Хлебные крошки II
Высотки Четвертой, космопорт Пятой и гелиобатареи Шестой курий исчезли в ночном тумане одна за другой. Следом пропал укрывавший их голубоватый защитный купол; его сменили радиоактивные дюны и тонны рыжего от пыли воздуха. Выжженная веками и войнами земля.
Состав влетел в тоннель, и в купе резко стемнело; лампы тлели только в скрытых нишах под потолком. Поворот, рывок ускорения, и экспресс снова устремился в алые поля. Путешествие через зону отчуждения всегда было своего рода экстримом. Слабонервных, беременных и страдающих эпилепсией просили лишний раз его не совершать, чтобы не бередить психику и не провоцировать припадки.
Луций ощущал лишь легкий дискомфорт — видал кое-что похуже. Например, расчлененное тело, забившее сток в канализации. К тому же, он пересекал зону не впервые.
В первый раз он ехал на Трансзональном вместе с Минием. Они вырвались из академии на выходные и решили смотаться в Седьмую курию — просто так, интереса ради. Кто-то из однокурсников сказал им, что девушки там особенно развратные. Охочие до богатеньких сынков из центра.
Дать им тогда, конечно, дали, но не так чтобы очень развратно. По роже. Луцию наложили с десяток швов, Минию Аэлию имплантировали искусственный глаз вместо выбитого живого.
Луций поморщился. Спину и шею вновь начало сводить. Он выудил из кармана пузырек с «гелиосом» и сунул плоскую таблетку за щеку. На подушечках указательного и большого пальцев остался серебристый фосфорический мазок — приставучая штука. Луций привычно натянул перчатки. Затем открыл блокнот и в который раз включил видео с места аварии. Вот напарник двинулся через перекресток. Смотрел точно на I-45, нейтрализатор оставил в кобуре (почему, почему, Миний?!). Светофор переключился, машины двинулись, грузовик завис над застывшим в ужасе Минием, и...
Луций перемотал запись назад. Затем еще немного, до предыдущего зеленого сигнала. Ровно сто двадцать секунд. Включился красный, затем снова зеленый. Он опять засек время. Проезжую часть пересекла девчонка. Остановилась на тротуаре, обернулась, и Миний побежал следом. Луций увеличил изображение смазанного профиля. I-45 чуть подняла голову. Смотрела не на легионера — выше.
Зеленый сигнал сменился красным.
На браслете Луция светились сто одиннадцать секунд. Сбой в программе, сказали техники.
Луций откинулся на спинку сиденья и позволил записи доиграть до конца. После чего смял блокнот до размеров сигаретной пачки, швырнул его на стол. Пластиковый квадрат проехался до смятой обертки от бутерброда, ткнулся в нее и остановился.
Теперь он был уверен — Миний погиб не случайно. Может, девчонке поставили имплантат с дистанционным управлением. Она же нашла деньги на окуляр. Правда, ни один хакер не мог взломать одновременно систему светофора и грузовика.. Слишком быстро.
Луций растянулся на мягкой скамье — как обычно, не снимая ботинок и перчаток, — положил голову на свернутую валиком куртку и закрыл глаза. Стоило поспать; путь предстоял неблизкий.
«Гелиос» наконец подействовал, и напряжение отступило. Тело расслабилось, растеклось по сиденью. Звуки стали глуше и мягче, темнота — медовой и уютной. Это обезболивающее, мягко говоря, не приветствовалось командованием легиона. Но старые ранения, мешающие выполнению воинских обязанностей, приветствовались еще меньше. А Луций не хотел остаться без работы.
Пустыня за подголовником выла, навевая дрему. Перед глазами замелькали полустертые картины прошлого: дым подбитых челноков, бегущие легионеры, собственные ноги, утопающие в песке. Экипировка совсем не рассчитана на условия планеты, где они оказались. Ботинки экзокостюма проваливаются глубоко. Приходится выдергивать, ловить равновесие. Прилетает зеленая волна снаряда, и защита на груди проминается так, что невозможно дышать...
Луций поморщился и провалился в знакомый кошмар.
***
— Доброго тебе утречка и привет от Пулли.
