, а возможно, всего на одни сутки. Они попросили администраторов отеля оставить за ними занятый ими номер на всё время их отсутствия и сдали им ключи от своего номера. Администраторы согласились оставить им их номер на время их поездки. Татьяна и Люба вышли из отеля и поймали такси, на котором они доехали до того же аэропорта Тамаоки, на который они вчера прибыли в Лоадве с Земли. Они там купили билет на ближайший рейс в город Фиан. Ближайшего рейса туда они ждали два часа. И вот они сели на самолёт и отправились в Фиан, долетев до него за без малого три часа. Выйдя с территории фианского аэропорта, они добрались до ближайшей железнодорожной платформы и там дождались поезда, по пути следования которого был посёлок Хотхин, и до нужной им станции рядом с этим посёлком они добрались минут за двадцать. Выйдя со станции, на которую они прибыли к этому посёлку, они ещё не были в нём самом, а дойдя до него, они увидели блокпост из людей в специальных защитных костюмах, в которые они были одеты с ног до головы, в лицевой части которых имелись стёкла для того, чтобы люди, одетые в эти костюмы, могли видеть сквозь эти стёкла. Они при помощи специальных датчиков измеряли температуру тела всех прохожих людей, входящих в этот посёлок и выходящих из него, и выдавали всем входящим в посёлок людям маски-респираторы, которые они должны были надеть на лицо, поскольку в Хотхине вовсю свирепствовала эпидемия Амалатли, и поэтому находящиеся там люди должны были защищать себя от заражения эти вирусом. Татьяна и Люба тоже надели на лицо выданные им респираторы и вошли в посёлок. Татьяна спросила у выдавших им респираторы людей, не знали ли они Бориса Андреева, российского учёного с Земли, работающего над антидотом против этого вируса в том посёлке и недавно умершего там, но те сказали ей, что ничего не знали об этом человеке. Обойдя весь посёлок Хотхин, Татьяна и Люба повстречали там несколько мобильных медицинских лабораторий и бригад медицинской помощи, и Татьяна спрашивала у их работников на линьлонском языке всё то же самое про Бориса Андреева, работавшего там и недавно умершего там же, но они все ей отвечали, что ничего про него не знали. Тогда Татьяна и Люба отправились в единственное административное учреждение в Хотхине, чтобы выяснить там о смерти и кремации человека, умершего в Хотхине и кремированного неподалёку от него. Татьяна попросила сотрудников этого учреждения разузнать по имеющимся у них архивам и базам данных информацию о смерти в Хотхине и кремации в крематории неподалёку от этого посёлка российского гражданина Бориса Андреева, недавно умершего в Хотхине по причине заражения вирусом Амалатли, показав им документы на линьлонском языке о его смерти и кремации, урну с его прахом и личные документы её самой и её дочери, удостоверяющие их личности в качестве ближайших родственников Бориса Андреева – его жены и дочери. Но сотрудники учреждения, проверив свои архивы документов и базы данных в электронных терминалах, сообщили Татьяне, что нигде не нашли там информацию о смерти человека по имени Борис Андреев на территории Хотхина и его кремации. Татьяна попыталась узнать у них, как же это возможно, если у них на руках имеются документы о его смерти в Хотхине и урна с его прахом, и есть ли в Хотхине другое учреждение, где можно было бы разузнать всё это. Но сотрудники учреждения сказали ей, что они ничем более не могут помочь ей и её дочери и что в Хотхине нет ни одного другого учреждения, где они могут получить подобного рода информацию. Тогда Татьяна и Люба в досаде покинули это учреждение, затем покинули посёлок, отправились на ту же станцию рядом с ним, на которую они прибыли, чтобы попасть в Хотхин, дождались поезда, следующего в сторону Фиана, и доехали на нём до Фиана, после чего отправились на ещё один аэропорт в этом городе, то есть не на тот аэропорт, на который они прилетели в Фиан из Лоадве, а затем, примерно через час они взошли вместе со своими вещами на самолёт, вылетающий рейсом в Лоадве. В столице Хофтаирины они были в районе шести часов вечера по местному времени, а у себя в номере в гостинице – примерно в полседьмого. Они тут же поужинали тем, что им принесли в номер, и во время своего ужина они обсуждали результаты своей поездки в Хотхин и обсуждали то, что им делать дальше.
— Ну вот, поездка туда оказалась безрезультатной, - сказала Люба, — Мы так ничего и не выяснили там про нашего папу. Вообще ничего.
