Выбери карту
— Какого хера, Сверчок? Ты просрала отряд, но притащила швабру со шкурами?
Лысый парень лет двадцати нервно расхаживал по комнате, сверкая идеально-белыми шнурками в до блеска начищенных берцах. Тёплая лампочка на голом шнурке раскачивалась в такт. Деревянный пол поскрипывал. В обветренных губах мелькала спичка, которую он время от времени засовывал в рот. Видимо, любил вкус серных головок.
Полчаса назад он забрал нас у стены и привёл в пустой домик на окраине лагеря, где меня и Алю с ног до головы осмотрели лекари. Меня передёрнуло. Этот медосмотр станет новым ночным кошмаром, учитывая отсутствие какого-либо полового разделения.
Я сидела на потёртом диване, соприкасаясь коленкой с Аллой. Кошки остались в фургоне. Лысый знатно действовал на нервы. Мысленно я приготовилась распрощаться с запасами и вернуться на улицу. Без машины.
— Леший, осади, — огрызнулась рыжая воительница, сильнее укутавшись в плед. — И базар фильтруй. Не с гопотой на районе чирикаешь.
— Я тебе осажу! Мы "Вознесение", а не ясельная группа, куда можно набирать сопливых. Какого чёрта ты не связалась с другими? Где Филин и Мартышка? Где Мышь?
— В теремке, блин. Сказала же, рация не работала. И вообще, сверни павлиний хвост, ты сам ещё сопливый, чтобы кидать претензии.
Перепалку прервал мужчина, беззвучно появившийся в комнатушке. Мы заметили его по запаху и обернулись. Сладкий, вязкий, тёплый аромат королевского иланг-иланга, смешанный с уличной свежестью, мгновенно заполнил собой пространство. Лицо Лешего расслабилось, да и сам он стал похож на бывалого йога. Полный дзен.
— Уйдите, — скомандовал незнакомец.
Колени задрожали от выброса адреналина. Неужели мне вновь придётся отстаивать своё право на жизнь? Ещё и без поддержки в виде бойкой знакомой.
Я выпрямила спину и постаралась держаться отстранённо, чтобы волнение не выбралось наружу. Пусть думает, что я не нуждаюсь в "Вознесении". Это они во мне нуждаются. Три недели работы в колл центре на горячих звонках научили меня имитировать уверенность. Челюсти заныли, голову медленно опутывала ноющая боль.
— Тебя выдают поджатые губы. Выдыхай: сегодня за стену никого не отправят. Даже лазутчиков.
Он остановился у зеркала, расчесал утончёнными пальцами светлые волосы и обернулся, облокотившись о подоконник. Узкие брюки идеально подчёркивали мускулистые ноги. Не смотря на январские морозы, мужчина зашёл в домик без куртки, в белой рубашке с подвёрнутыми рукавами. Я поёжилась.
— Эд. А ты, надо полагать...
— Ева, — прокашлявшись, ответила я.
Расслабиться никак не получалось. Проницательные серые глаза заставляли меня нервничать тем больше, чем дольше мы смотрели друг на друга, как два барана на новые ворота. Не сговариваясь, мы будто играли в гляделки на выживание. Бессознательно я понимала, что не имела права отвести взгляд. Что-то в нём не давало покоя. В его позе не было напряжения, в изучающих глазах злобы, в ухмылке надменности. И тем не менее... Голову пронзила вспышка боли.
— Хороший улов, Ева. Спасибо. Мало кто приходит в лагерь с таким багажом. Обычно люди тащат всякий хлам, — он плавно приблизился и положил ладонь на мой лоб.
Я не успела увернуться или не нашла сил для этого. В любом случае, всё произошло стремительно. Мужские руки оказались, на удивление, горячими, практически пылающими — я поняла, почему Эд не носил зимой куртку. Мгновение и голова наполнилась лёгкостью, мысли прояснились и тело расслабилось. Глава лагеря (как я предположила) вернулся к окну.
— Плюсик тебе за практичность, — он широко улыбнулся. — Тебя отправят к лазутчикам, их как раз покосила недавняя вспышка заражений. Кто в лазарете под наблюдением, кто за стеной. А ты, как мне доложили, не только одна мародёрила, но и машины сама угоняла. Полезно.
Честно говоря, хотелось бы чистить картошку или распределять новичков по домам, помогать плотникам или стоять на стене. Что угодно, только не вылазки в самое пекло. Только не обратно.
— Так сразу? — Голос дрогнул.
— Нет, разумеется. Три недели ежедневных тренировок, а там будет видно. Учти, провалишься — окажешься за стеной.
От последней фразы я покрылась мерзлявыми мурашками, но так и не решилась протестовать с распределением.
— Справедливо.
— Последнее, — Эд повернулся к окну и что-то достал из кармана. — Подойди.
Тело, как на зло, обмякло и сделалось неимоверно тяжёлым. Взяв себя в руки, я со второй попытки поднялась (хорошо, что этого никто не видел) и на негнущихся ногах приблизилась к высокому мужчине. Рядом с ним воздух был вязким, буквально ощутимым кожей и, на удивление, горячим. Возможно, всему виной иланг-иланг.
Эд предоставил мне место у окна. На подоконнике, узорными рубашками вверх, лежали карты таро.
— Закрой глаза, выдохни и вытяни одну, — мягко произнёс он.
Его дыхание жаром прокатилось по шее. Я вздрогнула, глубоко вздохнула и выполнила странную просьбу. Правую руку закололо ближе к центру колоды, растянутой по подоконнику. Не открывая глаз, протянула за спину случайно выбранную карту.
— Интригующе, — Эд рассмеялся.
Ловким движением он собрал колоду и, не прощаясь, выскользнул на улицу. А я так и осталась стоять у окна. Ошарашенная и взвинченная до предела. Когда дверь хлопнула, ноги подкосились и я рухнула на скрипучий пол. Щёки залило солёными ручьями.
Я в безопасности.