Он сразу ее узнал. К-326-3, марсианка на службе Управления, выделялась на фоне стерильной чистоты Трансзонального вокзала, как пятно дерьма в операционной. Высокая — чуть ниже Луция, — с крепкими и заметными округлостями, сильным телом и гривой цвета южной ночи. На смуглой скуле распустился узор татуировки, в рваном ухе блестело кольцо. Одета не по форме, в который раз. Терпели её только из-за таланта: находила любой след. Особенно если этот след пах наркотиками.
Ее голос он тоже узнал. Вчера, у лифта, она говорила мягче, не так хрипло. Похоже, ночь в экспрессе оказалась несладкой.
Стоило помнить, что центурион всегда видел его насквозь. Послал нюхача вдогонку.
— Не слишком оно доброе, Три-два-шесть.
— Без официоза, ладно? Просто Бритва.
Она затянулась кривой сигаретой. Уголек почти обжигал перчатки для аэроцикла. Под накрашенным глазом темнел свежий синяк. Выглядела Бритва, как проститутка из лупанария. Вела себя так же.
— Не знал, что ты куришь.
Она процедила облачко дыма через зубы.
— Моей работе курево не мешает.
— А моей — мешает, — отрезал Луций и разблокировал двери лишь после того, как окурок полетел на обочину. Он и сам курил, но на марсиан у него развилась особая аллергия — при каждой встрече хотелось сунуть распылитель им в морду и нажать спусковую кнопку.
Бритва неспешно приблизилась; оказавшись рядом, повела носом и улыбнулась.
— Чего скалишься? — бросил Луций.
— Ничего, декурион.
Она улыбнулась ещё шире и нырнула в салон. Луций хлопнул дверью. На лбу даже испарина выступила. Баночка «гелиоса» жгла грудь через ткань рубашки.
Чертова Бритва. Чертов Тит Пуллий.
Служебную машину им любезно одолжило местное Управление. Легионеры дальних курий были рады выслужиться перед коллегами из центра — мало ли какое знакомство пригодится для повышения? Да и колымага с вытянутым капотом и гнутыми шасси по меркам Управления Седьмой была неплохим вариантом. Здесь новые авто не закупали. Их слишком часто расстреливали и сминали в авариях.
После Восьмой Луций и Бритва поменялись местами. Номерам не полагалось водить в присутствии старшего по должности, но Луций наотрез отказался садиться за руль, отговорившись болью старого ранения. В туалете придорожной забегаловки смело налепил за щеку ещё «гелиоса». Забрался в пассажирское кресло, опустил спинку, закинул ноги на приборную панель и закрыл глаза.
Золотые таблетки помогали думать. На время седая пелена боли ушла на второй план, и мысли сами потекли, складываясь в логические цепочки. Нужно было расставить имевшиеся факты по полочкам, просчитать все варианты...
И сосредоточиться в тишине было куда проще. Миний это понимал. Бритва — нет.
Он распахнул глаза и застонал. Услышанное точно не было дурным сном.
— О боги, ты еще и поешь?
Бритва осклабилась, не отрывая взгляда от вечерней дороги.
— Прошу прощения, — откликнулась без малейшего сожаления в голосе. Блики фонарей, линиями оцеплявших автостраду, скользили по ее скулам и прямому носу. — Думала, ты спишь.
— Под это? Вряд ли. И я не спал — я думал.
— Да ладно, декурион, ты дрых, как младенец. Наверняка что-то хорошее снилось.
«Шлепни меня по заднице, детка, я дам тебе пососать свою конфетку», — выло радио. От гулкого бита салон вибрировал, как в дерьмовом клубе.
— «Пососать конфетку»? — Луций вскинул брови. — Серьезно?
— Только свою не предлагай.
Придерживая руль одной рукой, Бритва откусила лепешку с завернутой в нее луканской колбаской — так роботы-гидры откусывали ноги каторжникам на Лире-6. Ревела музыка, ревели старые двигатели, звездно темнела пустыня за обочинами шоссе. Пахло жиром и чесноком.
«Шле-шле-шлепни меня, шле-шле-шлепни меня...» — продолжал надрываться (и нарываться) певец. Луций шлепнул — ладонью по приборной панели, одним махом погрузив салон в тишину. Приоткрыл окно, впустив вой ветра и свежий воздух.
— Так-то лучше, — сказал и закрыл глаза.
