Сцена 4.
Несколько месяцев спустя. Лаборатория синтеза на станции. Виталий и Юджин заходят в лабораторию, оживленно беседуя.
Виталий: Все-таки я не понимаю, почему трансплантации больше не делают. (Садится за стол, активирует голографический планешет).
Юджин (садится за свой стол): Чувак, я тебя умоляю! Трансплантации делают и сейчас, только «шлѐпая» первичного носителя после дупликации сознания. Оп! (Щелкает пальцами) И вот труп известного албанского табакобарона, а он – на самом деле жив, здоров и теперь выглядит как девушка-мулатка!
Виталий (В планшете несколько раз подряд вспыхивает красный цвет, Виталий на это сердится и в сердцах ударяет кулаком по столу): Твою мать! Опять ошибка подключения! Каменный век какой-то!
Юджин (дергается от хлопка): Ты меня так до инфаркта доведешь! Это опять обезьяны сломали защитные ограждения на третьем блоке станции.
Виталий: Каждый месяц одно и то же! Какому идиоту пришло в голову центральный архив разместить в третьем блоке?
Юджин: Скажи спасибо, что станция защищена! Прикидываешь, какой переполох будет, если эти твари попадут внутрь? Чувак, осталось всего четыре месяца. Расслабься.
Виталий: Еще четыре месяца в этом сумасшедшем доме! Почему нельзя было сделать лабораторию в Викторианской Англии? Никаких человекоподобных обезьян! Ходили бы в изящных костюмах, пили бы чай и могли бы на улицу выходить каждый день!
Юджин: Тебя просто бесит то, что ты программируешь для Карпенко новую любовницу.
Виталий: Я не для этого получал образование.
Юджин: Я, между прочим, тоже – дипломированный нейро-программист, и что? Лучше припомни, что тебе сказал старый пердун? Неучтенного материала осталось на синтез четырех базовых моделей. Чувак (машет рукой, и когда видит, что Виталий обратил на него внимание, показывает четыре пальца), четырех! Наконец-то сделаешь свою Галатею! (Замечает Нормана Карпенко через дверь) Вспомни черта! (Кивает в сторону двери) Старый пердун идет!
Норман (заходит в лабораторию): Привет ученым! Как там моя Лола?
Виталий: Какая Лола?
Юджин (саркастично): Старый развратник Набокова начитался.
Норман: Юджин, иди в жопу! Могу я Сам выбрать имя для, прошу заметить, МОЕЙ будущей девушки?
Виталий: Можете сами посмотреть (разворачивает голографический планшет к Норману).
Норман: Виталий, мой мальчик, я не понимаю этих твоих «АТГЦ», можешь сказать по-человечески?
Виталий: Двадцать лет, рыженькая, пять футов пять дюймов, маленькая грудь и узкие бедра. Основной нейрофизиологический стимул – эрогенный. Правда, тут такая штука: я не провел запись в реестр. Из-за обезьян был сбой в центральном архиве.
Норман: Мой мальчик, какой архив? Регистрируются только базовые модели для медицинских и военных испытаний. А у нас – изучение качества опытных базовых моделей, не так ли?
Юджин: О! Так мы тут каждому по персональной бабе смастерим!
Норман: Юджин, пошел в жопу! Сначала синтезируете девушку мне, а потом – что хотите, то и делайте.
Виталий (Норману): Скелет распечатан, осталась примерно неделя синтеза. ... Норман, скажите, я могу отправить на печать скелет моей модели, сразу после того, как распечатается скелет Лолы?
Норман: Можешь. Но только после того, как ты сделаешь мне Лолу.
Норман хлопает Виталия по плечу и выходит из лаборатории
Юджин: Старый козел: (передразнивает Нормана) «Мой мальчик»! Почему ты его не пошлешь?
Виталий: После того, как синтезирую Эванжелину.
Юджин: Эванжделину? (Взрывается гомерическим хохотом) Чувак, будешь следующий раз программировать девчонку, назови ее в мою честь Евгенией.
Виталий (сияя от радости): Две недели! Юджин, всего две недели!
В проекторе, в графе «имя» Виталий набирает «Эванжделина», прикрепляет файл «Биография», и, громко выдохнув, нажимает «приступить к синтезу». Свершилось. Через две недели он сможет открыть бункер синтеза, и увидеть воплоти девушку из своих снов.