— Ну почему безрезультатной, - сказала Татьяна, — Это не совсем так. Мы хотя бы знаем, что тех людей, которые с ним работали и которые пытались его спасти, там уже нет, раз мы обошли весь этот посёлок и переговорили с работниками всех присутствующих там бригад медицинской помощи и мобильных вирусологических лабораторий, которые мы там увидели. Его коллеги, стало быть, уже вернулись в лабораторию Фенэль, находящуюся здесь, в Лоадве, адрес и местонахождение которой мы не знаем. Вряд ли они теперь снова отправятся в Хотхин. Даже если и так, мы об этом не будем знать, и мы не узнаем, когда они туда снова отправятся, и не будем же мы снова тащиться туда и обходить весь посёлок, расспрашивая всех подряд медицинских работников, которых мы сможем там найти, о Борисе Андрееве. А сотрудники того административного учреждения не нашли в своих документах и базах данных информацию о смерти и кремации папы, хотя мы им показали все необходимые документы об этом и даже урну с его прахом. Они сказали мне, что ничем не могут мне помочь и что в том посёлке больше нигде не предоставляют такую информацию. Поэтому в Хотхин нам точно больше ехать не нужно. Мы хотя бы это знаем теперь.
— Слушай, мам, а до меня только сейчас дошло. Тебе не показалось это странным, что сотрудники этого учреждения не нашли у себя эту информацию?
— Может, они плохо искали. Может, потеряли у себя документы о смерти и кремации папы, а данные об этом в терминалах были случайно стёрты. Может, к ним по каким-то причинам не поступила эта информация о смерти и кремации именно нашего папы, ну, может быть такое, что работники таких учреждений, как больницы, медицинские лаборатории, морги, крематории, что-то случайно упускают, и информация о смерти людей не доходит до административных органов, как и информация об их кремации в случае таковой. Может, данные о смерти медицинского работника засекречены, ведь нам говорили в Москве, что работа нашего папы связана с большой секретностью, и поэтому нам в том учреждении в Хотхине и не предоставили информацию о смерти папы, сославшись на то, что у них нет таких сведений, хотя на самом деле они засекречены, даже от самых близких родственников умершего. Так что нам нечего снова соваться и в это административное учреждение в том посёлке, там правды мы тоже не добьёмся, а больше в том посёлке негде искать такую информацию.
— Да, ты права. В Хотхин нам больше ехать нет смысла. Нам остаётся только одно: искать эту лабораторию Фенэль, в которой работал папа, здесь, в Лоадве, чтобы попытаться связаться там с коллегами нашего папы и всё у них разузнать. Вот только как мы её найдём здесь? Мы уже посмотрели здесь по интернету эту организацию в списке организаций города Лоадве и в поисковых системах, но не нашли её. Ведь нам говорили, что она неофициально засекречена, и мы не выяснили ни её адрес и местонахождение, ни её телефонные номера, по которым туда можно было бы дозвониться. В Лоадве вообще может не быть здания с вывеской «Лаборатория Фенэль» или просто «Фенэль», эта лаборатория может находиться внутри какого-либо здания, куда просто так не попасть снаружи. И как нам быть?
— Всё верно, увы, всё так и есть, как ты говоришь. Но мы всё-таки что-нибудь придумаем.
— Я очень на это надеюсь. А вдруг всё это какая-то ужасная ошибка, и наш папа жив и здоров, и он до сих пор работает здесь, в лаборатории Фенэль? И, может быть, в Хотхине нам ничего не сообщили про его смерть и кремацию именно потому, что всего этого не было, и он на самом деле жив?
— Но как же документы о его смерти и кремации и урна с его прахом, которые мы получили у себя в Москве? Думаешь, их прислали по ошибке, и нашего папу с кем-то перепутали? Но такого быть не может. Как можно перепутать смерть одного человека со смертью другого человека? Или все эти документы и прах просто сфальсифицировали, чтобы обмануть нас? Но зачем?
— Да, мне бы очень хотелось так думать, что всё это или большая ошибка, или преднамеренная ложь, чтобы этот кошмар закончился и мы наконец-то встретились с папой.
— Что ж, нам в любом случае надо как-то найти эту лабораторию Фенэль в этом городе, чтобы самим лично всё выяснить, а не гадать вот так. А то так и будем пребывать в неизвестности. Ведь это ужасно, когда информация о смерти близкого человека не опровергнута, но и не подтверждена.
— Я с тобой согласна. Как-нибудь всё-таки найдём. Надо надеяться на лучшее.