Прежде чем провалиться в сон, он услышал сочный треск разрываемой колбаски.
***
Вскоре им пришлось заночевать. Они припарковались у корпусов придорожного мотеля — нескольких этажей ячеек с минимумом удобств. Не вилла с видом на храм и парк, но все же неплохой выбор на те средства, что выделял Сенат.
И там, в тени перспектив неудобной кровати и отвратительного завтрака, Луция ждал сюрприз.
— Не успела запросить командировочные, — сказала Бритва. — Велели не выпускать тебя из виду, я и сорвалась.
Она вытряхнула сигарету из пачки, словно не сообщила ничего особенного. Словно они не находились за кучу стадий от родного Управления без гроша в кармане. Хотела прикурить, но убрала зажигалку под взглядом Луция. Нет, говорил ее вид, ей совсем не было совестно. Ты сам виноват, Луций Цецилий.
— А разменные карты у тебя есть? Хоть сколько-нибудь.
Бритва качнула головой.
— Последнее на экспресс потратила. Номерам хреново платят, если ты не в курсе.
— Замечательно.
У самого Луция тоже осталось не так много денег. И на казенном счете числилось командировочных ровно на одного человека — если не шиковать. Дорога, еда, мотель. Оставлять прикрепленного нюхача спать в машине воспрещалось уставом — умышленный вред работнику Управления, статья сто шестидесятая.
Она наверняка сделала это специально.
Луций зажмурился, размял переносицу. Затем ухватил сумку и вылез наружу.
— Ладно, разберемся. — Он заглянул в салон. — Будешь спать на полу.
Бритва пожала плечом и всё-таки закурила.
Как Луций и думал, служащий гостиницы не стал особо сопротивляться. Увидел клеймо легионера, считал данные чипа, скосился на курившую у выхода конторы Бритву и понимающе кивнул. Её задница в обтягивающих штанах так и блестела в свете фонарей.
— Презервативы, диафрагмы нужны?
— Нет. — Луций выдрал ключ из сухих пальцев. — Запишите, что я останавливался один.
— Конечно, декурион, — скривился служащий. Почесал плешивую макушку и вновь уставился на экран потрепанного блокнота. Его пересекали заголовки свежих статей. «Добегался: легионер Четвертой раздавлен упавшим грузовиком» — алело на самом верху. Луций едва не сунул руку в бронированное оконце, чтобы разбить блокнот. Расследование только началось, а кругом уже упражнялись в остроумии и обсуждали несостоятельность Управления и легиона в целом.
Гостиничная ячейка оказалась максимально простой. Всё как всегда: кровать — слишком большая для одного, но недостаточно широкая для двоих, — информационная панель, коммуникатор, тесный душ и затертый коврик на полу. Луций пнул его под кровать. Наступать на эти половики было опаснее, чем ходить по липкому полу босиком.
В комнате висела нестерпимая духота. Окно не открывалось, и Луций изможденно стащил форменную рубашку, оставшись в майке. Не обращая на Бритву внимания, он забрался на кровать и обложился блокнотами. Высыпал из сумки карты памяти, рассовал их по слотам, открыл нужные файлы. Как он и думал, на почту пришли новые данные и копии рапортов.
— Жрать хочется, — голос Бритвы сбил нужную мысль. Луций раздраженно отмахнулся, просматривая отчеты патрульных. Соседи по жилой колонне ничего не знали ни об I-45, ни об ее спутнике, А-206. Скорее всего, эти двое были любовниками.
Пришло старое досье на А-206. До первого заключения он состоял в банде «Псов Свободы», которыми заведовали номер по кличке Эзоп (ныне замороженный в крио) и все тот же Брут Аквиний по прозвищу Аларих.
Следом всплыло письмо из отдела контроля. Требовали наконец определить смерть Миния Аэлия как несчастный случай и без промедления отправить рапорт в нужную центурию. Вдова Миния ожидала страховых выплат, и ей требовались бумаги.
Луций пробежал письмо глазами и оставил его без ответа. Он очень сочувствовал вдове, но закрыть дело пока не мог.
Правда стоила дороже денариев.
— Хреново же тебя ценят в Управлении, Луций Цецилий, раз селят в такие клоповники. Даже кондиционер не работает.
Луций раздраженно вскинул голову и... забыл, куда хотел послать.
Пока он раскапывал отчеты и досье, Бритва успела раздеться и теперь разгуливала по комнатушке в одном белье. Луций даже отложил блокнот. Белье было серое, матовое, без затей и рисунка — сплошная скука. Однако тело под этой скукой казалось многообещающим на вид.
Полукружья крепкой задницы. Спина едва прикрыта майкой, на лопатках старые шрамы. Мышцы гуляют под кожей цвета карамели. Копна волос стянута в пучок.
Внизу живота потяжелело, и это злило. Луций терпеть не мог, когда что-то выходило из-под контроля. Особенно собственное тело.
— Я понимаю, что здесь жарко, как на Кеплере-36, — начал он, чувствуя подкатывающее возбуждение. Не вовремя, как же не вовремя... — И что ты не знаешь, как вести себя за пределами канализации.
Бритва еще раз вдарила по установке кондиционера, обернулась и приподняла бровь. Узор на ее скуле изогнулся змеей.
— Но ты же не с подружкой на ночь осталась, в конце концов, — Луций тоже поднял бровь.
Они уставились друг на друга, каждый со своей долей отвращения.
— Ты тоже ночуешь не с женщиной, а с коллегой, декурион. С номером и марсианкой. Даже вот так на меня пялиться уже противозаконно. — Бритва уперла кулак в покатое бедро и вновь нависла над мертвым кондиционером. — Зажми член ляжками и ложись спать. Либо будь мужчиной и почини эту железку.
Совсем страх потеряла. Сущее наказание богов.
Содрогаясь от гнева, Луций соскользнул с кровати и хлопнул дверью ванной. «Пусть оденется. Пусть прикроется», — подумал он, оперся на раковину и уставился в её белое дно. С края углубления с жидким мылом уже свисал длинный темный волос. Луций брезгливо смахнул его на пол. И когда только успела?
С женщинами всегда было так: не успевали они появиться в доме, как тут же захватывали всю территорию — одеждой, безделушками, порядком на кухне. Волосами в раковине. И, похоже, в этом разницы между патрициями и номерами не было.
«Противозаконно», — сказала она.
Луций выдохнул и сунул голову под струю ледяной воды. Давно у него не стояло на живую женщину. Хоть какое-то разнообразие после часов отсмотренной порнухи.
Спать он лег на полу.
***
Нужный дом они отыскали не сразу.
Хибары номеров тянулись вдоль заболоченной, похожей на канаву речки. Покосившиеся коробки из ржавых листов, без опознавательных знаков и окон. Между мусорных куч шмыгали крысы, чуть реже — жители. Поодаль работали строительные машины. Одна низко загудела, и хибара под ее резонансным щитом треснула. Передняя стена провалилась внутрь.
Наверху, на мосту жужжали проносящиеся машины. Внизу жужжали стаи мух. Вселенская гармония.
— Управление Четвертой курии, декурион Луций Цецилий, — он выдал привычную скороговорку первому встречному номеру, старику в куртке с нашивками местной строительной компании. Тот сощурился.
— Я уже проходил досмотр в этом месяце, декурион.
— Мы не с досмотром. Ищем дом I-45.
— Понятия не имею, о ком вы, декурион.
— А если так, — Луций склонился к его лицу. Кислая вонь давно не мытого тела ударила в нос. — Ты скажешь мне, где дом, а я не стану заказывать дополнительную проверку для твоего гадюшника. Идет?
Номер скривил рот, словно тоже учуял вонь, но все же указал на одну из будок. Крайнюю в ряду, у самой речной жижи. Во взломе не было нужды — после визита сыскной группы Десятой курии дверь висела на верхней рельсе. Достаточно было лишь приподнять ее и отставить в сторону.
— Да ты просто душка, — хмыкнула Бритва, переступив порог.
— Чего молчала, если были предложения получше?
— Не хотела портить тебе удовольствие.
Одно слово — марсианка. Не стоило ей даже отвечать.
Луций щелкнул выключателем и обвел взглядом комнатушку. Все перевернуто, раскидано. Легионеры постарались на славу. И, видимо, местные успели покопаться и вытащить все ценное и стоящее — если таковое вообще здесь имелось. Вдоль стен стояли два лежака на пластиковых ногах. Стол, стандартный кухонный модуль, табурет. Сальный картон на стенах, куча грязи и тряпье на полу. В общем-то, ничего особенного. Номера Четвертой курии убили бы за это жилище. Какое угодно, лишь бы на поверхности, а не в тоннелях канализации.
— Вздумай ты что-то прятать от легиона, куда бы ты это дела?
Бритва сунула руки в карманы куртки и окинула комнатушку еще одним, более внимательным взглядом. Пожала плечами.
— Явно не в доме. На улице, может. Здесь прятать негде.
— Или... — Луций с щелчком выдвинул дубинку и воткнул рукоять в щель между пластиковыми панелями пола. — В землю. Рядом с кухонным модулем наши сканеры работают плохо.
Он поднатужился, надавил на дубинку ногой, и панель медленно отошла. Занялся второй — методично, неспешно.
— Они не различают небольшие... объекты... за холодильной установкой.
Победив ветхий пол, он выдохнул и кивнул на открывшуюся дыру. Снизу тянуло сыростью, на красноватой земле поблескивали лужицы речной воды.
— Надо залезть туда.
Бритва нахмурилась, когда Луций протянул ей фонарик.
— Слышал, вы, номера, любите рыть норы.
— Да пошел ты.
Цыкнув, Бритва отбросила сигарету. Хлопнула по коленям, и ткань на них загрубела, превратившись в наколенники. Натянув перчатки, она полезла в узкую щель, источая молчаливую ненависть. Луций прошелся по каморке еще пару раз, заглядывая в разбросанные коробки. Поддел концом дубинки влажные одеяла на лежаках. Осмотрел разбросанные по столу счета. Все датировались прошлым годом; были смяты и украшены чайными кольцами от кружек.
— Три-два-шесть, ты еще жива?
Внизу что-то глухо стукнуло. Видимо, голова. Луций обошел стол и встал над просверками фонарика в щелях пола. Присел на корточки, вслушиваясь в сопение и возню под собой.
— Принято отвечать, когда спрашивают.
— Мне нужна лопата, — вдруг донеслось из-под пола. Луций вскинул брови, но все же прошелся к машине. В багажнике у патрульных всегда лежала одна — никто не знал, когда и кого придется откапывать на окраинах курий.
— Держи, — он сунул лопату черенком вперед и заглянул во тьму под полом. Яркий сноп света ослепил, заставив Луция с шипением скривиться. — Что там?
— Еще не знаю, декурион, — ответили ему в том же тоне. — Грести землю пальцами чертовски неудобно.
Он фыркнул, но остался сидеть у разлома. Кто знал, что она могла раскопать? Помнится, пару лет назад один патрульный напоролся на заряженную мину в красивом палисаднике, под розовым кустом. Не сумел вовремя обезвредить, и всё. Останки собирали целой декурией по всему району.
Наконец движение под полом возобновилось — тяжелое и медленное. Луций сунулся в разлом, но так ничего и не смог различить.
— Да что ты там тащишь? — не выдержал он. — Сваю фундамента?
Он ожидал увидеть что угодно: мешок поддельных документов, оружие, труп, в конце концов. Однако измазанная грязью Бритва выкатила в лучи жидкого света совсем не сваю и не труп.
На полу холодно серебрилась тюремная криокапсула. Небольшая, детского размера.
Луций машинально подал Бритве руку, помогая вылезти, и смахнул землю со стального бока полутораметровой бочки. Действительно, клеймо Орбитальной тюрьмы, отправка из подготовительного отдела Второй курии. Датчики и информационная панель разбиты, от крышки до днища пролегали глубокие борозды.
Дело становилось интереснее. Сонливость мигом ушла, знакомым пульсом застучал адреналин.
Луций жил ради таких моментов.
Он нащупал металлические бусины некса, имплантированные по краю ушной раковины, и вдавил верхнюю. В ожидании повел глазами по обшарпанному потолку с отметинами дождевых потеков, по разбухшим углам картона, которым обили стены. По Бритве, которая снова курила. Её взгляд потяжелел, углы рта кривились, и с них струились седые усы дыма.
Должно быть, сама выросла в такой помойке.
«Да?» — осведомился Тит Пуллий.
— Центурион, нам придется задержаться.